Дворцы Варшавы
Поделись знанием:
– Натали, – сказал он, быстрыми шагами подходя к ней, – решайте мою судьбу. Она в ваших руках!
– Василий Дмитрич, мне вас так жалко!… Нет, но вы такой славный… но не надо… это… а так я вас всегда буду любить.
Денисов нагнулся над ее рукою, и она услыхала странные, непонятные для нее звуки. Она поцеловала его в черную, спутанную, курчавую голову. В это время послышался поспешный шум платья графини. Она подошла к ним.
– Василий Дмитрич, я благодарю вас за честь, – сказала графиня смущенным голосом, но который казался строгим Денисову, – но моя дочь так молода, и я думала, что вы, как друг моего сына, обратитесь прежде ко мне. В таком случае вы не поставили бы меня в необходимость отказа.
– Г'афиня, – сказал Денисов с опущенными глазами и виноватым видом, хотел сказать что то еще и запнулся.
Наташа не могла спокойно видеть его таким жалким. Она начала громко всхлипывать.
– Г'афиня, я виноват перед вами, – продолжал Денисов прерывающимся голосом, – но знайте, что я так боготво'ю вашу дочь и всё ваше семейство, что две жизни отдам… – Он посмотрел на графиню и, заметив ее строгое лицо… – Ну п'ощайте, г'афиня, – сказал он, поцеловал ее руку и, не взглянув на Наташу, быстрыми, решительными шагами вышел из комнаты.
На другой день Ростов проводил Денисова, который не хотел более ни одного дня оставаться в Москве. Денисова провожали у цыган все его московские приятели, и он не помнил, как его уложили в сани и как везли первые три станции.
После отъезда Денисова, Ростов, дожидаясь денег, которые не вдруг мог собрать старый граф, провел еще две недели в Москве, не выезжая из дому, и преимущественно в комнате барышень.
Соня была к нему нежнее и преданнее чем прежде. Она, казалось, хотела показать ему, что его проигрыш был подвиг, за который она теперь еще больше любит его; но Николай теперь считал себя недостойным ее.
Он исписал альбомы девочек стихами и нотами, и не простившись ни с кем из своих знакомых, отослав наконец все 43 тысячи и получив росписку Долохова, уехал в конце ноября догонять полк, который уже был в Польше.
После своего объяснения с женой, Пьер поехал в Петербург. В Торжке на cтанции не было лошадей, или не хотел их смотритель. Пьер должен был ждать. Он не раздеваясь лег на кожаный диван перед круглым столом, положил на этот стол свои большие ноги в теплых сапогах и задумался.
– Прикажете чемоданы внести? Постель постелить, чаю прикажете? – спрашивал камердинер.
Пьер не отвечал, потому что ничего не слыхал и не видел. Он задумался еще на прошлой станции и всё продолжал думать о том же – о столь важном, что он не обращал никакого .внимания на то, что происходило вокруг него. Его не только не интересовало то, что он позже или раньше приедет в Петербург, или то, что будет или не будет ему места отдохнуть на этой станции, но всё равно было в сравнении с теми мыслями, которые его занимали теперь, пробудет ли он несколько часов или всю жизнь на этой станции.
Смотритель, смотрительша, камердинер, баба с торжковским шитьем заходили в комнату, предлагая свои услуги. Пьер, не переменяя своего положения задранных ног, смотрел на них через очки, и не понимал, что им может быть нужно и каким образом все они могли жить, не разрешив тех вопросов, которые занимали его. А его занимали всё одни и те же вопросы с самого того дня, как он после дуэли вернулся из Сокольников и провел первую, мучительную, бессонную ночь; только теперь в уединении путешествия, они с особенной силой овладели им. О чем бы он ни начинал думать, он возвращался к одним и тем же вопросам, которых он не мог разрешить, и не мог перестать задавать себе. Как будто в голове его свернулся тот главный винт, на котором держалась вся его жизнь. Винт не входил дальше, не выходил вон, а вертелся, ничего не захватывая, всё на том же нарезе, и нельзя было перестать вертеть его.
Вошел смотритель и униженно стал просить его сиятельство подождать только два часика, после которых он для его сиятельства (что будет, то будет) даст курьерских. Смотритель очевидно врал и хотел только получить с проезжего лишние деньги. «Дурно ли это было или хорошо?», спрашивал себя Пьер. «Для меня хорошо, для другого проезжающего дурно, а для него самого неизбежно, потому что ему есть нечего: он говорил, что его прибил за это офицер. А офицер прибил за то, что ему ехать надо было скорее. А я стрелял в Долохова за то, что я счел себя оскорбленным, а Людовика XVI казнили за то, что его считали преступником, а через год убили тех, кто его казнил, тоже за что то. Что дурно? Что хорошо? Что надо любить, что ненавидеть? Для чего жить, и что такое я? Что такое жизнь, что смерть? Какая сила управляет всем?», спрашивал он себя. И не было ответа ни на один из этих вопросов, кроме одного, не логического ответа, вовсе не на эти вопросы. Ответ этот был: «умрешь – всё кончится. Умрешь и всё узнаешь, или перестанешь спрашивать». Но и умереть было страшно.
Торжковская торговка визгливым голосом предлагала свой товар и в особенности козловые туфли. «У меня сотни рублей, которых мне некуда деть, а она в прорванной шубе стоит и робко смотрит на меня, – думал Пьер. И зачем нужны эти деньги? Точно на один волос могут прибавить ей счастья, спокойствия души, эти деньги? Разве может что нибудь в мире сделать ее и меня менее подверженными злу и смерти? Смерть, которая всё кончит и которая должна притти нынче или завтра – всё равно через мгновение, в сравнении с вечностью». И он опять нажимал на ничего не захватывающий винт, и винт всё так же вертелся на одном и том же месте.
Слуга его подал ему разрезанную до половины книгу романа в письмах m mе Suza. [мадам Сюза.] Он стал читать о страданиях и добродетельной борьбе какой то Аmelie de Mansfeld. [Амалии Мансфельд.] «И зачем она боролась против своего соблазнителя, думал он, – когда она любила его? Не мог Бог вложить в ее душу стремления, противного Его воле. Моя бывшая жена не боролась и, может быть, она была права. Ничего не найдено, опять говорил себе Пьер, ничего не придумано. Знать мы можем только то, что ничего не знаем. И это высшая степень человеческой премудрости».
Всё в нем самом и вокруг него представлялось ему запутанным, бессмысленным и отвратительным. Но в этом самом отвращении ко всему окружающему Пьер находил своего рода раздражающее наслаждение.
– Осмелюсь просить ваше сиятельство потесниться крошечку, вот для них, – сказал смотритель, входя в комнату и вводя за собой другого, остановленного за недостатком лошадей проезжающего. Проезжающий был приземистый, ширококостый, желтый, морщинистый старик с седыми нависшими бровями над блестящими, неопределенного сероватого цвета, глазами.
Пьер снял ноги со стола, встал и перелег на приготовленную для него кровать, изредка поглядывая на вошедшего, который с угрюмо усталым видом, не глядя на Пьера, тяжело раздевался с помощью слуги. Оставшись в заношенном крытом нанкой тулупчике и в валеных сапогах на худых костлявых ногах, проезжий сел на диван, прислонив к спинке свою очень большую и широкую в висках, коротко обстриженную голову и взглянул на Безухого. Строгое, умное и проницательное выражение этого взгляда поразило Пьера. Ему захотелось заговорить с проезжающим, но когда он собрался обратиться к нему с вопросом о дороге, проезжающий уже закрыл глаза и сложив сморщенные старые руки, на пальце одной из которых был большой чугунный перстень с изображением Адамовой головы, неподвижно сидел, или отдыхая, или о чем то глубокомысленно и спокойно размышляя, как показалось Пьеру. Слуга проезжающего был весь покрытый морщинами, тоже желтый старичек, без усов и бороды, которые видимо не были сбриты, а никогда и не росли у него. Поворотливый старичек слуга разбирал погребец, приготовлял чайный стол, и принес кипящий самовар. Когда всё было готово, проезжающий открыл глаза, придвинулся к столу и налив себе один стакан чаю, налил другой безбородому старичку и подал ему. Пьер начинал чувствовать беспокойство и необходимость, и даже неизбежность вступления в разговор с этим проезжающим.
Слуга принес назад свой пустой, перевернутый стакан с недокусанным кусочком сахара и спросил, не нужно ли чего.
– Ничего. Подай книгу, – сказал проезжающий. Слуга подал книгу, которая показалась Пьеру духовною, и проезжающий углубился в чтение. Пьер смотрел на него. Вдруг проезжающий отложил книгу, заложив закрыл ее и, опять закрыв глаза и облокотившись на спинку, сел в свое прежнее положение. Пьер смотрел на него и не успел отвернуться, как старик открыл глаза и уставил свой твердый и строгий взгляд прямо в лицо Пьеру.
Пьер чувствовал себя смущенным и хотел отклониться от этого взгляда, но блестящие, старческие глаза неотразимо притягивали его к себе.
– Имею удовольствие говорить с графом Безухим, ежели я не ошибаюсь, – сказал проезжающий неторопливо и громко. Пьер молча, вопросительно смотрел через очки на своего собеседника.
– Я слышал про вас, – продолжал проезжающий, – и про постигшее вас, государь мой, несчастье. – Он как бы подчеркнул последнее слово, как будто он сказал: «да, несчастье, как вы ни называйте, я знаю, что то, что случилось с вами в Москве, было несчастье». – Весьма сожалею о том, государь мой.
Пьер покраснел и, поспешно спустив ноги с постели, нагнулся к старику, неестественно и робко улыбаясь.
– Я не из любопытства упомянул вам об этом, государь мой, но по более важным причинам. – Он помолчал, не выпуская Пьера из своего взгляда, и подвинулся на диване, приглашая этим жестом Пьера сесть подле себя. Пьеру неприятно было вступать в разговор с этим стариком, но он, невольно покоряясь ему, подошел и сел подле него.
– Вы несчастливы, государь мой, – продолжал он. – Вы молоды, я стар. Я бы желал по мере моих сил помочь вам.
– Ах, да, – с неестественной улыбкой сказал Пьер. – Очень вам благодарен… Вы откуда изволите проезжать? – Лицо проезжающего было не ласково, даже холодно и строго, но несмотря на то, и речь и лицо нового знакомца неотразимо привлекательно действовали на Пьера.
– Но если по каким либо причинам вам неприятен разговор со мною, – сказал старик, – то вы так и скажите, государь мой. – И он вдруг улыбнулся неожиданно, отечески нежной улыбкой.
– Ах нет, совсем нет, напротив, я очень рад познакомиться с вами, – сказал Пьер, и, взглянув еще раз на руки нового знакомца, ближе рассмотрел перстень. Он увидал на нем Адамову голову, знак масонства.
– Позвольте мне спросить, – сказал он. – Вы масон?
– Да, я принадлежу к братству свободных каменьщиков, сказал проезжий, все глубже и глубже вглядываясь в глаза Пьеру. – И от себя и от их имени протягиваю вам братскую руку.
– Я боюсь, – сказал Пьер, улыбаясь и колеблясь между доверием, внушаемым ему личностью масона, и привычкой насмешки над верованиями масонов, – я боюсь, что я очень далек от пониманья, как это сказать, я боюсь, что мой образ мыслей насчет всего мироздания так противоположен вашему, что мы не поймем друг друга.
– Мне известен ваш образ мыслей, – сказал масон, – и тот ваш образ мыслей, о котором вы говорите, и который вам кажется произведением вашего мысленного труда, есть образ мыслей большинства людей, есть однообразный плод гордости, лени и невежества. Извините меня, государь мой, ежели бы я не знал его, я бы не заговорил с вами. Ваш образ мыслей есть печальное заблуждение.
– Точно так же, как я могу предполагать, что и вы находитесь в заблуждении, – сказал Пьер, слабо улыбаясь.
– Я никогда не посмею сказать, что я знаю истину, – сказал масон, всё более и более поражая Пьера своею определенностью и твердостью речи. – Никто один не может достигнуть до истины; только камень за камнем, с участием всех, миллионами поколений, от праотца Адама и до нашего времени, воздвигается тот храм, который должен быть достойным жилищем Великого Бога, – сказал масон и закрыл глаза.
– Я должен вам сказать, я не верю, не… верю в Бога, – с сожалением и усилием сказал Пьер, чувствуя необходимость высказать всю правду.
Масон внимательно посмотрел на Пьера и улыбнулся, как улыбнулся бы богач, державший в руках миллионы, бедняку, который бы сказал ему, что нет у него, у бедняка, пяти рублей, могущих сделать его счастие.
– Да, вы не знаете Его, государь мой, – сказал масон. – Вы не можете знать Его. Вы не знаете Его, оттого вы и несчастны.
– Да, да, я несчастен, подтвердил Пьер; – но что ж мне делать?
– Вы не знаете Его, государь мой, и оттого вы очень несчастны. Вы не знаете Его, а Он здесь, Он во мне. Он в моих словах, Он в тебе, и даже в тех кощунствующих речах, которые ты произнес сейчас! – строгим дрожащим голосом сказал масон.
Он помолчал и вздохнул, видимо стараясь успокоиться.
– Ежели бы Его не было, – сказал он тихо, – мы бы с вами не говорили о Нем, государь мой. О чем, о ком мы говорили? Кого ты отрицал? – вдруг сказал он с восторженной строгостью и властью в голосе. – Кто Его выдумал, ежели Его нет? Почему явилось в тебе предположение, что есть такое непонятное существо? Почему ты и весь мир предположили существование такого непостижимого существа, существа всемогущего, вечного и бесконечного во всех своих свойствах?… – Он остановился и долго молчал.
Пьер не мог и не хотел прерывать этого молчания.
– Он есть, но понять Его трудно, – заговорил опять масон, глядя не на лицо Пьера, а перед собою, своими старческими руками, которые от внутреннего волнения не могли оставаться спокойными, перебирая листы книги. – Ежели бы это был человек, в существовании которого ты бы сомневался, я бы привел к тебе этого человека, взял бы его за руку и показал тебе. Но как я, ничтожный смертный, покажу всё всемогущество, всю вечность, всю благость Его тому, кто слеп, или тому, кто закрывает глаза, чтобы не видать, не понимать Его, и не увидать, и не понять всю свою мерзость и порочность? – Он помолчал. – Кто ты? Что ты? Ты мечтаешь о себе, что ты мудрец, потому что ты мог произнести эти кощунственные слова, – сказал он с мрачной и презрительной усмешкой, – а ты глупее и безумнее малого ребенка, который бы, играя частями искусно сделанных часов, осмелился бы говорить, что, потому что он не понимает назначения этих часов, он и не верит в мастера, который их сделал. Познать Его трудно… Мы веками, от праотца Адама и до наших дней, работаем для этого познания и на бесконечность далеки от достижения нашей цели; но в непонимании Его мы видим только нашу слабость и Его величие… – Пьер, с замиранием сердца, блестящими глазами глядя в лицо масона, слушал его, не перебивал, не спрашивал его, а всей душой верил тому, что говорил ему этот чужой человек. Верил ли он тем разумным доводам, которые были в речи масона, или верил, как верят дети интонациям, убежденности и сердечности, которые были в речи масона, дрожанию голоса, которое иногда почти прерывало масона, или этим блестящим, старческим глазам, состарившимся на том же убеждении, или тому спокойствию, твердости и знанию своего назначения, которые светились из всего существа масона, и которые особенно сильно поражали его в сравнении с своей опущенностью и безнадежностью; – но он всей душой желал верить, и верил, и испытывал радостное чувство успокоения, обновления и возвращения к жизни.
– Он не постигается умом, а постигается жизнью, – сказал масон.
– Я не понимаю, – сказал Пьер, со страхом чувствуя поднимающееся в себе сомнение. Он боялся неясности и слабости доводов своего собеседника, он боялся не верить ему. – Я не понимаю, – сказал он, – каким образом ум человеческий не может постигнуть того знания, о котором вы говорите.
Масон улыбнулся своей кроткой, отеческой улыбкой.
– Высшая мудрость и истина есть как бы чистейшая влага, которую мы хотим воспринять в себя, – сказал он. – Могу ли я в нечистый сосуд воспринять эту чистую влагу и судить о чистоте ее? Только внутренним очищением самого себя я могу до известной чистоты довести воспринимаемую влагу.
– Да, да, это так! – радостно сказал Пьер.
– Высшая мудрость основана не на одном разуме, не на тех светских науках физики, истории, химии и т. д., на которые распадается знание умственное. Высшая мудрость одна. Высшая мудрость имеет одну науку – науку всего, науку объясняющую всё мироздание и занимаемое в нем место человека. Для того чтобы вместить в себя эту науку, необходимо очистить и обновить своего внутреннего человека, и потому прежде, чем знать, нужно верить и совершенствоваться. И для достижения этих целей в душе нашей вложен свет Божий, называемый совестью.
– Да, да, – подтверждал Пьер.
– Погляди духовными глазами на своего внутреннего человека и спроси у самого себя, доволен ли ты собой. Чего ты достиг, руководясь одним умом? Что ты такое? Вы молоды, вы богаты, вы умны, образованы, государь мой. Что вы сделали из всех этих благ, данных вам? Довольны ли вы собой и своей жизнью?
– Нет, я ненавижу свою жизнь, – сморщась проговорил Пьер.
– Ты ненавидишь, так измени ее, очисти себя, и по мере очищения ты будешь познавать мудрость. Посмотрите на свою жизнь, государь мой. Как вы проводили ее? В буйных оргиях и разврате, всё получая от общества и ничего не отдавая ему. Вы получили богатство. Как вы употребили его? Что вы сделали для ближнего своего? Подумали ли вы о десятках тысяч ваших рабов, помогли ли вы им физически и нравственно? Нет. Вы пользовались их трудами, чтоб вести распутную жизнь. Вот что вы сделали. Избрали ли вы место служения, где бы вы приносили пользу своему ближнему? Нет. Вы в праздности проводили свою жизнь. Потом вы женились, государь мой, взяли на себя ответственность в руководстве молодой женщины, и что же вы сделали? Вы не помогли ей, государь мой, найти путь истины, а ввергли ее в пучину лжи и несчастья. Человек оскорбил вас, и вы убили его, и вы говорите, что вы не знаете Бога, и что вы ненавидите свою жизнь. Тут нет ничего мудреного, государь мой! – После этих слов, масон, как бы устав от продолжительного разговора, опять облокотился на спинку дивана и закрыл глаза. Пьер смотрел на это строгое, неподвижное, старческое, почти мертвое лицо, и беззвучно шевелил губами. Он хотел сказать: да, мерзкая, праздная, развратная жизнь, – и не смел прерывать молчание.
Масон хрипло, старчески прокашлялся и кликнул слугу.
– Что лошади? – спросил он, не глядя на Пьера.
– Привели сдаточных, – отвечал слуга. – Отдыхать не будете?
– Нет, вели закладывать.
«Неужели же он уедет и оставит меня одного, не договорив всего и не обещав мне помощи?», думал Пьер, вставая и опустив голову, изредка взглядывая на масона, и начиная ходить по комнате. «Да, я не думал этого, но я вел презренную, развратную жизнь, но я не любил ее, и не хотел этого, думал Пьер, – а этот человек знает истину, и ежели бы он захотел, он мог бы открыть мне её». Пьер хотел и не смел сказать этого масону. Проезжающий, привычными, старческими руками уложив свои вещи, застегивал свой тулупчик. Окончив эти дела, он обратился к Безухому и равнодушно, учтивым тоном, сказал ему:
– Вы куда теперь изволите ехать, государь мой?
– Я?… Я в Петербург, – отвечал Пьер детским, нерешительным голосом. – Я благодарю вас. Я во всем согласен с вами. Но вы не думайте, чтобы я был так дурен. Я всей душой желал быть тем, чем вы хотели бы, чтобы я был; но я ни в ком никогда не находил помощи… Впрочем, я сам прежде всего виноват во всем. Помогите мне, научите меня и, может быть, я буду… – Пьер не мог говорить дальше; он засопел носом и отвернулся.
Масон долго молчал, видимо что то обдумывая.
– Помощь дается токмо от Бога, – сказал он, – но ту меру помощи, которую во власти подать наш орден, он подаст вам, государь мой. Вы едете в Петербург, передайте это графу Вилларскому (он достал бумажник и на сложенном вчетверо большом листе бумаги написал несколько слов). Один совет позвольте подать вам. Приехав в столицу, посвятите первое время уединению, обсуждению самого себя, и не вступайте на прежние пути жизни. Затем желаю вам счастливого пути, государь мой, – сказал он, заметив, что слуга его вошел в комнату, – и успеха…
Проезжающий был Осип Алексеевич Баздеев, как узнал Пьер по книге смотрителя. Баздеев был одним из известнейших масонов и мартинистов еще Новиковского времени. Долго после его отъезда Пьер, не ложась спать и не спрашивая лошадей, ходил по станционной комнате, обдумывая свое порочное прошедшее и с восторгом обновления представляя себе свое блаженное, безупречное и добродетельное будущее, которое казалось ему так легко. Он был, как ему казалось, порочным только потому, что он как то случайно запамятовал, как хорошо быть добродетельным. В душе его не оставалось ни следа прежних сомнений. Он твердо верил в возможность братства людей, соединенных с целью поддерживать друг друга на пути добродетели, и таким представлялось ему масонство.
Приехав в Петербург, Пьер никого не известил о своем приезде, никуда не выезжал, и стал целые дни проводить за чтением Фомы Кемпийского, книги, которая неизвестно кем была доставлена ему. Одно и всё одно понимал Пьер, читая эту книгу; он понимал неизведанное еще им наслаждение верить в возможность достижения совершенства и в возможность братской и деятельной любви между людьми, открытую ему Осипом Алексеевичем. Через неделю после его приезда молодой польский граф Вилларский, которого Пьер поверхностно знал по петербургскому свету, вошел вечером в его комнату с тем официальным и торжественным видом, с которым входил к нему секундант Долохова и, затворив за собой дверь и убедившись, что в комнате никого кроме Пьера не было, обратился к нему:
– Я приехал к вам с поручением и предложением, граф, – сказал он ему, не садясь. – Особа, очень высоко поставленная в нашем братстве, ходатайствовала о том, чтобы вы были приняты в братство ранее срока, и предложила мне быть вашим поручителем. Я за священный долг почитаю исполнение воли этого лица. Желаете ли вы вступить за моим поручительством в братство свободных каменьщиков?
Холодный и строгий тон человека, которого Пьер видел почти всегда на балах с любезною улыбкою, в обществе самых блестящих женщин, поразил Пьера.
– Да, я желаю, – сказал Пьер.
Вилларский наклонил голову. – Еще один вопрос, граф, сказал он, на который я вас не как будущего масона, но как честного человека (galant homme) прошу со всею искренностью отвечать мне: отреклись ли вы от своих прежних убеждений, верите ли вы в Бога?
Пьер задумался. – Да… да, я верю в Бога, – сказал он.
– В таком случае… – начал Вилларский, но Пьер перебил его. – Да, я верю в Бога, – сказал он еще раз.
– В таком случае мы можем ехать, – сказал Вилларский. – Карета моя к вашим услугам.
Всю дорогу Вилларский молчал. На вопросы Пьера, что ему нужно делать и как отвечать, Вилларский сказал только, что братья, более его достойные, испытают его, и что Пьеру больше ничего не нужно, как говорить правду.
Въехав в ворота большого дома, где было помещение ложи, и пройдя по темной лестнице, они вошли в освещенную, небольшую прихожую, где без помощи прислуги, сняли шубы. Из передней они прошли в другую комнату. Какой то человек в странном одеянии показался у двери. Вилларский, выйдя к нему навстречу, что то тихо сказал ему по французски и подошел к небольшому шкафу, в котором Пьер заметил невиданные им одеяния. Взяв из шкафа платок, Вилларский наложил его на глаза Пьеру и завязал узлом сзади, больно захватив в узел его волоса. Потом он пригнул его к себе, поцеловал и, взяв за руку, повел куда то. Пьеру было больно от притянутых узлом волос, он морщился от боли и улыбался от стыда чего то. Огромная фигура его с опущенными руками, с сморщенной и улыбающейся физиономией, неверными робкими шагами подвигалась за Вилларским.
Проведя его шагов десять, Вилларский остановился.
– Что бы ни случилось с вами, – сказал он, – вы должны с мужеством переносить всё, ежели вы твердо решились вступить в наше братство. (Пьер утвердительно отвечал наклонением головы.) Когда вы услышите стук в двери, вы развяжете себе глаза, – прибавил Вилларский; – желаю вам мужества и успеха. И, пожав руку Пьеру, Вилларский вышел.
Оставшись один, Пьер продолжал всё так же улыбаться. Раза два он пожимал плечами, подносил руку к платку, как бы желая снять его, и опять опускал ее. Пять минут, которые он пробыл с связанными глазами, показались ему часом. Руки его отекли, ноги подкашивались; ему казалось, что он устал. Он испытывал самые сложные и разнообразные чувства. Ему было и страшно того, что с ним случится, и еще более страшно того, как бы ему не выказать страха. Ему было любопытно узнать, что будет с ним, что откроется ему; но более всего ему было радостно, что наступила минута, когда он наконец вступит на тот путь обновления и деятельно добродетельной жизни, о котором он мечтал со времени своей встречи с Осипом Алексеевичем. В дверь послышались сильные удары. Пьер снял повязку и оглянулся вокруг себя. В комнате было черно – темно: только в одном месте горела лампада, в чем то белом. Пьер подошел ближе и увидал, что лампада стояла на черном столе, на котором лежала одна раскрытая книга. Книга была Евангелие; то белое, в чем горела лампада, был человечий череп с своими дырами и зубами. Прочтя первые слова Евангелия: «Вначале бе слово и слово бе к Богу», Пьер обошел стол и увидал большой, наполненный чем то и открытый ящик. Это был гроб с костями. Его нисколько не удивило то, что он увидал. Надеясь вступить в совершенно новую жизнь, совершенно отличную от прежней, он ожидал всего необыкновенного, еще более необыкновенного чем то, что он видел. Череп, гроб, Евангелие – ему казалось, что он ожидал всего этого, ожидал еще большего. Стараясь вызвать в себе чувство умиленья, он смотрел вокруг себя. – «Бог, смерть, любовь, братство людей», – говорил он себе, связывая с этими словами смутные, но радостные представления чего то. Дверь отворилась, и кто то вошел.
При слабом свете, к которому однако уже успел Пьер приглядеться, вошел невысокий человек. Видимо с света войдя в темноту, человек этот остановился; потом осторожными шагами он подвинулся к столу и положил на него небольшие, закрытые кожаными перчатками, руки.
Невысокий человек этот был одет в белый, кожаный фартук, прикрывавший его грудь и часть ног, на шее было надето что то вроде ожерелья, и из за ожерелья выступал высокий, белый жабо, окаймлявший его продолговатое лицо, освещенное снизу.
– Для чего вы пришли сюда? – спросил вошедший, по шороху, сделанному Пьером, обращаясь в его сторону. – Для чего вы, неверующий в истины света и не видящий света, для чего вы пришли сюда, чего хотите вы от нас? Премудрости, добродетели, просвещения?
В ту минуту как дверь отворилась и вошел неизвестный человек, Пьер испытал чувство страха и благоговения, подобное тому, которое он в детстве испытывал на исповеди: он почувствовал себя с глазу на глаз с совершенно чужим по условиям жизни и с близким, по братству людей, человеком. Пьер с захватывающим дыханье биением сердца подвинулся к ритору (так назывался в масонстве брат, приготовляющий ищущего к вступлению в братство). Пьер, подойдя ближе, узнал в риторе знакомого человека, Смольянинова, но ему оскорбительно было думать, что вошедший был знакомый человек: вошедший был только брат и добродетельный наставник. Пьер долго не мог выговорить слова, так что ритор должен был повторить свой вопрос.
|
Всемирное наследие ЮНЕСКО, объект № 30 [whc.unesco.org/ru/list/30 рус.] • [whc.unesco.org/en/list/30 англ.] • [whc.unesco.org/fr/list/30 фр.] |
Дворцы Варшавы — парадные резиденции в Варшаве, столице Польши. Исторический центр Варшавы[1], к которому относятся представленные дворцы, является объектом Всемирного наследия ЮНЕСКО[1]. Многие дворцы представляют явную культурную ценность и защищаются государством[2].
Появление дворцов неразрывно связано со становлением Варшавы, как столицы страны. История Варшавы, как столицы Польши начинается в 1569 году, когда сюда переехал Польский сейм. В 1596 в связи с переводом из Кракова суда Сигизмундом III Вазой, Варшава стала столицей Речи Посполитой и одновременно домом Польской короны.[3] С тех пор город не переставал быть столицей, из-за чего в Варшаве немало резиденций правителей страны. Одним из таких был королевский дворец, перестроенный Варшавский замок. Большинство дворцов было построено на гране XVIII и XIX веков.
В результате Второй мировой войны многие резиденции были буквально стёрты с лица земли. Однако кропотливый труд реставраторов помог восстановить памятники архитектуры.
Содержание
Сохранившиеся ансамбли
Замковая площадь
Замковая площадь (польск. Plac Zamkowy) — площадь в самом центре Варшавы. Здесь расположено много памятников культуры, в том числе и Королевский дворец. Разрушена во время войны; после войны все строения на площади были восстановлены.
Мазовия выделилась в отдельное герцогство в 1207[4]. Центром мазовецкой земли выступила Варшава. Первые упоминания о главном укреплении и одновременно княжеской резиденции города — Варшавском замке относятся к 1313 году.[5] В 1598—1618 годах на месте замка был построен Королевский дворец.[6] Впоследствии он неоднократно повреждался и перестраивался, оформившись к 1988 году в значительный историко-архитектурный ансамбль.
| Название | Изображение | Данные | Местоположение |
|---|---|---|---|
| Королевский дворец польск. Zamek Królewski w Warszawie[6] |
|
Годы строительства: 1598—1618; 1971—1988 Зодчий: Маттео Кастелли Первый хозяин: Сигизмунд III Архитектурный стиль: Раннее Барокко Использование: музей Последний хозяин: Игнацы Мосцицкий[7] Памятник культуры:[8] регистрационный номер 620/2 от 1 июля 1965 года
|
52°08′43″ с. ш. 21°00′18″ в. д. / 52.1452° с. ш. 21.0051° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=52.1452&mlon=21.0051&zoom=14 (O)] (Я) |
| Дворец «под бляхой» польск. Pałac Pod Blachą w Warszawie |
|
Годы строительства: 1720—1730 Зодчий: Якуб Фонтана Первый хозяин: Станислав Понятовский[9] Архитектурный стиль: Барокко Использование: музей Последний хозяин: Игнацы Мосцицкий Памятник культуры:[8] регистрационный номер 621 от 1 июля 1965 года
|
52°08′42″ с. ш. 21°00′21″ в. д. / 52.1450° с. ш. 21.0058° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=52.1450&mlon=21.0058&zoom=14 (O)] (Я) |
Лазенковский парк
Лазенковский королевский парк (польск. Park Łazienkowski) — дворцово-парковый ансамбль, принадлежавший в своё время польскому королю Станиславу Понятовскому. Основан князьями Любомирскими, потом выкуплен в казну новоиспечённым королём.[10]
Поначалу в парке находился лишь ванный — Лазенковский дворец-павильон.[11] С покупкой усадьбы Станиславом Понятовским дворец перестроили, началось оформление парка, как королевской резиденции. Построенные позже Бельведерский и Мыслевицкий, а также несколько изменённый Уяздовский дворцы окончательно сформировали ансамбль.[12]
В настоящее время дворцы, павильоны и прочие сооружения парка объединены в музей.[12] Стоит также отметить, что Лазенковский дворец также известен, как дворец на воде (польск. Pałac na Wodzie) и дворец на острове (польск. Pałac na Wyspie).
| Название | Изображение | Данные | Местоположение |
|---|---|---|---|
| Лазенковский дворец польск. Pałac na Wyspie[13] |
|
Годы строительства:[11] 1784—1795 Зодчий: Доменико Мерлини Первый хозяин: Станислав Понятовский Архитектурный стиль: ранний классицизм[14] Использование: музей Последний хозяин: Станислав Понятовский Памятник культуры:[8] регистрационный номер 2/ 2 от 1 июля 1965 года
|
52°07′20″ с. ш. 21°12′29″ в. д. / 52.1223° с. ш. 21.2080° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=52.1223&mlon=21.2080&zoom=14 (O)] (Я) |
| Мыслевицкий дворец польск. Pałac Myślewicki[15] |
|
Годы строительства: 1775—1779[13][15] Зодчий: Доменико Мерлини Первый хозяин: Станислав Понятовский Архитектурный стиль: ранний классицизм/рококо Использование: музей Последний хозяин: Станислав Понятовский Памятник культуры:[8] регистрационный номер 2/ 1 от 1 июля 1965 года
|
<center> ул. 29 ноября, 5 52°07′32″ с. ш. 21°01′18″ в. д. / 52.1255° с. ш. 21.0217° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=52.1255&mlon=21.0217&zoom=14 (O)] (Я) |
| Уяздовский дворец польск. Zamek Ujazdowski w Warszawie[16] |
|
Годы строительства: 1659—1665; 1975 Зодчий: Маттео Кастелли Станислав Завадский Первый хозяин: Сигизмунд III и Владислав IV Архитектурный стиль: Позднее барокко — Ранний классицизм[16] Использование: Центр современного искусства Последний хозяин: Станислав Понятовский[16] Памятник культуры:[8] регистрационный номер 168/1 от 1 июля 1965 года
|
<center> Уяздовская аллея, 6 53°07′52″ с. ш. 21°00′54″ в. д. / 53.1310° с. ш. 21.0150° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=53.1310&mlon=21.0150&zoom=14 (O)] (Я) |
| Бельведерский дворец польск. Belweder w Warszawie |
|
Годы строительства: 1824[17] Зодчий: Якуб Кубицкий Первый хозяин: Константин Павлович Архитектурный стиль: Неоклассицизм[13][18] Использование: президентская резиденция
|
<center> ул. Бельведерская, 54 52°07′29″ с. ш. 21°00′50″ в. д. / 52.1247° с. ш. 21.0140° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=52.1247&mlon=21.0140&zoom=14 (O)] (Я) |
Вилянув
Вилянув (польск. Wilanów) — дворцово-парковый ансамбль, бывшая парадная королевская резиденция, а теперь музей, расположенный в одноимённом варшавском районе.
Главным сооружением ансамбля считается, располагающийся в глубине сада Вилянувский дворец (также известный как Дворец в Вилянуве).[19]
| Вилянувский дворец польск. Pałac w Wilanowie[20] |
|
Годы строительства: 1677—1698 Зодчий: Августин Винсент Лоцци Первый хозяин: Ян III Собеский Архитектурный стиль: Барокко[20] Использование: музей Последний хозяин: Станислав Костка Потоцкий Памятник культуры:[8] регистрационный номер 639/4 и 639/8; 692/2 от 1 июля 1965 года и 1 января 1973 года
|
<center>Станислава Костка Потоцкого улица, 1 52°54′20″ с. ш. 21°30′09″ в. д. / 52.9055° с. ш. 21.5025° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=52.9055&mlon=21.5025&zoom=14 (O)] (Я) |
Краковское предместье
Краковское предместье (польск. Krakowskie Przedmieście) — пешеходный парадный проспект в центре Варшавы. При протяжённости в 1 километр, на нём сосредоточено немало памятников архитектуры и истории, включая парадные резиденции.
| Название | Изображение | Данные | Местоположение |
|---|---|---|---|
| Президентский дворец[~ 1][21] польск. Pałac_Prezydencki w Warszawie |
|
Годы строительства: 1818—1820[22] Зодчий: Кристиан Пётр Айгнер Первый хозяин: Станислав Конецпольский Архитектурный стиль: Неоклассицизм Использование: президентская резиденция Нынешний хозяин: Бронислав Коморовский Памятник культуры:[8] регистрационный номер 247 от 1 июля 1965 года
|
52°07′24″ с. ш. 21°00′21″ в. д. / 52.1232° с. ш. 21.0057° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=52.1232&mlon=21.0057&zoom=14 (O)] (Я) |
| Казимировский дворец[~ 2] польск. Pałac Kazimierzowski |
|
Годы строительства: 1637—1641 Зодчий: Доменико Мерлини Первый хозяин: Владислав IV Архитектурный стиль: изначально Барокко, затем Классицизм Использование: Варшавский университет Последний хозяин: Август Сильный
|
|
| Дворец Тышкевичей[~ 3][23] польск. Pałac Tyszkiewiczów w Warszawie |
|
Годы строительства: 1785—1792 Зодчий: Ян Кристиан Камзетцер Первый хозяин: Людвик Тышкевич Архитектурный стиль: Классицизм Использование: Варшавский университет
|
52°14′26″ с. ш. 21°01′02″ в. д. / 52.24056° с. ш. 21.01722° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=52.24056&mlon=21.01722&zoom=17 (O)] (Я) |
| Дворец Потоцких[~ 4] польск. Pałac Potockich w Warszawie |
|
Годы строительства: 1693—1766 Зодчий: Шимон Богумил Цуг Архитектурный стиль: Барокко Использование: Министерство Культуры[24]
|
|
| Дворец Чапских[~ 5] польск. Pałac Czapskich |
|
Годы строительства: 1677—1683 Зодчий: Тильман ван Гамерен Архитектурный стиль: рококо Использование: Варшавская академия изобразительных искусств[25]
|
52°08′32″ с. ш. 21°00′21″ в. д. / 52.1422° с. ш. 21.0057° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=52.1422&mlon=21.0057&zoom=14 (O)] (Я) |
| Дворец Весслов[~ 6] польск. Pałac Wesslów |
|
Годы строительства: 1762 Зодчий: Александр Ян Войде[26] Первый хозяин: архиепископ Антоний Казимир Островский[27] Архитектурный стиль: неоренессанс Использование: Здание прокуратуры и институт права
|
|
| Дворец Уруских[~ 7] польск. Pałac Uruskich |
|
Годы строительства: 1844—1847 Зодчий: Анджей Голонский (поль.) Первый хозяин: Северин Уруский Архитектурный стиль: неоренессанс Использование: Геологический факультет Варшавского университета[28] Памятник культуры:[8] регистрационный номер 244 от 1 августа 1965 года
|
52°08′33″ с. ш. 21°00′36″ в. д. / 52.1424° с. ш. 21.0101° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=52.1424&mlon=21.0101&zoom=14 (O)] (Я) |
Уяздовская аллея
| Название | Изображение | Данные | Местоположение |
|---|---|---|---|
| Дворец Шлешинских и Йозефа Фокса[29] польск. Pałacyk Śleszyńskich w Warszawie |
|
Годы строительства: 1826; 1947 Зодчий: Антонио Корацци Первый хозяин: Станислав Шлешинский Архитектурный стиль: классицизм Использование: Сербское посольство Памятник культуры:[8] регистрационный номер 596 от 1 июля 1965 года
|
|
| Дворец Лещинских и Йозефа Фокса[~ 8][30] польск. Pałacyk Leszczyńskich |
|
Годы строительства: 1826 Зодчий: Антонио Корацци Архитектурный стиль: поздний классицизм Использование: сначала югославское, потом сербское посольство[30] |
|
Остальные дворцы
| Название | Изображение | История |
|---|---|---|
| Дворец Острожских польск. Zamek Ostrogskich w Warszawie[31] 52°08′28″ с. ш. 21°00′44″ в. д. / 52.1411° с. ш. 21.0123° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=52.1411&mlon=21.0123&zoom=14 (O)] (Я) |
|
Годы строительства: 1620—1681 Зодчий: Тильман ван Гамерен Первый хозяин: Ян Гнинский Архитектурный стиль: Раннее Барокко Использование: музей[31][32] Памятник культуры:[8] регистрационный номер 581 от 1 июля 1965 года
|
| Дворец Сапег[33] польск. Pałac Sapiehów 52°09′05″ с. ш. 21°00′09″ в. д. / 52.1515° с. ш. 21.0024° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=52.1515&mlon=21.0024&zoom=14 (O)] (Я) |
|
Годы строительства: 1731—1746 Зодчий: Иоганн Зигмунд Дебель Первый хозяин: Ян Фредерик Сапега[33] Архитектурный стиль: Барокко Использование: Высшая школа
|
| Дворец Браницких польск. Pałac Branickich 52°14′49″ с. ш. 21°00′41″ в. д. / 52.24694° с. ш. 21.01139° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=52.24694&mlon=21.01139&zoom=17 (O)] (Я) |
|
Годы строительства: 1740—1753[34] Зодчий: Иоганн Зигмунд Дебель Первый хозяин: Ян Клеменс Браницкий Архитектурный стиль: рококо[35] Использование: Администрация Варшавы Памятник культуры:[8] регистрационный номер 436/1 от 1 июля 1965 года
|
| Дворец Красинских польск. Pałac Krasińskich 52°14′57″ с. ш. 21°00′14″ в. д. / 52.24917° с. ш. 21.00389° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=52.24917&mlon=21.00389&zoom=17 (O)] (Я) |
|
Годы строительства: 1677—1695 Зодчий: Тильман ван Гамерен Первый хозяин: Ян Доброгост Красинский Архитектурный стиль: Барокко Использование: Национальная Библиотека Польши[36] Памятник культуры:[8] регистрационный номер 256/2 от 1 августа 1965 года
|
| Дворец Пребендовских[37] польск. Pałac Przebendowskich 52°08′40″ с. ш. 21°00′06″ в. д. / 52.144345° с. ш. 21.001534° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=52.144345&mlon=21.001534&zoom=14 (O)] (Я) |
|
Годы строительства: 1762 Зодчий:? Архитектурный стиль: рококо Использование: Кинотеатр[38] |
| Дворец Замойских польск. Pałac Zamoyskich |
|
Годы строительства: 1667; 1744 Зодчий: Шимон Богумил Цуг Первый хозяин: Ян Велёпольский Архитектурный стиль: неоренессанс Использование: Научные институты Памятник культуры:[8] регистрационный номер 362 от 1 июля 1965 года
|
| Дворец Шустра польск. Pałac Szustra |
|
Годы строительства: 1772—1775; 1845 Зодчий: Анджей Голонский (поль.) Первый хозяин: архиепископ Антоний Казимир Островский[27] Архитектурный стиль: неоренессанс Использование: Здание прокуратуры и институт права
|
| Дворец Шленкеров польск. Pałac Szlenkierów 52°08′29″ с. ш. 21°00′13″ в. д. / 52.141403° с. ш. 21.003619° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=52.141403&mlon=21.003619&zoom=14 (O)] (Я) |
|
Годы строительства: 1881—1883 Зодчий: Витольд Ланци (поль.) Первый хозяин: Кароль Ян Шленкер Архитектурный стиль: неоренессанс Использование: Итальянское посольство[39] Памятник культуры:[8] регистрационный номер 657 от 1 июля 1965 года
|
| Дворец Сташица[40] польск. Pałac Staszica 52°08′29″ с. ш. 21°00′38″ в. д. / 52.1415° с. ш. 21.0105° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=52.1415&mlon=21.0105&zoom=14 (O)] (Я) |
|
Годы строительства: 1820—1823, 1924—1926, 1947—1950[40] Зодчий: Антонио Корацци Первый хозяин: Станислав Сташиц[41] Архитектурный стиль: классицизм Использование: Польская академия наук Памятник культуры:[8] регистрационный номер 370 от 1 июля 1965 года
|
| Дворец под Четырьмя Ветрами польск. Pałac pod Czterema Wiatrami 52°08′42″ с. ш. 21°00′01″ в. д. / 52.1450° с. ш. 21.00014° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=52.1450&mlon=21.00014&zoom=14 (O)] (Я) |
|
Годы строительства: 1980, 1769—1780, 1949—1951[42] Зодчий: Тильман ван Гамерен и Шимон Богумил Цуг Первый хозяин: Станислав Кляйнпольт Архитектурный стиль: рококо Использование: офисы ВОЗ Памятник культуры:[8] регистрационный номер 85 от 1 июля 1960 года
|
Гражданские дворцы
Следующие здания получили звание дворцов за свою монументальность или в знак важности данного строения среди остальных подобных.
| Название | Изображение | Данные | Местоположение | Ссылки |
|---|---|---|---|---|
| Дворец культуры и науки pl:Pałac Kultury i Nauki |
|
Годы строительства: 1952—1955 Зодчий: Лев Руднев Архитектурный стиль: Использование: Памятник культуры:[8] регистрационный номер 103/107 от 2 февраля 2007 года
|
plac Defilad 152°13′54″ с. ш. 21°00′22″ в. д. / 52.23167° с. ш. 21.00611° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=52.23167&mlon=21.00611&zoom=17 (O)] (Я) |
Остальное
| Название | Изображение | Данные | Местоположение | Ссылки |
|---|---|---|---|---|
| Дворец Бадени (Варшава) pl:Pałac Badenich w Warszawie |
|
Placu Krasińskich 352°14′56″ с. ш. 21°00′18″ в. д. / 52.248867° с. ш. 21.005075° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=52.248867&mlon=21.005075&zoom=14 (O)] (Я) | [43] |
- Белый дворец на Фраскате — pl:Biały Pałacyk na Frascati
- Дворец Бернацких — pl:Pałacyk Biernackich
- Дворец Краковских епископов (Варшава) — pl:Pałac Biskupów Krakowskich w Warszawie
- Дворец Бланка — pl:Pałac Blanka
- Дворец Богуславского (Варшава) — pl:Pałac Bogusławskiego w Warszawie
- Дворец Борхов (Варшава) — pl:Pałac Borchów w Warszawie
- Дворец Бжозовских (Варшава) — pl:Pałac Brzozowskich w Warszawie
- Дворец Брюхла (Млочины) — pl:Pałac Brühla na Młocinach
- Голубой дворец (Варшава) — pl:Pałac Błękitny w Warszawie
- Дворец Ходкевичей (Варшава) — pl:Pałac Chodkiewiczów w Warszawie
- Дворец Дембинских (Варшава) — pl:Pałac Dembińskich w Warszawie
- Дворец Дзялинских (Варшава) — pl:Pałac Działyńskich w Warszawie
- Дворец Джевульских (Варшава) — pl:Pałacyk Dziewulskich w Warszawie
- Эрмитаж (Варшава) — pl:Ermitaż w Warszawie
- Дворец Головчица — pl:Pałac Hołowczyca
- Дворец Яблоновских (Варшава) — pl:Pałac Jabłonowskich w Warszawie
- Дворец Янашей (Варшава) — pl:Pałac Janaszów w Warszawie
- Дворец под Артишоком (Варшава) — pl:Pałac pod Karczochem w Warszawie
- Дворец Казановских (Варшава) — pl:Pałac Kazanowskich w Warszawie
- Дворец правительственной комиссии доходов и казныpl:Pałac Komisji Rządowej Przychodu i Skarbu w Warszawie
- Дворец Коссаковских (Варшава) — pl:Pałac Kossakowskich w Warszawie
- Дворец Красинских (Урсинов) — pl:Pałac Krasińskich na Ursynowie
- Круликарня — pl:Królikarnia
- Дворец Любомирских (Варшава) — pl:Pałac Lubomirskich w Warszawie
- Дворец Малаховских (Варшава) — pl:Pałac Małachowskich w Warszawie
- Дворец Михлера — pl:Pałacyk Michlera
- Дворец Министерства Финансов (Варшава) — pl:Pałac Ministra Skarbu w Warszawie
- Дворец Мнишков (Варшава) — pl:Pałac Mniszchów w Warszawie
- Дворец Мостовских — pl:Pałac Mostowskich
- Дворец Мостовских (Тархомин) — pl:Pałac Mostowskich w Tarchominie
- Дворец Млодзеёвских — pl:Pałac Młodziejowskich w Warszawie
- Дворцово—парковый комплекс в Натолине — pl:Zespół pałacowo-parkowy w Natolinie
- Дворец Паца—Радзивиллов (Варшава) — pl:Pałac Paca-Radziwiłłów w Warszawie
- Дворец Мостовских (Варшава) — pl:Pałac Mostowskich w Warszawie
- Дворец примаса (Варшава) — pl:Pałac Prymasowski w Warszawie
- Дворец Пзездзецких — pl:Pałac Przezdzieckich
- Дворец Рачинских (Варшава) — pl:Pałac Raczyńskich w Warszawie
- Дворец Марии Любомирской—Радзивилл (Варшава) — pl:Pałacyk Marii z Lubomirskich Radziwiłłowej w Warszawie
- Дворец Вильгельма Эллиса Рау (Варшава) — pl:Pałacyk Wilhelma Ellisa Raua w Warszawie
- Дворец Рембелинского (Варшава) — pl:Pałacyk Rembielińskiego w Warszawie
- Дворец Русецкого (Варшава) — pl:Pałacyk Rusieckiego w Warszawie
- Дворец Сангушко (Варшава) — pl:Pałacyk Sanguszków w Warszawie
- Саксонский дворец — pl:Pałac Saski
- Дворец Сераковского — pl:Pałac Sierakowskiego
- Дворец Сикорского — pl:Pałacyk Sikorskiego
- Дворец Собаньских (Варшава) — pl:Pałac Sobańskich w Warszawie
- Дворец Симоновичей (Варшава) — pl:Pałac Symonowiczów w Warszawie
- Дворец Шанявских (Варшава) — pl:Pałac Szaniawskich w Warszawie
- Дворец Велопольских (Варшава) — pl:Pałacyk Wielopolskich w Warszawie
- Дворец Константина Замойского (Варшава) — pl:Pałac Konstantego Zamoyskiego w Warszawie
Напишите отзыв о статье "Дворцы Варшавы"
Примечания
- ↑ 1 2 [whc.unesco.org/ru/list/30 Исторический центр Варшавы (1980)] (рус.). [www.webcitation.org/67BXOhCy2 Архивировано из первоисточника 25 апреля 2012].
- ↑ [www.kobidz.pl/ Официальная страница KOBiDZ]. [www.webcitation.org/68VZnDkCo Архивировано из первоисточника 18 июня 2012].
- ↑ [www.e-warsaw.pl/miasto/historia.htm Warsaw's history] (англ.). www.e-warsaw.pl. Проверено 24 июля 2008. [www.webcitation.org/67BXPN5j6 Архивировано из первоисточника 25 апреля 2012].
- ↑ Мазовия // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- ↑ Dobrosław Kobielski. Widoki dawnej Warszawy. — Warsaw: Krajowa Agencja Wydawnicza, 1984. — ISBN 83-03-00702-5.
- ↑ 1 2 [www.zamkipolskie.com/wars/wars.html Warszawa Zamek Królewski]. www.zamkipolskie.com. Проверено 22 июля 2008. [www.webcitation.org/67BXQMaBm Архивировано из первоисточника 25 апреля 2012].
- ↑ [www.culture.pl/en/culture/artykuly/in_mu_zamek_warszawa The Royal Castle in Warsaw], Culture.pl. Проверено 8 февраля 2008.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 [www.zabytek.pl/UserFiles/File/Rejestr%20Zabytków/rejestr%20zabytków%20nieruchomych-08_04_2010/MAZ-woj_-rejestr.pdf Реестр памятников культуры Мазовецкого воеводства](недоступная ссылка — история).
- ↑ [www.zamek-krolewski.pl/index.php?page=1504 Remont i przebudowa pałacu Pod Blachą], www.zamek-krolewski.pl. Проверено 23 марта 2009.
- ↑ [dir.icm.edu.pl/pl/Slownik_geograficzny/Tom_V/618 Łazienki Królewskie] (польск.) в Географическом словаре Царства Польского и других стран славянских, том V (Kutowa Wola — Malczyce) от 1884 года
- ↑ 1 2 [www.varsovia.pl/varsovia/index.php-frame=main&mapa=0&item=3523&top=23.htm Lubomirski's Bathhouse] (польск.), Varsovia.pl. Проверено 9 февраля 2008.
- ↑ 1 2 [www.lazienkikrolewskie.pl/content/view/63/86/lang,pl/ HISTORIA] (польск.). Muzeum Lazienki Krolewskie w Warszawie. [www.webcitation.org/67BXRz7uu Архивировано из первоисточника 25 апреля 2012].
- ↑ 1 2 3 [www.lazienki-krolewskie.pl/content/view/147/210/lang,pl/ Sala Salomona - Palac na Wyspie]. Muzeum Łazienki Królewskie (Royal Baths Museum)(недоступная ссылка — история). Проверено 19 февраля 2010.
- ↑ [www.lazienki.ueu.pl/content/view/143/206/lang,pl/ Pokój Bachusa], Muzeum Łazienki Królewskie. Проверено 9 февраля 2008.
- ↑ 1 2 [www.lazienki-krolewskie.pl/content/view/42/67/lang,pl/ Pałac Myślewicki] (польск.). www.lazienki-krolewskie.pl(недоступная ссылка — история). Проверено 18 сентября 2010. [web.archive.org/20100927194917/www.lazienki-krolewskie.pl/content/view/42/67/lang,pl/ Архивировано из первоисточника 27 сентября 2010].
- ↑ 1 2 3 [www.warszawa1939.pl/index.php?r1=zamek_ujazdowski&r3=0 Zamek Ujazdowski]. www.warszawa1939.pl. Проверено 22 марта 2009. [www.webcitation.org/67BXTKHjq Архивировано из первоисточника 25 апреля 2012].
- ↑ [www.warsawtour.pl/index.php?id=54&pid=408645198 Belweder]. www.warsawtour.pl. Проверено 23 марта 2009. [www.webcitation.org/67BXUDMQF Архивировано из первоисточника 25 апреля 2012].
- ↑ [um.warszawa.pl/v_syrenka/perelki/index_en.php?mi_id=35&dz_id=14 Belvedere]. eGuide / Treasures of Warsaw on-line(недоступная ссылка — история). Проверено 23 марта 2009. [web.archive.org/20060208182613/um.warszawa.pl/v_syrenka/perelki/index_en.php?mi_id=35&dz_id=14 Архивировано из первоисточника 8 февраля 2006].
- ↑ Fijałkowski, Wojciech. Wilanów. Rezydencja Króla Zwycięzcy. — Warszawa: Krajowa Agencja Wydawnicza, 1983.
- ↑ 1 2 [www.wilanow-palac.art.pl/index.php?id=343&menuid=136 History of Wilanów Palace - official website] (May 19, 2010). [www.webcitation.org/66UK16ZBN Архивировано из первоисточника 28 марта 2012].
- ↑ [www.um.warszawa.pl/v_syrenka/perelki/index_en.php?mi_id=101&dz_id=12 Presidential Palace]. eGuide / Treasures of Warsaw on-line(недоступная ссылка — история). Проверено 24 июля 2008.
- ↑ [www.um.warszawa.pl/v_syrenka/perelki/index_en.php?mi_id=101&dz_id=12 Presidential Palace]. Treasures of Warsaw(недоступная ссылка — история). eGuide. Проверено 24 июля 2008.
- ↑ [warszawa.naszemiasto.pl/kontakty_adresy/57673_95.html Pałac Tyszkiewiczów]. naszemiasto.pl. Проверено 18 февраля 2008. [www.webcitation.org/67BXVgdJd Архивировано из первоисточника 25 апреля 2012].
- ↑ [www.ewarszawa.com/przewodnik/obiekt/index.php?id=84 Pałac Potockich]. www.ewarszawa.com. Проверено 29 марта 2009. [www.webcitation.org/67BXXJkfC Архивировано из первоисточника 25 апреля 2012].
- ↑ [um.warszawa.pl/v_syrenka/perelki/index_en.php?mi_id=111&dz_id=12 Czapski Palace - Fine Arts Academy]. eGuide / Treasures of Warsaw on-line(недоступная ссылка — история). Проверено 25 марта 2009. [web.archive.org/20060516215504/um.warszawa.pl/v_syrenka/perelki/index_en.php?mi_id=111&dz_id=12 Архивировано из первоисточника 16 мая 2006].
- ↑ Jadwiga i Eugeniusz Szulcowie. Cmentarz ewangelicko-reformowany w Warszawie. — Warszawa, 1989.
- ↑ 1 2 Kawalerowie i statuty Orderu Orła Białego 1705-2008. — 2008.
- ↑ Andrzej Richling. [www.wgsr.uw.edu.pl/images/stories/dokumenty/90lat.pdf 90 LAT GEOGRAFII W UNIWERSYTECIE WARSZAWSKIM] (польск.). — POCZ¥TKI NAUCZANIA GEOGRAFII NA POZIOMIE WY ¯SZYM. Проверено 24 июля 2010. [www.webcitation.org/67BXZ0uNe Архивировано из первоисточника 25 апреля 2012].
- ↑ [www.warszawa1939.pl/index.php?r1=ujazdowskie_25&r3=0 www.warszawa1939.pl
] (польск.). — Pałacyk Śleszyńskich oraz Józefa Foxa. Проверено 23 июля 2010. [www.webcitation.org/67BXZbJr4 Архивировано из первоисточника 25 апреля 2012]. - ↑ 1 2 [www.warszawa1939.pl/index.php?r1=ujazdowskie_23&r3=0 www.warszawa1939.pl
] (польск.). — Willa Gawrońskich. Проверено 23 июля 2010. [www.webcitation.org/67BXeTrCa Архивировано из первоисточника 25 апреля 2012]. - ↑ 1 2 [en.chopin.nifc.pl/museum/ostrogski_castle/info Ostrogski Castle]. en.chopin.nifc.pl(недоступная ссылка — история). Проверено 12 марта 2009. [web.archive.org/20090404110254/en.chopin.nifc.pl/museum/ostrogski_castle/info Архивировано из первоисточника 4 апреля 2009].
- ↑ [www.chopin.pl/zabytki/muzeum/muzeum-en.html The Frederick Chopin Museum]. www.chopin.pl(недоступная ссылка — история). Проверено 12 марта 2009. [web.archive.org/20000601011827/www.chopin.pl/zabytki/muzeum/muzeum-en.html Архивировано из первоисточника 1 июня 2000].
- ↑ 1 2 (англ.) [um.warszawa.pl/v_syrenka/perelki/index_en.php?mi_id=65&dz_id=3 The Sapieha Palace], eGuide / Treasures of Warsaw on-line. Проверено 23 марта 2009.
- ↑ [wiezowcewarszawy.w.interia.pl/pal_bran.htm Pałac Branickich]. Wieżowce Warszawy. Проверено 17 февраля 2008. [www.webcitation.org/67BXjKNkt Архивировано из первоисточника 25 апреля 2012].
- ↑ [warszawa.naszemiasto.pl/kontakty_adresy/57628.html Pałac Branickich]. naszemiasto.pl. [www.webcitation.org/67BXjnG1y Архивировано из первоисточника 25 апреля 2012].
- ↑ Krystyna Kreyser. [www.gazetaecho.pl/cgi-bin/echo/wawa/spacer/palackrasinskich Pałac Krasińskich]. www.gazetaecho.pl(недоступная ссылка — история). "Puls Warszawy" No. 10. Проверено 29 марта 2009. [web.archive.org/20071128181523/www.gazetaecho.pl/cgi-bin/echo/wawa/spacer/palackrasinskich Архивировано из первоисточника 28 ноября 2007].
- ↑ Anna Saratowicz. Pałac Przebendowskich. — Варшава, 1990. — ISBN 8301096233.
- ↑ [www.muzeumniepodleglosci.art.pl/index.php?strona=historia_palacu Historia pałacu] (польск.). [www.webcitation.org/67BXlFPVk Архивировано из первоисточника 25 апреля 2012].
- ↑ Jaroszewski T.S. Il Palazzo Szlenkier – Ambasciata d'Italia a Varsavia. — Warszawa: Rosikon Press и Państwowy Instytut Wydawniczy, 2001.
- ↑ 1 2 Piotr Biegański. Pałac Staszica - Siedziba Towarzystwa Naukowego Warszawskiego. — Warszawa: Nakładem TNW, 1951. — 172 с.
- ↑ [pl.wikipedia.org/wiki/Uwagi_nad_życiem_Jana_Zamoyskiego Замечания о жизни Яна Замойского]. — 1787.
- ↑ Stefan Kieniewicz. Warszawa w latach 1526-1795. — Warsaw, 1984. — ISBN 83-01033-23-1. (польск.)
- ↑ Jerzy Stanisław Majewski: Warszawa nieodbudowana: Królestwo Polskie w latach 1815—1840. Warszawa: Veda Agencja Wydawnicza, 2009, s. 348—353. ISBN 978-83-61932-00-0
Сноски
- ↑ Президентский дворец также известен как дворец Конецпольских, Радзивиллов или Любомирских, а также как дворец наместника (польск. Pałac Namiestnikowski).
- ↑ Казимировский дворец также известен как кадетский дворец (польск. Pałac Kadetów).
- ↑ Дворец Тышкевичей также известен как дворец Тышкевичей-Потоцких.
- ↑ Дворец Потоцких также известен как дворец Чарторыйских или Оссолинских.
- ↑ Дворец Чапских также известен как дворец Красинских или Рачинских.
- ↑ Дворец Весслов также известен как дворец Островских.
- ↑ Дворец Уруских также известен как дворец Четвертинских.
- ↑ Дворец Лещинских также известен как Вилла Гавронских.
Литература
- Adam Dylewski. Warszawa i okolice. — Pascal, 2008. — ISBN 978-83-7513-139-0.
- Warszawa w latach 1526-1795 / Stefan Kieniewicz. — Warsaw, 1984. — ISBN 83-01033-23-1.
- [www.zabytek.pl/UserFiles/File/Rejestr%20Zabytków/rejestr%20zabytków%20nieruchomych-08_04_2010/MAZ-woj_-rejestr.pdf Rejestr zabytków Реестр памятников культуры Мазовецкого воеводства].
- Wiesław Głębocki. Pałace Warszawy. — Warszawa, 1991.
- Jerzy Lileyko. Życie codzienne w Warszawie za Wazów (Everyday Life in Warsaw under the Vasas). — Warsaw, 1984. — ISBN 83-06010-21-3.
- Karol Mórawski i Wiesław Głębocki. Bedeker Warszawski. — ISKRY, 1996.
- Tadeusz S. Jaroszewski. Księga Pałaców Warszawy. — Warszawa: Interpress, 1985. — ISBN 83-223-2047-7.
- Agnieszka ta Robert Sypek. Zamki i warownie ziemi mazowieckiej. — Warszawa: Wydawnictwo Trio, 2002. — ISBN 83-88542-34-6.
- Jaroszewski T.S. Księga pałaców Warszawy. — Warszawa: Interpress, 1985.
- [dir.icm.edu.pl/pl/Slownik_geograficzny/ Słownik geograficzny Królestwa Polskiego (Географический словарь Царства Польского и других славянских стран)]. — Warszawa, 1880. (польск.)
Ссылки
-
Дворцы Варшавы: тематические медиафайлы на Викискладе - [www.e-warsaw.pl/miasto/unesco.htm UNESCO World Heritage List] (англ.). — Historic Centre of Warsaw in VR-panoramas. Проверено 23 июля 2010. [www.webcitation.org/67BXnIoCg Архивировано из первоисточника 25 апреля 2012].
Отрывок, характеризующий Дворцы Варшавы
– Нет, ни за что, я сама, а вы слушайте у двери, – и Наташа побежала через гостиную в залу, где на том же стуле, у клавикорд, закрыв лицо руками, сидел Денисов. Он вскочил на звук ее легких шагов.– Натали, – сказал он, быстрыми шагами подходя к ней, – решайте мою судьбу. Она в ваших руках!
– Василий Дмитрич, мне вас так жалко!… Нет, но вы такой славный… но не надо… это… а так я вас всегда буду любить.
Денисов нагнулся над ее рукою, и она услыхала странные, непонятные для нее звуки. Она поцеловала его в черную, спутанную, курчавую голову. В это время послышался поспешный шум платья графини. Она подошла к ним.
– Василий Дмитрич, я благодарю вас за честь, – сказала графиня смущенным голосом, но который казался строгим Денисову, – но моя дочь так молода, и я думала, что вы, как друг моего сына, обратитесь прежде ко мне. В таком случае вы не поставили бы меня в необходимость отказа.
– Г'афиня, – сказал Денисов с опущенными глазами и виноватым видом, хотел сказать что то еще и запнулся.
Наташа не могла спокойно видеть его таким жалким. Она начала громко всхлипывать.
– Г'афиня, я виноват перед вами, – продолжал Денисов прерывающимся голосом, – но знайте, что я так боготво'ю вашу дочь и всё ваше семейство, что две жизни отдам… – Он посмотрел на графиню и, заметив ее строгое лицо… – Ну п'ощайте, г'афиня, – сказал он, поцеловал ее руку и, не взглянув на Наташу, быстрыми, решительными шагами вышел из комнаты.
На другой день Ростов проводил Денисова, который не хотел более ни одного дня оставаться в Москве. Денисова провожали у цыган все его московские приятели, и он не помнил, как его уложили в сани и как везли первые три станции.
После отъезда Денисова, Ростов, дожидаясь денег, которые не вдруг мог собрать старый граф, провел еще две недели в Москве, не выезжая из дому, и преимущественно в комнате барышень.
Соня была к нему нежнее и преданнее чем прежде. Она, казалось, хотела показать ему, что его проигрыш был подвиг, за который она теперь еще больше любит его; но Николай теперь считал себя недостойным ее.
Он исписал альбомы девочек стихами и нотами, и не простившись ни с кем из своих знакомых, отослав наконец все 43 тысячи и получив росписку Долохова, уехал в конце ноября догонять полк, который уже был в Польше.
После своего объяснения с женой, Пьер поехал в Петербург. В Торжке на cтанции не было лошадей, или не хотел их смотритель. Пьер должен был ждать. Он не раздеваясь лег на кожаный диван перед круглым столом, положил на этот стол свои большие ноги в теплых сапогах и задумался.
– Прикажете чемоданы внести? Постель постелить, чаю прикажете? – спрашивал камердинер.
Пьер не отвечал, потому что ничего не слыхал и не видел. Он задумался еще на прошлой станции и всё продолжал думать о том же – о столь важном, что он не обращал никакого .внимания на то, что происходило вокруг него. Его не только не интересовало то, что он позже или раньше приедет в Петербург, или то, что будет или не будет ему места отдохнуть на этой станции, но всё равно было в сравнении с теми мыслями, которые его занимали теперь, пробудет ли он несколько часов или всю жизнь на этой станции.
Смотритель, смотрительша, камердинер, баба с торжковским шитьем заходили в комнату, предлагая свои услуги. Пьер, не переменяя своего положения задранных ног, смотрел на них через очки, и не понимал, что им может быть нужно и каким образом все они могли жить, не разрешив тех вопросов, которые занимали его. А его занимали всё одни и те же вопросы с самого того дня, как он после дуэли вернулся из Сокольников и провел первую, мучительную, бессонную ночь; только теперь в уединении путешествия, они с особенной силой овладели им. О чем бы он ни начинал думать, он возвращался к одним и тем же вопросам, которых он не мог разрешить, и не мог перестать задавать себе. Как будто в голове его свернулся тот главный винт, на котором держалась вся его жизнь. Винт не входил дальше, не выходил вон, а вертелся, ничего не захватывая, всё на том же нарезе, и нельзя было перестать вертеть его.
Вошел смотритель и униженно стал просить его сиятельство подождать только два часика, после которых он для его сиятельства (что будет, то будет) даст курьерских. Смотритель очевидно врал и хотел только получить с проезжего лишние деньги. «Дурно ли это было или хорошо?», спрашивал себя Пьер. «Для меня хорошо, для другого проезжающего дурно, а для него самого неизбежно, потому что ему есть нечего: он говорил, что его прибил за это офицер. А офицер прибил за то, что ему ехать надо было скорее. А я стрелял в Долохова за то, что я счел себя оскорбленным, а Людовика XVI казнили за то, что его считали преступником, а через год убили тех, кто его казнил, тоже за что то. Что дурно? Что хорошо? Что надо любить, что ненавидеть? Для чего жить, и что такое я? Что такое жизнь, что смерть? Какая сила управляет всем?», спрашивал он себя. И не было ответа ни на один из этих вопросов, кроме одного, не логического ответа, вовсе не на эти вопросы. Ответ этот был: «умрешь – всё кончится. Умрешь и всё узнаешь, или перестанешь спрашивать». Но и умереть было страшно.
Торжковская торговка визгливым голосом предлагала свой товар и в особенности козловые туфли. «У меня сотни рублей, которых мне некуда деть, а она в прорванной шубе стоит и робко смотрит на меня, – думал Пьер. И зачем нужны эти деньги? Точно на один волос могут прибавить ей счастья, спокойствия души, эти деньги? Разве может что нибудь в мире сделать ее и меня менее подверженными злу и смерти? Смерть, которая всё кончит и которая должна притти нынче или завтра – всё равно через мгновение, в сравнении с вечностью». И он опять нажимал на ничего не захватывающий винт, и винт всё так же вертелся на одном и том же месте.
Слуга его подал ему разрезанную до половины книгу романа в письмах m mе Suza. [мадам Сюза.] Он стал читать о страданиях и добродетельной борьбе какой то Аmelie de Mansfeld. [Амалии Мансфельд.] «И зачем она боролась против своего соблазнителя, думал он, – когда она любила его? Не мог Бог вложить в ее душу стремления, противного Его воле. Моя бывшая жена не боролась и, может быть, она была права. Ничего не найдено, опять говорил себе Пьер, ничего не придумано. Знать мы можем только то, что ничего не знаем. И это высшая степень человеческой премудрости».
Всё в нем самом и вокруг него представлялось ему запутанным, бессмысленным и отвратительным. Но в этом самом отвращении ко всему окружающему Пьер находил своего рода раздражающее наслаждение.
– Осмелюсь просить ваше сиятельство потесниться крошечку, вот для них, – сказал смотритель, входя в комнату и вводя за собой другого, остановленного за недостатком лошадей проезжающего. Проезжающий был приземистый, ширококостый, желтый, морщинистый старик с седыми нависшими бровями над блестящими, неопределенного сероватого цвета, глазами.
Пьер снял ноги со стола, встал и перелег на приготовленную для него кровать, изредка поглядывая на вошедшего, который с угрюмо усталым видом, не глядя на Пьера, тяжело раздевался с помощью слуги. Оставшись в заношенном крытом нанкой тулупчике и в валеных сапогах на худых костлявых ногах, проезжий сел на диван, прислонив к спинке свою очень большую и широкую в висках, коротко обстриженную голову и взглянул на Безухого. Строгое, умное и проницательное выражение этого взгляда поразило Пьера. Ему захотелось заговорить с проезжающим, но когда он собрался обратиться к нему с вопросом о дороге, проезжающий уже закрыл глаза и сложив сморщенные старые руки, на пальце одной из которых был большой чугунный перстень с изображением Адамовой головы, неподвижно сидел, или отдыхая, или о чем то глубокомысленно и спокойно размышляя, как показалось Пьеру. Слуга проезжающего был весь покрытый морщинами, тоже желтый старичек, без усов и бороды, которые видимо не были сбриты, а никогда и не росли у него. Поворотливый старичек слуга разбирал погребец, приготовлял чайный стол, и принес кипящий самовар. Когда всё было готово, проезжающий открыл глаза, придвинулся к столу и налив себе один стакан чаю, налил другой безбородому старичку и подал ему. Пьер начинал чувствовать беспокойство и необходимость, и даже неизбежность вступления в разговор с этим проезжающим.
Слуга принес назад свой пустой, перевернутый стакан с недокусанным кусочком сахара и спросил, не нужно ли чего.
– Ничего. Подай книгу, – сказал проезжающий. Слуга подал книгу, которая показалась Пьеру духовною, и проезжающий углубился в чтение. Пьер смотрел на него. Вдруг проезжающий отложил книгу, заложив закрыл ее и, опять закрыв глаза и облокотившись на спинку, сел в свое прежнее положение. Пьер смотрел на него и не успел отвернуться, как старик открыл глаза и уставил свой твердый и строгий взгляд прямо в лицо Пьеру.
Пьер чувствовал себя смущенным и хотел отклониться от этого взгляда, но блестящие, старческие глаза неотразимо притягивали его к себе.
– Имею удовольствие говорить с графом Безухим, ежели я не ошибаюсь, – сказал проезжающий неторопливо и громко. Пьер молча, вопросительно смотрел через очки на своего собеседника.
– Я слышал про вас, – продолжал проезжающий, – и про постигшее вас, государь мой, несчастье. – Он как бы подчеркнул последнее слово, как будто он сказал: «да, несчастье, как вы ни называйте, я знаю, что то, что случилось с вами в Москве, было несчастье». – Весьма сожалею о том, государь мой.
Пьер покраснел и, поспешно спустив ноги с постели, нагнулся к старику, неестественно и робко улыбаясь.
– Я не из любопытства упомянул вам об этом, государь мой, но по более важным причинам. – Он помолчал, не выпуская Пьера из своего взгляда, и подвинулся на диване, приглашая этим жестом Пьера сесть подле себя. Пьеру неприятно было вступать в разговор с этим стариком, но он, невольно покоряясь ему, подошел и сел подле него.
– Вы несчастливы, государь мой, – продолжал он. – Вы молоды, я стар. Я бы желал по мере моих сил помочь вам.
– Ах, да, – с неестественной улыбкой сказал Пьер. – Очень вам благодарен… Вы откуда изволите проезжать? – Лицо проезжающего было не ласково, даже холодно и строго, но несмотря на то, и речь и лицо нового знакомца неотразимо привлекательно действовали на Пьера.
– Но если по каким либо причинам вам неприятен разговор со мною, – сказал старик, – то вы так и скажите, государь мой. – И он вдруг улыбнулся неожиданно, отечески нежной улыбкой.
– Ах нет, совсем нет, напротив, я очень рад познакомиться с вами, – сказал Пьер, и, взглянув еще раз на руки нового знакомца, ближе рассмотрел перстень. Он увидал на нем Адамову голову, знак масонства.
– Позвольте мне спросить, – сказал он. – Вы масон?
– Да, я принадлежу к братству свободных каменьщиков, сказал проезжий, все глубже и глубже вглядываясь в глаза Пьеру. – И от себя и от их имени протягиваю вам братскую руку.
– Я боюсь, – сказал Пьер, улыбаясь и колеблясь между доверием, внушаемым ему личностью масона, и привычкой насмешки над верованиями масонов, – я боюсь, что я очень далек от пониманья, как это сказать, я боюсь, что мой образ мыслей насчет всего мироздания так противоположен вашему, что мы не поймем друг друга.
– Мне известен ваш образ мыслей, – сказал масон, – и тот ваш образ мыслей, о котором вы говорите, и который вам кажется произведением вашего мысленного труда, есть образ мыслей большинства людей, есть однообразный плод гордости, лени и невежества. Извините меня, государь мой, ежели бы я не знал его, я бы не заговорил с вами. Ваш образ мыслей есть печальное заблуждение.
– Точно так же, как я могу предполагать, что и вы находитесь в заблуждении, – сказал Пьер, слабо улыбаясь.
– Я никогда не посмею сказать, что я знаю истину, – сказал масон, всё более и более поражая Пьера своею определенностью и твердостью речи. – Никто один не может достигнуть до истины; только камень за камнем, с участием всех, миллионами поколений, от праотца Адама и до нашего времени, воздвигается тот храм, который должен быть достойным жилищем Великого Бога, – сказал масон и закрыл глаза.
– Я должен вам сказать, я не верю, не… верю в Бога, – с сожалением и усилием сказал Пьер, чувствуя необходимость высказать всю правду.
Масон внимательно посмотрел на Пьера и улыбнулся, как улыбнулся бы богач, державший в руках миллионы, бедняку, который бы сказал ему, что нет у него, у бедняка, пяти рублей, могущих сделать его счастие.
– Да, вы не знаете Его, государь мой, – сказал масон. – Вы не можете знать Его. Вы не знаете Его, оттого вы и несчастны.
– Да, да, я несчастен, подтвердил Пьер; – но что ж мне делать?
– Вы не знаете Его, государь мой, и оттого вы очень несчастны. Вы не знаете Его, а Он здесь, Он во мне. Он в моих словах, Он в тебе, и даже в тех кощунствующих речах, которые ты произнес сейчас! – строгим дрожащим голосом сказал масон.
Он помолчал и вздохнул, видимо стараясь успокоиться.
– Ежели бы Его не было, – сказал он тихо, – мы бы с вами не говорили о Нем, государь мой. О чем, о ком мы говорили? Кого ты отрицал? – вдруг сказал он с восторженной строгостью и властью в голосе. – Кто Его выдумал, ежели Его нет? Почему явилось в тебе предположение, что есть такое непонятное существо? Почему ты и весь мир предположили существование такого непостижимого существа, существа всемогущего, вечного и бесконечного во всех своих свойствах?… – Он остановился и долго молчал.
Пьер не мог и не хотел прерывать этого молчания.
– Он есть, но понять Его трудно, – заговорил опять масон, глядя не на лицо Пьера, а перед собою, своими старческими руками, которые от внутреннего волнения не могли оставаться спокойными, перебирая листы книги. – Ежели бы это был человек, в существовании которого ты бы сомневался, я бы привел к тебе этого человека, взял бы его за руку и показал тебе. Но как я, ничтожный смертный, покажу всё всемогущество, всю вечность, всю благость Его тому, кто слеп, или тому, кто закрывает глаза, чтобы не видать, не понимать Его, и не увидать, и не понять всю свою мерзость и порочность? – Он помолчал. – Кто ты? Что ты? Ты мечтаешь о себе, что ты мудрец, потому что ты мог произнести эти кощунственные слова, – сказал он с мрачной и презрительной усмешкой, – а ты глупее и безумнее малого ребенка, который бы, играя частями искусно сделанных часов, осмелился бы говорить, что, потому что он не понимает назначения этих часов, он и не верит в мастера, который их сделал. Познать Его трудно… Мы веками, от праотца Адама и до наших дней, работаем для этого познания и на бесконечность далеки от достижения нашей цели; но в непонимании Его мы видим только нашу слабость и Его величие… – Пьер, с замиранием сердца, блестящими глазами глядя в лицо масона, слушал его, не перебивал, не спрашивал его, а всей душой верил тому, что говорил ему этот чужой человек. Верил ли он тем разумным доводам, которые были в речи масона, или верил, как верят дети интонациям, убежденности и сердечности, которые были в речи масона, дрожанию голоса, которое иногда почти прерывало масона, или этим блестящим, старческим глазам, состарившимся на том же убеждении, или тому спокойствию, твердости и знанию своего назначения, которые светились из всего существа масона, и которые особенно сильно поражали его в сравнении с своей опущенностью и безнадежностью; – но он всей душой желал верить, и верил, и испытывал радостное чувство успокоения, обновления и возвращения к жизни.
– Он не постигается умом, а постигается жизнью, – сказал масон.
– Я не понимаю, – сказал Пьер, со страхом чувствуя поднимающееся в себе сомнение. Он боялся неясности и слабости доводов своего собеседника, он боялся не верить ему. – Я не понимаю, – сказал он, – каким образом ум человеческий не может постигнуть того знания, о котором вы говорите.
Масон улыбнулся своей кроткой, отеческой улыбкой.
– Высшая мудрость и истина есть как бы чистейшая влага, которую мы хотим воспринять в себя, – сказал он. – Могу ли я в нечистый сосуд воспринять эту чистую влагу и судить о чистоте ее? Только внутренним очищением самого себя я могу до известной чистоты довести воспринимаемую влагу.
– Да, да, это так! – радостно сказал Пьер.
– Высшая мудрость основана не на одном разуме, не на тех светских науках физики, истории, химии и т. д., на которые распадается знание умственное. Высшая мудрость одна. Высшая мудрость имеет одну науку – науку всего, науку объясняющую всё мироздание и занимаемое в нем место человека. Для того чтобы вместить в себя эту науку, необходимо очистить и обновить своего внутреннего человека, и потому прежде, чем знать, нужно верить и совершенствоваться. И для достижения этих целей в душе нашей вложен свет Божий, называемый совестью.
– Да, да, – подтверждал Пьер.
– Погляди духовными глазами на своего внутреннего человека и спроси у самого себя, доволен ли ты собой. Чего ты достиг, руководясь одним умом? Что ты такое? Вы молоды, вы богаты, вы умны, образованы, государь мой. Что вы сделали из всех этих благ, данных вам? Довольны ли вы собой и своей жизнью?
– Нет, я ненавижу свою жизнь, – сморщась проговорил Пьер.
– Ты ненавидишь, так измени ее, очисти себя, и по мере очищения ты будешь познавать мудрость. Посмотрите на свою жизнь, государь мой. Как вы проводили ее? В буйных оргиях и разврате, всё получая от общества и ничего не отдавая ему. Вы получили богатство. Как вы употребили его? Что вы сделали для ближнего своего? Подумали ли вы о десятках тысяч ваших рабов, помогли ли вы им физически и нравственно? Нет. Вы пользовались их трудами, чтоб вести распутную жизнь. Вот что вы сделали. Избрали ли вы место служения, где бы вы приносили пользу своему ближнему? Нет. Вы в праздности проводили свою жизнь. Потом вы женились, государь мой, взяли на себя ответственность в руководстве молодой женщины, и что же вы сделали? Вы не помогли ей, государь мой, найти путь истины, а ввергли ее в пучину лжи и несчастья. Человек оскорбил вас, и вы убили его, и вы говорите, что вы не знаете Бога, и что вы ненавидите свою жизнь. Тут нет ничего мудреного, государь мой! – После этих слов, масон, как бы устав от продолжительного разговора, опять облокотился на спинку дивана и закрыл глаза. Пьер смотрел на это строгое, неподвижное, старческое, почти мертвое лицо, и беззвучно шевелил губами. Он хотел сказать: да, мерзкая, праздная, развратная жизнь, – и не смел прерывать молчание.
Масон хрипло, старчески прокашлялся и кликнул слугу.
– Что лошади? – спросил он, не глядя на Пьера.
– Привели сдаточных, – отвечал слуга. – Отдыхать не будете?
– Нет, вели закладывать.
«Неужели же он уедет и оставит меня одного, не договорив всего и не обещав мне помощи?», думал Пьер, вставая и опустив голову, изредка взглядывая на масона, и начиная ходить по комнате. «Да, я не думал этого, но я вел презренную, развратную жизнь, но я не любил ее, и не хотел этого, думал Пьер, – а этот человек знает истину, и ежели бы он захотел, он мог бы открыть мне её». Пьер хотел и не смел сказать этого масону. Проезжающий, привычными, старческими руками уложив свои вещи, застегивал свой тулупчик. Окончив эти дела, он обратился к Безухому и равнодушно, учтивым тоном, сказал ему:
– Вы куда теперь изволите ехать, государь мой?
– Я?… Я в Петербург, – отвечал Пьер детским, нерешительным голосом. – Я благодарю вас. Я во всем согласен с вами. Но вы не думайте, чтобы я был так дурен. Я всей душой желал быть тем, чем вы хотели бы, чтобы я был; но я ни в ком никогда не находил помощи… Впрочем, я сам прежде всего виноват во всем. Помогите мне, научите меня и, может быть, я буду… – Пьер не мог говорить дальше; он засопел носом и отвернулся.
Масон долго молчал, видимо что то обдумывая.
– Помощь дается токмо от Бога, – сказал он, – но ту меру помощи, которую во власти подать наш орден, он подаст вам, государь мой. Вы едете в Петербург, передайте это графу Вилларскому (он достал бумажник и на сложенном вчетверо большом листе бумаги написал несколько слов). Один совет позвольте подать вам. Приехав в столицу, посвятите первое время уединению, обсуждению самого себя, и не вступайте на прежние пути жизни. Затем желаю вам счастливого пути, государь мой, – сказал он, заметив, что слуга его вошел в комнату, – и успеха…
Проезжающий был Осип Алексеевич Баздеев, как узнал Пьер по книге смотрителя. Баздеев был одним из известнейших масонов и мартинистов еще Новиковского времени. Долго после его отъезда Пьер, не ложась спать и не спрашивая лошадей, ходил по станционной комнате, обдумывая свое порочное прошедшее и с восторгом обновления представляя себе свое блаженное, безупречное и добродетельное будущее, которое казалось ему так легко. Он был, как ему казалось, порочным только потому, что он как то случайно запамятовал, как хорошо быть добродетельным. В душе его не оставалось ни следа прежних сомнений. Он твердо верил в возможность братства людей, соединенных с целью поддерживать друг друга на пути добродетели, и таким представлялось ему масонство.
Приехав в Петербург, Пьер никого не известил о своем приезде, никуда не выезжал, и стал целые дни проводить за чтением Фомы Кемпийского, книги, которая неизвестно кем была доставлена ему. Одно и всё одно понимал Пьер, читая эту книгу; он понимал неизведанное еще им наслаждение верить в возможность достижения совершенства и в возможность братской и деятельной любви между людьми, открытую ему Осипом Алексеевичем. Через неделю после его приезда молодой польский граф Вилларский, которого Пьер поверхностно знал по петербургскому свету, вошел вечером в его комнату с тем официальным и торжественным видом, с которым входил к нему секундант Долохова и, затворив за собой дверь и убедившись, что в комнате никого кроме Пьера не было, обратился к нему:
– Я приехал к вам с поручением и предложением, граф, – сказал он ему, не садясь. – Особа, очень высоко поставленная в нашем братстве, ходатайствовала о том, чтобы вы были приняты в братство ранее срока, и предложила мне быть вашим поручителем. Я за священный долг почитаю исполнение воли этого лица. Желаете ли вы вступить за моим поручительством в братство свободных каменьщиков?
Холодный и строгий тон человека, которого Пьер видел почти всегда на балах с любезною улыбкою, в обществе самых блестящих женщин, поразил Пьера.
– Да, я желаю, – сказал Пьер.
Вилларский наклонил голову. – Еще один вопрос, граф, сказал он, на который я вас не как будущего масона, но как честного человека (galant homme) прошу со всею искренностью отвечать мне: отреклись ли вы от своих прежних убеждений, верите ли вы в Бога?
Пьер задумался. – Да… да, я верю в Бога, – сказал он.
– В таком случае… – начал Вилларский, но Пьер перебил его. – Да, я верю в Бога, – сказал он еще раз.
– В таком случае мы можем ехать, – сказал Вилларский. – Карета моя к вашим услугам.
Всю дорогу Вилларский молчал. На вопросы Пьера, что ему нужно делать и как отвечать, Вилларский сказал только, что братья, более его достойные, испытают его, и что Пьеру больше ничего не нужно, как говорить правду.
Въехав в ворота большого дома, где было помещение ложи, и пройдя по темной лестнице, они вошли в освещенную, небольшую прихожую, где без помощи прислуги, сняли шубы. Из передней они прошли в другую комнату. Какой то человек в странном одеянии показался у двери. Вилларский, выйдя к нему навстречу, что то тихо сказал ему по французски и подошел к небольшому шкафу, в котором Пьер заметил невиданные им одеяния. Взяв из шкафа платок, Вилларский наложил его на глаза Пьеру и завязал узлом сзади, больно захватив в узел его волоса. Потом он пригнул его к себе, поцеловал и, взяв за руку, повел куда то. Пьеру было больно от притянутых узлом волос, он морщился от боли и улыбался от стыда чего то. Огромная фигура его с опущенными руками, с сморщенной и улыбающейся физиономией, неверными робкими шагами подвигалась за Вилларским.
Проведя его шагов десять, Вилларский остановился.
– Что бы ни случилось с вами, – сказал он, – вы должны с мужеством переносить всё, ежели вы твердо решились вступить в наше братство. (Пьер утвердительно отвечал наклонением головы.) Когда вы услышите стук в двери, вы развяжете себе глаза, – прибавил Вилларский; – желаю вам мужества и успеха. И, пожав руку Пьеру, Вилларский вышел.
Оставшись один, Пьер продолжал всё так же улыбаться. Раза два он пожимал плечами, подносил руку к платку, как бы желая снять его, и опять опускал ее. Пять минут, которые он пробыл с связанными глазами, показались ему часом. Руки его отекли, ноги подкашивались; ему казалось, что он устал. Он испытывал самые сложные и разнообразные чувства. Ему было и страшно того, что с ним случится, и еще более страшно того, как бы ему не выказать страха. Ему было любопытно узнать, что будет с ним, что откроется ему; но более всего ему было радостно, что наступила минута, когда он наконец вступит на тот путь обновления и деятельно добродетельной жизни, о котором он мечтал со времени своей встречи с Осипом Алексеевичем. В дверь послышались сильные удары. Пьер снял повязку и оглянулся вокруг себя. В комнате было черно – темно: только в одном месте горела лампада, в чем то белом. Пьер подошел ближе и увидал, что лампада стояла на черном столе, на котором лежала одна раскрытая книга. Книга была Евангелие; то белое, в чем горела лампада, был человечий череп с своими дырами и зубами. Прочтя первые слова Евангелия: «Вначале бе слово и слово бе к Богу», Пьер обошел стол и увидал большой, наполненный чем то и открытый ящик. Это был гроб с костями. Его нисколько не удивило то, что он увидал. Надеясь вступить в совершенно новую жизнь, совершенно отличную от прежней, он ожидал всего необыкновенного, еще более необыкновенного чем то, что он видел. Череп, гроб, Евангелие – ему казалось, что он ожидал всего этого, ожидал еще большего. Стараясь вызвать в себе чувство умиленья, он смотрел вокруг себя. – «Бог, смерть, любовь, братство людей», – говорил он себе, связывая с этими словами смутные, но радостные представления чего то. Дверь отворилась, и кто то вошел.
При слабом свете, к которому однако уже успел Пьер приглядеться, вошел невысокий человек. Видимо с света войдя в темноту, человек этот остановился; потом осторожными шагами он подвинулся к столу и положил на него небольшие, закрытые кожаными перчатками, руки.
Невысокий человек этот был одет в белый, кожаный фартук, прикрывавший его грудь и часть ног, на шее было надето что то вроде ожерелья, и из за ожерелья выступал высокий, белый жабо, окаймлявший его продолговатое лицо, освещенное снизу.
– Для чего вы пришли сюда? – спросил вошедший, по шороху, сделанному Пьером, обращаясь в его сторону. – Для чего вы, неверующий в истины света и не видящий света, для чего вы пришли сюда, чего хотите вы от нас? Премудрости, добродетели, просвещения?
В ту минуту как дверь отворилась и вошел неизвестный человек, Пьер испытал чувство страха и благоговения, подобное тому, которое он в детстве испытывал на исповеди: он почувствовал себя с глазу на глаз с совершенно чужим по условиям жизни и с близким, по братству людей, человеком. Пьер с захватывающим дыханье биением сердца подвинулся к ритору (так назывался в масонстве брат, приготовляющий ищущего к вступлению в братство). Пьер, подойдя ближе, узнал в риторе знакомого человека, Смольянинова, но ему оскорбительно было думать, что вошедший был знакомый человек: вошедший был только брат и добродетельный наставник. Пьер долго не мог выговорить слова, так что ритор должен был повторить свой вопрос.
