Дворянский полк

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Дворянский полк — военно-учебное заведение Российской императорской армии.





История

Рескриптом от 14 марта 1807 года Александр I повелел молодых дворян, от 16 и более лет, желающих вступить в военную службу, вместо определения прямо в полки унтер-офицерами, присылать в петербургские кадетские корпуса для ознакомления с порядком службы, обучения стрельбе в цель и приобретения познаний, соответствующих назначению. Сборным пунктом был назначен 2-й кадетский корпус на Спасской улице (ныне — улица Рылеева). Первым командиром был назначен командир гренадерской роты 2-го кадетского корпуса майор Ф. Г. Гольтгойер (1771—1848). Первым шефом был назначен цесаревич Константин Павлович. Корпусу были пожалованы два знамени с вензелем императора Александра I и надписью: «1807 год. 1-й и 2-й Дворянские батальоны».

Первые дворяне появились 1 апреля 1807 года, когда в приказе по кадетскому корпусу было указано:

Явившиеся во 2 Кадетский корпус Дворяне Михаил Левандовский и Иван Стахович <…> для научения порядку военной службы принимаются в оный корпус <…> в ведение майора Гольтгойера.

К 1 мая их набралось уже 20 человек. В Волонтёрный корпус[1] принимали без экзаменов и к 1 августа на обучение было принято уже более 1000 воспитанников; при них было 4 офицера. С октября 1807 года все прибывавшие для обучения размещались в соседнем со 2-м кадетским корпусом деревянном здании бывшей полотняной фабрики Удельного ведомства, в апреле переданном корпусу. Главным предметом обучения были строевые занятия. Условия проживания были спартанскими. Не хватало кроватей и одеял. Не было шинелей. Туалеты находились вне казарм. Обедали и ужинали в столовой 2-го кадетского корпуса в три смены после воспитанников корпуса.

В 1807 году было выпущено 291 офицер: 3 — в гвардию, 185 — в пехоту, 77 — в артиллерию, 26 — в кавалерию.

С декабря 1808 года воспитанники были распределены в два батальона четырёхротного состава. Командиром 1-го батальона был назначен майор Гольтгойер, 2-го батальона — майор Энгельгарт. Общее командование полком возложено на директора 2-го кадетского корпуса генерал-майора А. А. Клейнмихеля.

Первоначально отличие обмундирования от кадетов было в отсутствии галуна на воротнике и обшлагах. С 10 июля 1810 года воспитанникам Дворянского полка вместо белых были даны гладкие жёлтые погоны. В каждом батальоне было сформировано по гренадерской роте в составе гренадерского и стрелкового взводов.

В 1811 году при полку сформирован Дворянский кавалерийский эскадрон на 110 человек. В кавалерийские офицеры выпускали только лиц, имевших достаточное состояние. Тех, кто не имел необходимых средств для службы в кавалерии, переводили из эскадрона в полк для производства впоследствии в офицеры пехоты. Воспитанники эскадрона жили на вольных квартирах. Лошадей со всей амуницией эскадрону выделяли гвардейские полки.

В течение 1812 года состоялось 15 выпусков, произведено в офицеры 1148 воспитанников.

В 1816 году Дворянскому полку установлен штат воспитанников в 2000 человек (ещё 236 человек в кавалерийском эскадроне). Были ужесточены правила приёма: дворяне не должны быть моложе 16 и старше 20 лет, должны уметь читать, писать и знать хотя бы первую часть арифметики. Под руководством директора 2-го кадетского корпуса генерала А. И. Маркевича была разработана углублённая учебная программа.

В 1824 году шефом полка назначен Великий Князь Михаил Павлович.

В 1826 году упразднён Дворянский кавалерийский эскадрон.

В 1830 году причислен к военно-учебным заведениям 2-го класса.

В 1832 году Дворянский полк отделён от 2-го кадетского корпуса и превращён в самостоятельное учебное заведение. Полку назначен штат в 1000 воспитанников (2 батальона по 500 человек). Командиром полка назначен бывший командир батальона генерал-майор Х. И. Вилькен.

С 1833 года провинциальные кадетские корпуса офицеров не выпускали — для завершения обучения воспитанников переводили в Дворянский полк. Детей 13-15 лет «со стороны» также принимали — по конкурсному экзамену (до 1851 года).

В 1837 году в составе Дворянского полка было сформировано семь гренадерских рот (по числу губернских кадетских корпусов) и 8-я роту кандидатов со стороны, поступивших после сдачи соответствующих экзаменов. Первые два выпуска кадет из губернских корпусов состоялись в 1839-м и 1840 году.

В 1837 году отстроено новое здание училища. Полк был разделён на 40 классов. Учебный процесс разделён на два курса: общий (4 года) и специальный (2 года).

25 июня 1838 года училищу высочайше пожалованы скобы на знамена.

В 1842 году батальоны переформированы в одну гренадерскую и три дворянских роты. Кадет, поступивших из губернских корпусов, распределяли по всем ротам без различия.

С 1851 года полк перестал принимать абитуриентов со стороны и полностью перешёл на комплектование выпускниками губернских кадетских корпусов.

7 апреля 1852 года в полку учреждён 3-й специальный класс, подразделявшийся на три отделения: артиллерийское, инженерное и Генерального штаба, — чтобы предоставить возможность воспитанникам, которые по молодости лет не могли быть выпущены в офицеры после двухлетнего обучения, получить более солидную научную подготовку, окончить курс и поступить на службу офицерами в специальные войска. Выпускники второго специального класса выходили в пехотные, реже в сапёрные и артиллерийские части.

17 апреля 1855 года Дворянский полк переименован в Константиновский кадетский корпус.

Выпускники училища

Из Дворянского полка за период 1807—1854 годов было выпущено 13519 офицера (329 — в гвардию), в том числе:

См. также: Выпускники Дворянского полка

Напишите отзыв о статье "Дворянский полк"

Примечания

  1. ↑ В документах кадетского корпуса название Волонтёрный корпус не встречается; оно было введено позднейшими исследователями на основании того, что воспитанников с июля 1807 года стали называть волонтёрами.

Литература

  • «Дворянский полк» // Русская старина : Ж.. — Спб., 1887. — № 3. — С. 791—892.
  • Озаровский А. Э. [dlib.rsl.ru/rsl01003000000/rsl01003748000/rsl01003748968/rsl01003748968.pdf «История „дворян“ и „константиновцев“ 1807—1907»] Санкт-Петербург : т-во Р. Голике и А. Вильборг, 1908
  • Гольмдорф Михаил Густавович [www.runivers.ru/lib/book6908/197079/ Материалы для истории бывшего дворянского полка до переименования его в Константиновское военное училище. 1807—1859]
  • [elib.shpl.ru/ru/nodes/22133-imena-ubityh-v-srazhenii-generalov-shtab-i-ober-ofitserov-vospityvavshihsya-v-dvoryanskom-polku-spb-1850#page/1/mode/grid/zoom/1 Имена убитых в сражении генералов, штаб и обер-офицеров, воспитывавшихся в дворянском полку.] — СПб, 1850. — 76 с.

Отрывок, характеризующий Дворянский полк

– Вот так, так! Это так!
Пьер хотел сказать, что он не прочь ни от пожертвований ни деньгами, ни мужиками, ни собой, но что надо бы знать состояние дел, чтобы помогать ему, но он не мог говорить. Много голосов кричало и говорило вместе, так что Илья Андреич не успевал кивать всем; и группа увеличивалась, распадалась, опять сходилась и двинулась вся, гудя говором, в большую залу, к большому столу. Пьеру не только не удавалось говорить, но его грубо перебивали, отталкивали, отворачивались от него, как от общего врага. Это не оттого происходило, что недовольны были смыслом его речи, – ее и забыли после большого количества речей, последовавших за ней, – но для одушевления толпы нужно было иметь ощутительный предмет любви и ощутительный предмет ненависти. Пьер сделался последним. Много ораторов говорило после оживленного дворянина, и все говорили в том же тоне. Многие говорили прекрасно и оригинально.
Издатель Русского вестника Глинка, которого узнали («писатель, писатель! – послышалось в толпе), сказал, что ад должно отражать адом, что он видел ребенка, улыбающегося при блеске молнии и при раскатах грома, но что мы не будем этим ребенком.
– Да, да, при раскатах грома! – повторяли одобрительно в задних рядах.
Толпа подошла к большому столу, у которого, в мундирах, в лентах, седые, плешивые, сидели семидесятилетние вельможи старики, которых почти всех, по домам с шутами и в клубах за бостоном, видал Пьер. Толпа подошла к столу, не переставая гудеть. Один за другим, и иногда два вместе, прижатые сзади к высоким спинкам стульев налегающею толпой, говорили ораторы. Стоявшие сзади замечали, чего не досказал говоривший оратор, и торопились сказать это пропущенное. Другие, в этой жаре и тесноте, шарили в своей голове, не найдется ли какая мысль, и торопились говорить ее. Знакомые Пьеру старички вельможи сидели и оглядывались то на того, то на другого, и выражение большей части из них говорило только, что им очень жарко. Пьер, однако, чувствовал себя взволнованным, и общее чувство желания показать, что нам всё нипочем, выражавшееся больше в звуках и выражениях лиц, чем в смысле речей, сообщалось и ему. Он не отрекся от своих мыслей, но чувствовал себя в чем то виноватым и желал оправдаться.
– Я сказал только, что нам удобнее было бы делать пожертвования, когда мы будем знать, в чем нужда, – стараясь перекричать другие голоса, проговорил он.
Один ближайший старичок оглянулся на него, но тотчас был отвлечен криком, начавшимся на другой стороне стола.
– Да, Москва будет сдана! Она будет искупительницей! – кричал один.
– Он враг человечества! – кричал другой. – Позвольте мне говорить… Господа, вы меня давите…


В это время быстрыми шагами перед расступившейся толпой дворян, в генеральском мундире, с лентой через плечо, с своим высунутым подбородком и быстрыми глазами, вошел граф Растопчин.
– Государь император сейчас будет, – сказал Растопчин, – я только что оттуда. Я полагаю, что в том положении, в котором мы находимся, судить много нечего. Государь удостоил собрать нас и купечество, – сказал граф Растопчин. – Оттуда польются миллионы (он указал на залу купцов), а наше дело выставить ополчение и не щадить себя… Это меньшее, что мы можем сделать!
Начались совещания между одними вельможами, сидевшими за столом. Все совещание прошло больше чем тихо. Оно даже казалось грустно, когда, после всего прежнего шума, поодиночке были слышны старые голоса, говорившие один: «согласен», другой для разнообразия: «и я того же мнения», и т. д.
Было велено секретарю писать постановление московского дворянства о том, что москвичи, подобно смолянам, жертвуют по десять человек с тысячи и полное обмундирование. Господа заседавшие встали, как бы облегченные, загремели стульями и пошли по зале разминать ноги, забирая кое кого под руку и разговаривая.
– Государь! Государь! – вдруг разнеслось по залам, и вся толпа бросилась к выходу.
По широкому ходу, между стеной дворян, государь прошел в залу. На всех лицах выражалось почтительное и испуганное любопытство. Пьер стоял довольно далеко и не мог вполне расслышать речи государя. Он понял только, по тому, что он слышал, что государь говорил об опасности, в которой находилось государство, и о надеждах, которые он возлагал на московское дворянство. Государю отвечал другой голос, сообщавший о только что состоявшемся постановлении дворянства.
– Господа! – сказал дрогнувший голос государя; толпа зашелестила и опять затихла, и Пьер ясно услыхал столь приятно человеческий и тронутый голос государя, который говорил: – Никогда я не сомневался в усердии русского дворянства. Но в этот день оно превзошло мои ожидания. Благодарю вас от лица отечества. Господа, будем действовать – время всего дороже…
Государь замолчал, толпа стала тесниться вокруг него, и со всех сторон слышались восторженные восклицания.
– Да, всего дороже… царское слово, – рыдая, говорил сзади голос Ильи Андреича, ничего не слышавшего, но все понимавшего по своему.
Из залы дворянства государь прошел в залу купечества. Он пробыл там около десяти минут. Пьер в числе других увидал государя, выходящего из залы купечества со слезами умиления на глазах. Как потом узнали, государь только что начал речь купцам, как слезы брызнули из его глаз, и он дрожащим голосом договорил ее. Когда Пьер увидал государя, он выходил, сопутствуемый двумя купцами. Один был знаком Пьеру, толстый откупщик, другой – голова, с худым, узкобородым, желтым лицом. Оба они плакали. У худого стояли слезы, но толстый откупщик рыдал, как ребенок, и все твердил:
– И жизнь и имущество возьми, ваше величество!
Пьер не чувствовал в эту минуту уже ничего, кроме желания показать, что все ему нипочем и что он всем готов жертвовать. Как упрек ему представлялась его речь с конституционным направлением; он искал случая загладить это. Узнав, что граф Мамонов жертвует полк, Безухов тут же объявил графу Растопчину, что он отдает тысячу человек и их содержание.
Старик Ростов без слез не мог рассказать жене того, что было, и тут же согласился на просьбу Пети и сам поехал записывать его.
На другой день государь уехал. Все собранные дворяне сняли мундиры, опять разместились по домам и клубам и, покряхтывая, отдавали приказания управляющим об ополчении, и удивлялись тому, что они наделали.



Наполеон начал войну с Россией потому, что он не мог не приехать в Дрезден, не мог не отуманиться почестями, не мог не надеть польского мундира, не поддаться предприимчивому впечатлению июньского утра, не мог воздержаться от вспышки гнева в присутствии Куракина и потом Балашева.
Александр отказывался от всех переговоров потому, что он лично чувствовал себя оскорбленным. Барклай де Толли старался наилучшим образом управлять армией для того, чтобы исполнить свой долг и заслужить славу великого полководца. Ростов поскакал в атаку на французов потому, что он не мог удержаться от желания проскакаться по ровному полю. И так точно, вследствие своих личных свойств, привычек, условий и целей, действовали все те неперечислимые лица, участники этой войны. Они боялись, тщеславились, радовались, негодовали, рассуждали, полагая, что они знают то, что они делают, и что делают для себя, а все были непроизвольными орудиями истории и производили скрытую от них, но понятную для нас работу. Такова неизменная судьба всех практических деятелей, и тем не свободнее, чем выше они стоят в людской иерархии.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Дворянский_полк&oldid=81587970»