Двупалоленивцевые

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

</td>

   </tr>
Двупалоленивцевые
Научная классификация
Царство: Животные
Тип: Хордовые
Класс: Млекопитающие
Отряд: Неполнозубые
Семейство: Двупалоленивцевые
Латинское название
Megalonychidae
Gervais, 1855

Двупалоленивцевые, или двупалые ленивцы (лат. Megalonychidae) — семейство млекопитающих отряда неполнозубых. Распространены от Центральной Америки до севера Южной Америки и бассейна Амазонки. Семейство включает всего два вида, двупалого ленивца и ленивца Гоффмана, относящихся к одному роду Choloepus.

К данному семейству относятся некрупные древесные млекопитающие, длина тела которых 50—73 см, а масса до 9 кг. Шерсть у них длинная, серовато-бурого цвета (на голове светлее), часто с зеленоватым оттенком из-за развивающихся в особых желобках волос водорослей (они играют роль камуфляжа); подшёрсток короткий и густой.

До недавнего времени трёхпалых и двупалых ленивцев объединяли в одно семейство Bradypodidae. Затем была доказана независимая эволюция двух этих групп — их сходство вызвано конвергентной адаптацией к древесному образу жизни.

Большинство признаков, свойственных трёхпалым ленивцам, свойственны и двупалым ленивцам. Передние конечности у них длиннее задних, но эта разница выражена слабее, чем у трёхпалых ленивцев. Передние лапы имеют по 2 пальца с мощными серповидными когтями (длиной до 7,5 см); задние — по 3. Пальцы срастаются по всей длине (синдактилия). Подошвы лап голые, сильно ороговевшие. Хвост рудиментарен, длиной 20 мм. Число шейных позвонков колеблется от 5 до 7—8. Зубов 18, резцы и клыки отсутствуют. Зубы лишены эмали и корней. Первый коренной зуб в каждой половине челюсти удлинённый, клыкоподобный, отделён диастемой от других зубов. Все зубы с постоянным ростом, коричневого цвета. Их недостаток компенсируют жёсткие губы, которыми двупалые ленивцы обрывают листву. У двупалых ленивцев хорошее обоняние, но слабое зрение и слух.

Двупалые ленивцы ведут малоподвижный образ жизни, большую часть времени проводя на деревьях, где питаются листьями, фруктами, почками, молодыми побегами и изредка насекомыми. Поедают также водоросли, растущие на шерсти. Воду получают из пищи и слизывая росу. Обычно они висят на ветви спиной вниз, одной лапой срывая листья и отправляя их в рот. На землю ленивцы спускаются лишь для отправления естественных потребностей или для того, чтобы перейти на новое дерево. По земле передвигаются ползком. Из-за низкого уровня метаболизма облегчаются они только раз в неделю; переваривание пищи у них занимает до месяца. Двигаются ленивцы очень медлительно (примерно на 40 м в день), но умеют плавать и при нападении способны энергично постоять за себя, используя острые когти и зубы. Охотятся на ленивцев оцелоты и крупные хищные птицы вроде гарпий. Держатся ленивцы в одиночку, хотя на одном дереве могут встречаться несколько самок. Число самок в природе превосходит число самцов как 11:1. Спаривание и роды происходят на деревьях. Самки этого вида достигают половой зрелости к 3 годам; самцы — между 4 и 5 годами. Раз в год рождается один детёныш.

Двупалые ленивцы относятся к гетеротермным млекопитающим: температура их тела колеблется от 24 до 33—35°С. Однако, в отличие от трёхпалых ленивцев, они не регулируют её, греясь на солнце. Образ жизни у них ночной; днём они спят. Сон занимает у двупалых ленивцев до 15 ч. в сутки. Спящего в кроне дерева ленивца заметить довольно сложно из-за зеленоватой маскировочной окраски его шерсти.

Двупалые ленивцы гораздо лучше, нежели трёхпалые, приспосабливаются к неволе, так как в отличие от последних неприхотливы в выборе пищи и могут есть всё, что им предложит человек: овощи, фрукты, салат, зелень и даже яйца.

Представители этого семейства впервые появляются в раннем миоцене. В плейстоцене они водились и в Северной Америке, но вымерли около 11 000 лет назад.



Классификация

К семейству относят около двух десятков родов, среди которых лишь один невымерший, включающий в себя два вида.[1]

Вымершие роды:

Напишите отзыв о статье "Двупалоленивцевые"

Примечания

  1. [bvi.rusf.ru/sista/s99199.htm Семейство: Megalonychidae Gervais, 1855 = Двухпалые ленивцы]

Отрывок, характеризующий Двупалоленивцевые

– La bonte divine est inepuisable. C'est la ceremonie de l'extreme onction qui va commencer. Venez. [Милосердие Божие неисчерпаемо. Соборование сейчас начнется. Пойдемте.]
Пьер прошел в дверь, ступая по мягкому ковру, и заметил, что и адъютант, и незнакомая дама, и еще кто то из прислуги – все прошли за ним, как будто теперь уж не надо было спрашивать разрешения входить в эту комнату.


Пьер хорошо знал эту большую, разделенную колоннами и аркой комнату, всю обитую персидскими коврами. Часть комнаты за колоннами, где с одной стороны стояла высокая красного дерева кровать, под шелковыми занавесами, а с другой – огромный киот с образами, была красно и ярко освещена, как бывают освещены церкви во время вечерней службы. Под освещенными ризами киота стояло длинное вольтеровское кресло, и на кресле, обложенном вверху снежно белыми, не смятыми, видимо, только – что перемененными подушками, укрытая до пояса ярко зеленым одеялом, лежала знакомая Пьеру величественная фигура его отца, графа Безухого, с тою же седою гривой волос, напоминавших льва, над широким лбом и с теми же характерно благородными крупными морщинами на красивом красно желтом лице. Он лежал прямо под образами; обе толстые, большие руки его были выпростаны из под одеяла и лежали на нем. В правую руку, лежавшую ладонью книзу, между большим и указательным пальцами вставлена была восковая свеча, которую, нагибаясь из за кресла, придерживал в ней старый слуга. Над креслом стояли духовные лица в своих величественных блестящих одеждах, с выпростанными на них длинными волосами, с зажженными свечами в руках, и медленно торжественно служили. Немного позади их стояли две младшие княжны, с платком в руках и у глаз, и впереди их старшая, Катишь, с злобным и решительным видом, ни на мгновение не спуская глаз с икон, как будто говорила всем, что не отвечает за себя, если оглянется. Анна Михайловна, с кроткою печалью и всепрощением на лице, и неизвестная дама стояли у двери. Князь Василий стоял с другой стороны двери, близко к креслу, за резным бархатным стулом, который он поворотил к себе спинкой, и, облокотив на нее левую руку со свечой, крестился правою, каждый раз поднимая глаза кверху, когда приставлял персты ко лбу. Лицо его выражало спокойную набожность и преданность воле Божией. «Ежели вы не понимаете этих чувств, то тем хуже для вас», казалось, говорило его лицо.
Сзади его стоял адъютант, доктора и мужская прислуга; как бы в церкви, мужчины и женщины разделились. Всё молчало, крестилось, только слышны были церковное чтение, сдержанное, густое басовое пение и в минуты молчания перестановка ног и вздохи. Анна Михайловна, с тем значительным видом, который показывал, что она знает, что делает, перешла через всю комнату к Пьеру и подала ему свечу. Он зажег ее и, развлеченный наблюдениями над окружающими, стал креститься тою же рукой, в которой была свеча.
Младшая, румяная и смешливая княжна Софи, с родинкою, смотрела на него. Она улыбнулась, спрятала свое лицо в платок и долго не открывала его; но, посмотрев на Пьера, опять засмеялась. Она, видимо, чувствовала себя не в силах глядеть на него без смеха, но не могла удержаться, чтобы не смотреть на него, и во избежание искушений тихо перешла за колонну. В середине службы голоса духовенства вдруг замолкли; духовные лица шопотом сказали что то друг другу; старый слуга, державший руку графа, поднялся и обратился к дамам. Анна Михайловна выступила вперед и, нагнувшись над больным, из за спины пальцем поманила к себе Лоррена. Француз доктор, – стоявший без зажженной свечи, прислонившись к колонне, в той почтительной позе иностранца, которая показывает, что, несмотря на различие веры, он понимает всю важность совершающегося обряда и даже одобряет его, – неслышными шагами человека во всей силе возраста подошел к больному, взял своими белыми тонкими пальцами его свободную руку с зеленого одеяла и, отвернувшись, стал щупать пульс и задумался. Больному дали чего то выпить, зашевелились около него, потом опять расступились по местам, и богослужение возобновилось. Во время этого перерыва Пьер заметил, что князь Василий вышел из за своей спинки стула и, с тем же видом, который показывал, что он знает, что делает, и что тем хуже для других, ежели они не понимают его, не подошел к больному, а, пройдя мимо его, присоединился к старшей княжне и с нею вместе направился в глубь спальни, к высокой кровати под шелковыми занавесами. От кровати и князь и княжна оба скрылись в заднюю дверь, но перед концом службы один за другим возвратились на свои места. Пьер обратил на это обстоятельство не более внимания, как и на все другие, раз навсегда решив в своем уме, что всё, что совершалось перед ним нынешний вечер, было так необходимо нужно.