Дгания
Кибуц
Показать/скрыть карты
|
Дга́ния (ивр. דגניה, букв. «василёк») — первый еврейский кибуц в Эрец-Исраэль. Расположен на южном берегу озера Кинерет, в 10 км к югу от Тверии, в региональном совете Эмек-ха-Ярден[en].
Дгания была основана 28 октября 1910 года на территории Османской империи группой «Хадерская коммуна» из десяти мужчин и двух женщин под предводительством Иосифа Бараца на месте созданного в 1909 году поселения другой сионистской группы, чьей задачей было годичное испытание пригодности региона к проживанию и земледелию по поручению организации «Эрец-Исраэльское бюро» (ивр.). Затем по соглашению, подписанному главой ЭИО Артуром Руппином, эта земля (купленная в 1900 году у персидской семьи) была передана для создания первого кибуца. Название «Дгания» было выбрано в честь пяти сортов злаков (ивр. דגן — «дган»), выращиваемых в регионе. Будучи первым коллективным хозяйством на территории современного Израиля, Дгания получила прозвище «мать кибуцев» (ивр. אם הקיבוצים).
Среди знаменитых жителей Дгании — поэтесса Рахель Блувштейн родом из Саратова; идеолог сионизма А. Д. Гордон из-под Житомира; офицер-сооснователь «Еврейского легиона» Иосиф Трумпельдор из Пятигорска. Первым ребёнком, рождённым в кибуце, был писатель Гидеон Барац; вторым — полководец Моше Даян.
В 1920 году вблизи первого кибуца был основан новый кибуц, Дгания-Бет («бет» — вторая буква еврейского алфавита, с числовым значением 2). С этого времени первый кибуц стал называться Дгания-Алеф. В Дгании сооружён монумент в память героев Войны за независимость (1948). Сирийский танк, подбитый солдатами, оборонявшими кибуц, сохранён как памятник.
- Deganiatank1.jpg
Сирийский танк (R 35 французского производства), подбитый солдатами, оборонявшими Дганию.
- Degania after battle.jpg
Дгания после боёв, май 1948
Напишите отзыв о статье "Дгания"
Ссылки
- [www.degania.org.il/eng/general.htm Сайт кибуца Дгания-Алеф] (англ.)
- [www.degania-b.org.il/ Сайт кибуца Дгания-Бет] (иврит)
|
Это заготовка статьи о населённом пункте Израиля. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Дгания
– Отчего другие видят, а я ничего не вижу? – сказала она. – Ну садись ты, Соня; нынче непременно тебе надо, – сказала она. – Только за меня… Мне так страшно нынче!Соня села за зеркало, устроила положение, и стала смотреть.
– Вот Софья Александровна непременно увидят, – шопотом сказала Дуняша; – а вы всё смеетесь.
Соня слышала эти слова, и слышала, как Наташа шопотом сказала:
– И я знаю, что она увидит; она и прошлого года видела.
Минуты три все молчали. «Непременно!» прошептала Наташа и не докончила… Вдруг Соня отсторонила то зеркало, которое она держала, и закрыла глаза рукой.
– Ах, Наташа! – сказала она.
– Видела? Видела? Что видела? – вскрикнула Наташа, поддерживая зеркало.
Соня ничего не видала, она только что хотела замигать глазами и встать, когда услыхала голос Наташи, сказавшей «непременно»… Ей не хотелось обмануть ни Дуняшу, ни Наташу, и тяжело было сидеть. Она сама не знала, как и вследствие чего у нее вырвался крик, когда она закрыла глаза рукою.
– Его видела? – спросила Наташа, хватая ее за руку.
– Да. Постой… я… видела его, – невольно сказала Соня, еще не зная, кого разумела Наташа под словом его: его – Николая или его – Андрея.
«Но отчего же мне не сказать, что я видела? Ведь видят же другие! И кто же может уличить меня в том, что я видела или не видала?» мелькнуло в голове Сони.
– Да, я его видела, – сказала она.
– Как же? Как же? Стоит или лежит?
– Нет, я видела… То ничего не было, вдруг вижу, что он лежит.
– Андрей лежит? Он болен? – испуганно остановившимися глазами глядя на подругу, спрашивала Наташа.
– Нет, напротив, – напротив, веселое лицо, и он обернулся ко мне, – и в ту минуту как она говорила, ей самой казалось, что она видела то, что говорила.
– Ну а потом, Соня?…
– Тут я не рассмотрела, что то синее и красное…
– Соня! когда он вернется? Когда я увижу его! Боже мой, как я боюсь за него и за себя, и за всё мне страшно… – заговорила Наташа, и не отвечая ни слова на утешения Сони, легла в постель и долго после того, как потушили свечу, с открытыми глазами, неподвижно лежала на постели и смотрела на морозный, лунный свет сквозь замерзшие окна.
Вскоре после святок Николай объявил матери о своей любви к Соне и о твердом решении жениться на ней. Графиня, давно замечавшая то, что происходило между Соней и Николаем, и ожидавшая этого объяснения, молча выслушала его слова и сказала сыну, что он может жениться на ком хочет; но что ни она, ни отец не дадут ему благословения на такой брак. В первый раз Николай почувствовал, что мать недовольна им, что несмотря на всю свою любовь к нему, она не уступит ему. Она, холодно и не глядя на сына, послала за мужем; и, когда он пришел, графиня хотела коротко и холодно в присутствии Николая сообщить ему в чем дело, но не выдержала: заплакала слезами досады и вышла из комнаты. Старый граф стал нерешительно усовещивать Николая и просить его отказаться от своего намерения. Николай отвечал, что он не может изменить своему слову, и отец, вздохнув и очевидно смущенный, весьма скоро перервал свою речь и пошел к графине. При всех столкновениях с сыном, графа не оставляло сознание своей виноватости перед ним за расстройство дел, и потому он не мог сердиться на сына за отказ жениться на богатой невесте и за выбор бесприданной Сони, – он только при этом случае живее вспоминал то, что, ежели бы дела не были расстроены, нельзя было для Николая желать лучшей жены, чем Соня; и что виновен в расстройстве дел только один он с своим Митенькой и с своими непреодолимыми привычками.
