Деборин, Абрам Моисеевич

В Википедии есть статьи о других людях с фамилиями: Иоффе и Деборин

Абрам Моисеевич Деборин
Имя при рождении:	Абрам Моисеевич Иоффе
Дата рождения:	4 (16) июня 1881(1881-06-16)
Место рождения:	Упино, Россиенский уезд (ныне Шилальский район), Ковенская губерния, Российская империя
Дата смерти:	8 марта 1963(1963-03-08) (81 год)
Место смерти:	Москва, РСФСР, СССР
Страна:	Российская империя Российская империя → СССР СССР
Школа/традиция:	марксизм
Направление:	советская философия
Период:	философия XX века
Оказавшие влияние:	ученик Плеханова
Награды:

Абра́м Моисе́евич Дебо́рин (настоящая фамилия Ио́ффе; 4 [16] июня 1881, Упино, Россиенский уезд (ныне Шилальский район), Ковенская губерния — 8 марта 1963, Москва) — российский и советский философ-марксист, один из создателей Института философии АН СССР. Профессор (1935). Академик Академии наук СССР (1929).

С 1907 по 1917 г. был меньшевиком. Член ВКП(б) с 1928 года.

Биография

Окончил философский факультет Бернского университета (1908).

Ленин на сомнения Е. Ярославского в целесообразности привлечения Деборина и Аксельрод к чтению лекций по философии в Университете Свердлова ответил, что их нужно привлечь обязательно: «По-моему, обязательно… Их бы обоих привлечь к выработке детальнейшей программы (и конспекта лекций) по философии и плана изданий по философии», прибавив при этом: «Если станут агитировать за меньшевизм, мы их поймаем: присмотреть надо».

В 1921 г. возглавил философское отделение Института красной профессуры.

С 1922 — член редакционной коллегии журнала «Под знаменем марксизма». С 1924 до начала 1931 г. заместитель по научной части директора Института К. Маркса и Ф. Энгельса. В 1926—1930 гг. — ответственный редактор журнала «Под Знаменем Марксизма».

Возглавил образованную в январе 1927 года философскую секцию Коммунистической академии, в 1928 году с этой секцией при Коммунистической академии был объединён также возглавляемый Дебориным Институт научной философии РАНИОН, а в 1929 году этим объединением был организован Институт философии Коммунистической академии, первым директором которого стал А. М. Деборин.

В 1920-х гг. Деборин выступал с критикой механицизма, отстаивая материалистическую диалектику. В так называемой «дискуссии механицистов и диалектиков», отмечают: "…Механисты в массе своей были естествоиспытатели, … деборинцы — философы. Основную свою задачу они видели в разработке философских категорий в их абстрактном общем виде, опираясь при этом на систему диалектической логики Гегеля. Они в механистах — представителях естествознания — видели основное препятствие на этом пути, поскольку некоторые из них, не скрывая, повторяли основной позитивистский тезис: «Наука — сама себе философия». Деборинцы в этом видели угрозу для философии как абстрактной науки.

Как пишет А. А. Тахо-Годи, в конце 1920-х гг. Деборин сыграл «не последнюю роль в аресте» А. Ф. Лосева, которого в газете «Вечерняя Москва» назвал философом идеалистического направления (хотя Лосев и Деборин никогда знакомы не были, но сведения о ключевой роли Деборина в травле Лосева, которого до заметки Деборина всегда считали материалистом, так как он действительно придерживался христианского материализма и большинства Святых Отцов, и Григория Паламы, излагаются со слов самого Лосева).

В январе 1929 года был провален на выборах в члены Академии наук в числе трёх кандидатов-коммунистов (вместе с Н. М. Лукиным и В. М. Фриче), избиравшихся в числе 42 новых академиков. В феврале 1929 года была проведена перебаллотировка уже с участием вновь выбранных в январе академиков-коммунистов. Деборин, Лукин и Фриче были избраны действительными членами Академии наук СССР.

9 декабря 1930 г. И. В. Сталин встретился с членами бюро ячейки ВКП(б) Института красной профессуры философии и естествознания (ИКПФиЕ) и провёл беседу о положении на философском фронте и задачах борьбы на два фронта в философии, о необходимости разработки ленинского теоретического наследства.. Эта встреча ознаменовала собой начало антидеборинской кампании против «меньшевиствующего идеализма».

В конце 1930 г. был смещен с должности ответственного редактора журнала «Под Знаменем Марксизма», хотя и остался в составе редакционной коллегии. После принятия Постановления ЦК ВКП(б) о журнале «Под знаменем марксизма» от 25 января 1931 г. академик А. М. Деборин был отстранен от руководства созданного им Института философии. С начала 1930-х гг. Деборин подвергся резкой критике со стороны молодых советских философов-марксистов, в первую очередь Митина и Юдина. Со стороны президиума Комакадемии атаку на Деборина возглавили Милютин и Пашуканис.

С 1935 г. работал в АН СССР и вплоть до своей смерти оставался в числе наиболее влиятельных представителей философских элит в СССР.

Преподавал в Школе особого назначения НКВД.

Философия

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Одним из первых в советской философии Деборин вслед за Энгельсом признал важность вопроса «об отношении наших мыслей к окружающему нас внешнем миру». Он активно использовал понятия исторического и диалектического материализма. К существенным чертам диалектики учёный относил «признание скачков в процессе развития» и схема «отрицания отрицания». Символы, по его мнению, служат для организации человеческого опыта и не имеют абсолютно-реального значения.

Основные работы

• [nasledie.enip.ras.ru/ras/view/publication/general.html?id=43682678 Введение в философию диалектического материализма.] — Пг., 1916.
• Людвиг Фейербах. Личность и мировоззрение. — М.,1923.
• Ленин как мыслитель. — М., 1926.
• Философия и марксизм. Сб. статей. — М.-Л., 1930.
• Очерки по истории материализма XVII—XVIII вв. — М.-Л.,1930.
• Философия и политика. — М., 1961.
• Материализм и диалектика в древнеиндийской философии // Вопросы философии. — 1956. — № 1.

Награды

• 2 ордена Трудового Красного Знамени (10.06.1945; 1961) (в обоих случаях представлялся к награждению орденом Ленина).

Литература

• Деборин Абрам Моисеевич // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>
• [community.livejournal.com/revkom2017/115342.html Воспоминания академика А. М. Деборина] // Вопросы философии. — 2009. — № 2. — С. 113—133.
• Комарицын С. Г. [www.gornovosti.ru/tema/history/filosofy-i-negodyai.htm Философы и негодяи] // Городские новости. — 24.06.2011. — № 2392.
• Плимак Е. Г. К реабилитации вождя «меньшивиствующего идеализма» (О моей работе референтом у академика А. М. Деборина) // Вопросы философии. — 2002. — № 4. — С. 89—99.
• Сумин О. Ю. [sumin.copula.ru/002_Gegel_kak_sudba_RU/Gegel_kak_sudba_RU_HTML/06_1_2.htm 1.2. Философская идея в моменте объективности (отношение к философии Гегеля в рамках политической идеологии)] // [sumin.copula.ru/002_Gegel_kak_sudba_RU/Gegel_kak_sudba_RU_HTML/index.htm Гегель как судьба России]. — изд. 2-е, испр. и доп. — Краснодар: ПКГОО «Глагол», изд. проект «Университет», 2005. — 364 с. — («Классическая философия. Тексты и исследования»). — ISBN 985-25-2642-5.

Ссылки

• [www.ras.ru/win/db/show_per.asp?P=.id-50304.ln-ru Профиль Абрама Моисеевича Деборина] на официальном сайте РАН
• [letopis.msu.ru/peoples/1255 Статья] на сайте «Летопись Московского университета»
• [www.hrono.info/biograf/deborin.html Статья] на сайте «Хронос»
• [isaran.ru/?q=ru/person&guid=7E172302-2328-757E-C3C2-0E6DDFFF6D6E Историческая справка] на сайте Архива РАН

Отрывок, характеризующий Деборин, Абрам Моисеевич

Для чего и как были даны и приняты сражения при Шевардине и при Бородине? Для чего было дано Бородинское сражение? Ни для французов, ни для русских оно не имело ни малейшего смысла. Результатом ближайшим было и должно было быть – для русских то, что мы приблизились к погибели Москвы (чего мы боялись больше всего в мире), а для французов то, что они приблизились к погибели всей армии (чего они тоже боялись больше всего в мире). Результат этот был тогда же совершении очевиден, а между тем Наполеон дал, а Кутузов принял это сражение.
Ежели бы полководцы руководились разумными причинами, казалось, как ясно должно было быть для Наполеона, что, зайдя за две тысячи верст и принимая сражение с вероятной случайностью потери четверти армии, он шел на верную погибель; и столь же ясно бы должно было казаться Кутузову, что, принимая сражение и тоже рискуя потерять четверть армии, он наверное теряет Москву. Для Кутузова это было математически ясно, как ясно то, что ежели в шашках у меня меньше одной шашкой и я буду меняться, я наверное проиграю и потому не должен меняться.
Когда у противника шестнадцать шашек, а у меня четырнадцать, то я только на одну восьмую слабее его; а когда я поменяюсь тринадцатью шашками, то он будет втрое сильнее меня.
До Бородинского сражения наши силы приблизительно относились к французским как пять к шести, а после сражения как один к двум, то есть до сражения сто тысяч; ста двадцати, а после сражения пятьдесят к ста. А вместе с тем умный и опытный Кутузов принял сражение. Наполеон же, гениальный полководец, как его называют, дал сражение, теряя четверть армии и еще более растягивая свою линию. Ежели скажут, что, заняв Москву, он думал, как занятием Вены, кончить кампанию, то против этого есть много доказательств. Сами историки Наполеона рассказывают, что еще от Смоленска он хотел остановиться, знал опасность своего растянутого положения знал, что занятие Москвы не будет концом кампании, потому что от Смоленска он видел, в каком положении оставлялись ему русские города, и не получал ни одного ответа на свои неоднократные заявления о желании вести переговоры.
Давая и принимая Бородинское сражение, Кутузов и Наполеон поступили непроизвольно и бессмысленно. А историки под совершившиеся факты уже потом подвели хитросплетенные доказательства предвидения и гениальности полководцев, которые из всех непроизвольных орудий мировых событий были самыми рабскими и непроизвольными деятелями.
Древние оставили нам образцы героических поэм, в которых герои составляют весь интерес истории, и мы все еще не можем привыкнуть к тому, что для нашего человеческого времени история такого рода не имеет смысла.
На другой вопрос: как даны были Бородинское и предшествующее ему Шевардинское сражения – существует точно так же весьма определенное и всем известное, совершенно ложное представление. Все историки описывают дело следующим образом:
Русская армия будто бы в отступлении своем от Смоленска отыскивала себе наилучшую позицию для генерального сражения, и таковая позиция была найдена будто бы у Бородина.
Русские будто бы укрепили вперед эту позицию, влево от дороги (из Москвы в Смоленск), под прямым почти углом к ней, от Бородина к Утице, на том самом месте, где произошло сражение.
Впереди этой позиции будто бы был выставлен для наблюдения за неприятелем укрепленный передовой пост на Шевардинском кургане. 24 го будто бы Наполеон атаковал передовой пост и взял его; 26 го же атаковал всю русскую армию, стоявшую на позиции на Бородинском поле.
Так говорится в историях, и все это совершенно несправедливо, в чем легко убедится всякий, кто захочет вникнуть в сущность дела.
Русские не отыскивали лучшей позиции; а, напротив, в отступлении своем прошли много позиций, которые были лучше Бородинской. Они не остановились ни на одной из этих позиций: и потому, что Кутузов не хотел принять позицию, избранную не им, и потому, что требованье народного сражения еще недостаточно сильно высказалось, и потому, что не подошел еще Милорадович с ополчением, и еще по другим причинам, которые неисчислимы. Факт тот – что прежние позиции были сильнее и что Бородинская позиция (та, на которой дано сражение) не только не сильна, но вовсе не есть почему нибудь позиция более, чем всякое другое место в Российской империи, на которое, гадая, указать бы булавкой на карте.
Русские не только не укрепляли позицию Бородинского поля влево под прямым углом от дороги (то есть места, на котором произошло сражение), но и никогда до 25 го августа 1812 года не думали о том, чтобы сражение могло произойти на этом месте. Этому служит доказательством, во первых, то, что не только 25 го не было на этом месте укреплений, но что, начатые 25 го числа, они не были кончены и 26 го; во вторых, доказательством служит положение Шевардинского редута: Шевардинский редут, впереди той позиции, на которой принято сражение, не имеет никакого смысла. Для чего был сильнее всех других пунктов укреплен этот редут? И для чего, защищая его 24 го числа до поздней ночи, были истощены все усилия и потеряно шесть тысяч человек? Для наблюдения за неприятелем достаточно было казачьего разъезда. В третьих, доказательством того, что позиция, на которой произошло сражение, не была предвидена и что Шевардинский редут не был передовым пунктом этой позиции, служит то, что Барклай де Толли и Багратион до 25 го числа находились в убеждении, что Шевардинский редут есть левый фланг позиции и что сам Кутузов в донесении своем, писанном сгоряча после сражения, называет Шевардинский редут левым флангом позиции. Уже гораздо после, когда писались на просторе донесения о Бородинском сражении, было (вероятно, для оправдания ошибок главнокомандующего, имеющего быть непогрешимым) выдумано то несправедливое и странное показание, будто Шевардинский редут служил передовым постом (тогда как это был только укрепленный пункт левого фланга) и будто Бородинское сражение было принято нами на укрепленной и наперед избранной позиции, тогда как оно произошло на совершенно неожиданном и почти не укрепленном месте.
Дело же, очевидно, было так: позиция была избрана по реке Колоче, пересекающей большую дорогу не под прямым, а под острым углом, так что левый фланг был в Шевардине, правый около селения Нового и центр в Бородине, при слиянии рек Колочи и Во йны. Позиция эта, под прикрытием реки Колочи, для армии, имеющей целью остановить неприятеля, движущегося по Смоленской дороге к Москве, очевидна для всякого, кто посмотрит на Бородинское поле, забыв о том, как произошло сражение.
Наполеон, выехав 24 го к Валуеву, не увидал (как говорится в историях) позицию русских от Утицы к Бородину (он не мог увидать эту позицию, потому что ее не было) и не увидал передового поста русской армии, а наткнулся в преследовании русского арьергарда на левый фланг позиции русских, на Шевардинский редут, и неожиданно для русских перевел войска через Колочу. И русские, не успев вступить в генеральное сражение, отступили своим левым крылом из позиции, которую они намеревались занять, и заняли новую позицию, которая была не предвидена и не укреплена. Перейдя на левую сторону Колочи, влево от дороги, Наполеон передвинул все будущее сражение справа налево (со стороны русских) и перенес его в поле между Утицей, Семеновским и Бородиным (в это поле, не имеющее в себе ничего более выгодного для позиции, чем всякое другое поле в России), и на этом поле произошло все сражение 26 го числа. В грубой форме план предполагаемого сражения и происшедшего сражения будет следующий:

Ежели бы Наполеон не выехал вечером 24 го числа на Колочу и не велел бы тотчас же вечером атаковать редут, а начал бы атаку на другой день утром, то никто бы не усомнился в том, что Шевардинский редут был левый фланг нашей позиции; и сражение произошло бы так, как мы его ожидали. В таком случае мы, вероятно, еще упорнее бы защищали Шевардинский редут, наш левый фланг; атаковали бы Наполеона в центре или справа, и 24 го произошло бы генеральное сражение на той позиции, которая была укреплена и предвидена. Но так как атака на наш левый фланг произошла вечером, вслед за отступлением нашего арьергарда, то есть непосредственно после сражения при Гридневой, и так как русские военачальники не хотели или не успели начать тогда же 24 го вечером генерального сражения, то первое и главное действие Бородинского сражения было проиграно еще 24 го числа и, очевидно, вело к проигрышу и того, которое было дано 26 го числа.
После потери Шевардинского редута к утру 25 го числа мы оказались без позиции на левом фланге и были поставлены в необходимость отогнуть наше левое крыло и поспешно укреплять его где ни попало.
Но мало того, что 26 го августа русские войска стояли только под защитой слабых, неконченных укреплений, – невыгода этого положения увеличилась еще тем, что русские военачальники, не признав вполне совершившегося факта (потери позиции на левом фланге и перенесения всего будущего поля сражения справа налево), оставались в своей растянутой позиции от села Нового до Утицы и вследствие того должны были передвигать свои войска во время сражения справа налево. Таким образом, во все время сражения русские имели против всей французской армии, направленной на наше левое крыло, вдвое слабейшие силы. (Действия Понятовского против Утицы и Уварова на правом фланге французов составляли отдельные от хода сражения действия.)
Итак, Бородинское сражение произошло совсем не так, как (стараясь скрыть ошибки наших военачальников и вследствие того умаляя славу русского войска и народа) описывают его. Бородинское сражение не произошло на избранной и укрепленной позиции с несколько только слабейшими со стороны русских силами, а Бородинское сражение, вследствие потери Шевардинского редута, принято было русскими на открытой, почти не укрепленной местности с вдвое слабейшими силами против французов, то есть в таких условиях, в которых не только немыслимо было драться десять часов и сделать сражение нерешительным, но немыслимо было удержать в продолжение трех часов армию от совершенного разгрома и бегства.


25 го утром Пьер выезжал из Можайска. На спуске с огромной крутой и кривой горы, ведущей из города, мимо стоящего на горе направо собора, в котором шла служба и благовестили, Пьер вылез из экипажа и пошел пешком. За ним спускался на горе какой то конный полк с песельниками впереди. Навстречу ему поднимался поезд телег с раненными во вчерашнем деле. Возчики мужики, крича на лошадей и хлеща их кнутами, перебегали с одной стороны на другую. Телеги, на которых лежали и сидели по три и по четыре солдата раненых, прыгали по набросанным в виде мостовой камням на крутом подъеме. Раненые, обвязанные тряпками, бледные, с поджатыми губами и нахмуренными бровями, держась за грядки, прыгали и толкались в телегах. Все почти с наивным детским любопытством смотрели на белую шляпу и зеленый фрак Пьера.