Девиз правления

Деви́з правле́ния (кит. трад. 年號, упр. 年号, пиньинь: niánhào, палл.: няньхао; яп. 元号, гэнго:; кор. 연호^?, 年號^?</span>, йонхо; вьетн. niên hiệu) — принятое в китайской, японской, корейской и вьетнамской политике, календаре и историографии символическое выражение, обозначающее период правления царя или императора. При избрании на престол император принимает девиз (обычно из двух иероглифов), означающий некоторый благой принцип (например, император Акихито имеет девиз Хэйсэй (平成) — установление мира).

Девиз используется как средство летосчисления; с начала года вступления монарха на престол считается первый год эры (元年), название которой совпадает с названием девиза.

В Китае девизы используются постоянно с 140 г. до н. э. до свержения монархии (1912), в Японии с 701 г. по настоящее время, в Корее в 536—863 и в 1894—1910 (до аннексии Японией).

После смерти император часто входит в историю не под личным, «храмовым» или посмертным именем (если такое ему дано), а именно под своим девизом правления с прибавлением слова «император», например, китайский император с личным именем Сюанье известен как император Канси (Канси-ди), японский император Муцухито — как император Мэйдзи (Мэйдзи тэнно:). В Китае действовало табу на имена по отношению к личному имени императора, поэтому с этой точки зрения девиз во многом аналогичен тронному имени. Правители XX века (император Китая и Маньчжоу-го Пу И, императоры Японии Хирохито и ныне царствующий Акихито) более известны под личными именами, а не девизами.

Нередко императоры из разных соображений (обычно неблагоприятных событий) меняли девиз. В Китае девизы стали постоянными с установлением династии Мин в 1368 году. В Японии смена девизов на протяжении одного царствования была частой практикой до вступления на престол императора Муцухито (Мэйдзи), начиная с которого (1868) на одно правление используется только один девиз. Ныне при вступлении на престол нового императора Кабинет министров объявляет его девиз официальным; первый год эры называется ганнэн (元年, «начальный год»).

См. также

• Один монарх — один девиз правления
• Японское летосчисление
• Китайский календарь

Ссылки

• [www.synologia.ru/a/Нянь_хао Нянь хао]

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Девиз правления

Тот тон великодушия, в котором намерен был действовать в Москве Наполеон, увлек его самого. Он в воображении своем назначал дни reunion dans le palais des Czars [собраний во дворце царей.], где должны были сходиться русские вельможи с вельможами французского императора. Он назначал мысленно губернатора, такого, который бы сумел привлечь к себе население. Узнав о том, что в Москве много богоугодных заведений, он в воображении своем решал, что все эти заведения будут осыпаны его милостями. Он думал, что как в Африке надо было сидеть в бурнусе в мечети, так в Москве надо было быть милостивым, как цари. И, чтобы окончательно тронуть сердца русских, он, как и каждый француз, не могущий себе вообразить ничего чувствительного без упоминания о ma chere, ma tendre, ma pauvre mere, [моей милой, нежной, бедной матери ,] он решил, что на всех этих заведениях он велит написать большими буквами: Etablissement dedie a ma chere Mere. Нет, просто: Maison de ma Mere, [Учреждение, посвященное моей милой матери… Дом моей матери.] – решил он сам с собою. «Но неужели я в Москве? Да, вот она передо мной. Но что же так долго не является депутация города?» – думал он.
Между тем в задах свиты императора происходило шепотом взволнованное совещание между его генералами и маршалами. Посланные за депутацией вернулись с известием, что Москва пуста, что все уехали и ушли из нее. Лица совещавшихся были бледны и взволнованны. Не то, что Москва была оставлена жителями (как ни важно казалось это событие), пугало их, но их пугало то, каким образом объявить о том императору, каким образом, не ставя его величество в то страшное, называемое французами ridicule [смешным] положение, объявить ему, что он напрасно ждал бояр так долго, что есть толпы пьяных, но никого больше. Одни говорили, что надо было во что бы то ни стало собрать хоть какую нибудь депутацию, другие оспаривали это мнение и утверждали, что надо, осторожно и умно приготовив императора, объявить ему правду.
– Il faudra le lui dire tout de meme… – говорили господа свиты. – Mais, messieurs… [Однако же надо сказать ему… Но, господа…] – Положение было тем тяжеле, что император, обдумывая свои планы великодушия, терпеливо ходил взад и вперед перед планом, посматривая изредка из под руки по дороге в Москву и весело и гордо улыбаясь.
– Mais c'est impossible… [Но неловко… Невозможно…] – пожимая плечами, говорили господа свиты, не решаясь выговорить подразумеваемое страшное слово: le ridicule…