Девичья башня (балет)
Поделись знанием:
– Маленькое именье ничего не приносило дохода, – отвечал Болконский, чтобы напрасно не раздражать старика, стараясь смягчить перед ним свой поступок.
– Vous craignez d'etre en retard, [Боитесь опоздать,] – сказал старик, глядя на Кочубея.
– Я одного не понимаю, – продолжал старик – кто будет землю пахать, коли им волю дать? Легко законы писать, а управлять трудно. Всё равно как теперь, я вас спрашиваю, граф, кто будет начальником палат, когда всем экзамены держать?
– Те, кто выдержат экзамены, я думаю, – отвечал Кочубей, закидывая ногу на ногу и оглядываясь.
– Вот у меня служит Пряничников, славный человек, золото человек, а ему 60 лет, разве он пойдет на экзамены?…
– Да, это затруднительно, понеже образование весьма мало распространено, но… – Граф Кочубей не договорил, он поднялся и, взяв за руку князя Андрея, пошел навстречу входящему высокому, лысому, белокурому человеку, лет сорока, с большим открытым лбом и необычайной, странной белизной продолговатого лица. На вошедшем был синий фрак, крест на шее и звезда на левой стороне груди. Это был Сперанский. Князь Андрей тотчас узнал его и в душе его что то дрогнуло, как это бывает в важные минуты жизни. Было ли это уважение, зависть, ожидание – он не знал. Вся фигура Сперанского имела особенный тип, по которому сейчас можно было узнать его. Ни у кого из того общества, в котором жил князь Андрей, он не видал этого спокойствия и самоуверенности неловких и тупых движений, ни у кого он не видал такого твердого и вместе мягкого взгляда полузакрытых и несколько влажных глаз, не видал такой твердости ничего незначащей улыбки, такого тонкого, ровного, тихого голоса, и, главное, такой нежной белизны лица и особенно рук, несколько широких, но необыкновенно пухлых, нежных и белых. Такую белизну и нежность лица князь Андрей видал только у солдат, долго пробывших в госпитале. Это был Сперанский, государственный секретарь, докладчик государя и спутник его в Эрфурте, где он не раз виделся и говорил с Наполеоном.
Сперанский не перебегал глазами с одного лица на другое, как это невольно делается при входе в большое общество, и не торопился говорить. Он говорил тихо, с уверенностью, что будут слушать его, и смотрел только на то лицо, с которым говорил.
Князь Андрей особенно внимательно следил за каждым словом и движением Сперанского. Как это бывает с людьми, особенно с теми, которые строго судят своих ближних, князь Андрей, встречаясь с новым лицом, особенно с таким, как Сперанский, которого он знал по репутации, всегда ждал найти в нем полное совершенство человеческих достоинств.
Сперанский сказал Кочубею, что жалеет о том, что не мог приехать раньше, потому что его задержали во дворце. Он не сказал, что его задержал государь. И эту аффектацию скромности заметил князь Андрей. Когда Кочубей назвал ему князя Андрея, Сперанский медленно перевел свои глаза на Болконского с той же улыбкой и молча стал смотреть на него.
– Я очень рад с вами познакомиться, я слышал о вас, как и все, – сказал он.
Кочубей сказал несколько слов о приеме, сделанном Болконскому Аракчеевым. Сперанский больше улыбнулся.
– Директором комиссии военных уставов мой хороший приятель – господин Магницкий, – сказал он, договаривая каждый слог и каждое слово, – и ежели вы того пожелаете, я могу свести вас с ним. (Он помолчал на точке.) Я надеюсь, что вы найдете в нем сочувствие и желание содействовать всему разумному.
Около Сперанского тотчас же составился кружок и тот старик, который говорил о своем чиновнике, Пряничникове, тоже с вопросом обратился к Сперанскому.
Князь Андрей, не вступая в разговор, наблюдал все движения Сперанского, этого человека, недавно ничтожного семинариста и теперь в руках своих, – этих белых, пухлых руках, имевшего судьбу России, как думал Болконский. Князя Андрея поразило необычайное, презрительное спокойствие, с которым Сперанский отвечал старику. Он, казалось, с неизмеримой высоты обращал к нему свое снисходительное слово. Когда старик стал говорить слишком громко, Сперанский улыбнулся и сказал, что он не может судить о выгоде или невыгоде того, что угодно было государю.
Поговорив несколько времени в общем кругу, Сперанский встал и, подойдя к князю Андрею, отозвал его с собой на другой конец комнаты. Видно было, что он считал нужным заняться Болконским.
– Я не успел поговорить с вами, князь, среди того одушевленного разговора, в который был вовлечен этим почтенным старцем, – сказал он, кротко презрительно улыбаясь и этой улыбкой как бы признавая, что он вместе с князем Андреем понимает ничтожность тех людей, с которыми он только что говорил. Это обращение польстило князю Андрею. – Я вас знаю давно: во первых, по делу вашему о ваших крестьянах, это наш первый пример, которому так желательно бы было больше последователей; а во вторых, потому что вы один из тех камергеров, которые не сочли себя обиженными новым указом о придворных чинах, вызывающим такие толки и пересуды.
| Девичья башня | |
| азерб. Qız qalası | |
 Сцена из первой постановки балета, 1940 год | |
| Композитор | |
|---|---|
| Автор либретто | |
| Хореограф | |
| Дирижёр-постановщик | |
| Сценография |
Э. Г. Алмасзаде |
| Последующие редакции | |
| Количество действий |
3 |
| Первая постановка | |
| Место первой постановки | |
«Девичья башня» (азерб. Qız qalası) — балет в трёх действиях с прологом и эпилогом, первый азербайджанский балет[1] и первый балет на мусульманском Востоке.[2][3] Автор музыки и либретто Афрасияб Бадалбейли[1].
Премьера
Премьера балета состоялась 18 апреля 1940 года на сцене Азербайджанского государственного театра оперы и балета. Постановка С. Кеворкова, В. Вронского. Художником был Ф. Гусак.
Главные партии на премьере балета исполняли:
- Гюльянак — Гамэр Алмасзаде (затем Т. Алиева)
- Джангир-хан — А. С. Урванцев
- Полад — Константин Баташев
- Айпери, кормилица — М. Бабаева
- Мать Гюльянак — Л. Тахнасиб
Последующие постановки
В 1948 году в том же театре состоялось возобновление спектакля в новой хореографической редакции Гамэр Алмасзаде; следующее возобновление — в 1958 году, в новой редакции.
Главные партии в 1958 году исполняли:
- Гюльянак — Лейла Векилова (затем Рафига Ахундова, Тамилла Шираллиева)
- Джангир-хан — Константин Баташев
- Полад — Максуд Мамедов (затем Юрий Кузнецов, Владимир Плетнёв)
24 октября 1999 года состоялась новая редакция балета. Автор новой редакции — Юлана Аликишизаде. Автор новой музыкальной редакции — Фархад Бадалбейли. Главные партии исполняли:
- Гюльянак — Медина Алиева
- Полад — Гюльагаси Мирзоев
- В балете также принимает участие коллектив Государственного ансамбля танца под руководством Афаг Меликовой.
Музыка балета
Композитор воссоздаёт в балете и образно-интонационный строй, типичный для фольклорных произведений. Примером этого служат пляски крестьян, танец свахи, вступление к первому действию, партию Айпери. Бадалбейли ввёл в балет и подлинные азербайджанские мелодии — лирическую песню «Ай, бэри бах» («Танец девушек» из первого действия), танцевальные напевы «Тэрэкэмэ», «Кикиджан» (танец крестьян из первого действия, вступление к этому же действию), рэнг мугама «Баяты-шираз» (танец Гюльянак из третьего действия). Бадалбейли использовал также армянские («Танец армянских гостей»), узбекские («Танец узбекских гостей»), иранские («Танец персидских гостей») мелодии. С помощью народных тем композитор даже стремится осуществить «сквозное» музыкальное развитие. Так, «Ай, бэри бах» печально звучит в эпилоге, воскрешая в памяти героини былые светлые дни, а «Кикиджан» — в «Сцене в темнице» (воспоминания Полада)[4].
Галерея
- Maude tower ballet Qamar Aslanzade and Batashov.jpg
К.Баташев (Полад) и Г.Алмасзаде (Гюльянак), 1940 г.
- Maiden Tower baku.jpg
Н.Рамазанова (Гюльянак) и Г.Мирзоев (Полад), 1999 г. (Фото И. Джафарова)
Напишите отзыв о статье "Девичья башня (балет)"
Примечания
- ↑ 1 2 Музыкальная энциклопедия. Гл. ред. Ю. В. Келдыш. Т 1. А — Гонг. 1072 стб. с илл. М.: Советская энциклопедия, 1973
- ↑ [www.analytique.md/index.php?n=725&r=21&s=737 Чингиз Абдуллаев: «Вместо того, чтобы отталкивать нас, россиянам надо менять свои взгляды и отношение к народам бывших союзных республик»]
…первый балет на мусульманском востоке появился у нас.
- ↑ Большая Советская Энциклопедия. Гл. ред. А. М. Прохоров, 3-е изд. Т. 1. А — Ангоб. 1969. 608 стр., илл.; 47 л. илл. и карт, 1 отд. л. табл.
- ↑ Э. Г. Абасова, К. А. Касимов. Очерки музыкального искусства Советского Азербайджана 1920-1956. — Элм, 1970. — С. 84. — 178 с.
Ссылки
-
На Викискладе есть медиафайлы по теме «Девичья башня» - [www.russkoekino.ru/theatre/ballet-0013.shtml Балет Девичья башня, либретто]
- [www.anl.az/down/meqale/kaspi/kaspi_iyun2009/83352.htm Композитор, дирижер, музыковед, публицист]
- [www.ballet-enc.ru/html/d/devi458-baqn8.html Балет «Девичья башня» в «Балетной энциклопедии»]
- [gallery-mt.narod.ru/pages-ballets/balet_d2.html Либретто балета «Девичья башня», информация о премьере, фотографии создателей и исполнителей балета на сайте «Мастера музыкального театра»]
- [www.citylife.az/content.php?past=1&et=2&pt=&es=7&ps=&place=&article=&n=1&nid=1009 Балет «Девичья башня»]
- [mirtv.ru/content/view/11566/11/ Легенде азербайджанского балета — Афрасиябу Бадалбейли — исполнилось 100 лет]
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Девичья башня (балет)
– Да, это вы, князь, отпустили своих мужиков? – сказал Екатерининский старик, презрительно обернувшись на Болконского.– Маленькое именье ничего не приносило дохода, – отвечал Болконский, чтобы напрасно не раздражать старика, стараясь смягчить перед ним свой поступок.
– Vous craignez d'etre en retard, [Боитесь опоздать,] – сказал старик, глядя на Кочубея.
– Я одного не понимаю, – продолжал старик – кто будет землю пахать, коли им волю дать? Легко законы писать, а управлять трудно. Всё равно как теперь, я вас спрашиваю, граф, кто будет начальником палат, когда всем экзамены держать?
– Те, кто выдержат экзамены, я думаю, – отвечал Кочубей, закидывая ногу на ногу и оглядываясь.
– Вот у меня служит Пряничников, славный человек, золото человек, а ему 60 лет, разве он пойдет на экзамены?…
– Да, это затруднительно, понеже образование весьма мало распространено, но… – Граф Кочубей не договорил, он поднялся и, взяв за руку князя Андрея, пошел навстречу входящему высокому, лысому, белокурому человеку, лет сорока, с большим открытым лбом и необычайной, странной белизной продолговатого лица. На вошедшем был синий фрак, крест на шее и звезда на левой стороне груди. Это был Сперанский. Князь Андрей тотчас узнал его и в душе его что то дрогнуло, как это бывает в важные минуты жизни. Было ли это уважение, зависть, ожидание – он не знал. Вся фигура Сперанского имела особенный тип, по которому сейчас можно было узнать его. Ни у кого из того общества, в котором жил князь Андрей, он не видал этого спокойствия и самоуверенности неловких и тупых движений, ни у кого он не видал такого твердого и вместе мягкого взгляда полузакрытых и несколько влажных глаз, не видал такой твердости ничего незначащей улыбки, такого тонкого, ровного, тихого голоса, и, главное, такой нежной белизны лица и особенно рук, несколько широких, но необыкновенно пухлых, нежных и белых. Такую белизну и нежность лица князь Андрей видал только у солдат, долго пробывших в госпитале. Это был Сперанский, государственный секретарь, докладчик государя и спутник его в Эрфурте, где он не раз виделся и говорил с Наполеоном.
Сперанский не перебегал глазами с одного лица на другое, как это невольно делается при входе в большое общество, и не торопился говорить. Он говорил тихо, с уверенностью, что будут слушать его, и смотрел только на то лицо, с которым говорил.
Князь Андрей особенно внимательно следил за каждым словом и движением Сперанского. Как это бывает с людьми, особенно с теми, которые строго судят своих ближних, князь Андрей, встречаясь с новым лицом, особенно с таким, как Сперанский, которого он знал по репутации, всегда ждал найти в нем полное совершенство человеческих достоинств.
Сперанский сказал Кочубею, что жалеет о том, что не мог приехать раньше, потому что его задержали во дворце. Он не сказал, что его задержал государь. И эту аффектацию скромности заметил князь Андрей. Когда Кочубей назвал ему князя Андрея, Сперанский медленно перевел свои глаза на Болконского с той же улыбкой и молча стал смотреть на него.
– Я очень рад с вами познакомиться, я слышал о вас, как и все, – сказал он.
Кочубей сказал несколько слов о приеме, сделанном Болконскому Аракчеевым. Сперанский больше улыбнулся.
– Директором комиссии военных уставов мой хороший приятель – господин Магницкий, – сказал он, договаривая каждый слог и каждое слово, – и ежели вы того пожелаете, я могу свести вас с ним. (Он помолчал на точке.) Я надеюсь, что вы найдете в нем сочувствие и желание содействовать всему разумному.
Около Сперанского тотчас же составился кружок и тот старик, который говорил о своем чиновнике, Пряничникове, тоже с вопросом обратился к Сперанскому.
Князь Андрей, не вступая в разговор, наблюдал все движения Сперанского, этого человека, недавно ничтожного семинариста и теперь в руках своих, – этих белых, пухлых руках, имевшего судьбу России, как думал Болконский. Князя Андрея поразило необычайное, презрительное спокойствие, с которым Сперанский отвечал старику. Он, казалось, с неизмеримой высоты обращал к нему свое снисходительное слово. Когда старик стал говорить слишком громко, Сперанский улыбнулся и сказал, что он не может судить о выгоде или невыгоде того, что угодно было государю.
Поговорив несколько времени в общем кругу, Сперанский встал и, подойдя к князю Андрею, отозвал его с собой на другой конец комнаты. Видно было, что он считал нужным заняться Болконским.
– Я не успел поговорить с вами, князь, среди того одушевленного разговора, в который был вовлечен этим почтенным старцем, – сказал он, кротко презрительно улыбаясь и этой улыбкой как бы признавая, что он вместе с князем Андреем понимает ничтожность тех людей, с которыми он только что говорил. Это обращение польстило князю Андрею. – Я вас знаю давно: во первых, по делу вашему о ваших крестьянах, это наш первый пример, которому так желательно бы было больше последователей; а во вторых, потому что вы один из тех камергеров, которые не сочли себя обиженными новым указом о придворных чинах, вызывающим такие толки и пересуды.
