Девушка-зигзаг
Де́вушка-зигза́г — трюк сценической магии, заключающийся в создании иллюзии возможности разделения тела человека на три части без видимых последствий.
Общие сведения
Трюк был разработан в середине 60-х годов XX века Робертом Харбином (англ. Robert Harbin). Из-за сравнительной простоты и эффектности вошёл в программы многих иллюзионистов, став классическим, подобно трюку Распиливания женщины. Отличительной чертой Девушки-зигзаг является то, что трюк может надёжно исполняться в окружении зрителей, выдерживая бдительность их глаз[1].
Описание иллюзии
Ассистент фокусника, как правило девушка, располагается в узком вертикальном шкафу, имеющем отверстия в передней части корпуса для лица, правой кисти и левой стопы. В шкаф вставляется две горизонтальные металлические перегородки, полностью перекрывая всю его ширину, и, разделяя его по вертикали на три части. В верхней, средней и нижней соответственно, зрители продолжают наблюдать лицо, кисть и стопу. Затем средняя часть шкафа, полностью, на всю свою ширину, сдвигается в сторону, создавая впечатление, что средняя часть тела ассистента как бы отрывается от двух других, а шкаф и тело в нём получают форму зигзага[2].
При этом пустое место, оставшееся от сдвига центральной части, доступно для внимательного изучения, вплоть до ощупывания. Для этого даже специально приглашается кто-то из зрителей.
В завершении трюка центральная часть возвращается на место, ножи удаляются, шкаф открывается, ассистент выходит невредимым.
Техника исполнения
В отличие от многих других трюков, эта иллюзия в значительной степени зависит от мастерства действий ассистентки. Такой переход значимости помогает сохранению секрета фокуса, отвлекая внимание от действительно важных нюансов.
Успех трюка полностью зависит от возможности ассистентки расположиться в предназначенном для неё тесном пространстве шкафа, которое на рисунке обозначено цифрой 4. При этом важно, чтобы видимые зрителю лицо, кисть и стопа сохраняли естественное положение прямо стоящего человека.
К особенностям конструкции шкафа относятся якобы толстые вертикальные стенки и, якобы широкие, по ширине шкафа, ножи. На самом деле стенки, обозначенные на рисунке цифрой 3, имеют форму швеллера и позволяют использовать свой внутренний объём. Ножи широкие только в части ручки, а их лезвие заужено, что также облегчает размещение ассистентки[3].
Развитие трюка
Зрелищность и сравнительная простота иллюзии «Девушка-зигзаг» приводит к появлению его новых версий. Например, Братья Сафроновы демонстрируют трюк «Пройти сквозь человека», в основе которого лежит та же технология[4].
Напишите отзыв о статье "Девушка-зигзаг"
Примечания
- ↑ [www.qualitymagicbooks.com/allmagic/general/magic-of-robert-harbin-by-robert-harbin/ Robert Harbin The Magic of Robert Harbin. // London: C.W. Mole and Sons, 1970, p.193]
- ↑ [www.youtube.com/watch?v=nEtlNRTVqRs Демонстрация и объяснение техники исполнения трюка Девушка зигзаг // Сайт Youtube.com]
- ↑ Dawes A. E. et al. Making Magic. // London: Multimedia Books, Ltd, 1993.
- ↑ [www.1tv.ru/sprojects_edition/si5832/fi13909 Братья Сафроновы. Трюк «Пройти сквозь человека» и его объяснение. // Фрагмент выпуска «Первый класс», 1 канал, 18 февраля 2012 года]
| ||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Девушка-зигзаг
– В седьмых старайтесь, – сказал ритор, – частым помышлением о смерти довести себя до того, чтобы она не казалась вам более страшным врагом, но другом… который освобождает от бедственной сей жизни в трудах добродетели томившуюся душу, для введения ее в место награды и успокоения.«Да, это должно быть так», – думал Пьер, когда после этих слов ритор снова ушел от него, оставляя его уединенному размышлению. «Это должно быть так, но я еще так слаб, что люблю свою жизнь, которой смысл только теперь по немногу открывается мне». Но остальные пять добродетелей, которые перебирая по пальцам вспомнил Пьер, он чувствовал в душе своей: и мужество , и щедрость , и добронравие , и любовь к человечеству , и в особенности повиновение , которое даже не представлялось ему добродетелью, а счастьем. (Ему так радостно было теперь избавиться от своего произвола и подчинить свою волю тому и тем, которые знали несомненную истину.) Седьмую добродетель Пьер забыл и никак не мог вспомнить ее.
В третий раз ритор вернулся скорее и спросил Пьера, всё ли он тверд в своем намерении, и решается ли подвергнуть себя всему, что от него потребуется.
– Я готов на всё, – сказал Пьер.
– Еще должен вам сообщить, – сказал ритор, – что орден наш учение свое преподает не словами токмо, но иными средствами, которые на истинного искателя мудрости и добродетели действуют, может быть, сильнее, нежели словесные токмо объяснения. Сия храмина убранством своим, которое вы видите, уже должна была изъяснить вашему сердцу, ежели оно искренно, более нежели слова; вы увидите, может быть, и при дальнейшем вашем принятии подобный образ изъяснения. Орден наш подражает древним обществам, которые открывали свое учение иероглифами. Иероглиф, – сказал ритор, – есть наименование какой нибудь неподверженной чувствам вещи, которая содержит в себе качества, подобные изобразуемой.
Пьер знал очень хорошо, что такое иероглиф, но не смел говорить. Он молча слушал ритора, по всему чувствуя, что тотчас начнутся испытанья.
– Ежели вы тверды, то я должен приступить к введению вас, – говорил ритор, ближе подходя к Пьеру. – В знак щедрости прошу вас отдать мне все драгоценные вещи.
– Но я с собою ничего не имею, – сказал Пьер, полагавший, что от него требуют выдачи всего, что он имеет.
– То, что на вас есть: часы, деньги, кольца…
Пьер поспешно достал кошелек, часы, и долго не мог снять с жирного пальца обручальное кольцо. Когда это было сделано, масон сказал:
– В знак повиновенья прошу вас раздеться. – Пьер снял фрак, жилет и левый сапог по указанию ритора. Масон открыл рубашку на его левой груди, и, нагнувшись, поднял его штанину на левой ноге выше колена. Пьер поспешно хотел снять и правый сапог и засучить панталоны, чтобы избавить от этого труда незнакомого ему человека, но масон сказал ему, что этого не нужно – и подал ему туфлю на левую ногу. С детской улыбкой стыдливости, сомнения и насмешки над самим собою, которая против его воли выступала на лицо, Пьер стоял, опустив руки и расставив ноги, перед братом ритором, ожидая его новых приказаний.
– И наконец, в знак чистосердечия, я прошу вас открыть мне главное ваше пристрастие, – сказал он.
– Мое пристрастие! У меня их было так много, – сказал Пьер.
– То пристрастие, которое более всех других заставляло вас колебаться на пути добродетели, – сказал масон.
Пьер помолчал, отыскивая.
«Вино? Объедение? Праздность? Леность? Горячность? Злоба? Женщины?» Перебирал он свои пороки, мысленно взвешивая их и не зная которому отдать преимущество.
