Дегранж, Анри

Анри Дегранж
Общая информация
Дата рождения	31 января 1865(1865-01-31)
Место рождения	Париж
Дата смерти	16 августа 1940(1940-08-16) (75 лет)
Место смерти	Боваллон (Дром, Рона — Альпы)
Гражданство	Франция Франция
Информация о гонщике

Анри Дегранж (фр. Henri Desgrange; 31 января 1865, Париж — 16 августа 1940, Боваллон, департамент Дром) — французский велогонщик и спортивный журналист. Обладатель ряда рекордов на треке наиболее известен как организатор Тур де Франс.

Биография

Анри Дегранж родился в семье парижан вместе с братом-близнецом Жоржем. В молодости Анри работал клерком в юридической фирме. По легенде, он был уволен из-за того, что доезжал до работы на велосипеде. В начале 1890-х годов Дегранж сконцентрировался на велоспорте и добился больших успехов на треке. Его ускорение было очень слабым, но выносливость помогла ему установить несколько рекордов, на 50 и 100 километров, 100 миль, а также в заезде на трицикле. 11 мая 1893 года Анри обновил часовой рекорд, проехав 35 325 метров. Завоёванный в гонках авторитет помог Дегранжу занять ряд руководящих позиций. В 1897 году он стал директором нового парижского велодрома, ныне известного футбольного стадиона «Парк де Пренс», а в 1903 году занял аналогичную должность на Велодром д'Ивер. Когда вскоре страну разделило дело Дрейфуса, в 1900 году от газеты Le Vélo откололась L'Auto-Vélo, и Дегранж был приглашён на пост главного редактора новой газеты. Конкуренция распространялась на организованные этими газетами велогонки.

В январе 1903 года Le Vélo через суд добилась исключения из названия конкурента слова Vélo, однако за 2 месяца до этого редакторы L'Auto решили создать новую уникальную гонку, что в итоге помогло им одержать победу. Идея Тур де Франс принадлежала подчинённому Дегранжа Жо Лефевру, хотя «отцом» гонки всегда назывался именно Анри. Дегранж опасался провала проекта, и, стремясь отделиться от него, не присутствовал на Тур де Франс 1903, сославшись на болезнь. Гонка получила большую популярность, тираж газеты взлетел, и в 1904 году Анри уже сам сопровождал пелотон. На этот раз гонка завершилась скандалом, и Дегранж считал, что её третьей версии уже не будет. Однако она успешно состоялась, и Тур де Франс до сих пор остаётся самой престижной гонкой в велокалендаре. На протяжении следующих десятилетий Дегранж оставался директором Тура.

Специализация на выносливости во время карьеры и после её завершения руководила Дегранжем. Так, Тур де Франс при нём был крайне тяжёлой гонкой, до финиша которой добирались немногие. Анри усложнял жизнь гонщикам, включая в маршрут горы и запрещая пользоваться чужой помощью. Он снискал славу деспота, конфликтовал со многими гонщиками, командами, другими спортивными функционерами. Анри отбивался от любого вмешательства в дела Тур де Франс, равно как оставлял без внимания и жалобы гонщиков. Одной из некрасивых историй стал его конфликт с не самым крупным производителем велосипедов Mercier. Двукратный победитель Тура Андре Ледюк захотел перейти из мощной команды Alcyon в Mercier. Директору Alcyon хотелось отомстить, и он уговорил Дегранжа не приглашать Ледюка на Тур де Франс. Мерсье написал жалобу, и делом занялись юристы. Тогда Дегранж запретил своим подчинённым писать название Mercier на страницах газеты. Так как газета освещала события с участием этого производителя, его название писали, но умышленно с ошибками. Когда Мерсье требовал давать заметку с указанием об ошибке, на страницах газеты появлялись сообщения вроде «Месье Cermier уведомляет, что на самом деле его зовут месье Merdier (эвфемизм на «дерьмо»)».

Дегранж был фанатом физической культуры, активно занимаясь спортом на протяжении всей жизни. Одной из причин поражения во франко-прусской войне Анри считал слабую физическую подготовку французов. С помощью своей газеты он пропагандировал здоровый образ жизни. Кроме элитного Тур де Франс, Дегранж занимался внедрением массового движения рандоннёров, организацией марафонов-бреветов. После начала Первой мировой войны он со страниц газеты призвал молодёжь убивать на фронте немцев, не беря пленных. В 1917 году разменявший шестой десяток Дегранж также вступил в армию, однако участия в боевых действиях не принимал.

У Анри была дочь от первого брака, после войны он жил с авангардисткой Жанной Деле в доме на средиземноморском побережье. Летом 1939 года ему предстояли две операции на простате. Дегранжу предписывался покой, но он предпочёл сопровождать пелотон Тура в автомобиле, и тряска усугубила болезнь. В августе 1940 года Анри Дегранж умер. Посвящённый ему монумент установлен на одной из самых грозных вершин Тур де Франс, Коль-дю-Галибье. Приз Анри Дегранжа вручается покорителю самого высокого подъёма Тура.

Ссылки

• [www.biography.com/people/henri-desgrange-20638549 Биография] на сайте The Biography Channel

Отрывок, характеризующий Дегранж, Анри

Связанных двух мужиков повели на барский двор. Два пьяные мужика шли за ними.
– Эх, посмотрю я на тебя! – говорил один из них, обращаясь к Карпу.
– Разве можно так с господами говорить? Ты думал что?
– Дурак, – подтверждал другой, – право, дурак!
Через два часа подводы стояли на дворе богучаровского дома. Мужики оживленно выносили и укладывали на подводы господские вещи, и Дрон, по желанию княжны Марьи выпущенный из рундука, куда его заперли, стоя на дворе, распоряжался мужиками.
– Ты ее так дурно не клади, – говорил один из мужиков, высокий человек с круглым улыбающимся лицом, принимая из рук горничной шкатулку. – Она ведь тоже денег стоит. Что же ты ее так то вот бросишь или пол веревку – а она потрется. Я так не люблю. А чтоб все честно, по закону было. Вот так то под рогожку, да сенцом прикрой, вот и важно. Любо!
– Ишь книг то, книг, – сказал другой мужик, выносивший библиотечные шкафы князя Андрея. – Ты не цепляй! А грузно, ребята, книги здоровые!
– Да, писали, не гуляли! – значительно подмигнув, сказал высокий круглолицый мужик, указывая на толстые лексиконы, лежавшие сверху.

Ростов, не желая навязывать свое знакомство княжне, не пошел к ней, а остался в деревне, ожидая ее выезда. Дождавшись выезда экипажей княжны Марьи из дома, Ростов сел верхом и до пути, занятого нашими войсками, в двенадцати верстах от Богучарова, верхом провожал ее. В Янкове, на постоялом дворе, он простился с нею почтительно, в первый раз позволив себе поцеловать ее руку.
– Как вам не совестно, – краснея, отвечал он княжне Марье на выражение благодарности за ее спасенье (как она называла его поступок), – каждый становой сделал бы то же. Если бы нам только приходилось воевать с мужиками, мы бы не допустили так далеко неприятеля, – говорил он, стыдясь чего то и стараясь переменить разговор. – Я счастлив только, что имел случай познакомиться с вами. Прощайте, княжна, желаю вам счастия и утешения и желаю встретиться с вами при более счастливых условиях. Ежели вы не хотите заставить краснеть меня, пожалуйста, не благодарите.
Но княжна, если не благодарила более словами, благодарила его всем выражением своего сиявшего благодарностью и нежностью лица. Она не могла верить ему, что ей не за что благодарить его. Напротив, для нее несомненно было то, что ежели бы его не было, то она, наверное, должна была бы погибнуть и от бунтовщиков и от французов; что он, для того чтобы спасти ее, подвергал себя самым очевидным и страшным опасностям; и еще несомненнее было то, что он был человек с высокой и благородной душой, который умел понять ее положение и горе. Его добрые и честные глаза с выступившими на них слезами, в то время как она сама, заплакав, говорила с ним о своей потере, не выходили из ее воображения.
Когда она простилась с ним и осталась одна, княжна Марья вдруг почувствовала в глазах слезы, и тут уж не в первый раз ей представился странный вопрос, любит ли она его?
По дороге дальше к Москве, несмотря на то, что положение княжны было не радостно, Дуняша, ехавшая с ней в карете, не раз замечала, что княжна, высунувшись в окно кареты, чему то радостно и грустно улыбалась.
«Ну что же, ежели бы я и полюбила его? – думала княжна Марья.
Как ни стыдно ей было признаться себе, что она первая полюбила человека, который, может быть, никогда не полюбит ее, она утешала себя мыслью, что никто никогда не узнает этого и что она не будет виновата, ежели будет до конца жизни, никому не говоря о том, любить того, которого она любила в первый и в последний раз.
Иногда она вспоминала его взгляды, его участие, его слова, и ей казалось счастье не невозможным. И тогда то Дуняша замечала, что она, улыбаясь, глядела в окно кареты.
«И надо было ему приехать в Богучарово, и в эту самую минуту! – думала княжна Марья. – И надо было его сестре отказать князю Андрею! – И во всем этом княжна Марья видела волю провиденья.
Впечатление, произведенное на Ростова княжной Марьей, было очень приятное. Когда ои вспоминал про нее, ему становилось весело, и когда товарищи, узнав о бывшем с ним приключении в Богучарове, шутили ему, что он, поехав за сеном, подцепил одну из самых богатых невест в России, Ростов сердился. Он сердился именно потому, что мысль о женитьбе на приятной для него, кроткой княжне Марье с огромным состоянием не раз против его воли приходила ему в голову. Для себя лично Николай не мог желать жены лучше княжны Марьи: женитьба на ней сделала бы счастье графини – его матери, и поправила бы дела его отца; и даже – Николай чувствовал это – сделала бы счастье княжны Марьи. Но Соня? И данное слово? И от этого то Ростов сердился, когда ему шутили о княжне Болконской.


Приняв командование над армиями, Кутузов вспомнил о князе Андрее и послал ему приказание прибыть в главную квартиру.
Князь Андрей приехал в Царево Займище в тот самый день и в то самое время дня, когда Кутузов делал первый смотр войскам. Князь Андрей остановился в деревне у дома священника, у которого стоял экипаж главнокомандующего, и сел на лавочке у ворот, ожидая светлейшего, как все называли теперь Кутузова. На поле за деревней слышны были то звуки полковой музыки, то рев огромного количества голосов, кричавших «ура!новому главнокомандующему. Тут же у ворот, шагах в десяти от князя Андрея, пользуясь отсутствием князя и прекрасной погодой, стояли два денщика, курьер и дворецкий. Черноватый, обросший усами и бакенбардами, маленький гусарский подполковник подъехал к воротам и, взглянув на князя Андрея, спросил: здесь ли стоит светлейший и скоро ли он будет?