Дедовичи (станция)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Координаты: 58°07′14″ с. ш. 30°18′09″ в. д. / 58.1206028° с. ш. 30.3025250° в. д. / 58.1206028; 30.3025250 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=58.1206028&mlon=30.3025250&zoom=16 (O)] (Я)
Станция Дедовичи
Санкт-Петербург-Витебск
Октябрьская железная дорога
Вокзал станции Дедовичи
Отделение ж. д.:

Санкт-Петербург-Витебское отделение

Дата открытия:

1901[1]

Количество платформ:

2

Количество путей:

4

Тип платформ:

боковая, островная

Расстояние до Санкт-Петербурга:

276 км 

Расстояние до Новосокольников:

145 км 

Код станции:

057403

Код в «Экспресс-3»:

2004527

Де́довичи — железнодорожная станция Санкт-Петербург-Витебского отделения Октябрьской железной дороги, расположена в одноименном поселке городского типа, в Псковской области, между о.п. 272 км и станцией Судома. Находится на расстоянии 276 км от Санкт-Петербурга, 31 км от Дна и 145 км до Новосокольников.





История

Одна из пяти станций, построенных на линии Дно — Новосокольники в 1898—1901 годах. Название происходит от названий близко расположенных деревень Малые и Большие Дедовицы.

Путевое развитие

Станция располагает четырьмя путями. Первый путь служит в основном для отправки пригородных поездов в Дно и начинается примерно в середине платформы, прилегающей ко второму пути. Также на станции имеется вокзал 1950-х годов постройки.

Дальнее сообщение

По состоянию на 2016 год на станции имеют остановку поезда следующих направлений:

Пригородное сообщение

По состоянию на 2012 год на станции имеют остановку поезда следующих направлений:

Напишите отзыв о статье "Дедовичи (станция)"

Ссылки

  • [web.archive.org/web/20040721174057/pskovrail.narod.ru/main62.html Станция Дедовичи на сайте pskovrail.narod.ru]

Примечания

  1. Железнодорожные станции СССР. Справочник. — М., Транспорт, 1981
Остановочные пункты железной дороги
Предыдущая остановка:
272 км
Витебское направление ОктЖД
Следующая остановка:
Судома

Отрывок, характеризующий Дедовичи (станция)

«Воровство и грабеж продолжаются. Существует шайка воров в нашем участке, которую надо будет остановить сильными мерами. 11 октября».]
«Император чрезвычайно недоволен, что, несмотря на строгие повеления остановить грабеж, только и видны отряды гвардейских мародеров, возвращающиеся в Кремль. В старой гвардии беспорядки и грабеж сильнее, нежели когда либо, возобновились вчера, в последнюю ночь и сегодня. С соболезнованием видит император, что отборные солдаты, назначенные охранять его особу, долженствующие подавать пример подчиненности, до такой степени простирают ослушание, что разбивают погреба и магазины, заготовленные для армии. Другие унизились до того, что не слушали часовых и караульных офицеров, ругали их и били».
«Le grand marechal du palais se plaint vivement, – писал губернатор, – que malgre les defenses reiterees, les soldats continuent a faire leurs besoins dans toutes les cours et meme jusque sous les fenetres de l'Empereur».
[«Обер церемониймейстер дворца сильно жалуется на то, что, несмотря на все запрещения, солдаты продолжают ходить на час во всех дворах и даже под окнами императора».]
Войско это, как распущенное стадо, топча под ногами тот корм, который мог бы спасти его от голодной смерти, распадалось и гибло с каждым днем лишнего пребывания в Москве.
Но оно не двигалось.
Оно побежало только тогда, когда его вдруг охватил панический страх, произведенный перехватами обозов по Смоленской дороге и Тарутинским сражением. Это же самое известие о Тарутинском сражении, неожиданно на смотру полученное Наполеоном, вызвало в нем желание наказать русских, как говорит Тьер, и он отдал приказание о выступлении, которого требовало все войско.
Убегая из Москвы, люди этого войска захватили с собой все, что было награблено. Наполеон тоже увозил с собой свой собственный tresor [сокровище]. Увидав обоз, загромождавший армию. Наполеон ужаснулся (как говорит Тьер). Но он, с своей опытностью войны, не велел сжечь всо лишние повозки, как он это сделал с повозками маршала, подходя к Москве, но он посмотрел на эти коляски и кареты, в которых ехали солдаты, и сказал, что это очень хорошо, что экипажи эти употребятся для провианта, больных и раненых.
Положение всего войска было подобно положению раненого животного, чувствующего свою погибель и не знающего, что оно делает. Изучать искусные маневры Наполеона и его войска и его цели со времени вступления в Москву и до уничтожения этого войска – все равно, что изучать значение предсмертных прыжков и судорог смертельно раненного животного. Очень часто раненое животное, заслышав шорох, бросается на выстрел на охотника, бежит вперед, назад и само ускоряет свой конец. То же самое делал Наполеон под давлением всего его войска. Шорох Тарутинского сражения спугнул зверя, и он бросился вперед на выстрел, добежал до охотника, вернулся назад, опять вперед, опять назад и, наконец, как всякий зверь, побежал назад, по самому невыгодному, опасному пути, но по знакомому, старому следу.
Наполеон, представляющийся нам руководителем всего этого движения (как диким представлялась фигура, вырезанная на носу корабля, силою, руководящею корабль), Наполеон во все это время своей деятельности был подобен ребенку, который, держась за тесемочки, привязанные внутри кареты, воображает, что он правит.


6 го октября, рано утром, Пьер вышел из балагана и, вернувшись назад, остановился у двери, играя с длинной, на коротких кривых ножках, лиловой собачонкой, вертевшейся около него. Собачонка эта жила у них в балагане, ночуя с Каратаевым, но иногда ходила куда то в город и опять возвращалась. Она, вероятно, никогда никому не принадлежала, и теперь она была ничья и не имела никакого названия. Французы звали ее Азор, солдат сказочник звал ее Фемгалкой, Каратаев и другие звали ее Серый, иногда Вислый. Непринадлежание ее никому и отсутствие имени и даже породы, даже определенного цвета, казалось, нисколько не затрудняло лиловую собачонку. Пушной хвост панашем твердо и кругло стоял кверху, кривые ноги служили ей так хорошо, что часто она, как бы пренебрегая употреблением всех четырех ног, поднимала грациозно одну заднюю и очень ловко и скоро бежала на трех лапах. Все для нее было предметом удовольствия. То, взвизгивая от радости, она валялась на спине, то грелась на солнце с задумчивым и значительным видом, то резвилась, играя с щепкой или соломинкой.