Дедушка и я
Поделись знанием:
Она помолчала. Все молчали, ожидая того, что будет, и чувствуя, что было только предисловие.
– Хорош, нечего сказать! хорош мальчик!… Отец на одре лежит, а он забавляется, квартального на медведя верхом сажает. Стыдно, батюшка, стыдно! Лучше бы на войну шел.
Она отвернулась и подала руку графу, который едва удерживался от смеха.
– Ну, что ж, к столу, я чай, пора? – сказала Марья Дмитриевна.
Впереди пошел граф с Марьей Дмитриевной; потом графиня, которую повел гусарский полковник, нужный человек, с которым Николай должен был догонять полк. Анна Михайловна – с Шиншиным. Берг подал руку Вере. Улыбающаяся Жюли Карагина пошла с Николаем к столу. За ними шли еще другие пары, протянувшиеся по всей зале, и сзади всех по одиночке дети, гувернеры и гувернантки. Официанты зашевелились, стулья загремели, на хорах заиграла музыка, и гости разместились. Звуки домашней музыки графа заменились звуками ножей и вилок, говора гостей, тихих шагов официантов.
На одном конце стола во главе сидела графиня. Справа Марья Дмитриевна, слева Анна Михайловна и другие гостьи. На другом конце сидел граф, слева гусарский полковник, справа Шиншин и другие гости мужского пола. С одной стороны длинного стола молодежь постарше: Вера рядом с Бергом, Пьер рядом с Борисом; с другой стороны – дети, гувернеры и гувернантки. Граф из за хрусталя, бутылок и ваз с фруктами поглядывал на жену и ее высокий чепец с голубыми лентами и усердно подливал вина своим соседям, не забывая и себя. Графиня так же, из за ананасов, не забывая обязанности хозяйки, кидала значительные взгляды на мужа, которого лысина и лицо, казалось ей, своею краснотой резче отличались от седых волос. На дамском конце шло равномерное лепетанье; на мужском всё громче и громче слышались голоса, особенно гусарского полковника, который так много ел и пил, всё более и более краснея, что граф уже ставил его в пример другим гостям. Берг с нежной улыбкой говорил с Верой о том, что любовь есть чувство не земное, а небесное. Борис называл новому своему приятелю Пьеру бывших за столом гостей и переглядывался с Наташей, сидевшей против него. Пьер мало говорил, оглядывал новые лица и много ел. Начиная от двух супов, из которых он выбрал a la tortue, [черепаховый,] и кулебяки и до рябчиков он не пропускал ни одного блюда и ни одного вина, которое дворецкий в завернутой салфеткою бутылке таинственно высовывал из за плеча соседа, приговаривая или «дрей мадера», или «венгерское», или «рейнвейн». Он подставлял первую попавшуюся из четырех хрустальных, с вензелем графа, рюмок, стоявших перед каждым прибором, и пил с удовольствием, всё с более и более приятным видом поглядывая на гостей. Наташа, сидевшая против него, глядела на Бориса, как глядят девочки тринадцати лет на мальчика, с которым они в первый раз только что поцеловались и в которого они влюблены. Этот самый взгляд ее иногда обращался на Пьера, и ему под взглядом этой смешной, оживленной девочки хотелось смеяться самому, не зная чему.
Николай сидел далеко от Сони, подле Жюли Карагиной, и опять с той же невольной улыбкой что то говорил с ней. Соня улыбалась парадно, но, видимо, мучилась ревностью: то бледнела, то краснела и всеми силами прислушивалась к тому, что говорили между собою Николай и Жюли. Гувернантка беспокойно оглядывалась, как бы приготавливаясь к отпору, ежели бы кто вздумал обидеть детей. Гувернер немец старался запомнить вое роды кушаний, десертов и вин с тем, чтобы описать всё подробно в письме к домашним в Германию, и весьма обижался тем, что дворецкий, с завернутою в салфетку бутылкой, обносил его. Немец хмурился, старался показать вид, что он и не желал получить этого вина, но обижался потому, что никто не хотел понять, что вино нужно было ему не для того, чтобы утолить жажду, не из жадности, а из добросовестной любознательности.
«Дедушка и я» (исп. El Abuelo y yo) — мексиканская 90-серийная мелодрама 1992 года производства Televisa.
Содержание
Краткое содержание
Даниэль — бедный мальчик-сирота, живущий на улице с собакой Ансельмо. Он знакомится с девочкой из богатой семьи Алехандрой и с доном Хоакином, когда-то знаменитым музыкантом, а теперь — сварливым стариком из дома престарелых, которого Даниэль сразу называет «дедом». Детей ждут крепкая дружба, приключения, открытия и мудрые советы дона Хоакина, который, как оказалось, действительно родной дедушка мальчика.
Создатели сериала
Актёрский состав
В главных ролях
- Хорхе Мартинес де Ойос — Дон Хоакин
- Гаэль Гарсия Берналь — Даниэль
- Людвига Палета — Алехандра
В остальных ролях и эпизодах
- Адальберто Мартинес — Лукас
- Эванхелина Элисондо — София
- Альфонсо Итурральде — Рене
- Рауль Буэнфил — Дамиан
- Беатрис Морено — Лола
- Марсело Буке — Херардо
- Иветте Проаль — Иоланда
- Гектор дель Пуэрто — Дон Лупе
- Франсес Ондивьела — Фернанда
- Венди де лос Кобос — Маура
- Лео Рохо — Рауль
- Хесус Варгас — Адвокат Фонсека
- Антонио Брильяс †[1] — Падре Хосе
- Хосефина Эскобедо † — Сестра Лисарди
- Алан Гутьеррес — Росендо
- Флор Эдуарда Гуррола — Ёя
- Хулиан де Тавира — Эмилиано
- Хорхе Поса — Перисо
- Освальдо Бенавидес — Пако
- Эухенио Польговски — Эухенио
- Фелипе Коломбо — Фелипин
- Билли Мендес — Билли
- Диего Луна — Луис
- Хорхе Феган †
- Барбара Эйбеншутс — Тереса
- Тереса Гисар — Монха †
- Ада Карраско † — Энрикуэта
- Беатрис Олеа — Алисия
- Марсела Фикероа — Регистраторша
- Кейко Дюран — Мирна
- Элизабет Сунига — Роса
- Майя Мишальска — Летисия#1
- Майя Соулс — Летисия#2
- Лорена Шелли — Маэстра
- Манолита Саваль †
- Ана Офелия Мургуйя
- Хосе Эскандон — Адвокат Кастильо
- Хорхе Салинас — Эрнесто
- Густаво Косайн — Октавио
- Артуро Гисар — Падре Доминго
- Глория Морель † — Эстер
- Марикрус Нахера — Мать Адорасион
- Клаудия Ортега — Кандида
- Мирра Сааведра — Морайма
- Эдуардо Сантамарина — Улисес
Административная группа
Либретто
- Эдуардо Куирога — оригинальный текст
- Лорена Саласар — оригинальный текст
- Ксуитлацин Васкес — либретто
Режиссура
- Хуан Карлос Муньос — режиссёр-постановщик
Операторская работа
- Мануэль Руис Эспарса — оператор-постановщик
Музыка
- Ампаро Рубин — композитор
- Людвига Палета — вокал
Администраторы
- Педро Дамиан — генеральный продюсер
- Паулина Виеска Асуэла — ассоциированный продюсер
Награды и премии
TVyNovelas (1993)
- Лучшая главная роль — Хорхе Мартинес де Ойос — ПОБЕДА.
- Лучшая детская роль — Гаэль Гарсия Берналь — ПОБЕДА, Людвига Палета — ПОБЕДА, Флор Эдварда Гуррола — Номинирована.
Ремейки
В 2003 году телекомпания Televisa сняла ремейк сериала под названием Немного блошек.
Дубляж на русский язык
На русский язык сериал был дублирован в 1990-х годах[уточнить]. Премьера состоялась на телеканале Мир[когда?].
Напишите отзыв о статье "Дедушка и я"
Примечания
- ↑ Знаком † отмечены умершие актёры
Ссылки
- [www.alma-latina.net/AbueloyYoEl/AbueloyYoEl.shtml Дедушка и я на Альма-Латина]
Отрывок, характеризующий Дедушка и я
– Подойди, подойди, любезный! Я и отцу то твоему правду одна говорила, когда он в случае был, а тебе то и Бог велит.Она помолчала. Все молчали, ожидая того, что будет, и чувствуя, что было только предисловие.
– Хорош, нечего сказать! хорош мальчик!… Отец на одре лежит, а он забавляется, квартального на медведя верхом сажает. Стыдно, батюшка, стыдно! Лучше бы на войну шел.
Она отвернулась и подала руку графу, который едва удерживался от смеха.
– Ну, что ж, к столу, я чай, пора? – сказала Марья Дмитриевна.
Впереди пошел граф с Марьей Дмитриевной; потом графиня, которую повел гусарский полковник, нужный человек, с которым Николай должен был догонять полк. Анна Михайловна – с Шиншиным. Берг подал руку Вере. Улыбающаяся Жюли Карагина пошла с Николаем к столу. За ними шли еще другие пары, протянувшиеся по всей зале, и сзади всех по одиночке дети, гувернеры и гувернантки. Официанты зашевелились, стулья загремели, на хорах заиграла музыка, и гости разместились. Звуки домашней музыки графа заменились звуками ножей и вилок, говора гостей, тихих шагов официантов.
На одном конце стола во главе сидела графиня. Справа Марья Дмитриевна, слева Анна Михайловна и другие гостьи. На другом конце сидел граф, слева гусарский полковник, справа Шиншин и другие гости мужского пола. С одной стороны длинного стола молодежь постарше: Вера рядом с Бергом, Пьер рядом с Борисом; с другой стороны – дети, гувернеры и гувернантки. Граф из за хрусталя, бутылок и ваз с фруктами поглядывал на жену и ее высокий чепец с голубыми лентами и усердно подливал вина своим соседям, не забывая и себя. Графиня так же, из за ананасов, не забывая обязанности хозяйки, кидала значительные взгляды на мужа, которого лысина и лицо, казалось ей, своею краснотой резче отличались от седых волос. На дамском конце шло равномерное лепетанье; на мужском всё громче и громче слышались голоса, особенно гусарского полковника, который так много ел и пил, всё более и более краснея, что граф уже ставил его в пример другим гостям. Берг с нежной улыбкой говорил с Верой о том, что любовь есть чувство не земное, а небесное. Борис называл новому своему приятелю Пьеру бывших за столом гостей и переглядывался с Наташей, сидевшей против него. Пьер мало говорил, оглядывал новые лица и много ел. Начиная от двух супов, из которых он выбрал a la tortue, [черепаховый,] и кулебяки и до рябчиков он не пропускал ни одного блюда и ни одного вина, которое дворецкий в завернутой салфеткою бутылке таинственно высовывал из за плеча соседа, приговаривая или «дрей мадера», или «венгерское», или «рейнвейн». Он подставлял первую попавшуюся из четырех хрустальных, с вензелем графа, рюмок, стоявших перед каждым прибором, и пил с удовольствием, всё с более и более приятным видом поглядывая на гостей. Наташа, сидевшая против него, глядела на Бориса, как глядят девочки тринадцати лет на мальчика, с которым они в первый раз только что поцеловались и в которого они влюблены. Этот самый взгляд ее иногда обращался на Пьера, и ему под взглядом этой смешной, оживленной девочки хотелось смеяться самому, не зная чему.
Николай сидел далеко от Сони, подле Жюли Карагиной, и опять с той же невольной улыбкой что то говорил с ней. Соня улыбалась парадно, но, видимо, мучилась ревностью: то бледнела, то краснела и всеми силами прислушивалась к тому, что говорили между собою Николай и Жюли. Гувернантка беспокойно оглядывалась, как бы приготавливаясь к отпору, ежели бы кто вздумал обидеть детей. Гувернер немец старался запомнить вое роды кушаний, десертов и вин с тем, чтобы описать всё подробно в письме к домашним в Германию, и весьма обижался тем, что дворецкий, с завернутою в салфетку бутылкой, обносил его. Немец хмурился, старался показать вид, что он и не желал получить этого вина, но обижался потому, что никто не хотел понять, что вино нужно было ему не для того, чтобы утолить жажду, не из жадности, а из добросовестной любознательности.
