Дежа вю (фильм, 2006)

К:Википедия:Страницы на КУЛ (тип: не указан)

Эта статья — об американском фильме 2006-го года. О других фильмах под тем же названием см. дежа вю (фильм); о психологическом феномене см. дежавю; о других значениях термина см. дежавю (значения).

Дежа вю
Déjà Vu
Жанр	Фантастика драма Триллер
Режиссёр	Тони Скотт
Продюсер	Джерри Брукхаймер
Автор сценария	Терри Россио Билл Марсилли
В главных ролях	Дензел Вашингтон Джеймс Кэвизел Пола Пэттон Вэл Килмер Брюс Гринвуд Адам Голдберг
Оператор	Пол Кэмерон
Композитор	Гарри Грегсон-Уильямс
Кинокомпания	Jerry Bruckheimer Films Touchstone Pictures
Длительность	128 мин.
Бюджет	75 млн. $
Сборы	180 млн. $
Страна	США США
Год	2006
IMDb	ID 0453467
Выход фильма «Дежа вю» (оригинальное название — Déjà Vu)

К:Фильмы 2006 года

«Дежа вю» (фр. Déjà Vu) — американский художественный фильм 2006 года, фантастическая драма Тони Скотта.

Сюжет

В день праздника Жирный вторник на морском пароме в Новом Орлеане происходит взрыв, из-за которого погибают 543 человека. Расследование ведёт ФБР, полиция, а также бюро АТО. Агент бюро Даг Карли́н должен ответить на вопрос, какой взрывчаткой пользовался террорист. При расследовании он узнаёт, что, во-первых, среди погибших — его напарник Ларри Минутти, а во-вторых, примерно за час до взрыва звонила какая-то женщина, просила описать внешность Дага и оставила свой номер телефона. Карлин перезванивает по этому номеру, но никто не берёт трубку, и он просто диктует сообщение на автоответчик.

Вскоре его вызывают в морг. На берегу было обнаружено тело молодой женщины с ожогами. Она могла быть одной из жертв теракта, но её нашли раньше. Кроме множественных ожогов, у неё отрезаны пальцы на правой руке, а на губах есть следы клейкой ленты. В полицейском участке он встречает её отца, заявившего об исчезновении дочери, узнаёт её имя - Клэр Кучивер. В её доме он находит много интересного: в мусорной корзине лежит множество окровавленных бинтов и ваты, буквы из детской игрушки образуют на стене надпись «Ты можешь спасти её» (U CAN SAVE HER), а среди записей в автоответчике — его недавний звонок.

Вскоре эксперты устанавливают тип и цвет машины, в которой предположительно террорист провёз на паром взрывчатку. Точно такую же машину Клэр Кучивер собиралась продать и даже дала объявление в газету. Даг Карлин принимает основной версией следующую: террорист похитил Клэр ради машины, а чтобы скрыть следы, убил и попытался подстроить её смерть, как ещё одну жертву теракта. Удивляет Карлина только множество его собственных отпечатков, найденных в доме Клэр, — остальные следователи считают, что он просто наследил при первом обыске, но сам Даг отчётливо помнит, что действовал очень аккуратно.

Вечером агента Карлина приглашают в секретную лабораторию. На экране компьютера он видит бухту, освещённую утренним солнцем, но изображение выглядит так, будто камера парит в воздухе, повинуясь командам. Ему объясняют, что это — секретный проект «Белоснежка». Семь «гномов» — спутников слежения — сканируют участок территории всеми возможными способами, а компьютер формирует полную копию реального мира и выдаёт оператору изображение и звук в любой его точке, даже внутри закрытого помещения. Но расчёт очень сложный и занимает 4,5 дня, а «комплексный кадр» настолько большой, что сохранить его нельзя. Поэтому им нужен компетентный специалист — Даг должен сказать, куда надо смотреть.

Даг велит наблюдать за домом Клэр, который, к счастью, оказывается в зоне действия системы. Также Даг приказывает принести в лабораторию все записные книжки и другие личные вещи Клэр. После многих часов наблюдения она перестаёт быть для него рядовой жертвой преступления.

Кроме того, он замечает много странностей в работе «Белоснежки» и заставляет учёных раскрыть тайну. Оказывается, перед ним не компьютерная симуляция, а открытый канал в прошлое, где Клэр жива и здорова. Даг убеждает своих новых коллег изменить прошлое — остановить преступника и предотвратить теракт. Одни учёные говорят, что прошлое неизменно, другие считают, что в результате вмешательства появится параллельный мир. Вскоре все соглашаются сделать то, что хочет Даг.

Как раз в этот момент террорист по телефону спрашивает Клэр про машину. По базе данных телефонных звонков группа наблюдения определяет место и направляет туда «Белоснежку». Даг просит написать записку и переслать её к себе же на стол — он помнит, что в тот день задержался в офисе. Однако пока учёные это делают, Даг уже уходит с работы, и записку читает его напарник.

Наблюдатели видят, как напарник пытается в одиночку арестовать преступника и падает, сраженный несколькими выстрелами в грудь. Террорист грузит тело в свой фургон. Вскоре его машина должна покинуть зону действия «Белоснежки», поэтому Даг садится в «хаммер» и отправляется в погоню. В «хаммере» лежит «киберглаз» — похожее на видеокамеру устройство, которое показывает прошлое. Ведя машину, Даг с помощью «киберглаза» видит одновременно настоящую дорогу и эту же дорогу 4,5 дня назад. Следуя за преступником, Даг подъезжает к загородному дому, уничтоженному большим взрывом — в прошлом дом ещё цел. Даг видит на земле следы сильного огня — на этом месте преступник добил его друга, а тело облил горючей смесью и уничтожил.

Теперь у следствия достаточно информации, чтобы поймать преступника. На допросе тот чистосердечно признаётся в содеянном и рассказывает Дагу о своих мотивах. Террорист уверен, что останется в истории, но Даг считает иначе. С молчаливого согласия начальника группы один из учёных, несмотря на предшествующие неудачные опыты по переброске живых организмов, отправляет его в прошлое.

При переброске в прошлое мощнейший электромагнитный импульс тормозит сердечную деятельность Дага, его забрасывают в ближайший госпиталь в состоянии клинической смерти, но там его реанимируют. Не имея документов, Даг обезоруживает охранника и похищает машину «Скорой помощи». Он подъезжает к дому террориста и успевает спасти Клэр. Преступник стреляет в них, ранит Дага в плечо и взрывает баллоны с газом. Считая, что его враги погибли, преступник отправляется взрывать паром.

Даг едет с Клэр к ней домой и перевязывает рану. Даг выстраивает буквы на стене в надпись «Ты можешь спасти её». Он пытается объяснить Клэр, что с помощью специального устройства видел будущее и должен его предотвратить. Клэр поначалу не верит, но звонит в АТО, просит описать внешность агента и сообщает дежурному оператору свой номер. Видя окровавленные бинты в урне, Даг понимает, что во многом благодаря именно его действиям комната и приобрела тот вид, в котором он её застал при обыске, — то есть ему пока так ничего и не удалось изменить, и он уже ранее совершал точно такой же прыжок в прошлое, закончившийся неудачно, о чём в начале фильма говорил телефон, звонящий из контейнера с телом одного из погибших на пароме, с таким же рингтоном, как у Дага. Пытаясь защитить Клэр, он берёт её с собой на паром.

Однако сошедший на берег террорист видит знакомую машину, которая не должна была быть на причале, и возвращается на паром. Видя это, Клэр также запрыгивает на паром, чтобы помочь Дагу. Но террорист захватывает её и сажает в машину с бомбой, а затем устраивает перестрелку с охраной. Клэр по просьбе Дага заводит машину. Сидящая за рулём Клэр сбивает террориста. Даг и Клэр, стремясь отвести взрыв от парома, разгоняют машину, и она падает в воду. Даг освобождает Клэр, но сам погибает при взрыве машины.

Ошеломлённая произошедшим Клэр сидит на берегу. Офицер полиции говорит ей, что она должна всё рассказать следователю, — этим следователем оказывается «настоящий» агент Даг Карлин. Они садятся в машину. Через некоторое время Даг задумывается и словно что-то вспоминает. Тогда Клэр задает Дагу вопрос, который он ей задал несколькими часами ранее, а Даг, загадочно улыбаясь (это и есть дежа вю: играла знакомая музыка), отвечает ей её же собственными словами.

Роли

Актёр	Роль
Дензел Вашингтон	Специальный Агент Даг Карлин
Пола Пэттон	Клэр Кучевер
Брюс Гринвуд	Джек Маккриди
Вэл Килмер	Агент Призварра
Адам Голдберг	Александр Денни
Элден Хенсон	Гуннарс
Эрика Александр	Шанти
Мэтт Крайвен	Ларри Минути
Джеймс Кэвизел	Кэролл Ортстард

Саундтрек

</td></tr>

Deja Vu Original Television Soundtrack
саундтрек
Дата выпуска	2006
Жанры	Original Motion Picture Score
Длительность	53.40
Страна	США
Лейбл	Hollywood Records
Композитор	Harry Gregson Williams
Исполнители	Мэйси Грей

Список композиций
№	Название	Автор	Оригинал	Длительность
1.	«Algiers Ferry»	Гарри Грегсон-Уильямс		3:06
2.	«The Aftermath»	Гарри Грегсон-Уильямс		4:30
3.	«Dazzle Me»	Гарри Грегсон-Уильямс		2:25
4.	«Claire's Apartment»	Гарри Грегсон-Уильямс		4:12
5.	«Better Have Some KY»	Гарри Грегсон-Уильямс		5:36
6.	«You Can Save Her»	Гарри Грегсон-Уильямс		9:03
7.	«Humvee Chase»	Гарри Грегсон-Уильямс		6:03
8.	«Tell Me The Truth»	Гарри Грегсон-Уильямс		3:08
9.	«The Hideout»	Гарри Грегсон-Уильямс		4:21
10.	«Coming Back To You»	Гарри Грегсон-Уильямс	Мэйси Грэй	3:21
11.	«Humvee Chase (The Sonic Terrorists remix)»	Гарри Грегсон-Уильямс	Sonic Terrorists	3:39
12.	«Claire's Rescue»	Гарри Грегсон-Уильямс		4:19

Песня которая играет по радио, исполняется группой The Beach Boys. А название песни — «Don’t worry baby».

Съёмки

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

• Съёмки фильма начались 6 февраля 2006 года в Новом Орлеане. Предполагалось начать съёмки фильма в октябре 2005 года, но после разрушения города ураганом «Катрина» проект был поставлен на грань закрытия. После возобновления проекта «Дежа вю» стал первым фильмом, съёмки которого начались в разрушенном городе. Подчеркивается, что съёмочная группа гордится тем, что участвует в возрождении Нового Орлеана.

См. также

• Исходный код (фильм)

Ссылки

• «Дежа вю» (англ.) на сайте Internet Movie Database

Отрывок, характеризующий Дежа вю (фильм, 2006)

Пьер не заметил Наташи, потому что он никак не ожидал видеть ее тут, но он не узнал ее потому, что происшедшая в ней, с тех пор как он не видал ее, перемена была огромна. Она похудела и побледнела. Но не это делало ее неузнаваемой: ее нельзя было узнать в первую минуту, как он вошел, потому что на этом лице, в глазах которого прежде всегда светилась затаенная улыбка радости жизни, теперь, когда он вошел и в первый раз взглянул на нее, не было и тени улыбки; были одни глаза, внимательные, добрые и печально вопросительные.
Смущение Пьера не отразилось на Наташе смущением, но только удовольствием, чуть заметно осветившим все ее лицо.


– Она приехала гостить ко мне, – сказала княжна Марья. – Граф и графиня будут на днях. Графиня в ужасном положении. Но Наташе самой нужно было видеть доктора. Ее насильно отослали со мной.
– Да, есть ли семья без своего горя? – сказал Пьер, обращаясь к Наташе. – Вы знаете, что это было в тот самый день, как нас освободили. Я видел его. Какой был прелестный мальчик.
Наташа смотрела на него, и в ответ на его слова только больше открылись и засветились ее глаза.
– Что можно сказать или подумать в утешенье? – сказал Пьер. – Ничего. Зачем было умирать такому славному, полному жизни мальчику?
– Да, в наше время трудно жить бы было без веры… – сказала княжна Марья.
– Да, да. Вот это истинная правда, – поспешно перебил Пьер.
– Отчего? – спросила Наташа, внимательно глядя в глаза Пьеру.
– Как отчего? – сказала княжна Марья. – Одна мысль о том, что ждет там…
Наташа, не дослушав княжны Марьи, опять вопросительно поглядела на Пьера.
– И оттого, – продолжал Пьер, – что только тот человек, который верит в то, что есть бог, управляющий нами, может перенести такую потерю, как ее и… ваша, – сказал Пьер.
Наташа раскрыла уже рот, желая сказать что то, но вдруг остановилась. Пьер поспешил отвернуться от нее и обратился опять к княжне Марье с вопросом о последних днях жизни своего друга. Смущение Пьера теперь почти исчезло; но вместе с тем он чувствовал, что исчезла вся его прежняя свобода. Он чувствовал, что над каждым его словом, действием теперь есть судья, суд, который дороже ему суда всех людей в мире. Он говорил теперь и вместе с своими словами соображал то впечатление, которое производили его слова на Наташу. Он не говорил нарочно того, что бы могло понравиться ей; но, что бы он ни говорил, он с ее точки зрения судил себя.
Княжна Марья неохотно, как это всегда бывает, начала рассказывать про то положение, в котором она застала князя Андрея. Но вопросы Пьера, его оживленно беспокойный взгляд, его дрожащее от волнения лицо понемногу заставили ее вдаться в подробности, которые она боялась для самой себя возобновлять в воображенье.
– Да, да, так, так… – говорил Пьер, нагнувшись вперед всем телом над княжной Марьей и жадно вслушиваясь в ее рассказ. – Да, да; так он успокоился? смягчился? Он так всеми силами души всегда искал одного; быть вполне хорошим, что он не мог бояться смерти. Недостатки, которые были в нем, – если они были, – происходили не от него. Так он смягчился? – говорил Пьер. – Какое счастье, что он свиделся с вами, – сказал он Наташе, вдруг обращаясь к ней и глядя на нее полными слез глазами.
Лицо Наташи вздрогнуло. Она нахмурилась и на мгновенье опустила глаза. С минуту она колебалась: говорить или не говорить?
– Да, это было счастье, – сказала она тихим грудным голосом, – для меня наверное это было счастье. – Она помолчала. – И он… он… он говорил, что он желал этого, в ту минуту, как я пришла к нему… – Голос Наташи оборвался. Она покраснела, сжала руки на коленах и вдруг, видимо сделав усилие над собой, подняла голову и быстро начала говорить:
– Мы ничего не знали, когда ехали из Москвы. Я не смела спросить про него. И вдруг Соня сказала мне, что он с нами. Я ничего не думала, не могла представить себе, в каком он положении; мне только надо было видеть его, быть с ним, – говорила она, дрожа и задыхаясь. И, не давая перебивать себя, она рассказала то, чего она еще никогда, никому не рассказывала: все то, что она пережила в те три недели их путешествия и жизни в Ярославль.
Пьер слушал ее с раскрытым ртом и не спуская с нее своих глаз, полных слезами. Слушая ее, он не думал ни о князе Андрее, ни о смерти, ни о том, что она рассказывала. Он слушал ее и только жалел ее за то страдание, которое она испытывала теперь, рассказывая.
Княжна, сморщившись от желания удержать слезы, сидела подле Наташи и слушала в первый раз историю этих последних дней любви своего брата с Наташей.
Этот мучительный и радостный рассказ, видимо, был необходим для Наташи.
Она говорила, перемешивая ничтожнейшие подробности с задушевнейшими тайнами, и, казалось, никогда не могла кончить. Несколько раз она повторяла то же самое.
За дверью послышался голос Десаля, спрашивавшего, можно ли Николушке войти проститься.
– Да вот и все, все… – сказала Наташа. Она быстро встала, в то время как входил Николушка, и почти побежала к двери, стукнулась головой о дверь, прикрытую портьерой, и с стоном не то боли, не то печали вырвалась из комнаты.
Пьер смотрел на дверь, в которую она вышла, и не понимал, отчего он вдруг один остался во всем мире.
Княжна Марья вызвала его из рассеянности, обратив его внимание на племянника, который вошел в комнату.
Лицо Николушки, похожее на отца, в минуту душевного размягчения, в котором Пьер теперь находился, так на него подействовало, что он, поцеловав Николушку, поспешно встал и, достав платок, отошел к окну. Он хотел проститься с княжной Марьей, но она удержала его.
– Нет, мы с Наташей не спим иногда до третьего часа; пожалуйста, посидите. Я велю дать ужинать. Подите вниз; мы сейчас придем.
Прежде чем Пьер вышел, княжна сказала ему:
– Это в первый раз она так говорила о нем.


Пьера провели в освещенную большую столовую; через несколько минут послышались шаги, и княжна с Наташей вошли в комнату. Наташа была спокойна, хотя строгое, без улыбки, выражение теперь опять установилось на ее лице. Княжна Марья, Наташа и Пьер одинаково испытывали то чувство неловкости, которое следует обыкновенно за оконченным серьезным и задушевным разговором. Продолжать прежний разговор невозможно; говорить о пустяках – совестно, а молчать неприятно, потому что хочется говорить, а этим молчанием как будто притворяешься. Они молча подошли к столу. Официанты отодвинули и пододвинули стулья. Пьер развернул холодную салфетку и, решившись прервать молчание, взглянул на Наташу и княжну Марью. Обе, очевидно, в то же время решились на то же: у обеих в глазах светилось довольство жизнью и признание того, что, кроме горя, есть и радости.
– Вы пьете водку, граф? – сказала княжна Марья, и эти слова вдруг разогнали тени прошедшего.
– Расскажите же про себя, – сказала княжна Марья. – Про вас рассказывают такие невероятные чудеса.
– Да, – с своей, теперь привычной, улыбкой кроткой насмешки отвечал Пьер. – Мне самому даже рассказывают про такие чудеса, каких я и во сне не видел. Марья Абрамовна приглашала меня к себе и все рассказывала мне, что со мной случилось, или должно было случиться. Степан Степаныч тоже научил меня, как мне надо рассказывать. Вообще я заметил, что быть интересным человеком очень покойно (я теперь интересный человек); меня зовут и мне рассказывают.
Наташа улыбнулась и хотела что то сказать.
– Нам рассказывали, – перебила ее княжна Марья, – что вы в Москве потеряли два миллиона. Правда это?
– А я стал втрое богаче, – сказал Пьер. Пьер, несмотря на то, что долги жены и необходимость построек изменили его дела, продолжал рассказывать, что он стал втрое богаче.
– Что я выиграл несомненно, – сказал он, – так это свободу… – начал он было серьезно; но раздумал продолжать, заметив, что это был слишком эгоистический предмет разговора.
– А вы строитесь?
– Да, Савельич велит.
– Скажите, вы не знали еще о кончине графини, когда остались в Москве? – сказала княжна Марья и тотчас же покраснела, заметив, что, делая этот вопрос вслед за его словами о том, что он свободен, она приписывает его словам такое значение, которого они, может быть, не имели.
– Нет, – отвечал Пьер, не найдя, очевидно, неловким то толкование, которое дала княжна Марья его упоминанию о своей свободе. – Я узнал это в Орле, и вы не можете себе представить, как меня это поразило. Мы не были примерные супруги, – сказал он быстро, взглянув на Наташу и заметив в лице ее любопытство о том, как он отзовется о своей жене. – Но смерть эта меня страшно поразила. Когда два человека ссорятся – всегда оба виноваты. И своя вина делается вдруг страшно тяжела перед человеком, которого уже нет больше. И потом такая смерть… без друзей, без утешения. Мне очень, очень жаль еe, – кончил он и с удовольствием заметил радостное одобрение на лице Наташи.
– Да, вот вы опять холостяк и жених, – сказала княжна Марья.
Пьер вдруг багрово покраснел и долго старался не смотреть на Наташу. Когда он решился взглянуть на нее, лицо ее было холодно, строго и даже презрительно, как ему показалось.
– Но вы точно видели и говорили с Наполеоном, как нам рассказывали? – сказала княжна Марья.
Пьер засмеялся.
– Ни разу, никогда. Всегда всем кажется, что быть в плену – значит быть в гостях у Наполеона. Я не только не видал его, но и не слыхал о нем. Я был гораздо в худшем обществе.
Ужин кончался, и Пьер, сначала отказывавшийся от рассказа о своем плене, понемногу вовлекся в этот рассказ.
– Но ведь правда, что вы остались, чтоб убить Наполеона? – спросила его Наташа, слегка улыбаясь. – Я тогда догадалась, когда мы вас встретили у Сухаревой башни; помните?
Пьер признался, что это была правда, и с этого вопроса, понемногу руководимый вопросами княжны Марьи и в особенности Наташи, вовлекся в подробный рассказ о своих похождениях.
Сначала он рассказывал с тем насмешливым, кротким взглядом, который он имел теперь на людей и в особенности на самого себя; но потом, когда он дошел до рассказа об ужасах и страданиях, которые он видел, он, сам того не замечая, увлекся и стал говорить с сдержанным волнением человека, в воспоминании переживающего сильные впечатления.
Княжна Марья с кроткой улыбкой смотрела то на Пьера, то на Наташу. Она во всем этом рассказе видела только Пьера и его доброту. Наташа, облокотившись на руку, с постоянно изменяющимся, вместе с рассказом, выражением лица, следила, ни на минуту не отрываясь, за Пьером, видимо, переживая с ним вместе то, что он рассказывал. Не только ее взгляд, но восклицания и короткие вопросы, которые она делала, показывали Пьеру, что из того, что он рассказывал, она понимала именно то, что он хотел передать. Видно было, что она понимала не только то, что он рассказывал, но и то, что он хотел бы и не мог выразить словами. Про эпизод свой с ребенком и женщиной, за защиту которых он был взят, Пьер рассказал таким образом: