Дезидерий (король лангобардов)
Дезидерий лат. Desiderius | ||
| ||
---|---|---|
конец 756 — 5 июня 774 | ||
Предшественник: | Айстульф | |
Преемник: | Карл Великий | |
| ||
758 — 760 | ||
Предшественник: | Альбоин | |
Преемник: | Гизульф | |
Смерть: | ок. 786 | |
Супруга: | Анса | |
Дети: | сын: Адельгис (Адальгис) дочери: Ансельперга, Адальперга, Лиутперга, Дезидерата |
Дезиде́рий (лат. Desiderius, ум. ок. 786) — последний лангобардский король (конец 756 — 5 июня 774), также герцог Сполето 758—760. Правил в Северной Италии, объединил большую часть Италии. Боролся с папой и Карлом Великим.
Содержание
Биография
Правление
Борьба с франками
В 771 году Карл Великий развёлся со своей женой Дезидератой, дочерью Дезидерия, отправил её к отцу и женился на внучке герцога алеманнов Готфрида, Хильдегарде. В 772 году у Карла родился сын от Хильдегарды, получивший также имя Карл.
Дезидерий не замедлил принять вызов. В том же 772 году он потребовал от папы Адриана I помазания на царство сына Карломана Пипина, племянника Карла, и возобновил начатое его предшественниками наступление на Папскую область. Послав ко двору Карла Великого своего приближённого Петра[1], папа обратился за помощью к правителю Франкского государства[2].
В сентябре 773 года сильная франкская армия направилась к Альпам. Лангобарды закрыли и укрепили перевалы. Карл решился на обходной маневр. По тайным тропинкам бесстрашный франкский отряд пробрался к врагу с тыла и одним своим появлением произвёл общее замешательство в лангобардском войске и бегство сына короля Дезидерия, Адельхиза. Папа успел посеять измену как в войске короля лангобардов, так и в его владениях, что и было причиной весьма слабого сопротивления. Опасаясь окружения, Дезидерий покинул перевалы и отступил к своей столице Павии, рассчитывая отсидеться за её толстыми стенами; его сын с вдовой и детьми Карломана укрылся в Вероне. Франки с боем преследовали врага, по пути овладев многочисленными городами Ломбардии. Оставив часть сил под Павией, Карл с остальным войском подступил в феврале 774 года к Вероне. После короткой осады город сдался, и Карл имел удовольствие овладеть племянниками, которыми так пугал его Дезидерий.
В апреле того же 774 года франки подошли к Риму. Папа Адриан устроил Карлу торжественную встречу. Карл отнёсся к первосвященнику с величайшим почтением: прежде чем подойти к руке Адриана, он поцеловал ступени лестницы храма святого Петра.
Свержение
5 июня 774 года, не выдержав тягот осады, Дезидерий вышел из Павии и подчинился победителю. Карл Великий завладел столицей лангобардов и королевским дворцом. После сдачи Павии Дезидерий был взят в плен и низложен Карлом. Карл стал королём лангобардов и «римским патрицием». Королевство лангобардов прекратило своё существование. Последний король их был отведён пленником во Франкское государство, где его заставили постричься в монахи, а сын его Адельгис бежал к византийскому императору. Приняв титул лангобардского короля, Карл начал вводить в Италии франкское устройство и соединил Францию и Италию в одно государство.
Брак и дети
Жена: Анса (Ансия). Дети:
- Ансельперга (Ансельберга), аббатиса в Сан-Сальваторе
- Адальперга (Адельперга); муж: Арехис II (ум. 787), князь Беневенто
- Лиутперга (Лиутпирка, Лиутберга) (ум. после 788); муж: Тассилон III (ок. 741 — ок. 796), герцог Баварии
- Дезидерата (747—776); муж: с 770 Карл Великий (747—814), король франков (развод в 771)
- Адельгис (Адальгис) (ум. после 788), патриций в Константинополе
Также дочерью Дезидерия иногда называют Гербергу (ум. после 771), жену Карломана, брата Карла Великого. Однако это утверждение не подтверждается источниками. Папа римский Стефан III в письме Карломану и Карлу Великого в связи с браком Карла и Дезидераты говорит, что их отец (Пипин Короткий) женил их на франкских женщинах, то есть Герберга, как и первая жена Карла Химильтруда, была франкского происхождения[3].
Напишите отзыв о статье "Дезидерий (король лангобардов)"
Примечания
- ↑ Петра идентифицируют с будущим одноимённым архиепископом Милана.
- ↑ Анналы королевства франков (год 773); Ранние Мецские анналы (год 773).
- ↑ Dutton, Paul Edward. Carolingian Civilisation: A Reader. — Broadview Press, 1993. — 513 с. — ISBN 1551110032.
Литература
- Павел Диакон. История лангобардов = Historia Langobardorum. — М.: Азбука-классика, 2008. — 320 с. — 5 000 экз. — ISBN 978-5-91181-861-6.
- Delogu P. [www.treccani.it/enciclopedia/re-dei-longobardi-desiderio_(Dizionario-Biografico) Desiderio, re dei Longobardi] // Dizionario Biografico degli Italiani. — 1991. — Vol. 39.
Ссылки
- Дезидерий // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- Нечаев В. М. Лангобарды // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- [www.vostlit.info/Texts/rus9/Origo_Lang/text.phtml?id=1155 Происхождение народа лангобардов]. Восточная литература. Проверено 2 декабря 2010. [www.webcitation.org/663Qmp1Sk Архивировано из первоисточника 10 марта 2012].
- [fmg.ac/Projects/MedLands/ITALY,%20Kings%20to%20962.htm#_Toc203638186 ITALY KINGS: DESIDERIUS] (англ.). Foundation for Medieval. Проверено 22 февраля 2009. [www.webcitation.org/61BEZDKPQ Архивировано из первоисточника 24 августа 2011].
Отрывок, характеризующий Дезидерий (король лангобардов)
– Можно раненым у нас в доме остановиться? – спросила она.Майор с улыбкой приложил руку к козырьку.
– Кого вам угодно, мамзель? – сказал он, суживая глаза и улыбаясь.
Наташа спокойно повторила свой вопрос, и лицо и вся манера ее, несмотря на то, что она продолжала держать свой платок за кончики, были так серьезны, что майор перестал улыбаться и, сначала задумавшись, как бы спрашивая себя, в какой степени это можно, ответил ей утвердительно.
– О, да, отчего ж, можно, – сказал он.
Наташа слегка наклонила голову и быстрыми шагами вернулась к Мавре Кузминишне, стоявшей над офицером и с жалобным участием разговаривавшей с ним.
– Можно, он сказал, можно! – шепотом сказала Наташа.
Офицер в кибиточке завернул во двор Ростовых, и десятки телег с ранеными стали, по приглашениям городских жителей, заворачивать в дворы и подъезжать к подъездам домов Поварской улицы. Наташе, видимо, поправились эти, вне обычных условий жизни, отношения с новыми людьми. Она вместе с Маврой Кузминишной старалась заворотить на свой двор как можно больше раненых.
– Надо все таки папаше доложить, – сказала Мавра Кузминишна.
– Ничего, ничего, разве не все равно! На один день мы в гостиную перейдем. Можно всю нашу половину им отдать.
– Ну, уж вы, барышня, придумаете! Да хоть и в флигеля, в холостую, к нянюшке, и то спросить надо.
– Ну, я спрошу.
Наташа побежала в дом и на цыпочках вошла в полуотворенную дверь диванной, из которой пахло уксусом и гофманскими каплями.
– Вы спите, мама?
– Ах, какой сон! – сказала, пробуждаясь, только что задремавшая графиня.
– Мама, голубчик, – сказала Наташа, становясь на колени перед матерью и близко приставляя свое лицо к ее лицу. – Виновата, простите, никогда не буду, я вас разбудила. Меня Мавра Кузминишна послала, тут раненых привезли, офицеров, позволите? А им некуда деваться; я знаю, что вы позволите… – говорила она быстро, не переводя духа.
– Какие офицеры? Кого привезли? Ничего не понимаю, – сказала графиня.
Наташа засмеялась, графиня тоже слабо улыбалась.
– Я знала, что вы позволите… так я так и скажу. – И Наташа, поцеловав мать, встала и пошла к двери.
В зале она встретила отца, с дурными известиями возвратившегося домой.
– Досиделись мы! – с невольной досадой сказал граф. – И клуб закрыт, и полиция выходит.
– Папа, ничего, что я раненых пригласила в дом? – сказала ему Наташа.
– Разумеется, ничего, – рассеянно сказал граф. – Не в том дело, а теперь прошу, чтобы пустяками не заниматься, а помогать укладывать и ехать, ехать, ехать завтра… – И граф передал дворецкому и людям то же приказание. За обедом вернувшийся Петя рассказывал свои новости.
Он говорил, что нынче народ разбирал оружие в Кремле, что в афише Растопчина хотя и сказано, что он клич кликнет дня за два, но что уж сделано распоряжение наверное о том, чтобы завтра весь народ шел на Три Горы с оружием, и что там будет большое сражение.
Графиня с робким ужасом посматривала на веселое, разгоряченное лицо своего сына в то время, как он говорил это. Она знала, что ежели она скажет слово о том, что она просит Петю не ходить на это сражение (она знала, что он радуется этому предстоящему сражению), то он скажет что нибудь о мужчинах, о чести, об отечестве, – что нибудь такое бессмысленное, мужское, упрямое, против чего нельзя возражать, и дело будет испорчено, и поэтому, надеясь устроить так, чтобы уехать до этого и взять с собой Петю, как защитника и покровителя, она ничего не сказала Пете, а после обеда призвала графа и со слезами умоляла его увезти ее скорее, в эту же ночь, если возможно. С женской, невольной хитростью любви, она, до сих пор выказывавшая совершенное бесстрашие, говорила, что она умрет от страха, ежели не уедут нынче ночью. Она, не притворяясь, боялась теперь всего.
M me Schoss, ходившая к своей дочери, еще болоо увеличила страх графини рассказами о том, что она видела на Мясницкой улице в питейной конторе. Возвращаясь по улице, она не могла пройти домой от пьяной толпы народа, бушевавшей у конторы. Она взяла извозчика и объехала переулком домой; и извозчик рассказывал ей, что народ разбивал бочки в питейной конторе, что так велено.
После обеда все домашние Ростовых с восторженной поспешностью принялись за дело укладки вещей и приготовлений к отъезду. Старый граф, вдруг принявшись за дело, всё после обеда не переставая ходил со двора в дом и обратно, бестолково крича на торопящихся людей и еще более торопя их. Петя распоряжался на дворе. Соня не знала, что делать под влиянием противоречивых приказаний графа, и совсем терялась. Люди, крича, споря и шумя, бегали по комнатам и двору. Наташа, с свойственной ей во всем страстностью, вдруг тоже принялась за дело. Сначала вмешательство ее в дело укладывания было встречено с недоверием. От нее всё ждали шутки и не хотели слушаться ее; но она с упорством и страстностью требовала себе покорности, сердилась, чуть не плакала, что ее не слушают, и, наконец, добилась того, что в нее поверили. Первый подвиг ее, стоивший ей огромных усилий и давший ей власть, была укладка ковров. У графа в доме были дорогие gobelins и персидские ковры. Когда Наташа взялась за дело, в зале стояли два ящика открытые: один почти доверху уложенный фарфором, другой с коврами. Фарфора было еще много наставлено на столах и еще всё несли из кладовой. Надо было начинать новый, третий ящик, и за ним пошли люди.
– Соня, постой, да мы всё так уложим, – сказала Наташа.
– Нельзя, барышня, уж пробовали, – сказал буфетчнк.
– Нет, постой, пожалуйста. – И Наташа начала доставать из ящика завернутые в бумаги блюда и тарелки.
– Блюда надо сюда, в ковры, – сказала она.
– Да еще и ковры то дай бог на три ящика разложить, – сказал буфетчик.
– Да постой, пожалуйста. – И Наташа быстро, ловко начала разбирать. – Это не надо, – говорила она про киевские тарелки, – это да, это в ковры, – говорила она про саксонские блюда.