Дейвис, Дэвид Уильям
| Дэвид Уильям Дейвис англ. David William Davis 
| ||||
| ||||
|---|---|---|---|---|
| 6 января 1919 — 1 января 1923 | ||||
| Вице-губернатор: | Чарльз Мур | |||
| Предшественник: | Мозес Александер | |||
| Преемник: | Чарльз Мур | |||
| Рождение: | 23 апреля 1873 Кардифф, Уэльс | |||
| Смерть: | 5 августа 1959 (86 лет) Бойсе, Айдахо | |||
| Партия: | республиканская | |||
| Деятельность: | банковское дело | |||
Дэ́вид Уи́льям Де́йвис (англ. David William Davis; 23 апреля 1873, Кардифф, Уэльс — 5 августа 1959, Бойсе, Айдахо) — 12-й губернатор Айдахо.
Биография
Дэвид Уильям Дейвис родился 23 апреля 1873 года в столице Уэльса Кардиффе. Когда он ещё был ребёнком, его семья переехала в США. В 12 лет он устроился работать в угольную шахту города Риппи штата Айова. В 1885 году Дейвис переехал в город Американ-Фолс штата Айдахо, где впоследствии основал банк.
Политическая карьера Дэвида Дейвиса началась в 1913 году с должности в Сенате Айдахо, в которой он прослужил до 1915 года. В 1916 году Дейвис участвовал в губернаторских выборах, но проиграл их. Однако он смог победить на следующих выборах, прошедших в 1918 году, а также на последующих выборах 1920 года. При Дейвисе была начата программа по прокладке новых дорог, приняты системы выплаты пособий учителям и социального обеспечения ветеранов. Кроме того, было создано Бюро по бюджетированию и налогообложению. После окончания губернаторства, в 1923 году, Дейвис был назначен особым помощником при министре внутренних дел.
Дэвид Дейвис был женат дважды: на Флоренс Джиллиленд и, после её смерти, на Нелли Джонсон. У него было трое детей. Дейвис скончался 5 августа 1959 года в возрасте 86 лет.
Напишите отзыв о статье "Дейвис, Дэвид Уильям"
Литература
- Nancy Capace. [books.google.ru/books?id=_ef_cJrwRL8C Encyclopedia of Idaho]. — North American Book Dist LLC, 2001. — С. 127. — 415 с. — ISBN 0403096065.
| ||||||||||
Отрывок, характеризующий Дейвис, Дэвид Уильям
– Николенька едет через неделю, его… бумага… вышла… он сам мне сказал… Да я бы всё не плакала… (она показала бумажку, которую держала в руке: то были стихи, написанные Николаем) я бы всё не плакала, но ты не можешь… никто не может понять… какая у него душа.И она опять принялась плакать о том, что душа его была так хороша.
– Тебе хорошо… я не завидую… я тебя люблю, и Бориса тоже, – говорила она, собравшись немного с силами, – он милый… для вас нет препятствий. А Николай мне cousin… надобно… сам митрополит… и то нельзя. И потом, ежели маменьке… (Соня графиню и считала и называла матерью), она скажет, что я порчу карьеру Николая, у меня нет сердца, что я неблагодарная, а право… вот ей Богу… (она перекрестилась) я так люблю и ее, и всех вас, только Вера одна… За что? Что я ей сделала? Я так благодарна вам, что рада бы всем пожертвовать, да мне нечем…
Соня не могла больше говорить и опять спрятала голову в руках и перине. Наташа начинала успокоиваться, но по лицу ее видно было, что она понимала всю важность горя своего друга.
– Соня! – сказала она вдруг, как будто догадавшись о настоящей причине огорчения кузины. – Верно, Вера с тобой говорила после обеда? Да?
– Да, эти стихи сам Николай написал, а я списала еще другие; она и нашла их у меня на столе и сказала, что и покажет их маменьке, и еще говорила, что я неблагодарная, что маменька никогда не позволит ему жениться на мне, а он женится на Жюли. Ты видишь, как он с ней целый день… Наташа! За что?…
И опять она заплакала горьче прежнего. Наташа приподняла ее, обняла и, улыбаясь сквозь слезы, стала ее успокоивать.
– Соня, ты не верь ей, душенька, не верь. Помнишь, как мы все втроем говорили с Николенькой в диванной; помнишь, после ужина? Ведь мы всё решили, как будет. Я уже не помню как, но, помнишь, как было всё хорошо и всё можно. Вот дяденьки Шиншина брат женат же на двоюродной сестре, а мы ведь троюродные. И Борис говорил, что это очень можно. Ты знаешь, я ему всё сказала. А он такой умный и такой хороший, – говорила Наташа… – Ты, Соня, не плачь, голубчик милый, душенька, Соня. – И она целовала ее, смеясь. – Вера злая, Бог с ней! А всё будет хорошо, и маменьке она не скажет; Николенька сам скажет, и он и не думал об Жюли.
И она целовала ее в голову. Соня приподнялась, и котеночек оживился, глазки заблистали, и он готов был, казалось, вот вот взмахнуть хвостом, вспрыгнуть на мягкие лапки и опять заиграть с клубком, как ему и было прилично.
