Дейссел, Лодевейк ван

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Лодевейк ван Дейссел
нидерл. Lodewijk van Deyssel

Портрет Дейссела работы художника Яна Вета (1893)
Псевдонимы:

Дейссел

Дата рождения:

22 сентября 1864(1864-09-22)

Место рождения:

Амстердам

Дата смерти:

26 января 1952(1952-01-26) (87 лет)

Место смерти:

Амстердам

Гражданство:

Нидерланды

Род деятельности:

прозаик, литературный критик

Лодевейк ван Дейссел (настоящее имя и фамилия — Карел Йоан Лодевейк Албердингк Тейм) (нидерл. Lodewijk van Deyssel; 22 сентября 1864, Амстердам—26 января 1952, там же) — нидерландский писатель и литературный критик. Крупнейший представитель натуралистического романа в Нидерландах.





Биография

Сын писателя Йозефа Албердингк Тейма. Обучался в католической школе-интернате. Получил классическое образование. Некоторое время работал в книжной торговле.

Рано начал печататься. Его первая публикация появилась в литературном журнале отца «Dietsche Warande» в 1881 году, после 1887 — помещал статьи, главным образом, в журнале «De Nieuwe Gids».

В 1894 он ушел из редакции «Nieuwe Gids» и вместе с А. Вервей основал «Двухмесячный журнал» (Tweemaandelijksch Tijdschrift). В начале XX века Дейссел вновь присоединился к группе «Nieuwe Gids», а с 1909 состоял редактором этого журнала.

Творчество

Имя Дейссела связано с «революционными» тенденциями в голландской литературе, так называемым «движением 1880-х годов».

Первое значительное произведение Дейссела — «Новая Голландия» («Nieuwe Holland» (1884)) — послужило программой «движения 1880-х годов». В ней он развенчал мещанскую литературу старого поколения, рельефно выражая самосознание радикально настороенной мелкой буржуазии Голландии. Сторонник возрождении классицизма в голландской литературе, обеспечивающего ей первенствующее место в мировой литературе. Следующее произведение прозаика — «Over Literatuur» — также носит критический характер, и лишь в романе «Любовь» («Een Liefde» (1889)), написанном в духе Золя, голландский натурализм получил своё наиболее значительное выражение.

Роман 1893 года «J.A. Alberdingk Thijm», шокировавший читателей своим откровенным натурализмом, со временем стал одним из классических образцов голландской литературы. В 1996 году роман выдержал 14-е издание.

Книга «Любовь» (Een Liefde, 1889) отражает отличительные черты этого направления в литературе Голландии: центральный образ — женщина в узком, домашнем кругу; роман развертывается на описании мелких деталей из жизни мещанской семьи, отношений между мужем и женой, родителями и детьми. Сила произведения — в мастерском реалистическом описании обстановки и в воинствующей критике, которой подвергается старая мораль.

В следующем романе — «Маленькая республика» («De kleine Republick» (1889) — и в целом ряде натуралистических рассказов («De Konig der eeuwen», «In de Zwemschool» (1891), «Jeugd» (1892), «Sneeun» и других) наметился частичный отход Дейссела от натурализма.

Он приблизился к импрессионизму братьев Гонкур, а вскоре и к мистицизму Метерлинка и символизму Ж. Гюисманса («Van Zola tot Maeterlinck. Tot een Levenjleer» (1895), «Adriaantjes» (1904) и др.). Стал известен своей резкой и ироничной критикой.

Одно из самых выдающихся произведений более позднего периода творчества писателя, эстета-индивидуалиста роман «Frank Rozelaar» (1911). В этом же духе написаны другие произведения этого периода: «Werk der laatste Jaren» («Произведения последних лет» (1922)), «Kleinigheiden» («Мелочи» (1926)) и др.

Избранная библиография

  • 1886 — Over literatuur
  • 1887 — Een liefde
  • 1889 — De kleine republiek
  • 1891 — De dood van het naturalisme
  • 1891 — De zwemschool
  • 1891 — Menschen en bergen
  • 1891 — Multatuli
  • 1893 — J.A. Alberdingk Thijm
  • 1894 — Blank en geel
  • 1895 — Prozastukken
  • 1895 — Van Zola tot Maeterlinck
  • 1896 — Caesar
  • 1904 — Kindleven
  • 1908 — Verbeeldingen
  • 1911 — Het leven van Frank Rozelaar
  • 1923 — Werk der laatste jaren
  • 1924 — Gedenkschriften
  • 1929 — Nieuwe kritieken
  • 1950 — Aantekeningen bij lectuur

Напишите отзыв о статье "Дейссел, Лодевейк ван"

Ссылки

  • [www.historici.nl/Onderzoek/Projecten/BWN/lemmata/bwn1/alberdingk Alberdingk Thijm, Karel Joan Lodewijk (1864—1952)] (нид.)

Отрывок, характеризующий Дейссел, Лодевейк ван

– Нет, да что же, мой друг? Хочешь, я пойду скажу ему, – сказала графиня, улыбаясь.
– Нет, я сама, только научите. Вам всё легко, – прибавила она, отвечая на ее улыбку. – А коли бы видели вы, как он мне это сказал! Ведь я знаю, что он не хотел этого сказать, да уж нечаянно сказал.
– Ну всё таки надо отказать.
– Нет, не надо. Мне так его жалко! Он такой милый.
– Ну, так прими предложение. И то пора замуж итти, – сердито и насмешливо сказала мать.
– Нет, мама, мне так жалко его. Я не знаю, как я скажу.
– Да тебе и нечего говорить, я сама скажу, – сказала графиня, возмущенная тем, что осмелились смотреть, как на большую, на эту маленькую Наташу.
– Нет, ни за что, я сама, а вы слушайте у двери, – и Наташа побежала через гостиную в залу, где на том же стуле, у клавикорд, закрыв лицо руками, сидел Денисов. Он вскочил на звук ее легких шагов.
– Натали, – сказал он, быстрыми шагами подходя к ней, – решайте мою судьбу. Она в ваших руках!
– Василий Дмитрич, мне вас так жалко!… Нет, но вы такой славный… но не надо… это… а так я вас всегда буду любить.
Денисов нагнулся над ее рукою, и она услыхала странные, непонятные для нее звуки. Она поцеловала его в черную, спутанную, курчавую голову. В это время послышался поспешный шум платья графини. Она подошла к ним.
– Василий Дмитрич, я благодарю вас за честь, – сказала графиня смущенным голосом, но который казался строгим Денисову, – но моя дочь так молода, и я думала, что вы, как друг моего сына, обратитесь прежде ко мне. В таком случае вы не поставили бы меня в необходимость отказа.
– Г'афиня, – сказал Денисов с опущенными глазами и виноватым видом, хотел сказать что то еще и запнулся.
Наташа не могла спокойно видеть его таким жалким. Она начала громко всхлипывать.
– Г'афиня, я виноват перед вами, – продолжал Денисов прерывающимся голосом, – но знайте, что я так боготво'ю вашу дочь и всё ваше семейство, что две жизни отдам… – Он посмотрел на графиню и, заметив ее строгое лицо… – Ну п'ощайте, г'афиня, – сказал он, поцеловал ее руку и, не взглянув на Наташу, быстрыми, решительными шагами вышел из комнаты.

На другой день Ростов проводил Денисова, который не хотел более ни одного дня оставаться в Москве. Денисова провожали у цыган все его московские приятели, и он не помнил, как его уложили в сани и как везли первые три станции.
После отъезда Денисова, Ростов, дожидаясь денег, которые не вдруг мог собрать старый граф, провел еще две недели в Москве, не выезжая из дому, и преимущественно в комнате барышень.
Соня была к нему нежнее и преданнее чем прежде. Она, казалось, хотела показать ему, что его проигрыш был подвиг, за который она теперь еще больше любит его; но Николай теперь считал себя недостойным ее.
Он исписал альбомы девочек стихами и нотами, и не простившись ни с кем из своих знакомых, отослав наконец все 43 тысячи и получив росписку Долохова, уехал в конце ноября догонять полк, который уже был в Польше.



После своего объяснения с женой, Пьер поехал в Петербург. В Торжке на cтанции не было лошадей, или не хотел их смотритель. Пьер должен был ждать. Он не раздеваясь лег на кожаный диван перед круглым столом, положил на этот стол свои большие ноги в теплых сапогах и задумался.
– Прикажете чемоданы внести? Постель постелить, чаю прикажете? – спрашивал камердинер.
Пьер не отвечал, потому что ничего не слыхал и не видел. Он задумался еще на прошлой станции и всё продолжал думать о том же – о столь важном, что он не обращал никакого .внимания на то, что происходило вокруг него. Его не только не интересовало то, что он позже или раньше приедет в Петербург, или то, что будет или не будет ему места отдохнуть на этой станции, но всё равно было в сравнении с теми мыслями, которые его занимали теперь, пробудет ли он несколько часов или всю жизнь на этой станции.
Смотритель, смотрительша, камердинер, баба с торжковским шитьем заходили в комнату, предлагая свои услуги. Пьер, не переменяя своего положения задранных ног, смотрел на них через очки, и не понимал, что им может быть нужно и каким образом все они могли жить, не разрешив тех вопросов, которые занимали его. А его занимали всё одни и те же вопросы с самого того дня, как он после дуэли вернулся из Сокольников и провел первую, мучительную, бессонную ночь; только теперь в уединении путешествия, они с особенной силой овладели им. О чем бы он ни начинал думать, он возвращался к одним и тем же вопросам, которых он не мог разрешить, и не мог перестать задавать себе. Как будто в голове его свернулся тот главный винт, на котором держалась вся его жизнь. Винт не входил дальше, не выходил вон, а вертелся, ничего не захватывая, всё на том же нарезе, и нельзя было перестать вертеть его.