Декабрьские вечера

«Декабрьские вечера» — ежегодный фестиваль музыки и живописи проводимый в Музее изобразительных искусств им. Пушкина. Впервые фестиваль был проведён в 1981 г. по инициативе пианиста Святослава Рихтера и директора Музея изобразительных искусств И. А. Антоновой.

Особенностью фестиваля является одновременное проведение объединённых одной темой концертов и художественных выставок в залах музея.

В разные годы в «Декабрьских вечерах» участвовали: Святослав Рихтер, Наталья Гутман, Юрий Башмет, Олег Каган, Виктор Третьяков, Михаил Плетнев, Марта Агрерих, Миша Майский, Квартет им. Бородина, Ардитти Квартет, Хиллиард-ансамбль, Ян Гарбарек, Татьяна Николаева, Элисо Вирсаладзе, Галина Писаренко, Кристоф Эшенбах, Юстус Франц, Роберт Холл, Андраш Шифф, Евгений Кисин, Золтан Кочиш, Владимир Спиваков, Жорди Саваль, Александр Таро.

После смерти Святослава Рихтера в 1997 г. фестиваль назван его именем: «Декабрьские вечера Святослава Рихтера».

Содержание

1 Руководство фестивалем
2 Прошедшие фестивали
3 Музеи, принимавшие участие в выставках к «Декабрьским вечерам»
4 Ссылки

Руководство фестивалем

Художественный руководитель (1981—1997) — Святослав Рихтер

Художественный руководитель (с 1998) — Юрий Башмет

Директор фестиваля (с 1981) — Ирина Антонова

Исполнительный и программный директор (с 1981) — Инна Прусс

«Гармония и контрапункт». Россия — Германия. Живопись. XIX век.

2004 год. «Отражения — метаморфозы»

Программа

Участники

Брунелло Марио (виолончель), Васильев Владимир (балетмейстер, режиссёр), Виньолес Роджер (фортепиано), Гарбарек Ян (саксофон), Дойников Андрей (ударные), Егорова Вера (сопрано), Ившин Петр (ударные), Калинина Ирина (сопрано), Коган Нина (фортепиано), Корпачева Юлия (сопрано), Кретова Кристина (балерина), Лиепа Илзе (балерина), Липе Фридрих (баян), Луганский Николай (фортепиано), Медведев Денис (артист балета), Мечетина Екатерина (фортепиано), Милкис Юлий (кларнет), Миронов Евгений (актер), Мунтян Михаил (фортепиано, клавесин), Никулина Анна (балерина), Перетокин Марк (артист балета), Полубелов Юрий (фортепиано), Попругин Вячеслав (фортепиано), Пэдмор Марк (тенор), Резаева Ольга (меццо-сопрано), Рудин Александр (виолончель), Солженицын Игнат (фортепиано), Томсен Янне (флейта), Фаланга Тони (контрабас), Хромов Дмитрий (тенор), Хьюитт Анджела (фортепиано), Шилова Людмила (сопрано), Доминант-квартет [До Фыонг Ньи (1-я скрипка), Погодина Екатерина (2-я скрипка), Сазонкина Анна (альт), Егорова Татьяна (виолончель)], Хаген-квартет (Австрия) [Хаген Лукас (1-я скрипка) Шмидт Райнер (2 -я скрипка) Хаген Вероника (альт) Хаген Клеменс (виолончель)], The Hilliard Ensemble (Великобритания), Государственная симфоническая капелла России (худ. рук. В. Полянский), Геликон-опера (худ. рук. Д. Бертман)

Выставка

2005 год. «Музей и музы»

Программа

Эльдар Небольсин (фортепиано) — 1 премия Международного конкурса имени С. Рихтера Губайдулина, Солер, Шопен, Шуман

Елизавета Леонская (фортепиано), Австрия Брамс, Шостакович

Михаил Плетнев (фортепиано) Моцарт, Бетховен

Йен Бостридж (тенор), Джулиус Дрейк (фортепиано), Великобритания Шуберт

Мицуко Ширай (сопрано), Хартмут Хелль (фортепиано), Германия Малер

Beaux Arts Trio (США) Бетховен, Шостакович, Мендельсон

Петр Андершевски (фортепиано), Польша Бах, Моцарт, Шимановский, Шопен

Квартет имени А.Бородина, Людмила Берлинская (фортепиано), Александр Мельников (фортепиано), Григорий Ковалевский (контрабас) Шуберт, Дворжак

Александр Мельников (фортепиано), Александар Маджар (фортепиано), Бельгия; Изабель Фауст (скрипка), Германия; 13 исполнителей на духовых инструментах. Дирижер — Теодор Курентзис Пуленк, Стравинский, Берг

Валерий Афанасьев (фортепиано), Алексей Огринчук (гобой), Густаво Нуньес (фагот), Нидерланды Бетховен, Хаас, Сен-Санс, Пуленк

Томас Цеетмайр (скрипка), Австрия Паганини

Томас Цеетмайр (скрипка), Рут Киллиус (альт), Австрия Моцарт, Шелси, Барток, Мартину

Роберт Холл (бас-баритон), Нидерланды, Олег Майзенберг (фортепиано), Австрия Шуман, Брамс

Памяти Олега Кагана. Н.Гутман (виолончель), М.Каган (скрипка), А.Каган (скрипка), С.Мороз (скрипка); Камерный ансамбль «Солисты Москвы», художественный руководитель, дирижер и солист Ю.Башмет И. С. Бах, Шнитке, Шуберт, Бриттен, Шуберт-Малер

В.Лобанов (фортепиано), В.Третьяков (скрипка), Ю.Башмет (альт), Н.Гутман (виолончель) Бетховен, Шуман, Брамс

Элисо Вирсаладзе (фортепиано) Шопен

И. Штраус. «Летучая мышь». Камерный ансамбль «Солисты Москвы», солисты — студенты Московской консерватории, режиссёр. Дирижер — Юрий Башмет

Участники

Выставка

«„Скрипка Энгра“. XX век. Второе призвание».

Живопись и графика С.Рихтера, В.Васильева, Л.Наумова, Л.Петрушевской, Д.Фишера-Дискау, Г.Гессе, М.Чехова, Ю.Завадского, Т.Гуэрра, Ф.Дюрренматта, С.Лифаря, Ж.Кокто, Г.Миллера

из собраний ГМИИ им. А. С Пушкина; РГАЛИ; Национального Шиллеровского общества, Национального музея Ф.Шиллера, Немецкого литературного архива (Марбах, Германия); Национальной библиотеки Швейцарии; Центра Дюрренматта (Невшатель, Германия); Фонда С.Лифаря, Архива города Лозанны (Швейцария); из частных коллекций

2006 год. «Маски: от мифа до карнавала»

Программа

И. С. Бах, А.Берг, У.Бёрд, Г.Берлиоз-Ф.Лист, Л.Бетховен, Ж.Бизе, И.Брамс, К. Л. Бучардо, А.Вивальди, Х.Вольф, Дж. Вульрих, Й.Гайдн, А.Гержинц, К. В. Глюк, Э.Григ, К.Гуаставино, А.Дворжак, К.Дебюсси, Э.Денисов, Р.Джонсон, П.Дзиани, Дж. Дони, И.Ипавец, Кайзер Леопольд I, М.Каццати, А.Корелли, М.Корретт, Ф.Крейслер, Ф.Куперен, Ж. М. Леклер, М.Липовшек, Ф.Лист, В.Лютославский, Ф.Манчини, В.Мартынов, Ж.Массне, Ф.Мендельсон, Д.Мийо, К.Монтеверди, В. А. Моцарт, Л.Моцарт, Д.Ортис, И.Павич, Н.Паганини, Г.Пёрселл, С.Прокофьев, Ф.Пуленк, А.Пярт, М.Равель, Ж.-Ф.Рамо, С.Рахманинов, И.Розенмюллер, Дж. Россини, К.Сен-Санс, Д.Скарлатти, А.Скрябин, И.Стравинский, Дж. Тавенер, К.Тай, Дж. Тартини, Ф.Угарте, А.Форкре, Н.Фьоренца, Л.Харрисон, П.Хиндемит, П.Чайковский, Дж. Чима, С.Шейдт, К.Шимановский, Л. М. Шкрянц, Ф.Шопен, Ф.Шуберт.

Участники

Акимов Александр (альт), Балашов Роман (альт), Бугрименко Петр (фагот), Бургшталлер Альфред (баритон), Бушуев Иван (флейта), Васильев Владимир (хореограф), Вашуков Антон (ударные), Ведерников Олег (виолончель), Виноградова Ирина (фортепиано), Владар Штефан (фортепиано), Власик Дмитрий (ксилофон, ударные), Гиндин Александр (фортепиано), Гицба Алиса (сопрано), Гринденко Татьяна (скрипка), Гроус Константин (артист театра современного танца Zero), Гурьев Леонид (труба), Гутман Наталья (виолончель), Демидова Алла (актриса), Дойников Андрей (фортепиано), Домбровский Павел (фортепиано), Камио Маюко (скрипка), Кротенко Григорий (контрабас), Лиепа Илзе (солистка балета), Липовшек Марьяна (контральто), Луганский Николай (фортепиано), Любимов Алексей (фортепиано, клавесин), Мельников Александр (фортепиано), Мечетина Екатерина (фортепиано), Олейник Анастасия (артистка театра современного танца Zero), Пекарский Марк (дирижер), Песин Владислав (скрипка), Урюпин Валентин (кларнет), Усов Андрей (альт), Фатеева Татьяна (артистка театра современного танца Zero), Финк Бернарда (сопрано), Хиллиер Пол (хормейстер, дирижер), Шифф Генрих (виолончель), Штайер Андреас (фортепиано, клавесин), Штанько Михаил (гобой), Щелкин Дмитрий (ударные, челеста), Квартет имени Бородина [Агаронян Рубен (1-я скрипка), Абраменков Андрей (2-я скрипка), Найдин Игорь (альт), Берлинский Валентин (виолончель)], Фольклорный ансамбль Дмитрия Покровского, Ars Nova (худ. рук. П. Хиллиер, Дания), II Giardino Armonico (худ. рук. Дж. Антонини, Италия), Mala Punica (худ. рук. Педро Мемельсдорф, Италия), Opus Posth (худ. рук. Т. Гринденко), Red Priest (худ. рук. П. Адамс, Великобритания)

Выставка

«Маски: от мифа до карнавала»

Маски, графика, живопись, фарфор из собраний ГМИИ им. А. С. Пушкина; Эрмитажа, Российского этнографического музея, ГРМ, Государственного музея истории религии, Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого «Кунсткамера», ГЦТМ им. А. А. Бахрушина, ГТГ, Этнографического кабинета музея Института этнологии и антропологии РАН, ГИМа, Музея Театра кукол им. С. В. Образцова, Государственного музея керамики и «Усадьбы Кусково XVIII века», частной коллекции М. Л. Звягина (Санкт-Петербург), Национального археологического музея Неаполя, Международного музея масок (Абано Терме), Ателье Николао (Венеция), Музея Квирини Стампалья (Венеция)

2007 год. «Перед распутьями земными…»

Программа

В.Артемов, Ж.Баррьер, И. С. Бах, У.Бёрд, Л.Бетховен, Г.Бибер, Л.Боккерини, И.Брамс, А.Вивальди, Й.Видман, Й.Гайдн, Б.Галуппи, Г. Ф. Гендель, О.Гиббонс, А.Дворжак, Э.Корнгольд, У.Корниш, Ч. М. Лёфлер, Ф.Лист, Л.Мадонис, О.Мессиан, К.Монтеверди, В. А. Моцарт, Р.Парсонс, Ж.Превер, А.Пушкин (перевод на французский М.Цветаевой), М.Равель, А.Саллинен, А.Скрябин, Б.Сметана, Т.Таллис, Т.Уилкис, П.Хиндемит, П.Чайковский, К.Шимановский, Ф.Шопен, Д.Шостакович, Ф.Шуберт, Р.Шуман, П.Чайковский

Участники

Арди Жюльен (фагот), Афанасьев Валерий (фортепиано), Бальдейру Никола (кларнет), Безносов Михаил (кларнет), Больё Франсуа (актер), Борисоглебский Никита (скрипка), Видман Йорг (кларнет), Геррье Давид (валторна), Гицба Алиса (сопрано), Кирхшлагер Ангелика (меццо-сопрано), Кисин Евгений (фортепиано), Королев Евгений (фортепиано), Кригер Урсула (сопрано), Лобанов Василий (фортепиано), Лубянцев Александр (фортепиано), Мечетина Екатерина (фортепиано), Милкис Юлий (кларнет), Огринчук Алексей (гобой), Полубелов Юрий (фортепиано), Рудин Александр (виолончель, фортепиано), Тибоде Жан-Ив (фортепиано), Хёлль Хартмут (фортепиано), Холл Роберт (бас-баритон), Чанc Майкл (контртенор), Четуев Игорь (фортепиано), Юрский Сергей (актер), Янсен Рудольф (фортепиано), Квартет имени Бородина [Агаронян Рубен (1-я скрипка), Абраменков Андрей (2-я скрипка), Найдин Игорь (альт), Бальшин Владимир (виолончель)], Хаген-квартет (Австрия) [Хаген Лукас (1-я скрипка), Шмидт Райнер (2-я скрипка), Хаген Вероника (альт), Хаген Клеменс (виолончель)], Musica Petropolitana [Синьковский Дмитрий (скрипка), Фильченко Сергей (скрипка, альт), Соколов Дмитрий (виолончель) Шнеерова Ирина (клавесин)], Солисты Екатерины Великой (худ. рук. А. Решетин), The Tallis Scholars (худ. рук. П. Филлипс, Великобритания), Государственный симфонический оркестр Новая Россия (худ. рук. Ю. Башмет), Камерный оркестр Musica viva (худ. рук. А. Рудин)

Выставка

«Перед распутьями земными…» Живопись, графика, скульптура, научные приборы, атласы из собраний ГМИИ им. А. С. Пушкина, ГРМ, ГТГ, ГИМа, Лондонской Национальной галереи, Картинной галереи «Старые Мастера» Государственных художественных собраний Дрездена, Государственного музея изобразительных искусств Республики Татарстан

2008 год. «Посвящение Тёрнеру: образ и звук»

Программа

30.11 Квинтет Цукермана: Пинхас Цукерман(скрипка), Джессика Линненбах(скрипка), Джетро Маркс(альт), Ашан Пиллай(альт), Аманда Форсайт(виолончель), Канада Элгар, Дворжак, Брамс Концерт 30.11 по приглашениям 3.12 Алексей Уткин (гобой), Вадим Холоденко (фортепиано), Алена Баева (скрипка), Сергей Ломовский (скрипка), Андрей Усов (альт), Сергей Полтавский (альт), Александр Бузлов (виолончель), Бриттен, Бридж, Воан-Уильямс 5.12 Алексей Любимов (фортепиано), Сергей Каспров (фортепиано) Лист, Вагнер, Малер, Сен-Санс - Горовиц 6.12 Рено Капюсон (скрипка), Готье Капюсон (виолончель), Франция, Олег Майзенберг (фортепиано) Австрия, Юрий Башмет (альт), Максим Хлопьев (контрабас) Шуберт 8.12 Людмила Берлинская (фортепиано), Александр Рудин (виолончель), Александр Тростянский(скрипка), Роман Балашов (альт), Арина Шевлякова (скрипка ) Бриттен, Бридж, Айрленд, Элгар 11.12 Николай Луганский (фортепиано) Шопен, Лист, Рахманинов 13.12 Анна Аглатова (сопрано), Светлана Шилова (меццо-сопрано), Павел Колгатин (тенор), Сергей Романовский (тенор), Ирина Бутырина (фортепиано), Антонина Кадобнова (фортепиано) Голоса романтической эпохи - Шуберт, Шуман, Меркаданте, Беллини, Россини, Доницетти 14.12 Камерный ансамбль «Солисты Москвы», художественный руководитель, дирижер и солист Юрий Башмет(альт),Марио Брунелло (виолончель), Италия, Максим Пастер (тенор) Бриттен, Тавенер 16.12 Стивен Уоллес (контртенор), Ричард Суини (лютня), Великобритания, Ольга Филиппова(клавесин), Павел Сербин (барочная виолончель) Перселл, Гендель 17.12 HesperionXXI, художественный руководитель Жорди Саваль, Испания LuxFeminae – Семь ликов женщины старой Испании 20.12 IlGiardinoArmonico, художественный руководитель Джованни Антонини, Италия Кастелло, Мерула, Буонаменте, Легренци, Вивальди, Галуппи 24.12 Марат Гали (тенор), Олег Рябец (мужское сопрано), Алексей Гориболь (фортепиано) Хор мальчиков Академии хорового искусства, Большой детский хор им. В.Попова хормейстер Анатолий Кисляков Бриттен - рождественские гимны, кантикли, баллады, песни 25.12 Александр Мельников (фортепиано) Скрябин, Шопен 27.12 Наталья Гутман (виолончель), Вячеслав Попругин (фортепиано) Хиндемит, Бридж, Онслоу, Бриттен 30.12 Алексей Огринчук (гобой), Морис Бург (гобой) Франция, Серджо Адзолини (фагот) Италия Татьяна Эрлер (контрабас), Германия, Рейнут Тепп (клавесин), Эстония Гендель и его современники - Бах , Телеман, Зеленка Художественный руководитель Юрий Башмет

Участники

Аглатова Анна (сопрано), Адзолини Серджо (фагот), Баева Алена (скрипка), Балашов Роман (альт), Берлинская Людмила (фортепиано), Брунелло Марио (виолончель), Бузлов Александр (виолончель), Бург Морис (гобой), Бутырина Ирина (фортепиано), Гали Марат (тенор), Гориболь Алексей (фортепиано), Кадобнова Антонина (фортепиано), Капюсон Готье (виолончель), Капюсон Рено (скрипка), Карпец Алексей (валторна), Каспаров Сергей (фортепиано), Колгатин Павел (тенор), Ломовский Сергей (скрипка), Луганский Николай (фортепиано), Любимов Алексей (фортепиано, клавесин), Майзенберг Олег (фортепиано), Мельников Александр (фортепиано), Огринчук Алексей (гобой), Пастер Максим (тенор), Полтавский Сергей (альт), Попругин Вячеслав (фортепиано), Романовский Сергей (тенор), Рудин Александр (виолончель, фортепиано), Рябец Олег (мужское сопрано), Сафиханова Лилиана (арфа), Сербии Павел (виолончель), Смирнов Александр (труба), Тростянский Александр (скрипка), Уоллес Стивен (контртенор), Усов Андрей (альт), Уткин Алексей (гобой), Филиппова Ольга (клавесин), Хлопьев Максим (контрабас), Холоденко Вадим (фортепиано), Цукерман Пинхас (скрипка), Шевлякова Арина (скрипка), Шилова Светлана (меццо-сопрано), Эрлер Татьяна (контрабас), Zukerman Chamber Players (Канада) [Цукерман Пинхас (скрипка), Линненбах Джессика (скрипка), Маркс Джетро (альт), Пиллай Ашан (альт), Форсайт Аманда (виолончель)], Hesperion XXI (худ. рук. Ж. Саваль, Испания), II Giardino Armonico (худ. рук. Дж. Антонини, Италия), Большой детский хор им. В. С. Попова Хор мальчиков Академии хорового искусства (хормейстер А. Кисляков)

Выставка

2009 год. «Музыка и лики истории»

Прошедшие концерты

1/XII «По гамбургскому счету» (Гамбургская опера XVIII века)

Камерный оркестр Pratum Integrum, Валерия Сафонова (сопрано), Дэниел Тёрнер (тенор), Великобритания, Ольга Ивушейкова (траверс-флейта), Дмитрий Синьковский (скрипка), Екатерина Дрязжина (флейта-пикколо), Филипп Нодель (гобой)

Кайзер, Маттезон, Телеман, Конради, Гендель

4/XII Готлиб Валлиш (фортепиано), Австрия

Шуберт, Черни, Тальберг, Хюттенбреннер

7/XII Русская опера XIX века:

Н.Римский-Корсаков «Моцарт и Сальери»; арии из опер Глинки, Мусоргского, Бородина, Римского-Корсакова

Алексей Мочалов (бас), Валентин Дубовской (тенор), Оксана Лесничая (сопрано), Игорь Матюхин (бас), Александр Праведников (фортепиано), Симфонический оркестр Московской государственной консерватории, дирижер Анатолий Левин, режиссёр Михаил Кисляров

9/XII «Художники и властители»

Солисты Мариинского оперного театра: Ирина Матаева (сопрано), Екатерина Семенчук (меццо-сопрано), Сергей Семишкур (тенор); Илья Иофф (скрипка), Алексей Гориболь (фортепиано)

Бетховен, Чайковский, Бриттен, Прокофьев, Шостакович, Десятников

11/XII Ансамбль HesperionXXI, художественный руководитель Жорди Саваль, Испания

Lux Feminae – Семь ликов женщины старой Испании

17/XII «1812 год»

Роман Балашов (альт), Людмила Берлинская (фортепиано), Сергей Ломовский (скрипка), Андрей Поскробко (скрипка), Александр Илатовский (альт), Александр Рудин (виолончель), Алексей Найдёнов (виолончель), Николай Солонович (виолончель), Игорь Федоров (кларнет), Филипп Корольков (валторна), Андрей Кузнецов (валторна), Алексей Мочалов (чтец)

Шёнберг, принц Луи Фердинанд, Глинка, Штейбельт, Виельгорский

18/XII

Симона Кермес (сопрано), Германия, Ольга Филиппова (клавесин), Сергей Фильченко (скрипка), Марина Катаржнова (скрипка), Катя Катанова (альт), Павел Сербин (виолончель)

Гендель и его окружение

21/XII Опера-пародия «Три грации»:

музыка В. Тарнопольского, либретто К.М. фон Вебера;

И. Стравинский «Байка про Лису, Петуха, Кота да Барана». Музыкальный руководитель, дирижер и чтец Марк Пекарский, солисты и оркестр театра «Амадей», режиссёр Олег Митрофанов

22/XII Концерт-диалог:

интерпретация барочной музыки композиторами Нового времени, Александр Мельников (фортепиано), Изабель Фауст (скрипка), Германия, Андреас Штайер (клавесин), Германия

Бах, Шостакович, Шуман, Бузони

27/XII

Наталья Гутман (виолончель), Вячеслав Попругин (фортепиано), Мария Каган (скрипка), Александр Каган (скрипка), Святослав Мороз (скрипка), Андрей Усов (альт), Виталий Астахов (альт), Александр Бузлов (виолончель), Михаил Безносов (кларнет),

Брамс

28/XII Камерный ансамбль «Солисты Москвы»,

художественный руководитель и дирижер Юрий Башмет, Софья Фомина (сопрано), Стивен Уоллес (контртенор), Великобритания,

Шёнберг, Шнитке, Перголези

30/XII

Морис Бург (гобой), Франция, Алексей Огринчук (гобой), Серджо Адзолини (фагот), Италия, Диего Кенна (фагот), Италия, Андре Казале (валторна) Франция, Зора Слокар (валторна) Швейцария, Давиде Латтуада (кларнет) Италия, Лоренцо Гуццони (кларнет) Италия

Моцарт, Бетховен

Выставка

«Лики истории в европейском искусстве XIX — начала XX века» Живопись, графика, скульптура, прикладное искусство из собраний ГМИИ им. А. С. Пушкина, ГТГ, Государственного историко-культурного музея-заповедника «Московский Кремль», Эрмитажа, ГРМ, Государственного музея керамики и «Усадьбы Кусково XVIII века», Нижегородского государственного художественного музея, Государственного художественного музея им. А. Н. Радищева (Саратов), Серпуховского государственного историко-художественного музея, Галереи Тейт Бриттен (Лондон), Лувра, Музея французской революции (Визиль, Франция), Государственных музеев Берлина (Германия), Национальной галереи современного искусства (Рим)

2010 год. «Тридцать лет спустя…»

Программа

Б.Барток, И. С. Бах, Л.Бетховен, И.Брамс, Х.Вольф, Г.Дюфаи, Жоскен де Пре, Э.Изаи, Ф.Лист, В. А. Моцарт, Ф.Мендельсон, Дж. Палестрина, К.Пендерецкий, Дж. Пламмер, А.Пярт, У.Фрай, П.Чайковский, Шерингам, Ф.Шопен, Д.Шостакович, Ф.Шуберт, Р.Шуман, Р.Штраус, К.Эрнст

Участники

Выставка

Французский рисунок конца XIX—XX веков из собрания ГМИИ им. А. С. Пушкина

2011 год. «Безумные песни»: фантазии и видения

Прошедшие концерты

29/XI Джоан Роджерс (сопрано), Родерик Уильямс (бас-баритон), Эндрю Уэст (фортепиано), Дэниел Бэйтс (гобой), Дорик-квартет - Великобритания

Бриттен, Воан Уильямс, Смирнов

2/XII Хаген-квартет, Австрия

Бетховен

5/XII Вениамин Смехов

Блейк, Киплинг

7/XII Эдуард Кунц (фортепиано)

Дебюсси, Равель, Альбенис, Рахманинов, Прокофьев, Лист

9/XII Доротея Рёшман (сопрано), Германия, Джулиус Дрейк (фортепиано), Великобритания

Вольф, Лист

10/XII Наталья Гутман (виолончель)

Программа дополнительно

13/XII Камерный ансамбль "Солисты Москвы", художественный руководитель, дирижер и солист Юрий Башмет, Константин Хабенский (актер)

Шуберт-Малер, Канчели, Шёнберг

15XII Камерный оркестр Pratum Integrum, вокальный ансамбль Intrada

И.К.Бах, Вёльфль, Гайдн, Линли

17/XII Токио-квартет, США

Гайдн, Такэмицу, Ауэрбах, Шуман

18/XII Елизавета Леонская (фортепиано), Австрия, Квартет имени Бородина

Моцарт, Райхельсон, Франк

19/XII Гидон Кремер (скрипка), Юрий Башмет (альт), Гиедре Дирванаускайте (виолончель), Литва, Андриус Злабис (фортепиано), США

Губайдулина, Брамс

22/XII Дебора Йорк (сопрано), Великобритания, Ольга Филиппова (клавесин), Дмитрий Соколов (виолончель)

Mad songs (Безумные песни)

Пёрселл, Гендель, Дюфли, Руайе, Бейбл

23/XII Алексей Огринчук (гобой), Ромен Гийо (кларнет), Франция, Сергей Крылов (скрипка), Италия, Алина Ибрагимова (скрипка), Великобритания, Юлия Дейнека (альт), Германия, Александр Рудин (виолончель), Рустем Габдуллин (контрабас)

Моцарт, Прокофьев, Донаньи

26/XII Игнат Солженицын (фортепиано), США

Шуман

27/XII Сергей Каспров (фортепиано), Дмитрий Синьковский (скрипка), Яна Иванилова (сопрано), Ольга Филиппова (клавесин), Дмитрий Щелкин (ударные), Иван Бушуев (флейта)

От Доуленда к Найману и «Genesis»

29/XII Камерный хор Московской консерватории, художественный руководитель Борис Тевлин

Английская хоровая музыка: Стэнфорд, Пэрри, Банток, Элгар, Бриттен, Холст, Воан Уильямс, Зайбер, Уолтон

Выставка

2012 год. «Для берегов отчизны дальной...»

Прошедшие концерты

1.12 - Камерный ансамбль „Солисты Москвы", художественный руководитель, дирижер и солист - Юрий Башмет

Россини, Куртони, Паганини, Чайковский

4.12 - Эмерсон-квартет, США

Шуман, Брамс, Шостакович

5 .12 - Вокальный ансамбль Amarcord, Германия

Гастольди, Габриели, Лассо, Шютц, Маренцио, Джезуальдо да Веноза, Вилларт, Шуман, Штайнакер, Мендельсон

7 .12 - Элис Кут (меццо-сопрано), Джулиус Дрейк (фортепиано), Великобритания

9 .12 - Камерный оркестр Il Giardino Armonico, художественный руководитель Джованни Антонини, Италия

10 .12 - Юлия Лежнева (сопрано), Камерный оркестр Il Giardino Armonico, художественный руководитель Джованни Антонини

Порпора, Вивальди, Гендель

12 .12 - Нельсон Фрейре (фортепиано), Бразилия

Бах-Бузони, Брамс, Прокофьев, Гранадос, Лист

17 .12 - Джошуа Белл (скрипка), Сэм Хейвуд (фортепиано), США

Шуберт, Штраус, Дворжак, Прокофьев

19 .12 - Сергей Фильченко (скрипка), Наталья Косарева (скрипка), Сергей Тищенко (альт), Павел Сербин (виолончель), Александр Гулин (виолончель), Ольга Ивушейкова (флейта)

Боккерини, Моцарт

21 .12 - Лоуренс Дзаццо (контратенор), США, Клара Эк (сопрано), Швеция, Камерный оркестр «Musica viva», художественный руководитель и дирижер Александр Рудин

25 .12 - Вокальный ансамбль Intrada (художественный руководитель Екатерина Антоненко), Дмитрий Илларионов (лютня, гитара), Лилия Гайсина (сопрано), Алиса Колосова (меццо-сопрано, Австрия), Тигран Матинян (тенор), Иван Бушуев (флейта), Анна Кондрашина (флейта), Анастасия Косарская (гобой), Владислав Комиссарчук (английский рожок), Василий Черничка (фагот), Александр Величко (фагот), Павел Нерсесьян (фортепиано), Михаил Антоненко, (фортепиано)

Палестрина, Ланди, Аллегри, Кастельнуово-Тедеско, Респиги

29.12 - Даниил Трифонов (фортепиано)

Скрябин, Лист, Шопен

30 .12 - Наталья Гутман (виолончель), Элисо Вирсаладзе (фортепиано)

Выставка

Музеи, принимавшие участие в выставках к «Декабрьским вечерам»

Государственная Третьяковская галерея, Эрмитаж, Государственный исторический музей, Музеи Московского Кремля, ГЦММК им. М. И. Глинки, ГМИИ им. А. С. Пушкина;

Национальная портретная галерея, Галерея Тейт (Лондон);

Лувр, Центр Жоржа Помпиду, Музей Орсэ, Музей Карнавале (Париж); Государственные музеи Берлина, музей Гёте, музеи Лейпцига, Дрездена, Грейфсвальда, Эссена, Дюссельдорфа, Нюрнберга, Гамбурга, Касселя, Любека, Карлсруэ, Веймара, Франкфурта на Майне, Штутгарта, Национальный музей Шиллера, Немецкий литературный архив (Марбах);

Музей современного искусства, Метрополитен-музей (Нью-Йорк);

Музей истории искусств (Вена);

Национальная библиотека, Центр Дюрренматта, Фонд Лифаря, архив города Лозанны (Швейцария);

Национальная галерея современного искусства, Коллекция банка «Интеза» (Италия), Национальный археологический музей Неаполя, Международный музей Масок (Альбано Терме), Ателье Николао (Венеция), Музей Квирини Стампалья (Венеция);

Музей П.Пикассо (Барселона, Париж).

Художественные музеи Твери, Саратова, Алма-Аты, Курска, Серпухова, Ярославля, Киева, Тулы, Риги, Перми, Нижнего Новгорода, Республики Татарстан.

Литературные, театральные, музыкальные, этнографические, этнологические, архитектурные музеи Москвы, Санкт-Петербурга;

Музеи-усадьбы: Скрябина, Чайковского, Поленова, Тропинина, Кусково, Коломенское;

Частные коллекции.

Напишите отзыв о статье "Декабрьские вечера"

Ссылки

[www.sviatoslav-richter.ru/december_nights Декабрьские вечера на сайте Мемориальная квартира Святослава Рихтера]

Отрывок, характеризующий Декабрьские вечера

– А капитуляция?
– Никакой нет; сделаны распоряжения к сражению.
Князь Андрей направился к двери, из за которой слышны были голоса. Но в то время, как он хотел отворить дверь, голоса в комнате замолкли, дверь сама отворилась, и Кутузов, с своим орлиным носом на пухлом лице, показался на пороге.
Князь Андрей стоял прямо против Кутузова; но по выражению единственного зрячего глаза главнокомандующего видно было, что мысль и забота так сильно занимали его, что как будто застилали ему зрение. Он прямо смотрел на лицо своего адъютанта и не узнавал его.
– Ну, что, кончил? – обратился он к Козловскому.
– Сию секунду, ваше высокопревосходительство.
Багратион, невысокий, с восточным типом твердого и неподвижного лица, сухой, еще не старый человек, вышел за главнокомандующим.
– Честь имею явиться, – повторил довольно громко князь Андрей, подавая конверт.
– А, из Вены? Хорошо. После, после!
Кутузов вышел с Багратионом на крыльцо.
– Ну, князь, прощай, – сказал он Багратиону. – Христос с тобой. Благословляю тебя на великий подвиг.
Лицо Кутузова неожиданно смягчилось, и слезы показались в его глазах. Он притянул к себе левою рукой Багратиона, а правой, на которой было кольцо, видимо привычным жестом перекрестил его и подставил ему пухлую щеку, вместо которой Багратион поцеловал его в шею.
– Христос с тобой! – повторил Кутузов и подошел к коляске. – Садись со мной, – сказал он Болконскому.
– Ваше высокопревосходительство, я желал бы быть полезен здесь. Позвольте мне остаться в отряде князя Багратиона.
– Садись, – сказал Кутузов и, заметив, что Болконский медлит, – мне хорошие офицеры самому нужны, самому нужны.
Они сели в коляску и молча проехали несколько минут.
– Еще впереди много, много всего будет, – сказал он со старческим выражением проницательности, как будто поняв всё, что делалось в душе Болконского. – Ежели из отряда его придет завтра одна десятая часть, я буду Бога благодарить, – прибавил Кутузов, как бы говоря сам с собой.
Князь Андрей взглянул на Кутузова, и ему невольно бросились в глаза, в полуаршине от него, чисто промытые сборки шрама на виске Кутузова, где измаильская пуля пронизала ему голову, и его вытекший глаз. «Да, он имеет право так спокойно говорить о погибели этих людей!» подумал Болконский.
– От этого я и прошу отправить меня в этот отряд, – сказал он.
Кутузов не ответил. Он, казалось, уж забыл о том, что было сказано им, и сидел задумавшись. Через пять минут, плавно раскачиваясь на мягких рессорах коляски, Кутузов обратился к князю Андрею. На лице его не было и следа волнения. Он с тонкою насмешливостью расспрашивал князя Андрея о подробностях его свидания с императором, об отзывах, слышанных при дворе о кремском деле, и о некоторых общих знакомых женщинах.

Кутузов чрез своего лазутчика получил 1 го ноября известие, ставившее командуемую им армию почти в безвыходное положение. Лазутчик доносил, что французы в огромных силах, перейдя венский мост, направились на путь сообщения Кутузова с войсками, шедшими из России. Ежели бы Кутузов решился оставаться в Кремсе, то полуторастатысячная армия Наполеона отрезала бы его от всех сообщений, окружила бы его сорокатысячную изнуренную армию, и он находился бы в положении Мака под Ульмом. Ежели бы Кутузов решился оставить дорогу, ведшую на сообщения с войсками из России, то он должен был вступить без дороги в неизвестные края Богемских
гор, защищаясь от превосходного силами неприятеля, и оставить всякую надежду на сообщение с Буксгевденом. Ежели бы Кутузов решился отступать по дороге из Кремса в Ольмюц на соединение с войсками из России, то он рисковал быть предупрежденным на этой дороге французами, перешедшими мост в Вене, и таким образом быть принужденным принять сражение на походе, со всеми тяжестями и обозами, и имея дело с неприятелем, втрое превосходившим его и окружавшим его с двух сторон.
Кутузов избрал этот последний выход.
Французы, как доносил лазутчик, перейдя мост в Вене, усиленным маршем шли на Цнайм, лежавший на пути отступления Кутузова, впереди его более чем на сто верст. Достигнуть Цнайма прежде французов – значило получить большую надежду на спасение армии; дать французам предупредить себя в Цнайме – значило наверное подвергнуть всю армию позору, подобному ульмскому, или общей гибели. Но предупредить французов со всею армией было невозможно. Дорога французов от Вены до Цнайма была короче и лучше, чем дорога русских от Кремса до Цнайма.
В ночь получения известия Кутузов послал четырехтысячный авангард Багратиона направо горами с кремско цнаймской дороги на венско цнаймскую. Багратион должен был пройти без отдыха этот переход, остановиться лицом к Вене и задом к Цнайму, и ежели бы ему удалось предупредить французов, то он должен был задерживать их, сколько мог. Сам же Кутузов со всеми тяжестями тронулся к Цнайму.
Пройдя с голодными, разутыми солдатами, без дороги, по горам, в бурную ночь сорок пять верст, растеряв третью часть отсталыми, Багратион вышел в Голлабрун на венско цнаймскую дорогу несколькими часами прежде французов, подходивших к Голлабруну из Вены. Кутузову надо было итти еще целые сутки с своими обозами, чтобы достигнуть Цнайма, и потому, чтобы спасти армию, Багратион должен был с четырьмя тысячами голодных, измученных солдат удерживать в продолжение суток всю неприятельскую армию, встретившуюся с ним в Голлабруне, что было, очевидно, невозможно. Но странная судьба сделала невозможное возможным. Успех того обмана, который без боя отдал венский мост в руки французов, побудил Мюрата пытаться обмануть так же и Кутузова. Мюрат, встретив слабый отряд Багратиона на цнаймской дороге, подумал, что это была вся армия Кутузова. Чтобы несомненно раздавить эту армию, он поджидал отставшие по дороге из Вены войска и с этою целью предложил перемирие на три дня, с условием, чтобы те и другие войска не изменяли своих положений и не трогались с места. Мюрат уверял, что уже идут переговоры о мире и что потому, избегая бесполезного пролития крови, он предлагает перемирие. Австрийский генерал граф Ностиц, стоявший на аванпостах, поверил словам парламентера Мюрата и отступил, открыв отряд Багратиона. Другой парламентер поехал в русскую цепь объявить то же известие о мирных переговорах и предложить перемирие русским войскам на три дня. Багратион отвечал, что он не может принимать или не принимать перемирия, и с донесением о сделанном ему предложении послал к Кутузову своего адъютанта.
Перемирие для Кутузова было единственным средством выиграть время, дать отдохнуть измученному отряду Багратиона и пропустить обозы и тяжести (движение которых было скрыто от французов), хотя один лишний переход до Цнайма. Предложение перемирия давало единственную и неожиданную возможность спасти армию. Получив это известие, Кутузов немедленно послал состоявшего при нем генерал адъютанта Винценгероде в неприятельский лагерь. Винценгероде должен был не только принять перемирие, но и предложить условия капитуляции, а между тем Кутузов послал своих адъютантов назад торопить сколь возможно движение обозов всей армии по кремско цнаймской дороге. Измученный, голодный отряд Багратиона один должен был, прикрывая собой это движение обозов и всей армии, неподвижно оставаться перед неприятелем в восемь раз сильнейшим.
Ожидания Кутузова сбылись как относительно того, что предложения капитуляции, ни к чему не обязывающие, могли дать время пройти некоторой части обозов, так и относительно того, что ошибка Мюрата должна была открыться очень скоро. Как только Бонапарте, находившийся в Шенбрунне, в 25 верстах от Голлабруна, получил донесение Мюрата и проект перемирия и капитуляции, он увидел обман и написал следующее письмо к Мюрату:
Au prince Murat. Schoenbrunn, 25 brumaire en 1805 a huit heures du matin.
«II m'est impossible de trouver des termes pour vous exprimer mon mecontentement. Vous ne commandez que mon avant garde et vous n'avez pas le droit de faire d'armistice sans mon ordre. Vous me faites perdre le fruit d'une campagne. Rompez l'armistice sur le champ et Mariechez a l'ennemi. Vous lui ferez declarer,que le general qui a signe cette capitulation, n'avait pas le droit de le faire, qu'il n'y a que l'Empereur de Russie qui ait ce droit.
«Toutes les fois cependant que l'Empereur de Russie ratifierait la dite convention, je la ratifierai; mais ce n'est qu'une ruse.Mariechez, detruisez l'armee russe… vous etes en position de prendre son bagage et son artiller.
«L'aide de camp de l'Empereur de Russie est un… Les officiers ne sont rien quand ils n'ont pas de pouvoirs: celui ci n'en avait point… Les Autrichiens se sont laisse jouer pour le passage du pont de Vienne, vous vous laissez jouer par un aide de camp de l'Empereur. Napoleon».
[Принцу Мюрату. Шенбрюнн, 25 брюмера 1805 г. 8 часов утра.
Я не могу найти слов чтоб выразить вам мое неудовольствие. Вы командуете только моим авангардом и не имеете права делать перемирие без моего приказания. Вы заставляете меня потерять плоды целой кампании. Немедленно разорвите перемирие и идите против неприятеля. Вы объявите ему, что генерал, подписавший эту капитуляцию, не имел на это права, и никто не имеет, исключая лишь российского императора.
Впрочем, если российский император согласится на упомянутое условие, я тоже соглашусь; но это не что иное, как хитрость. Идите, уничтожьте русскую армию… Вы можете взять ее обозы и ее артиллерию.
Генерал адъютант российского императора обманщик… Офицеры ничего не значат, когда не имеют власти полномочия; он также не имеет его… Австрийцы дали себя обмануть при переходе венского моста, а вы даете себя обмануть адъютантам императора.
Наполеон.]
Адъютант Бонапарте во всю прыть лошади скакал с этим грозным письмом к Мюрату. Сам Бонапарте, не доверяя своим генералам, со всею гвардией двигался к полю сражения, боясь упустить готовую жертву, а 4.000 ный отряд Багратиона, весело раскладывая костры, сушился, обогревался, варил в первый раз после трех дней кашу, и никто из людей отряда не знал и не думал о том, что предстояло ему.

В четвертом часу вечера князь Андрей, настояв на своей просьбе у Кутузова, приехал в Грунт и явился к Багратиону.
Адъютант Бонапарте еще не приехал в отряд Мюрата, и сражение еще не начиналось. В отряде Багратиона ничего не знали об общем ходе дел, говорили о мире, но не верили в его возможность. Говорили о сражении и тоже не верили и в близость сражения. Багратион, зная Болконского за любимого и доверенного адъютанта, принял его с особенным начальническим отличием и снисхождением, объяснил ему, что, вероятно, нынче или завтра будет сражение, и предоставил ему полную свободу находиться при нем во время сражения или в ариергарде наблюдать за порядком отступления, «что тоже было очень важно».
– Впрочем, нынче, вероятно, дела не будет, – сказал Багратион, как бы успокоивая князя Андрея.
«Ежели это один из обыкновенных штабных франтиков, посылаемых для получения крестика, то он и в ариергарде получит награду, а ежели хочет со мной быть, пускай… пригодится, коли храбрый офицер», подумал Багратион. Князь Андрей ничего не ответив, попросил позволения князя объехать позицию и узнать расположение войск с тем, чтобы в случае поручения знать, куда ехать. Дежурный офицер отряда, мужчина красивый, щеголевато одетый и с алмазным перстнем на указательном пальце, дурно, но охотно говоривший по французски, вызвался проводить князя Андрея.
Со всех сторон виднелись мокрые, с грустными лицами офицеры, чего то как будто искавшие, и солдаты, тащившие из деревни двери, лавки и заборы.
– Вот не можем, князь, избавиться от этого народа, – сказал штаб офицер, указывая на этих людей. – Распускают командиры. А вот здесь, – он указал на раскинутую палатку маркитанта, – собьются и сидят. Нынче утром всех выгнал: посмотрите, опять полна. Надо подъехать, князь, пугнуть их. Одна минута.
– Заедемте, и я возьму у него сыру и булку, – сказал князь Андрей, который не успел еще поесть.
– Что ж вы не сказали, князь? Я бы предложил своего хлеба соли.
Они сошли с лошадей и вошли под палатку маркитанта. Несколько человек офицеров с раскрасневшимися и истомленными лицами сидели за столами, пили и ели.
– Ну, что ж это, господа, – сказал штаб офицер тоном упрека, как человек, уже несколько раз повторявший одно и то же. – Ведь нельзя же отлучаться так. Князь приказал, чтобы никого не было. Ну, вот вы, г. штабс капитан, – обратился он к маленькому, грязному, худому артиллерийскому офицеру, который без сапог (он отдал их сушить маркитанту), в одних чулках, встал перед вошедшими, улыбаясь не совсем естественно.
– Ну, как вам, капитан Тушин, не стыдно? – продолжал штаб офицер, – вам бы, кажется, как артиллеристу надо пример показывать, а вы без сапог. Забьют тревогу, а вы без сапог очень хороши будете. (Штаб офицер улыбнулся.) Извольте отправляться к своим местам, господа, все, все, – прибавил он начальнически.
Князь Андрей невольно улыбнулся, взглянув на штабс капитана Тушина. Молча и улыбаясь, Тушин, переступая с босой ноги на ногу, вопросительно глядел большими, умными и добрыми глазами то на князя Андрея, то на штаб офицера.
– Солдаты говорят: разумшись ловчее, – сказал капитан Тушин, улыбаясь и робея, видимо, желая из своего неловкого положения перейти в шутливый тон.
Но еще он не договорил, как почувствовал, что шутка его не принята и не вышла. Он смутился.
– Извольте отправляться, – сказал штаб офицер, стараясь удержать серьезность.
Князь Андрей еще раз взглянул на фигурку артиллериста. В ней было что то особенное, совершенно не военное, несколько комическое, но чрезвычайно привлекательное.
Штаб офицер и князь Андрей сели на лошадей и поехали дальше.
Выехав за деревню, беспрестанно обгоняя и встречая идущих солдат, офицеров разных команд, они увидали налево краснеющие свежею, вновь вскопанною глиною строящиеся укрепления. Несколько баталионов солдат в одних рубахах, несмотря на холодный ветер, как белые муравьи, копошились на этих укреплениях; из за вала невидимо кем беспрестанно выкидывались лопаты красной глины. Они подъехали к укреплению, осмотрели его и поехали дальше. За самым укреплением наткнулись они на несколько десятков солдат, беспрестанно переменяющихся, сбегающих с укрепления. Они должны были зажать нос и тронуть лошадей рысью, чтобы выехать из этой отравленной атмосферы.
– Voila l'agrement des camps, monsieur le prince, [Вот удовольствие лагеря, князь,] – сказал дежурный штаб офицер.
Они выехали на противоположную гору. С этой горы уже видны были французы. Князь Андрей остановился и начал рассматривать.
– Вот тут наша батарея стоит, – сказал штаб офицер, указывая на самый высокий пункт, – того самого чудака, что без сапог сидел; оттуда всё видно: поедемте, князь.
– Покорно благодарю, я теперь один проеду, – сказал князь Андрей, желая избавиться от штаб офицера, – не беспокойтесь, пожалуйста.
Штаб офицер отстал, и князь Андрей поехал один.
Чем далее подвигался он вперед, ближе к неприятелю, тем порядочнее и веселее становился вид войск. Самый сильный беспорядок и уныние были в том обозе перед Цнаймом, который объезжал утром князь Андрей и который был в десяти верстах от французов. В Грунте тоже чувствовалась некоторая тревога и страх чего то. Но чем ближе подъезжал князь Андрей к цепи французов, тем самоувереннее становился вид наших войск. Выстроенные в ряд, стояли в шинелях солдаты, и фельдфебель и ротный рассчитывали людей, тыкая пальцем в грудь крайнему по отделению солдату и приказывая ему поднимать руку; рассыпанные по всему пространству, солдаты тащили дрова и хворост и строили балаганчики, весело смеясь и переговариваясь; у костров сидели одетые и голые, суша рубахи, подвертки или починивая сапоги и шинели, толпились около котлов и кашеваров. В одной роте обед был готов, и солдаты с жадными лицами смотрели на дымившиеся котлы и ждали пробы, которую в деревянной чашке подносил каптенармус офицеру, сидевшему на бревне против своего балагана. В другой, более счастливой роте, так как не у всех была водка, солдаты, толпясь, стояли около рябого широкоплечего фельдфебеля, который, нагибая бочонок, лил в подставляемые поочередно крышки манерок. Солдаты с набожными лицами подносили ко рту манерки, опрокидывали их и, полоща рот и утираясь рукавами шинелей, с повеселевшими лицами отходили от фельдфебеля. Все лица были такие спокойные, как будто всё происходило не в виду неприятеля, перед делом, где должна была остаться на месте, по крайней мере, половина отряда, а как будто где нибудь на родине в ожидании спокойной стоянки. Проехав егерский полк, в рядах киевских гренадеров, молодцоватых людей, занятых теми же мирными делами, князь Андрей недалеко от высокого, отличавшегося от других балагана полкового командира, наехал на фронт взвода гренадер, перед которыми лежал обнаженный человек. Двое солдат держали его, а двое взмахивали гибкие прутья и мерно ударяли по обнаженной спине. Наказываемый неестественно кричал. Толстый майор ходил перед фронтом и, не переставая и не обращая внимания на крик, говорил:
– Солдату позорно красть, солдат должен быть честен, благороден и храбр; а коли у своего брата украл, так в нем чести нет; это мерзавец. Еще, еще!
И всё слышались гибкие удары и отчаянный, но притворный крик.
– Еще, еще, – приговаривал майор.
Молодой офицер, с выражением недоумения и страдания в лице, отошел от наказываемого, оглядываясь вопросительно на проезжавшего адъютанта.
Князь Андрей, выехав в переднюю линию, поехал по фронту. Цепь наша и неприятельская стояли на левом и на правом фланге далеко друг от друга, но в средине, в том месте, где утром проезжали парламентеры, цепи сошлись так близко, что могли видеть лица друг друга и переговариваться между собой. Кроме солдат, занимавших цепь в этом месте, с той и с другой стороны стояло много любопытных, которые, посмеиваясь, разглядывали странных и чуждых для них неприятелей.
С раннего утра, несмотря на запрещение подходить к цепи, начальники не могли отбиться от любопытных. Солдаты, стоявшие в цепи, как люди, показывающие что нибудь редкое, уж не смотрели на французов, а делали свои наблюдения над приходящими и, скучая, дожидались смены. Князь Андрей остановился рассматривать французов.
– Глянь ка, глянь, – говорил один солдат товарищу, указывая на русского мушкатера солдата, который с офицером подошел к цепи и что то часто и горячо говорил с французским гренадером. – Вишь, лопочет как ловко! Аж хранцуз то за ним не поспевает. Ну ка ты, Сидоров!
– Погоди, послушай. Ишь, ловко! – отвечал Сидоров, считавшийся мастером говорить по французски.
Солдат, на которого указывали смеявшиеся, был Долохов. Князь Андрей узнал его и прислушался к его разговору. Долохов, вместе с своим ротным, пришел в цепь с левого фланга, на котором стоял их полк.
– Ну, еще, еще! – подстрекал ротный командир, нагибаясь вперед и стараясь не проронить ни одного непонятного для него слова. – Пожалуйста, почаще. Что он?
Долохов не отвечал ротному; он был вовлечен в горячий спор с французским гренадером. Они говорили, как и должно было быть, о кампании. Француз доказывал, смешивая австрийцев с русскими, что русские сдались и бежали от самого Ульма; Долохов доказывал, что русские не сдавались, а били французов.
– Здесь велят прогнать вас и прогоним, – говорил Долохов.
– Только старайтесь, чтобы вас не забрали со всеми вашими казаками, – сказал гренадер француз.
Зрители и слушатели французы засмеялись.
– Вас заставят плясать, как при Суворове вы плясали (on vous fera danser [вас заставят плясать]), – сказал Долохов.
– Qu'est ce qu'il chante? [Что он там поет?] – сказал один француз.
– De l'histoire ancienne, [Древняя история,] – сказал другой, догадавшись, что дело шло о прежних войнах. – L'Empereur va lui faire voir a votre Souvara, comme aux autres… [Император покажет вашему Сувара, как и другим…]
– Бонапарте… – начал было Долохов, но француз перебил его.
– Нет Бонапарте. Есть император! Sacre nom… [Чорт возьми…] – сердито крикнул он.
– Чорт его дери вашего императора!
И Долохов по русски, грубо, по солдатски обругался и, вскинув ружье, отошел прочь.
– Пойдемте, Иван Лукич, – сказал он ротному.
– Вот так по хранцузски, – заговорили солдаты в цепи. – Ну ка ты, Сидоров!
Сидоров подмигнул и, обращаясь к французам, начал часто, часто лепетать непонятные слова:
– Кари, мала, тафа, сафи, мутер, каска, – лопотал он, стараясь придавать выразительные интонации своему голосу.
– Го, го, го! ха ха, ха, ха! Ух! Ух! – раздался между солдатами грохот такого здорового и веселого хохота, невольно через цепь сообщившегося и французам, что после этого нужно было, казалось, разрядить ружья, взорвать заряды и разойтись поскорее всем по домам.
Но ружья остались заряжены, бойницы в домах и укреплениях так же грозно смотрели вперед и так же, как прежде, остались друг против друга обращенные, снятые с передков пушки.

Объехав всю линию войск от правого до левого фланга, князь Андрей поднялся на ту батарею, с которой, по словам штаб офицера, всё поле было видно. Здесь он слез с лошади и остановился у крайнего из четырех снятых с передков орудий. Впереди орудий ходил часовой артиллерист, вытянувшийся было перед офицером, но по сделанному ему знаку возобновивший свое равномерное, скучливое хождение. Сзади орудий стояли передки, еще сзади коновязь и костры артиллеристов. Налево, недалеко от крайнего орудия, был новый плетеный шалашик, из которого слышались оживленные офицерские голоса.
Действительно, с батареи открывался вид почти всего расположения русских войск и большей части неприятеля. Прямо против батареи, на горизонте противоположного бугра, виднелась деревня Шенграбен; левее и правее можно было различить в трех местах, среди дыма их костров, массы французских войск, которых, очевидно, большая часть находилась в самой деревне и за горою. Левее деревни, в дыму, казалось что то похожее на батарею, но простым глазом нельзя было рассмотреть хорошенько. Правый фланг наш располагался на довольно крутом возвышении, которое господствовало над позицией французов. По нем расположена была наша пехота, и на самом краю видны были драгуны. В центре, где и находилась та батарея Тушина, с которой рассматривал позицию князь Андрей, был самый отлогий и прямой спуск и подъем к ручью, отделявшему нас от Шенграбена. Налево войска наши примыкали к лесу, где дымились костры нашей, рубившей дрова, пехоты. Линия французов была шире нашей, и ясно было, что французы легко могли обойти нас с обеих сторон. Сзади нашей позиции был крутой и глубокий овраг, по которому трудно было отступать артиллерии и коннице. Князь Андрей, облокотясь на пушку и достав бумажник, начертил для себя план расположения войск. В двух местах он карандашом поставил заметки, намереваясь сообщить их Багратиону. Он предполагал, во первых, сосредоточить всю артиллерию в центре и, во вторых, кавалерию перевести назад, на ту сторону оврага. Князь Андрей, постоянно находясь при главнокомандующем, следя за движениями масс и общими распоряжениями и постоянно занимаясь историческими описаниями сражений, и в этом предстоящем деле невольно соображал будущий ход военных действий только в общих чертах. Ему представлялись лишь следующего рода крупные случайности: «Ежели неприятель поведет атаку на правый фланг, – говорил он сам себе, – Киевский гренадерский и Подольский егерский должны будут удерживать свою позицию до тех пор, пока резервы центра не подойдут к ним. В этом случае драгуны могут ударить во фланг и опрокинуть их. В случае же атаки на центр, мы выставляем на этом возвышении центральную батарею и под ее прикрытием стягиваем левый фланг и отступаем до оврага эшелонами», рассуждал он сам с собою…
Всё время, что он был на батарее у орудия, он, как это часто бывает, не переставая, слышал звуки голосов офицеров, говоривших в балагане, но не понимал ни одного слова из того, что они говорили. Вдруг звук голосов из балагана поразил его таким задушевным тоном, что он невольно стал прислушиваться.
– Нет, голубчик, – говорил приятный и как будто знакомый князю Андрею голос, – я говорю, что коли бы возможно было знать, что будет после смерти, тогда бы и смерти из нас никто не боялся. Так то, голубчик.
Другой, более молодой голос перебил его:
– Да бойся, не бойся, всё равно, – не минуешь.
– А всё боишься! Эх вы, ученые люди, – сказал третий мужественный голос, перебивая обоих. – То то вы, артиллеристы, и учены очень оттого, что всё с собой свезти можно, и водочки и закусочки.
И владелец мужественного голоса, видимо, пехотный офицер, засмеялся.
– А всё боишься, – продолжал первый знакомый голос. – Боишься неизвестности, вот чего. Как там ни говори, что душа на небо пойдет… ведь это мы знаем, что неба нет, a сфера одна.
Опять мужественный голос перебил артиллериста.
– Ну, угостите же травником то вашим, Тушин, – сказал он.
«А, это тот самый капитан, который без сапог стоял у маркитанта», подумал князь Андрей, с удовольствием признавая приятный философствовавший голос.
– Травничку можно, – сказал Тушин, – а всё таки будущую жизнь постигнуть…
Он не договорил. В это время в воздухе послышался свист; ближе, ближе, быстрее и слышнее, слышнее и быстрее, и ядро, как будто не договорив всего, что нужно было, с нечеловеческою силой взрывая брызги, шлепнулось в землю недалеко от балагана. Земля как будто ахнула от страшного удара.
В то же мгновение из балагана выскочил прежде всех маленький Тушин с закушенною на бок трубочкой; доброе, умное лицо его было несколько бледно. За ним вышел владетель мужественного голоса, молодцоватый пехотный офицер, и побежал к своей роте, на бегу застегиваясь.

Князь Андрей верхом остановился на батарее, глядя на дым орудия, из которого вылетело ядро. Глаза его разбегались по обширному пространству. Он видел только, что прежде неподвижные массы французов заколыхались, и что налево действительно была батарея. На ней еще не разошелся дымок. Французские два конные, вероятно, адъютанта, проскакали по горе. Под гору, вероятно, для усиления цепи, двигалась явственно видневшаяся небольшая колонна неприятеля. Еще дым первого выстрела не рассеялся, как показался другой дымок и выстрел. Сраженье началось. Князь Андрей повернул лошадь и поскакал назад в Грунт отыскивать князя Багратиона. Сзади себя он слышал, как канонада становилась чаще и громче. Видно, наши начинали отвечать. Внизу, в том месте, где проезжали парламентеры, послышались ружейные выстрелы.
Лемарруа (Le Marierois) с грозным письмом Бонапарта только что прискакал к Мюрату, и пристыженный Мюрат, желая загладить свою ошибку, тотчас же двинул свои войска на центр и в обход обоих флангов, надеясь еще до вечера и до прибытия императора раздавить ничтожный, стоявший перед ним, отряд.
«Началось! Вот оно!» думал князь Андрей, чувствуя, как кровь чаще начинала приливать к его сердцу. «Но где же? Как же выразится мой Тулон?» думал он.
Проезжая между тех же рот, которые ели кашу и пили водку четверть часа тому назад, он везде видел одни и те же быстрые движения строившихся и разбиравших ружья солдат, и на всех лицах узнавал он то чувство оживления, которое было в его сердце. «Началось! Вот оно! Страшно и весело!» говорило лицо каждого солдата и офицера.
Не доехав еще до строившегося укрепления, он увидел в вечернем свете пасмурного осеннего дня подвигавшихся ему навстречу верховых. Передовой, в бурке и картузе со смушками, ехал на белой лошади. Это был князь Багратион. Князь Андрей остановился, ожидая его. Князь Багратион приостановил свою лошадь и, узнав князя Андрея, кивнул ему головой. Он продолжал смотреть вперед в то время, как князь Андрей говорил ему то, что он видел.
Выражение: «началось! вот оно!» было даже и на крепком карем лице князя Багратиона с полузакрытыми, мутными, как будто невыспавшимися глазами. Князь Андрей с беспокойным любопытством вглядывался в это неподвижное лицо, и ему хотелось знать, думает ли и чувствует, и что думает, что чувствует этот человек в эту минуту? «Есть ли вообще что нибудь там, за этим неподвижным лицом?» спрашивал себя князь Андрей, глядя на него. Князь Багратион наклонил голову, в знак согласия на слова князя Андрея, и сказал: «Хорошо», с таким выражением, как будто всё то, что происходило и что ему сообщали, было именно то, что он уже предвидел. Князь Андрей, запихавшись от быстроты езды, говорил быстро. Князь Багратион произносил слова с своим восточным акцентом особенно медленно, как бы внушая, что торопиться некуда. Он тронул, однако, рысью свою лошадь по направлению к батарее Тушина. Князь Андрей вместе с свитой поехал за ним. За князем Багратионом ехали: свитский офицер, личный адъютант князя, Жерков, ординарец, дежурный штаб офицер на энглизированной красивой лошади и статский чиновник, аудитор, который из любопытства попросился ехать в сражение. Аудитор, полный мужчина с полным лицом, с наивною улыбкой радости оглядывался вокруг, трясясь на своей лошади, представляя странный вид в своей камлотовой шинели на фурштатском седле среди гусар, казаков и адъютантов.
– Вот хочет сраженье посмотреть, – сказал Жерков Болконскому, указывая на аудитора, – да под ложечкой уж заболело.
– Ну, полно вам, – проговорил аудитор с сияющею, наивною и вместе хитрою улыбкой, как будто ему лестно было, что он составлял предмет шуток Жеркова, и как будто он нарочно старался казаться глупее, чем он был в самом деле.
– Tres drole, mon monsieur prince, [Очень забавно, мой господин князь,] – сказал дежурный штаб офицер. (Он помнил, что по французски как то особенно говорится титул князь, и никак не мог наладить.)
В это время они все уже подъезжали к батарее Тушина, и впереди их ударилось ядро.
– Что ж это упало? – наивно улыбаясь, спросил аудитор.
– Лепешки французские, – сказал Жерков.
– Этим то бьют, значит? – спросил аудитор. – Страсть то какая!
И он, казалось, распускался весь от удовольствия. Едва он договорил, как опять раздался неожиданно страшный свист, вдруг прекратившийся ударом во что то жидкое, и ш ш ш шлеп – казак, ехавший несколько правее и сзади аудитора, с лошадью рухнулся на землю. Жерков и дежурный штаб офицер пригнулись к седлам и прочь поворотили лошадей. Аудитор остановился против казака, со внимательным любопытством рассматривая его. Казак был мертв, лошадь еще билась.
Князь Багратион, прищурившись, оглянулся и, увидав причину происшедшего замешательства, равнодушно отвернулся, как будто говоря: стоит ли глупостями заниматься! Он остановил лошадь, с приемом хорошего ездока, несколько перегнулся и выправил зацепившуюся за бурку шпагу. Шпага была старинная, не такая, какие носились теперь. Князь Андрей вспомнил рассказ о том, как Суворов в Италии подарил свою шпагу Багратиону, и ему в эту минуту особенно приятно было это воспоминание. Они подъехали к той самой батарее, у которой стоял Болконский, когда рассматривал поле сражения.
– Чья рота? – спросил князь Багратион у фейерверкера, стоявшего у ящиков.
Он спрашивал: чья рота? а в сущности он спрашивал: уж не робеете ли вы тут? И фейерверкер понял это.
– Капитана Тушина, ваше превосходительство, – вытягиваясь, закричал веселым голосом рыжий, с покрытым веснушками лицом, фейерверкер.
– Так, так, – проговорил Багратион, что то соображая, и мимо передков проехал к крайнему орудию.
В то время как он подъезжал, из орудия этого, оглушая его и свиту, зазвенел выстрел, и в дыму, вдруг окружившем орудие, видны были артиллеристы, подхватившие пушку и, торопливо напрягаясь, накатывавшие ее на прежнее место. Широкоплечий, огромный солдат 1 й с банником, широко расставив ноги, отскочил к колесу. 2 й трясущейся рукой клал заряд в дуло. Небольшой сутуловатый человек, офицер Тушин, спотыкнувшись на хобот, выбежал вперед, не замечая генерала и выглядывая из под маленькой ручки.
– Еще две линии прибавь, как раз так будет, – закричал он тоненьким голоском, которому он старался придать молодцоватость, не шедшую к его фигуре. – Второе! – пропищал он. – Круши, Медведев!
Багратион окликнул офицера, и Тушин, робким и неловким движением, совсем не так, как салютуют военные, а так, как благословляют священники, приложив три пальца к козырьку, подошел к генералу. Хотя орудия Тушина были назначены для того, чтоб обстреливать лощину, он стрелял брандскугелями по видневшейся впереди деревне Шенграбен, перед которой выдвигались большие массы французов.
Никто не приказывал Тушину, куда и чем стрелять, и он, посоветовавшись с своим фельдфебелем Захарченком, к которому имел большое уважение, решил, что хорошо было бы зажечь деревню. «Хорошо!» сказал Багратион на доклад офицера и стал оглядывать всё открывавшееся перед ним поле сражения, как бы что то соображая. С правой стороны ближе всего подошли французы. Пониже высоты, на которой стоял Киевский полк, в лощине речки слышалась хватающая за душу перекатная трескотня ружей, и гораздо правее, за драгунами, свитский офицер указывал князю на обходившую наш фланг колонну французов. Налево горизонт ограничивался близким лесом. Князь Багратион приказал двум баталионам из центра итти на подкрепление направо. Свитский офицер осмелился заметить князю, что по уходе этих баталионов орудия останутся без прикрытия. Князь Багратион обернулся к свитскому офицеру и тусклыми глазами посмотрел на него молча. Князю Андрею казалось, что замечание свитского офицера было справедливо и что действительно сказать было нечего. Но в это время прискакал адъютант от полкового командира, бывшего в лощине, с известием, что огромные массы французов шли низом, что полк расстроен и отступает к киевским гренадерам. Князь Багратион наклонил голову в знак согласия и одобрения. Шагом поехал он направо и послал адъютанта к драгунам с приказанием атаковать французов. Но посланный туда адъютант приехал через полчаса с известием, что драгунский полковой командир уже отступил за овраг, ибо против него был направлен сильный огонь, и он понапрасну терял людей и потому спешил стрелков в лес.
– Хорошо! – сказал Багратион.
В то время как он отъезжал от батареи, налево тоже послышались выстрелы в лесу, и так как было слишком далеко до левого фланга, чтобы успеть самому приехать во время, князь Багратион послал туда Жеркова сказать старшему генералу, тому самому, который представлял полк Кутузову в Браунау, чтобы он отступил сколь можно поспешнее за овраг, потому что правый фланг, вероятно, не в силах будет долго удерживать неприятеля. Про Тушина же и баталион, прикрывавший его, было забыто. Князь Андрей тщательно прислушивался к разговорам князя Багратиона с начальниками и к отдаваемым им приказаниям и к удивлению замечал, что приказаний никаких отдаваемо не было, а что князь Багратион только старался делать вид, что всё, что делалось по необходимости, случайности и воле частных начальников, что всё это делалось хоть не по его приказанию, но согласно с его намерениями. Благодаря такту, который выказывал князь Багратион, князь Андрей замечал, что, несмотря на эту случайность событий и независимость их от воли начальника, присутствие его сделало чрезвычайно много. Начальники, с расстроенными лицами подъезжавшие к князю Багратиону, становились спокойны, солдаты и офицеры весело приветствовали его и становились оживленнее в его присутствии и, видимо, щеголяли перед ним своею храбростию.

Князь Багратион, выехав на самый высокий пункт нашего правого фланга, стал спускаться книзу, где слышалась перекатная стрельба и ничего не видно было от порохового дыма. Чем ближе они спускались к лощине, тем менее им становилось видно, но тем чувствительнее становилась близость самого настоящего поля сражения. Им стали встречаться раненые. Одного с окровавленной головой, без шапки, тащили двое солдат под руки. Он хрипел и плевал. Пуля попала, видно, в рот или в горло. Другой, встретившийся им, бодро шел один, без ружья, громко охая и махая от свежей боли рукою, из которой кровь лилась, как из стклянки, на его шинель. Лицо его казалось больше испуганным, чем страдающим. Он минуту тому назад был ранен. Переехав дорогу, они стали круто спускаться и на спуске увидали несколько человек, которые лежали; им встретилась толпа солдат, в числе которых были и не раненые. Солдаты шли в гору, тяжело дыша, и, несмотря на вид генерала, громко разговаривали и махали руками. Впереди, в дыму, уже были видны ряды серых шинелей, и офицер, увидав Багратиона, с криком побежал за солдатами, шедшими толпой, требуя, чтоб они воротились. Багратион подъехал к рядам, по которым то там, то здесь быстро щелкали выстрелы, заглушая говор и командные крики. Весь воздух пропитан был пороховым дымом. Лица солдат все были закопчены порохом и оживлены. Иные забивали шомполами, другие посыпали на полки, доставали заряды из сумок, третьи стреляли. Но в кого они стреляли, этого не было видно от порохового дыма, не уносимого ветром. Довольно часто слышались приятные звуки жужжанья и свистения. «Что это такое? – думал князь Андрей, подъезжая к этой толпе солдат. – Это не может быть атака, потому что они не двигаются; не может быть карре: они не так стоят».
Худощавый, слабый на вид старичок, полковой командир, с приятною улыбкой, с веками, которые больше чем наполовину закрывали его старческие глаза, придавая ему кроткий вид, подъехал к князю Багратиону и принял его, как хозяин дорогого гостя. Он доложил князю Багратиону, что против его полка была конная атака французов, но что, хотя атака эта отбита, полк потерял больше половины людей. Полковой командир сказал, что атака была отбита, придумав это военное название тому, что происходило в его полку; но он действительно сам не знал, что происходило в эти полчаса во вверенных ему войсках, и не мог с достоверностью сказать, была ли отбита атака или полк его был разбит атакой. В начале действий он знал только то, что по всему его полку стали летать ядра и гранаты и бить людей, что потом кто то закричал: «конница», и наши стали стрелять. И стреляли до сих пор уже не в конницу, которая скрылась, а в пеших французов, которые показались в лощине и стреляли по нашим. Князь Багратион наклонил голову в знак того, что всё это было совершенно так, как он желал и предполагал. Обратившись к адъютанту, он приказал ему привести с горы два баталиона 6 го егерского, мимо которых они сейчас проехали. Князя Андрея поразила в эту минуту перемена, происшедшая в лице князя Багратиона. Лицо его выражало ту сосредоточенную и счастливую решимость, которая бывает у человека, готового в жаркий день броситься в воду и берущего последний разбег. Не было ни невыспавшихся тусклых глаз, ни притворно глубокомысленного вида: круглые, твердые, ястребиные глаза восторженно и несколько презрительно смотрели вперед, очевидно, ни на чем не останавливаясь, хотя в его движениях оставалась прежняя медленность и размеренность.
Полковой командир обратился к князю Багратиону, упрашивая его отъехать назад, так как здесь было слишком опасно. «Помилуйте, ваше сиятельство, ради Бога!» говорил он, за подтверждением взглядывая на свитского офицера, который отвертывался от него. «Вот, изволите видеть!» Он давал заметить пули, которые беспрестанно визжали, пели и свистали около них. Он говорил таким тоном просьбы и упрека, с каким плотник говорит взявшемуся за топор барину: «наше дело привычное, а вы ручки намозолите». Он говорил так, как будто его самого не могли убить эти пули, и его полузакрытые глаза придавали его словам еще более убедительное выражение. Штаб офицер присоединился к увещаниям полкового командира; но князь Багратион не отвечал им и только приказал перестать стрелять и построиться так, чтобы дать место подходившим двум баталионам. В то время как он говорил, будто невидимою рукой потянулся справа налево, от поднявшегося ветра, полог дыма, скрывавший лощину, и противоположная гора с двигающимися по ней французами открылась перед ними. Все глаза были невольно устремлены на эту французскую колонну, подвигавшуюся к нам и извивавшуюся по уступам местности. Уже видны были мохнатые шапки солдат; уже можно было отличить офицеров от рядовых; видно было, как трепалось о древко их знамя.
– Славно идут, – сказал кто то в свите Багратиона.
Голова колонны спустилась уже в лощину. Столкновение должно было произойти на этой стороне спуска…
Остатки нашего полка, бывшего в деле, поспешно строясь, отходили вправо; из за них, разгоняя отставших, подходили стройно два баталиона 6 го егерского. Они еще не поровнялись с Багратионом, а уже слышен был тяжелый, грузный шаг, отбиваемый в ногу всею массой людей. С левого фланга шел ближе всех к Багратиону ротный командир, круглолицый, статный мужчина с глупым, счастливым выражением лица, тот самый, который выбежал из балагана. Он, видимо, ни о чем не думал в эту минуту, кроме того, что он молодцом пройдет мимо начальства.
С фрунтовым самодовольством он шел легко на мускулистых ногах, точно он плыл, без малейшего усилия вытягиваясь и отличаясь этою легкостью от тяжелого шага солдат, шедших по его шагу. Он нес у ноги вынутую тоненькую, узенькую шпагу (гнутую шпажку, не похожую на оружие) и, оглядываясь то на начальство, то назад, не теряя шагу, гибко поворачивался всем своим сильным станом. Казалось, все силы души его были направлены на то,чтобы наилучшим образом пройти мимо начальства, и, чувствуя, что он исполняет это дело хорошо, он был счастлив. «Левой… левой… левой…», казалось, внутренно приговаривал он через каждый шаг, и по этому такту с разно образно строгими лицами двигалась стена солдатских фигур, отягченных ранцами и ружьями, как будто каждый из этих сотен солдат мысленно через шаг приговаривал: «левой… левой… левой…». Толстый майор, пыхтя и разрознивая шаг, обходил куст по дороге; отставший солдат, запыхавшись, с испуганным лицом за свою неисправность, рысью догонял роту; ядро, нажимая воздух, пролетело над головой князя Багратиона и свиты и в такт: «левой – левой!» ударилось в колонну. «Сомкнись!» послышался щеголяющий голос ротного командира. Солдаты дугой обходили что то в том месте, куда упало ядро; старый кавалер, фланговый унтер офицер, отстав около убитых, догнал свой ряд, подпрыгнув, переменил ногу, попал в шаг и сердито оглянулся. «Левой… левой… левой…», казалось, слышалось из за угрожающего молчания и однообразного звука единовременно ударяющих о землю ног.
– Молодцами, ребята! – сказал князь Багратион.
«Ради… ого го го го го!…» раздалось по рядам. Угрюмый солдат, шедший слева, крича, оглянулся глазами на Багратиона с таким выражением, как будто говорил: «сами знаем»; другой, не оглядываясь и как будто боясь развлечься, разинув рот, кричал и проходил.
Велено было остановиться и снять ранцы.
Багратион объехал прошедшие мимо его ряды и слез с лошади. Он отдал казаку поводья, снял и отдал бурку, расправил ноги и поправил на голове картуз. Голова французской колонны, с офицерами впереди, показалась из под горы.
«С Богом!» проговорил Багратион твердым, слышным голосом, на мгновение обернулся к фронту и, слегка размахивая руками, неловким шагом кавалериста, как бы трудясь, пошел вперед по неровному полю. Князь Андрей чувствовал, что какая то непреодолимая сила влечет его вперед, и испытывал большое счастие. [Тут произошла та атака, про которую Тьер говорит: «Les russes se conduisirent vaillamment, et chose rare a la guerre, on vit deux masses d'infanterie Mariecher resolument l'une contre l'autre sans qu'aucune des deux ceda avant d'etre abordee»; а Наполеон на острове Св. Елены сказал: «Quelques bataillons russes montrerent de l'intrepidite„. [Русские вели себя доблестно, и вещь – редкая на войне, две массы пехоты шли решительно одна против другой, и ни одна из двух не уступила до самого столкновения“. Слова Наполеона: [Несколько русских батальонов проявили бесстрашие.]
Уже близко становились французы; уже князь Андрей, шедший рядом с Багратионом, ясно различал перевязи, красные эполеты, даже лица французов. (Он ясно видел одного старого французского офицера, который вывернутыми ногами в штиблетах с трудом шел в гору.) Князь Багратион не давал нового приказания и всё так же молча шел перед рядами. Вдруг между французами треснул один выстрел, другой, третий… и по всем расстроившимся неприятельским рядам разнесся дым и затрещала пальба. Несколько человек наших упало, в том числе и круглолицый офицер, шедший так весело и старательно. Но в то же мгновение как раздался первый выстрел, Багратион оглянулся и закричал: «Ура!»
«Ура а а а!» протяжным криком разнеслось по нашей линии и, обгоняя князя Багратиона и друг друга, нестройною, но веселою и оживленною толпой побежали наши под гору за расстроенными французами.

Атака 6 го егерского обеспечила отступление правого фланга. В центре действие забытой батареи Тушина, успевшего зажечь Шенграбен, останавливало движение французов. Французы тушили пожар, разносимый ветром, и давали время отступать. Отступление центра через овраг совершалось поспешно и шумно; однако войска, отступая, не путались командами. Но левый фланг, который единовременно был атакован и обходим превосходными силами французов под начальством Ланна и который состоял из Азовского и Подольского пехотных и Павлоградского гусарского полков, был расстроен. Багратион послал Жеркова к генералу левого фланга с приказанием немедленно отступать.
Жерков бойко, не отнимая руки от фуражки, тронул лошадь и поскакал. Но едва только он отъехал от Багратиона, как силы изменили ему. На него нашел непреодолимый страх, и он не мог ехать туда, где было опасно.
Подъехав к войскам левого фланга, он поехал не вперед, где была стрельба, а стал отыскивать генерала и начальников там, где их не могло быть, и потому не передал приказания.
Командование левым флангом принадлежало по старшинству полковому командиру того самого полка, который представлялся под Браунау Кутузову и в котором служил солдатом Долохов. Командование же крайнего левого фланга было предназначено командиру Павлоградского полка, где служил Ростов, вследствие чего произошло недоразумение. Оба начальника были сильно раздражены друг против друга, и в то самое время как на правом фланге давно уже шло дело и французы уже начали наступление, оба начальника были заняты переговорами, которые имели целью оскорбить друг друга. Полки же, как кавалерийский, так и пехотный, были весьма мало приготовлены к предстоящему делу. Люди полков, от солдата до генерала, не ждали сражения и спокойно занимались мирными делами: кормлением лошадей в коннице, собиранием дров – в пехоте.
– Есть он, однако, старше моего в чином, – говорил немец, гусарский полковник, краснея и обращаясь к подъехавшему адъютанту, – то оставляяй его делать, как он хочет. Я своих гусар не могу жертвовать. Трубач! Играй отступление!
Но дело становилось к спеху. Канонада и стрельба, сливаясь, гремели справа и в центре, и французские капоты стрелков Ланна проходили уже плотину мельницы и выстраивались на этой стороне в двух ружейных выстрелах. Пехотный полковник вздрагивающею походкой подошел к лошади и, взлезши на нее и сделавшись очень прямым и высоким, поехал к павлоградскому командиру. Полковые командиры съехались с учтивыми поклонами и со скрываемою злобой в сердце.
– Опять таки, полковник, – говорил генерал, – не могу я, однако, оставить половину людей в лесу. Я вас прошу , я вас прошу , – повторил он, – занять позицию и приготовиться к атаке.
– А вас прошу не мешивайтся не свое дело, – отвечал, горячась, полковник. – Коли бы вы был кавалерист…
– Я не кавалерист, полковник, но я русский генерал, и ежели вам это неизвестно…
– Очень известно, ваше превосходительство, – вдруг вскрикнул, трогая лошадь, полковник, и делаясь красно багровым. – Не угодно ли пожаловать в цепи, и вы будете посмотрейть, что этот позиция никуда негодный. Я не хочу истребить своя полка для ваше удовольствие.
– Вы забываетесь, полковник. Я не удовольствие свое соблюдаю и говорить этого не позволю.
Генерал, принимая приглашение полковника на турнир храбрости, выпрямив грудь и нахмурившись, поехал с ним вместе по направлению к цепи, как будто всё их разногласие должно было решиться там, в цепи, под пулями. Они приехали в цепь, несколько пуль пролетело над ними, и они молча остановились. Смотреть в цепи нечего было, так как и с того места, на котором они прежде стояли, ясно было, что по кустам и оврагам кавалерии действовать невозможно, и что французы обходят левое крыло. Генерал и полковник строго и значительно смотрели, как два петуха, готовящиеся к бою, друг на друга, напрасно выжидая признаков трусости. Оба выдержали экзамен. Так как говорить было нечего, и ни тому, ни другому не хотелось подать повод другому сказать, что он первый выехал из под пуль, они долго простояли бы там, взаимно испытывая храбрость, ежели бы в это время в лесу, почти сзади их, не послышались трескотня ружей и глухой сливающийся крик. Французы напали на солдат, находившихся в лесу с дровами. Гусарам уже нельзя было отступать вместе с пехотой. Они были отрезаны от пути отступления налево французскою цепью. Теперь, как ни неудобна была местность, необходимо было атаковать, чтобы проложить себе дорогу.
Эскадрон, где служил Ростов, только что успевший сесть на лошадей, был остановлен лицом к неприятелю. Опять, как и на Энском мосту, между эскадроном и неприятелем никого не было, и между ними, разделяя их, лежала та же страшная черта неизвестности и страха, как бы черта, отделяющая живых от мертвых. Все люди чувствовали эту черту, и вопрос о том, перейдут ли или нет и как перейдут они черту, волновал их.
Ко фронту подъехал полковник, сердито ответил что то на вопросы офицеров и, как человек, отчаянно настаивающий на своем, отдал какое то приказание. Никто ничего определенного не говорил, но по эскадрону пронеслась молва об атаке. Раздалась команда построения, потом визгнули сабли, вынутые из ножен. Но всё еще никто не двигался. Войска левого фланга, и пехота и гусары, чувствовали, что начальство само не знает, что делать, и нерешимость начальников сообщалась войскам.
«Поскорее, поскорее бы», думал Ростов, чувствуя, что наконец то наступило время изведать наслаждение атаки, про которое он так много слышал от товарищей гусаров.
– С Богом, г'ебята, – прозвучал голос Денисова, – г'ысыо, маг'ш!
В переднем ряду заколыхались крупы лошадей. Грачик потянул поводья и сам тронулся.
Справа Ростов видел первые ряды своих гусар, а еще дальше впереди виднелась ему темная полоса, которую он не мог рассмотреть, но считал неприятелем. Выстрелы были слышны, но в отдалении.
– Прибавь рыси! – послышалась команда, и Ростов чувствовал, как поддает задом, перебивая в галоп, его Грачик.
Он вперед угадывал его движения, и ему становилось все веселее и веселее. Он заметил одинокое дерево впереди. Это дерево сначала было впереди, на середине той черты, которая казалась столь страшною. А вот и перешли эту черту, и не только ничего страшного не было, но всё веселее и оживленнее становилось. «Ох, как я рубану его», думал Ростов, сжимая в руке ефес сабли.
– О о о а а а!! – загудели голоса. «Ну, попадись теперь кто бы ни был», думал Ростов, вдавливая шпоры Грачику, и, перегоняя других, выпустил его во весь карьер. Впереди уже виден был неприятель. Вдруг, как широким веником, стегнуло что то по эскадрону. Ростов поднял саблю, готовясь рубить, но в это время впереди скакавший солдат Никитенко отделился от него, и Ростов почувствовал, как во сне, что продолжает нестись с неестественною быстротой вперед и вместе с тем остается на месте. Сзади знакомый гусар Бандарчук наскакал на него и сердито посмотрел. Лошадь Бандарчука шарахнулась, и он обскакал мимо.
«Что же это? я не подвигаюсь? – Я упал, я убит…» в одно мгновение спросил и ответил Ростов. Он был уже один посреди поля. Вместо двигавшихся лошадей и гусарских спин он видел вокруг себя неподвижную землю и жнивье. Теплая кровь была под ним. «Нет, я ранен, и лошадь убита». Грачик поднялся было на передние ноги, но упал, придавив седоку ногу. Из головы лошади текла кровь. Лошадь билась и не могла встать. Ростов хотел подняться и упал тоже: ташка зацепилась за седло. Где были наши, где были французы – он не знал. Никого не было кругом.
Высвободив ногу, он поднялся. «Где, с какой стороны была теперь та черта, которая так резко отделяла два войска?» – он спрашивал себя и не мог ответить. «Уже не дурное ли что нибудь случилось со мной? Бывают ли такие случаи, и что надо делать в таких случаях?» – спросил он сам себя вставая; и в это время почувствовал, что что то лишнее висит на его левой онемевшей руке. Кисть ее была, как чужая. Он оглядывал руку, тщетно отыскивая на ней кровь. «Ну, вот и люди, – подумал он радостно, увидав несколько человек, бежавших к нему. – Они мне помогут!» Впереди этих людей бежал один в странном кивере и в синей шинели, черный, загорелый, с горбатым носом. Еще два и еще много бежало сзади. Один из них проговорил что то странное, нерусское. Между задними такими же людьми, в таких же киверах, стоял один русский гусар. Его держали за руки; позади его держали его лошадь.
«Верно, наш пленный… Да. Неужели и меня возьмут? Что это за люди?» всё думал Ростов, не веря своим глазам. «Неужели французы?» Он смотрел на приближавшихся французов, и, несмотря на то, что за секунду скакал только затем, чтобы настигнуть этих французов и изрубить их, близость их казалась ему теперь так ужасна, что он не верил своим глазам. «Кто они? Зачем они бегут? Неужели ко мне? Неужели ко мне они бегут? И зачем? Убить меня? Меня, кого так любят все?» – Ему вспомнилась любовь к нему его матери, семьи, друзей, и намерение неприятелей убить его показалось невозможно. «А может, – и убить!» Он более десяти секунд стоял, не двигаясь с места и не понимая своего положения. Передний француз с горбатым носом подбежал так близко, что уже видно было выражение его лица. И разгоряченная чуждая физиономия этого человека, который со штыком на перевес, сдерживая дыханье, легко подбегал к нему, испугала Ростова. Он схватил пистолет и, вместо того чтобы стрелять из него, бросил им в француза и побежал к кустам что было силы. Не с тем чувством сомнения и борьбы, с каким он ходил на Энский мост, бежал он, а с чувством зайца, убегающего от собак. Одно нераздельное чувство страха за свою молодую, счастливую жизнь владело всем его существом. Быстро перепрыгивая через межи, с тою стремительностью, с которою он бегал, играя в горелки, он летел по полю, изредка оборачивая свое бледное, доброе, молодое лицо, и холод ужаса пробегал по его спине. «Нет, лучше не смотреть», подумал он, но, подбежав к кустам, оглянулся еще раз. Французы отстали, и даже в ту минуту как он оглянулся, передний только что переменил рысь на шаг и, обернувшись, что то сильно кричал заднему товарищу. Ростов остановился. «Что нибудь не так, – подумал он, – не может быть, чтоб они хотели убить меня». А между тем левая рука его была так тяжела, как будто двухпудовая гиря была привешана к ней. Он не мог бежать дальше. Француз остановился тоже и прицелился. Ростов зажмурился и нагнулся. Одна, другая пуля пролетела, жужжа, мимо него. Он собрал последние силы, взял левую руку в правую и побежал до кустов. В кустах были русские стрелки.