Декабрьские убийства
Декабрьские убийства — массовое убийство, в период с 7 по 9 декабря 1982 года, пятнадцати видных граждан Суринама, критиковавших правящую в то время в Суринаме военную диктатуру. Они были арестованы 7 декабря, между 2 и 5 часами утра в своих домах (по сообщениям семей жертв). Солдаты Дези Баутерсе, тогдашнего диктатора Суринама, доставили их в Форт Зеландия (штаб Баутерсе ), где они были объявлены «подозреваемыми» в самозваном суде Баутерсе и других сержантов. После этих «слушаний» их пытали и расстреляли. Обстоятельства расстрела не ясны полностью, 10 декабря 1982 года на национальном телевидении Баутерсе утверждал, что все из задержанных был застрелены «при попытке к бегству».
Декабрьские убийства привели к международным протестам множества западных стран и организаций защиты прав человека. Нидерланды, бывшая колониальная империя отказала Суринаму в помощи для развития. Многие граждане Суринама бежали в Нидерланды.
Баутерсе уже давно не признавал свою вину в декабрьских убийствах. В марте 2007 года он все-таки принял политическую ответственность за убийства, но также прямо заявил, что он лично не «нажимал на курок», чтобы убить этих, пятнадцать человек. В марте 2012 года, человек, бывший доверенным лицом Баутерсе дал показания под присягой, что сам Баутерсе застрелил двух погибших[1].
Содержание
Описание
После похищения, жертвы были доставлены в Форт-Зеландия, тогдашнюю штаб-квартиру Баутерсе и его солдат в Парамарибо, столице Суринама. Солдаты, выполняющие эти действия были под командованием Дези Баутерсе, тогдашнего диктатора Суринама и командующего армией Суринама. Среди жертв были юристы, журналисты, бизнесмены, солдаты, преподаватели университетов и лидеры профсоюзов.
Шестнадцатый задержанный, профсоюзный лидер Фред Дерби, был неожиданно освобожден 8 декабря. 8 декабря 2000 г. Дерби сказал, что не был убит, потому что, Баутерсе сказал ему — я был нужен, чтобы охладить нрав профсоюзов, в то время часто устраивавших забастовки.
Жертвы
15 человек, в том числе, Брам Бер (журналист, основатель Коммунистической партии Суринама) и Андре Кампервен (известный в Суринаме журналист и бизнесмен).
Подозреваемые
25 солдат, во главе с Дези Баутерсе, диктатором Суринама.
Последствия и судебные иски
Только через несколько лет в Суринаме были сделаны первые юридические шаги в направлении прояснения дела. После убийств, тела жертв были похоронены без посмертных экспертиз. Более того, не проводилось никакого законного расследования.
Убийства продолжают оказывать влияние на политику Суринама. После парламентских выборов 2010 года, на которых победила партия Баутерсе, тогдашний президент Рональд Венетиан отказался даже упоминать имя Боутерсе и поздравлять его. Министр образования в правительстве Венетиана, Аррон Хенк, премьер-министра свергнутый Боутерсе, был личным другом большей части жертв[2].
Организация Объединённых Наций
В 1983 году родственники восьми погибших подали в Комитет по правам человека ООН на рассмотрение их дело. Они хотели, чтобы Комитет осудил репрессии, как нарушение международного пакта о гражданских и политических правах. Родственники считали, что в Суринаме нет возможности законного рассмотрения этого дела. Хотя правительство Суринама просило объявить этот инцидент незначимым, комитет определил, что 15 пострадавших были «произвольно лишены своей жизни, и эти действия противоречат статье 6 Международного пакта о гражданских и политических правах»[3], и обратился к правительству Суринама с требованием расследовать дело об убийстве, и наказать ответственных за него.
Напишите отзыв о статье "Декабрьские убийства"
Примечания
- ↑ [www.starnieuws.com/index.php/welcome/index/nieuwsitem/9910 Starnieuws - "Bouterse heeft Daal en Rambocus doodgeschoten"]
- ↑ [www.volkskrant.nl/vk/nl/2664/Nieuws/article/detail/1011041/2010/07/28/Na-18-jaar-gesprek-tussen-Bouterse-en-president-Venetiaan.dhtml Na 18 jaar gesprek tussen Bouterse en president Venetiaan - Nieuws - VK]
- ↑ [www.unhchr.ch/tbs/doc.nsf/(Symbol)/0a4d10d5f037b88ac1256b1700498130?Opendocument United Nations Human Rights Website - Treaty Bodies Database - Document - Jurisprudence - Suriname]
Ссылки
- [web.archive.org/web/20071115132757/www.decembermoorden.com/ Сайт о декабрьских убийствах]
- [www.waterkant.net/special/8december2.html/ 18 лет спустя: счёт Фреда Дерби]
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Отрывок, характеризующий Декабрьские убийства
Пьер, обутый в башмаки, сшитые для него Каратаевым из цибика, который принес француз для подшивки себе подошв, подпоясанный веревкою, подошел к больному и присел перед ним на корточки.– Что ж, Соколов, они ведь не совсем уходят! У них тут гошпиталь. Может, тебе еще лучше нашего будет, – сказал Пьер.
– О господи! О смерть моя! О господи! – громче застонал солдат.
– Да я сейчас еще спрошу их, – сказал Пьер и, поднявшись, пошел к двери балагана. В то время как Пьер подходил к двери, снаружи подходил с двумя солдатами тот капрал, который вчера угощал Пьера трубкой. И капрал и солдаты были в походной форме, в ранцах и киверах с застегнутыми чешуями, изменявшими их знакомые лица.
Капрал шел к двери с тем, чтобы, по приказанию начальства, затворить ее. Перед выпуском надо было пересчитать пленных.
– Caporal, que fera t on du malade?.. [Капрал, что с больным делать?..] – начал Пьер; но в ту минуту, как он говорил это, он усумнился, тот ли это знакомый его капрал или другой, неизвестный человек: так непохож был на себя капрал в эту минуту. Кроме того, в ту минуту, как Пьер говорил это, с двух сторон вдруг послышался треск барабанов. Капрал нахмурился на слова Пьера и, проговорив бессмысленное ругательство, захлопнул дверь. В балагане стало полутемно; с двух сторон резко трещали барабаны, заглушая стоны больного.
«Вот оно!.. Опять оно!» – сказал себе Пьер, и невольный холод пробежал по его спине. В измененном лице капрала, в звуке его голоса, в возбуждающем и заглушающем треске барабанов Пьер узнал ту таинственную, безучастную силу, которая заставляла людей против своей воли умерщвлять себе подобных, ту силу, действие которой он видел во время казни. Бояться, стараться избегать этой силы, обращаться с просьбами или увещаниями к людям, которые служили орудиями ее, было бесполезно. Это знал теперь Пьер. Надо было ждать и терпеть. Пьер не подошел больше к больному и не оглянулся на него. Он, молча, нахмурившись, стоял у двери балагана.
Когда двери балагана отворились и пленные, как стадо баранов, давя друг друга, затеснились в выходе, Пьер пробился вперед их и подошел к тому самому капитану, который, по уверению капрала, готов был все сделать для Пьера. Капитан тоже был в походной форме, и из холодного лица его смотрело тоже «оно», которое Пьер узнал в словах капрала и в треске барабанов.
– Filez, filez, [Проходите, проходите.] – приговаривал капитан, строго хмурясь и глядя на толпившихся мимо него пленных. Пьер знал, что его попытка будет напрасна, но подошел к нему.
– Eh bien, qu'est ce qu'il y a? [Ну, что еще?] – холодно оглянувшись, как бы не узнав, сказал офицер. Пьер сказал про больного.
– Il pourra marcher, que diable! – сказал капитан. – Filez, filez, [Он пойдет, черт возьми! Проходите, проходите] – продолжал он приговаривать, не глядя на Пьера.
– Mais non, il est a l'agonie… [Да нет же, он умирает…] – начал было Пьер.
– Voulez vous bien?! [Пойди ты к…] – злобно нахмурившись, крикнул капитан.
Драм да да дам, дам, дам, трещали барабаны. И Пьер понял, что таинственная сила уже вполне овладела этими людьми и что теперь говорить еще что нибудь было бесполезно.
Пленных офицеров отделили от солдат и велели им идти впереди. Офицеров, в числе которых был Пьер, было человек тридцать, солдатов человек триста.
Пленные офицеры, выпущенные из других балаганов, были все чужие, были гораздо лучше одеты, чем Пьер, и смотрели на него, в его обуви, с недоверчивостью и отчужденностью. Недалеко от Пьера шел, видимо, пользующийся общим уважением своих товарищей пленных, толстый майор в казанском халате, подпоясанный полотенцем, с пухлым, желтым, сердитым лицом. Он одну руку с кисетом держал за пазухой, другою опирался на чубук. Майор, пыхтя и отдуваясь, ворчал и сердился на всех за то, что ему казалось, что его толкают и что все торопятся, когда торопиться некуда, все чему то удивляются, когда ни в чем ничего нет удивительного. Другой, маленький худой офицер, со всеми заговаривал, делая предположения о том, куда их ведут теперь и как далеко они успеют пройти нынешний день. Чиновник, в валеных сапогах и комиссариатской форме, забегал с разных сторон и высматривал сгоревшую Москву, громко сообщая свои наблюдения о том, что сгорело и какая была та или эта видневшаяся часть Москвы. Третий офицер, польского происхождения по акценту, спорил с комиссариатским чиновником, доказывая ему, что он ошибался в определении кварталов Москвы.
