Деканозов, Владимир Георгиевич

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Владимир Георгиевич Деканозов<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Министр внутренних дел Грузинской ССР
15 апреля 1953 — 10 июля 1953
Предшественник: Варлам Алексеевич Какучая
Преемник: Алексей Николаевич Инаури
Посол СССР в Германии
24 ноября 1940 — 22 июня 1941
Предшественник: Алексей Алексеевич Шкварцев
Преемник: Дипломатические отношения разорваны
 
Рождение: 1898(1898)
Баку, Российская империя
Смерть: 23 декабря 1953(1953-12-23)
Москва
Партия: ВКП(б), КПСС
 
Военная служба
Звание:
 
Награды:

Влади́мир Гео́ргиевич Декано́зов (Деканозишвили) (июнь 1898, Баку — 23 декабря 1953, Москва) — советский государственный и политический деятель, дипломат, сотрудник спецслужб, один из активных организаторов сталинских репрессий.





Биография

По национальности грузин[1]. Родился в семье Георгия Деканозишвили, служащего нефтяной компании, впоследствии возглавлявшего партию Социал-Федералистов в дореволюционной Грузии. Учился в гимназиях Баку (1914) и Тифлиса (1916). Учился на медицинских факультетах Саратовского и Бакинского университетов. С 1918 г. в Красной Армии. В 1921—1931 годах работал в Чрезвычайной комиссии в Азербайджане и Грузии. Затем, с усилением влияния советских спецслужб во всех сферах жизни, был назначен в ЦК КП(б) Грузии: секретарь по транспорту и снабжению, заведующий отделом советской торговли, с 1936 года нарком пищевой промышленности Грузии, с 1937 года председатель Госплана Грузии.

В декабре 1938 года, с назначением Лаврентия Берии наркомом внутренних дел СССР, вызван в Москву и назначен заместителем начальника Главного управления государственной безопасности НКВД; был одним из главных организаторов чисток армии и органов внутренних дел в начале 1939 года. На XVIII съезде ВКП(б) в марте 1939 года избран кандидатом в члены ЦК ВКП(б). В мае 1939 г. в составе специальной комиссии ЦК партии по проверке Наркоминдела. С 3 мая 1939 года заместитель наркома иностранных дел СССР[2]. Летом 1940 года находился в Литве, координируя деятельность местных и прибывших из СССР сил по присоединению Литвы к Советскому Союзу. 24 ноября 1940 назначен послом в Германии (с сохранением поста замнаркома иностранных дел) и являлся им до объявления войны 22 июня 1941 года, после чего был интернирован и обменян на германского посла в СССР В. фон дер Шуленбурга на границе СССР и Турции. Член ЦК ВКП(б) с 1941 по 1952.

Возглавлял комиссию по первому приёму в МГИМО[3]. В марте 1947 года выведен из номенклатуры Министерства иностранных дел СССР. Деканозов был переведён заместителем начальника в ГУСИМЗ (Главное управление советского имущества за границей, им руководил другой ставленник Берии, бывший министр госбезопасности Всеволод Николаевич Меркулов). В 1949 году снят с этого поста. В 1952 году занял незначительную должность члена коллегии Комитета по радиовещанию. В апреле 1953 года, в период усиления власти Берии после смерти Сталина, был назначен министром внутренних дел Грузинской ССР. 30 июня после ареста Берии снят с должности и арестован как «член банды Берии». Вместе с Берией и другими сотрудниками органов ГБ осуждён Специальным судебным присутствием Верховного суда СССР и 23 декабря 1953 года приговорён к высшей мере наказания — расстрелу. В тот же день расстрелян. Не реабилитирован.

Награды

  • Орден Ленина (3.11.1944),
  • Орден Красного Знамени (26.04.1940),
  • Орден Отечественной войны 1-й степени (5.11.1945),
  • Орден Трудового Красного Знамени Грузинской ССР (10.04.1931)
  • медали,
  • знак «Почётный работник ВЧК-ОГПУ (V)» (1929).

Лишён всех наград в соответствии с приговором суда.

Определение Военной коллегии Верховного Суда РФ 2000 года

29 мая 2000 года, рассмотрев обращение родственников осуждённых Специальным Судебным Присутствием Верховного Суда СССР с просьбой о реабилитации, Военная коллегия Верховного Суда РФ вынесла Определение № бн-00164/2000, в котором, в частности говорится:

Оценивая действия Деканозова, Мешика и Влодзимирского, Военная коллегия исходит из следующего. Будучи ответственными должностными лицами в органах госбезопасности и внутренних дел государства, они хотя и выполняли распоряжения Берии, Кобулова, Меркулова, но и сами систематически злоупотребляли властью, что выражалось в арестах невиновных людей, фальсификации материалов уголовных дел, применении пыток, то есть совершили деяния при наличии особо отягчающих обстоятельств в виде незаконного лишения свободы и гибели многих граждан. Поэтому в содеянном Деканозовым, Мешиком, Влодзимирским суд усматривает состав преступления, предусмотренного ст. 193 — 17"б" УК РСФСР (в редакции 1926 года).

Наказание по данной статье закона предусматривалось в виде высшей меры социальной защиты. Однако, на момент вынесения приговора это наказание не могло быть назначено. В соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР от 12 января 1950 года «О применении смертной казни к изменникам Родины, шпионам, подрывникам-диверсантам» оно допускалось лишь в отношении перечисленных в данном Указе лиц.

В соответствии со ст. 2 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 26 мая 1947 года «Об отмене смертной казни», и с учётом переквалификации действий названных осужденных на ст. 193 — 17"б" УК РСФСР, каждого из них считать осужденными к 25 годам лишения свободы.

Из приговора в отношении Деканозова, Мешика и Влодзимирского подлежит исключению указание о применении к ним конфискации имущества, поскольку в соответствии с ч. 3 ст. 23 УК РСФСР (в редакции 1926 года) это наказание могло назначаться лишь в случаях, особо оговоренных статьями данного кодекса. Санкция ст. 193 — 17"б" УК РСФСР не предусматривала такого дополнительного наказания.

Руководствуясь ст. ст. 8, 9, 10 Закона РФ «О реабилитации жертв политических репрессий», от 18 октября 1991 года и ст. 377—381 УПК РСФСР, Военная коллегия Верховного Суда Российской Федерации, —

ОПРЕДЕЛИЛА:

…Приговор специального судебного присутствия от 23 декабря 1953 года в отношении Деканозова Владимира Георгиевича, Мешика Павла Яковлевича и Влодзимирского Льва Емельяновича изменить: переквалифицировать действия каждого из них со ст. ст. 58 — 1"б", 58 — 8, 58 — 11 на ст. 193 — 17"б" УК РСФСР в редакции 1926 года (злоупотребление властью при наличии особо отягчающих обстоятельств); в соответствии со ст. ст. 1 и 2 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 26 мая 1947 года «Об отмене смертной казни» считать Деканозова В. Г., Мешика П. Я. и Влодзимирского Л. Е., каждого осужденным по ст. 193 — 17"б" УК РСФСР к 25 годам лишения свободы; исключить в отношении Деканозова В. Г., Мешика П. Я., Влодзимирского Л. Е. дополнительное наказание в виде конфискации имущества.

— Цит. по: Александр Север. Маршал с Лубянки. Берия и НКВД в годы войны. — Алгоритм, 2008. — (Щит и меч). — ISBN 978-5-9265-0376-7.

Семья

Жена — Нора Тиграновна, дети — Нана и Реджик.

Напишите отзыв о статье "Деканозов, Владимир Георгиевич"

Примечания

  1. По данным личного дела. См. [memo.ru/history/nkvd/kto/biogr/gb133.htm Деканозов, Владимир Георгиевич] // Н. В. Петров, К. В. Скоркин «Кто руководил НКВД. 1934—1941»
  2. [www.idd.mid.ru/inf/inf_28.html Дипломатия России: от посольского приказа до наших дней]
  3. [archive.is/20120909163458/www.mid.ru/dip_vest.nsf/99b2ddc4f717c733c32567370042ee43/7b20e82db842b0bcc32568870053966d?OpenDocument журнал 11.1998 Так начинался отсчёт истории МГИМО (Р. А. Сергеев)]

Литература

  • [www.memo.ru/history/NKVD/kto/biogr/gb133.htm Деканозов В. Г.] // Петров Н. В., Скоркин К. В. [www.memo.ru/history/NKVD/kto/index.htm Кто руководил НКВД, 1934—1941 : справочник] / Под ред. Н. Г. Охотина и А. Б. Рогинского. — М.: Звенья, 1999. — 502 с. — 3000 экз. — ISBN 5-7870-0032-3.
  • Торчинов В. А., Леонтюк А. М. Вокруг Сталина. Историко-биографический справочник. Санкт-Петербург, 2000

Ссылки

  • [svr.gov.ru/history/dekanozov.htm]

Отрывок, характеризующий Деканозов, Владимир Георгиевич

Счастливо проскакав между французами, он подскакал к полю за лесом, через который бежали наши и, не слушаясь команды, спускались под гору. Наступила та минута нравственного колебания, которая решает участь сражений: послушают эти расстроенные толпы солдат голоса своего командира или, оглянувшись на него, побегут дальше. Несмотря на отчаянный крик прежде столь грозного для солдата голоса полкового командира, несмотря на разъяренное, багровое, на себя не похожее лицо полкового командира и маханье шпагой, солдаты всё бежали, разговаривали, стреляли в воздух и не слушали команды. Нравственное колебание, решающее участь сражений, очевидно, разрешалось в пользу страха.
Генерал закашлялся от крика и порохового дыма и остановился в отчаянии. Всё казалось потеряно, но в эту минуту французы, наступавшие на наших, вдруг, без видимой причины, побежали назад, скрылись из опушки леса, и в лесу показались русские стрелки. Это была рота Тимохина, которая одна в лесу удержалась в порядке и, засев в канаву у леса, неожиданно атаковала французов. Тимохин с таким отчаянным криком бросился на французов и с такою безумною и пьяною решительностью, с одною шпажкой, набежал на неприятеля, что французы, не успев опомниться, побросали оружие и побежали. Долохов, бежавший рядом с Тимохиным, в упор убил одного француза и первый взял за воротник сдавшегося офицера. Бегущие возвратились, баталионы собрались, и французы, разделившие было на две части войска левого фланга, на мгновение были оттеснены. Резервные части успели соединиться, и беглецы остановились. Полковой командир стоял с майором Экономовым у моста, пропуская мимо себя отступающие роты, когда к нему подошел солдат, взял его за стремя и почти прислонился к нему. На солдате была синеватая, фабричного сукна шинель, ранца и кивера не было, голова была повязана, и через плечо была надета французская зарядная сумка. Он в руках держал офицерскую шпагу. Солдат был бледен, голубые глаза его нагло смотрели в лицо полковому командиру, а рот улыбался.Несмотря на то,что полковой командир был занят отданием приказания майору Экономову, он не мог не обратить внимания на этого солдата.
– Ваше превосходительство, вот два трофея, – сказал Долохов, указывая на французскую шпагу и сумку. – Мною взят в плен офицер. Я остановил роту. – Долохов тяжело дышал от усталости; он говорил с остановками. – Вся рота может свидетельствовать. Прошу запомнить, ваше превосходительство!
– Хорошо, хорошо, – сказал полковой командир и обратился к майору Экономову.
Но Долохов не отошел; он развязал платок, дернул его и показал запекшуюся в волосах кровь.
– Рана штыком, я остался во фронте. Попомните, ваше превосходительство.

Про батарею Тушина было забыто, и только в самом конце дела, продолжая слышать канонаду в центре, князь Багратион послал туда дежурного штаб офицера и потом князя Андрея, чтобы велеть батарее отступать как можно скорее. Прикрытие, стоявшее подле пушек Тушина, ушло, по чьему то приказанию, в середине дела; но батарея продолжала стрелять и не была взята французами только потому, что неприятель не мог предполагать дерзости стрельбы четырех никем не защищенных пушек. Напротив, по энергичному действию этой батареи он предполагал, что здесь, в центре, сосредоточены главные силы русских, и два раза пытался атаковать этот пункт и оба раза был прогоняем картечными выстрелами одиноко стоявших на этом возвышении четырех пушек.
Скоро после отъезда князя Багратиона Тушину удалось зажечь Шенграбен.
– Вишь, засумятились! Горит! Вишь, дым то! Ловко! Важно! Дым то, дым то! – заговорила прислуга, оживляясь.
Все орудия без приказания били в направлении пожара. Как будто подгоняя, подкрикивали солдаты к каждому выстрелу: «Ловко! Вот так так! Ишь, ты… Важно!» Пожар, разносимый ветром, быстро распространялся. Французские колонны, выступившие за деревню, ушли назад, но, как бы в наказание за эту неудачу, неприятель выставил правее деревни десять орудий и стал бить из них по Тушину.
Из за детской радости, возбужденной пожаром, и азарта удачной стрельбы по французам, наши артиллеристы заметили эту батарею только тогда, когда два ядра и вслед за ними еще четыре ударили между орудиями и одно повалило двух лошадей, а другое оторвало ногу ящичному вожатому. Оживление, раз установившееся, однако, не ослабело, а только переменило настроение. Лошади были заменены другими из запасного лафета, раненые убраны, и четыре орудия повернуты против десятипушечной батареи. Офицер, товарищ Тушина, был убит в начале дела, и в продолжение часа из сорока человек прислуги выбыли семнадцать, но артиллеристы всё так же были веселы и оживлены. Два раза они замечали, что внизу, близко от них, показывались французы, и тогда они били по них картечью.
Маленький человек, с слабыми, неловкими движениями, требовал себе беспрестанно у денщика еще трубочку за это , как он говорил, и, рассыпая из нее огонь, выбегал вперед и из под маленькой ручки смотрел на французов.
– Круши, ребята! – приговаривал он и сам подхватывал орудия за колеса и вывинчивал винты.
В дыму, оглушаемый беспрерывными выстрелами, заставлявшими его каждый раз вздрагивать, Тушин, не выпуская своей носогрелки, бегал от одного орудия к другому, то прицеливаясь, то считая заряды, то распоряжаясь переменой и перепряжкой убитых и раненых лошадей, и покрикивал своим слабым тоненьким, нерешительным голоском. Лицо его всё более и более оживлялось. Только когда убивали или ранили людей, он морщился и, отворачиваясь от убитого, сердито кричал на людей, как всегда, мешкавших поднять раненого или тело. Солдаты, большею частью красивые молодцы (как и всегда в батарейной роте, на две головы выше своего офицера и вдвое шире его), все, как дети в затруднительном положении, смотрели на своего командира, и то выражение, которое было на его лице, неизменно отражалось на их лицах.
Вследствие этого страшного гула, шума, потребности внимания и деятельности Тушин не испытывал ни малейшего неприятного чувства страха, и мысль, что его могут убить или больно ранить, не приходила ему в голову. Напротив, ему становилось всё веселее и веселее. Ему казалось, что уже очень давно, едва ли не вчера, была та минута, когда он увидел неприятеля и сделал первый выстрел, и что клочок поля, на котором он стоял, был ему давно знакомым, родственным местом. Несмотря на то, что он всё помнил, всё соображал, всё делал, что мог делать самый лучший офицер в его положении, он находился в состоянии, похожем на лихорадочный бред или на состояние пьяного человека.
Из за оглушающих со всех сторон звуков своих орудий, из за свиста и ударов снарядов неприятелей, из за вида вспотевшей, раскрасневшейся, торопящейся около орудий прислуги, из за вида крови людей и лошадей, из за вида дымков неприятеля на той стороне (после которых всякий раз прилетало ядро и било в землю, в человека, в орудие или в лошадь), из за вида этих предметов у него в голове установился свой фантастический мир, который составлял его наслаждение в эту минуту. Неприятельские пушки в его воображении были не пушки, а трубки, из которых редкими клубами выпускал дым невидимый курильщик.
– Вишь, пыхнул опять, – проговорил Тушин шопотом про себя, в то время как с горы выскакивал клуб дыма и влево полосой относился ветром, – теперь мячик жди – отсылать назад.
– Что прикажете, ваше благородие? – спросил фейерверкер, близко стоявший около него и слышавший, что он бормотал что то.
– Ничего, гранату… – отвечал он.
«Ну ка, наша Матвевна», говорил он про себя. Матвевной представлялась в его воображении большая крайняя, старинного литья пушка. Муравьями представлялись ему французы около своих орудий. Красавец и пьяница первый номер второго орудия в его мире был дядя ; Тушин чаще других смотрел на него и радовался на каждое его движение. Звук то замиравшей, то опять усиливавшейся ружейной перестрелки под горою представлялся ему чьим то дыханием. Он прислушивался к затиханью и разгоранью этих звуков.
– Ишь, задышала опять, задышала, – говорил он про себя.
Сам он представлялся себе огромного роста, мощным мужчиной, который обеими руками швыряет французам ядра.
– Ну, Матвевна, матушка, не выдавай! – говорил он, отходя от орудия, как над его головой раздался чуждый, незнакомый голос:
– Капитан Тушин! Капитан!
Тушин испуганно оглянулся. Это был тот штаб офицер, который выгнал его из Грунта. Он запыхавшимся голосом кричал ему:
– Что вы, с ума сошли. Вам два раза приказано отступать, а вы…
«Ну, за что они меня?…» думал про себя Тушин, со страхом глядя на начальника.
– Я… ничего… – проговорил он, приставляя два пальца к козырьку. – Я…
Но полковник не договорил всего, что хотел. Близко пролетевшее ядро заставило его, нырнув, согнуться на лошади. Он замолк и только что хотел сказать еще что то, как еще ядро остановило его. Он поворотил лошадь и поскакал прочь.