Декларация независимости Индонезии

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Декларация независимости Индонезии (индон. Proklamasi Kemerdekaan Indonesia) — акт провозглашения государственной независимости Республики Индонезии, состоявшийся 17 августа 1945 года. До этого территория страны формально считалась колониальным владением Нидерландов — Нидерландской Ост-Индией, фактически же находилась под оккупацией Японии, захватившей её в начале 1942 года.

Декларация о независимости положила начало строительству суверенного индонезийского государства, которое сопровождалось длительной вооруженной борьбой против Нидерландов, пытавшихся восстановить контроль над бывшей колонией.





Предыстория

Подготовка правовых основ независимости Индонезии была начата в марте 1945 года в рамках учрежденного для этих целей японской колониальной администрацией Исследовательского комитета по подготовке индонезийской независимости (индон. Badan Penyelidik Usaha Persiapan Kemerdekaan Indonesia), в состав которого входило несколько десятков активистов местного национально-освободительного движения. Соответствующая работа велась без каких-либо временны́х ориентиров, однако летом 1945 года ввиду очевидности скорого военного поражения Японии она была резко форсирована. 1 августа был принят проект конституции Индонезии, а 7 августа для рассмотрения наработок Исследовательского комитета была сформирована Комиссия по подготовке независимости Индонезии, КПНИ (индон. Panitia Persiapan Kemerdekaan Indonesia) под председательством Сукарно — будущего первого президента страны[1][2][3][4].

12 августа в ходе встречи с командующим Южной группы армий Японии фельдмаршалом Хисаити Тэраути во вьетнамском городе Далат Сукарно и его ближайший соратник Мохаммад Хатта (будущий первый вице-президент Индонезии) получили согласие японской стороны на объявление независимости «в ближайшие дни». Согласно первоначальному плану, Декларация о независимости должна была подписываться всеми 27 членами КПНИ, представлявшими различные политические и общественные группировки, а также различные регионы страны — тем самым предполагалось акцентировать этническое и социальное многообразие будущего государства. Однако подобный план встретил отторжение со стороны руководителей радикального молодёжного крыла национально-освободительного движения, опасавшихся, что активное сотрудничество многих из членов Комиссии с японскими оккупационными властями поставит под вопрос легитимность Декларации в глазах значительной части населения, а также осложнит перспективы международного признания индонезийского государства[1][2][5].

Вопрос о провозглашения независимости приобрел критический характер после объявления японским правительством о капитуляции 15 августа 1945 года. Намеченное на 16 августа экстренное заседание КПНИ оказалось сорванным: группа молодёжных активистов во главе с Хайрулом Салехом вывезла Сукарно и Хатту в местечко Ренгкасденклок (индон. Rengasdengklok) к востоку от Джакарты, где в ходе многочасовых переговоров убедила их в необходимости немедленного провозглашения независимости без привлечения большей части членов Комиссии[2][6][7].

Подготовка и принятие Декларации

Вернувшись из Ренгкасденклока в Джакарту вечером 16 августа, Сукарно и Хатта встретились с представителями местного японского командования, рассчитывая оговорить детали провозглашения независимости. В итоге контр-адмирал Тадаси Маэда предоставил им для подготовки Декларации собственный дом (современный адрес — улица Имам Бонжол, 1). Там в ночь на 17 августа Сукарно, Хаттой и Ахмадом Субарджо (будущим первым министром иностранных дел Индонезии) в присутствии ещё нескольких активистов национально-освободительного движения был составлен текст Декларации. Примечательно, что его окончательный, машинописный вариант несколько отличался от изначального рукописного варианта Сукарно: независимость провозглашалась не «представителями индонезийского народа», а «от имени индонезийского народа», дата обозначалась в соответствии не с юлианским, а с японским календарём, по которому 1945 год считался 2605 годом. Кроме того, написание индонезийского слова «tempoh» — «время» было изменено на более современный манер — «tempo». Документ был подписан только Сукарно и Хаттой[8].

Предложение Сукарно огласить Декларацию на центральной городской площади в ходе масштабного митинга сторонников независимости было отвергнуто из опасенний, что массовое мероприятие может вызвать недовольство японского командования. Было решено повести соответствующую церемонию в доме Сукарно (современный адрес — улица Прокламаси, 1). Именно там в 10:00 17 августа 1945 года Сукарно в присутствии относительно небольшой группы активистов национально-освободительного движения после краткой импровизированной речи был оглашен текст подготовленной Декларации[2][6][9].

Никакой реакции на акт провозглашения независимости страны со стороны японского командования не последовало. В тот же день текст Декларации был транслирован по радио силами индонезийских сотрудников японской джакартской радиостанции[10].

Текст Декларации о независимости Индонезии:
PROKLAMASI

Kami, bangsa Indonesia, dengan ini menjatakan kemerdekaan Indonesia.
Hal-hal jang mengenai pemindahan kekoeasaan d.l.l., diselenggarakan dengan tjara saksama dan dalam tempo jang sesingkat-singkatnja.
Djakarta, hari 17 boelan 8 tahoen 05
Atas nama bangsa Indonesia,
Soekarno/Hatta.

Перевод:
ДЕКЛАРАЦИЯ

Мы, народ Индонезии, настоящим провозглашаем независимость Индонезии.
Вопросы, касающиеся передачи власти и прочего, будут решаться тщательным образом и в кратчайшее время.
Джакарта, 17-го дня 8-го месяца 05-го года
От имени народа Индонезии
Сукарно — Хатта

Политические последствия

Провозгласив независимость страны, лидеры национально-освободительного движения незамедлительно приступили к формированию её государственных институтов. Уже 18 августа на базе Комиссии по подготовке независимости был сформирован Центральный Национальный Комитет Индонезии (индон. Komite Nasional Indonesia Pusat) — временный властный орган, который в тот же день избрал Сукарно и Хатту, соответственно, президентом и вице-президентом страны и в течение нескольких последующих дней утвердил конституцию, предусматривающую построение унитарной президентской республики[2][6][11][12].

Независимость Индонезии не была признана её бывшей метрополией — Нидерландами. Попытки голландцев восстановить контроль над бывшей колонией встретили активное сопротивление со стороны индонезийцев. В результате война за независимость Индонезии продолжалась с некоторыми перерывами более четырёх лет. По ряду промежуточных соглашений голландцы де-факто признавали суверенитет Республики Индонезии в границах определенных территорий, окончательное же юридическое признание было зафиксировано только в декабре 1949 года. Лишь в 2005 году Гаага официально признала 17 августа 1945 года днем провозглашения независимости Индонезии[2][13][14].

17 августа ежегодно отмечается в Индонезии как национальный праздник — День провозглашения независимости[15].

Напишите отзыв о статье "Декларация независимости Индонезии"

Примечания

  1. 1 2 Бандиленко и др., 1992—1993, ч. 2, с. 47.
  2. 1 2 3 4 5 6 [www.globalsecurity.org/military/world/war/indo-inde.htm Indonesian War of Independence] (англ.). Проверено 16 мая 2013 года.
  3. Ricklefs, 2002, p. 258.
  4. Anderson, 1972, pp. 62-65.
  5. Anderson, 1972, pp. 66-69.
  6. 1 2 3 Бандиленко и др., 1992—1993, ч. 2, с. 48.
  7. Anderson, 1972, pp. 69-71.
  8. Anderson, 1972, pp. 80-82.
  9. Anderson, 1972, p. 83.
  10. Anderson, 1972, pp. 83-84.
  11. Anderson, 1972, p. 84-87.
  12. Vickers, 2005, p. 99-101.
  13. Vickers, 2005, p. 100-111.
  14. Eddi Santosa. [news.detik.com/read/2008/09/05/180222/1001252/10/pertama-dalam-sejarah-pm-belanda-hadiri-resepsi-hut-ri-17-8 Pertama Dalam Sejarah PM Belanda Hadiri Resepsi HUT RI 17-8] (индон.). Detik News (5 сентября 2008 года). — Электронное приложение к журналу «Детик». Проверено 16 мая 2013. [www.webcitation.org/6GnAyyTcO Архивировано из первоисточника 22 мая 2013].
  15. [www.indonesia.mid.ru/indonesia_inf.html Республика Индонезия]. Посольство Российской Федерации в Республике Индонезии. — Справка по Индонезии на сайте посольства Российской Федерации в Республике Индонезии. Проверено 16 мая 2013. [www.webcitation.org/6GnAwWIOD Архивировано из первоисточника 22 мая 2013].

Литература

  • Бандиленко Г. Г., Гневушева Е. И., Деопик Д. В., Цыганов В. А. История Индонезии: В 2 ч. — М., 1992—1993.
  • Капица М. С., Малетин Н.П. Сукарно: политическая биография. — М., 1980.
  • Anderson, Ben. Java in a Time of Revolution: Occupation and Resistance, 1944-1946. — Ithaca, N.Y., 1972. — ISBN 0-8014-0687-0.
  • Ricklefs, Merle Calvin. A History of Modern Indonesia since c. 1200. — 3rd edition. — Stanford University Press, 2002. — 495 p. — ISBN 978-0804744805.
  • Vickers, Adrian. A History of Modern Indonesia. — Cambridge University Press, 2005. — ISBN 0-521-54262-6.

Отрывок, характеризующий Декларация независимости Индонезии

Глядя на высокое звездное небо, на месяц, на комету и на зарево, Пьер испытывал радостное умиление. «Ну, вот как хорошо. Ну, чего еще надо?!» – подумал он. И вдруг, когда он вспомнил свое намерение, голова его закружилась, с ним сделалось дурно, так что он прислонился к забору, чтобы не упасть.
Не простившись с своим новым другом, Пьер нетвердыми шагами отошел от ворот и, вернувшись в свою комнату, лег на диван и тотчас же заснул.


На зарево первого занявшегося 2 го сентября пожара с разных дорог с разными чувствами смотрели убегавшие и уезжавшие жители и отступавшие войска.
Поезд Ростовых в эту ночь стоял в Мытищах, в двадцати верстах от Москвы. 1 го сентября они выехали так поздно, дорога так была загромождена повозками и войсками, столько вещей было забыто, за которыми были посылаемы люди, что в эту ночь было решено ночевать в пяти верстах за Москвою. На другое утро тронулись поздно, и опять было столько остановок, что доехали только до Больших Мытищ. В десять часов господа Ростовы и раненые, ехавшие с ними, все разместились по дворам и избам большого села. Люди, кучера Ростовых и денщики раненых, убрав господ, поужинали, задали корму лошадям и вышли на крыльцо.
В соседней избе лежал раненый адъютант Раевского, с разбитой кистью руки, и страшная боль, которую он чувствовал, заставляла его жалобно, не переставая, стонать, и стоны эти страшно звучали в осенней темноте ночи. В первую ночь адъютант этот ночевал на том же дворе, на котором стояли Ростовы. Графиня говорила, что она не могла сомкнуть глаз от этого стона, и в Мытищах перешла в худшую избу только для того, чтобы быть подальше от этого раненого.
Один из людей в темноте ночи, из за высокого кузова стоявшей у подъезда кареты, заметил другое небольшое зарево пожара. Одно зарево давно уже видно было, и все знали, что это горели Малые Мытищи, зажженные мамоновскими казаками.
– А ведь это, братцы, другой пожар, – сказал денщик.
Все обратили внимание на зарево.
– Да ведь, сказывали, Малые Мытищи мамоновские казаки зажгли.
– Они! Нет, это не Мытищи, это дале.
– Глянь ка, точно в Москве.
Двое из людей сошли с крыльца, зашли за карету и присели на подножку.
– Это левей! Как же, Мытищи вон где, а это вовсе в другой стороне.
Несколько людей присоединились к первым.
– Вишь, полыхает, – сказал один, – это, господа, в Москве пожар: либо в Сущевской, либо в Рогожской.
Никто не ответил на это замечание. И довольно долго все эти люди молча смотрели на далекое разгоравшееся пламя нового пожара.
Старик, графский камердинер (как его называли), Данило Терентьич подошел к толпе и крикнул Мишку.
– Ты чего не видал, шалава… Граф спросит, а никого нет; иди платье собери.
– Да я только за водой бежал, – сказал Мишка.
– А вы как думаете, Данило Терентьич, ведь это будто в Москве зарево? – сказал один из лакеев.
Данило Терентьич ничего не отвечал, и долго опять все молчали. Зарево расходилось и колыхалось дальше и дальше.
– Помилуй бог!.. ветер да сушь… – опять сказал голос.
– Глянь ко, как пошло. О господи! аж галки видно. Господи, помилуй нас грешных!
– Потушат небось.
– Кому тушить то? – послышался голос Данилы Терентьича, молчавшего до сих пор. Голос его был спокоен и медлителен. – Москва и есть, братцы, – сказал он, – она матушка белока… – Голос его оборвался, и он вдруг старчески всхлипнул. И как будто только этого ждали все, чтобы понять то значение, которое имело для них это видневшееся зарево. Послышались вздохи, слова молитвы и всхлипывание старого графского камердинера.


Камердинер, вернувшись, доложил графу, что горит Москва. Граф надел халат и вышел посмотреть. С ним вместе вышла и не раздевавшаяся еще Соня, и madame Schoss. Наташа и графиня одни оставались в комнате. (Пети не было больше с семейством; он пошел вперед с своим полком, шедшим к Троице.)
Графиня заплакала, услыхавши весть о пожаре Москвы. Наташа, бледная, с остановившимися глазами, сидевшая под образами на лавке (на том самом месте, на которое она села приехавши), не обратила никакого внимания на слова отца. Она прислушивалась к неумолкаемому стону адъютанта, слышному через три дома.
– Ах, какой ужас! – сказала, со двора возвративись, иззябшая и испуганная Соня. – Я думаю, вся Москва сгорит, ужасное зарево! Наташа, посмотри теперь, отсюда из окошка видно, – сказала она сестре, видимо, желая чем нибудь развлечь ее. Но Наташа посмотрела на нее, как бы не понимая того, что у ней спрашивали, и опять уставилась глазами в угол печи. Наташа находилась в этом состоянии столбняка с нынешнего утра, с того самого времени, как Соня, к удивлению и досаде графини, непонятно для чего, нашла нужным объявить Наташе о ране князя Андрея и о его присутствии с ними в поезде. Графиня рассердилась на Соню, как она редко сердилась. Соня плакала и просила прощенья и теперь, как бы стараясь загладить свою вину, не переставая ухаживала за сестрой.
– Посмотри, Наташа, как ужасно горит, – сказала Соня.
– Что горит? – спросила Наташа. – Ах, да, Москва.
И как бы для того, чтобы не обидеть Сони отказом и отделаться от нее, она подвинула голову к окну, поглядела так, что, очевидно, не могла ничего видеть, и опять села в свое прежнее положение.
– Да ты не видела?
– Нет, право, я видела, – умоляющим о спокойствии голосом сказала она.
И графине и Соне понятно было, что Москва, пожар Москвы, что бы то ни было, конечно, не могло иметь значения для Наташи.
Граф опять пошел за перегородку и лег. Графиня подошла к Наташе, дотронулась перевернутой рукой до ее головы, как это она делала, когда дочь ее бывала больна, потом дотронулась до ее лба губами, как бы для того, чтобы узнать, есть ли жар, и поцеловала ее.
– Ты озябла. Ты вся дрожишь. Ты бы ложилась, – сказала она.
– Ложиться? Да, хорошо, я лягу. Я сейчас лягу, – сказала Наташа.
С тех пор как Наташе в нынешнее утро сказали о том, что князь Андрей тяжело ранен и едет с ними, она только в первую минуту много спрашивала о том, куда? как? опасно ли он ранен? и можно ли ей видеть его? Но после того как ей сказали, что видеть его ей нельзя, что он ранен тяжело, но что жизнь его не в опасности, она, очевидно, не поверив тому, что ей говорили, но убедившись, что сколько бы она ни говорила, ей будут отвечать одно и то же, перестала спрашивать и говорить. Всю дорогу с большими глазами, которые так знала и которых выражения так боялась графиня, Наташа сидела неподвижно в углу кареты и так же сидела теперь на лавке, на которую села. Что то она задумывала, что то она решала или уже решила в своем уме теперь, – это знала графиня, но что это такое было, она не знала, и это то страшило и мучило ее.
– Наташа, разденься, голубушка, ложись на мою постель. (Только графине одной была постелена постель на кровати; m me Schoss и обе барышни должны были спать на полу на сене.)
– Нет, мама, я лягу тут, на полу, – сердито сказала Наташа, подошла к окну и отворила его. Стон адъютанта из открытого окна послышался явственнее. Она высунула голову в сырой воздух ночи, и графиня видела, как тонкие плечи ее тряслись от рыданий и бились о раму. Наташа знала, что стонал не князь Андрей. Она знала, что князь Андрей лежал в той же связи, где они были, в другой избе через сени; но этот страшный неумолкавший стон заставил зарыдать ее. Графиня переглянулась с Соней.
– Ложись, голубушка, ложись, мой дружок, – сказала графиня, слегка дотрогиваясь рукой до плеча Наташи. – Ну, ложись же.
– Ах, да… Я сейчас, сейчас лягу, – сказала Наташа, поспешно раздеваясь и обрывая завязки юбок. Скинув платье и надев кофту, она, подвернув ноги, села на приготовленную на полу постель и, перекинув через плечо наперед свою недлинную тонкую косу, стала переплетать ее. Тонкие длинные привычные пальцы быстро, ловко разбирали, плели, завязывали косу. Голова Наташи привычным жестом поворачивалась то в одну, то в другую сторону, но глаза, лихорадочно открытые, неподвижно смотрели прямо. Когда ночной костюм был окончен, Наташа тихо опустилась на простыню, постланную на сено с края от двери.
– Наташа, ты в середину ляг, – сказала Соня.
– Нет, я тут, – проговорила Наташа. – Да ложитесь же, – прибавила она с досадой. И она зарылась лицом в подушку.
Графиня, m me Schoss и Соня поспешно разделись и легли. Одна лампадка осталась в комнате. Но на дворе светлело от пожара Малых Мытищ за две версты, и гудели пьяные крики народа в кабаке, который разбили мамоновские казаки, на перекоске, на улице, и все слышался неумолкаемый стон адъютанта.
Долго прислушивалась Наташа к внутренним и внешним звукам, доносившимся до нее, и не шевелилась. Она слышала сначала молитву и вздохи матери, трещание под ней ее кровати, знакомый с свистом храп m me Schoss, тихое дыханье Сони. Потом графиня окликнула Наташу. Наташа не отвечала ей.
– Кажется, спит, мама, – тихо отвечала Соня. Графиня, помолчав немного, окликнула еще раз, но уже никто ей не откликнулся.
Скоро после этого Наташа услышала ровное дыхание матери. Наташа не шевелилась, несмотря на то, что ее маленькая босая нога, выбившись из под одеяла, зябла на голом полу.
Как бы празднуя победу над всеми, в щели закричал сверчок. Пропел петух далеко, откликнулись близкие. В кабаке затихли крики, только слышался тот же стой адъютанта. Наташа приподнялась.
– Соня? ты спишь? Мама? – прошептала она. Никто не ответил. Наташа медленно и осторожно встала, перекрестилась и ступила осторожно узкой и гибкой босой ступней на грязный холодный пол. Скрипнула половица. Она, быстро перебирая ногами, пробежала, как котенок, несколько шагов и взялась за холодную скобку двери.