Декларация чувств
Декларация Убеждений (англ. Declaration of Sentiments) — декларация женского движения, принятая в 1848 году в г. Сенека-Фоллз (США).
Краткое описание
Декларация была подписана 19 июля 1848 года 68 женщинами и 32 мужчинами — делегатами Первого конгресса по правам женщин, проходившего в г. Сенека-Фоллз (штат Нью-Йорк). Ключевым автором Декларации была Элизабет Кэйди Стэнтон. Также роль в её написании играла квакер Лукреция Мотт. За образец Декларации была взята Декларация независимости США[1]. Как говорилось в редакционной статье в газете «North Star», опубликованной Фредериком Дугласом, присутствовавшим на съезде и поддержавшим Декларацию, её «следует расценивать как основу мощного движения за гражданские, социальные, политические и религиозные права женщин»[2].
Декларация поднимала такие важные вопросы, как равноправие женщин в правах собственности, в браке, в свободном выборе профессий, в получении полноценного образования и т. д. В Декларации, в частности, говорилось:
«Мы считаем самоочевидным следующие истины: все мужчины и женщины рождены равными — Господь наделил их определенными неотъемлемыми правами: к таковым относятся жизнь, свобода и стремление к счастью; для защиты этих прав учреждаются правительства, власть которых зиждется на поддержке народа»[3].
«… Принимая во внимание полное отсутствие гражданских прав у половины населения этой страны, её социальную и религиозную неполноценность, принимая во внимание вышеупомянутые несправедливые законы, а также то, что женщины чувствуют себя оскорбленными, угнетенными, обманным путём лишенными своих священных прав, мы требуем, чтобы им были немедленно обеспечены все права и привилегии, которые принадлежат им как гражданам Соединенных Штатов…»[4].
Напишите отзыв о статье "Декларация чувств"
Примечания
- ↑ Феминизм в общественной мысли и литературе. — М.: «Грифон», 2006. — С. 56
- ↑ Феминизм в общественной мысли и литературе. — М.: «Грифон», 2006. — С. 105
- ↑ Феминизм в общественной мысли и литературе. — М.: «Грифон», 2006. — С. 57
- ↑ Феминизм в общественной мысли и литературе. — М.: «Грифон», 2006. — С. 59
Отрывок, характеризующий Декларация чувств
Князя Андрея внесли и положили на только что очистившийся стол, с которого фельдшер споласкивал что то. Князь Андрей не мог разобрать в отдельности того, что было в палатке. Жалобные стоны с разных сторон, мучительная боль бедра, живота и спины развлекали его. Все, что он видел вокруг себя, слилось для него в одно общее впечатление обнаженного, окровавленного человеческого тела, которое, казалось, наполняло всю низкую палатку, как несколько недель тому назад в этот жаркий, августовский день это же тело наполняло грязный пруд по Смоленской дороге. Да, это было то самое тело, та самая chair a canon [мясо для пушек], вид которой еще тогда, как бы предсказывая теперешнее, возбудил в нем ужас.В палатке было три стола. Два были заняты, на третий положили князя Андрея. Несколько времени его оставили одного, и он невольно увидал то, что делалось на других двух столах. На ближнем столе сидел татарин, вероятно, казак – по мундиру, брошенному подле. Четверо солдат держали его. Доктор в очках что то резал в его коричневой, мускулистой спине.
– Ух, ух, ух!.. – как будто хрюкал татарин, и вдруг, подняв кверху свое скуластое черное курносое лицо, оскалив белые зубы, начинал рваться, дергаться и визжат ь пронзительно звенящим, протяжным визгом. На другом столе, около которого толпилось много народа, на спине лежал большой, полный человек с закинутой назад головой (вьющиеся волоса, их цвет и форма головы показались странно знакомы князю Андрею). Несколько человек фельдшеров навалились на грудь этому человеку и держали его. Белая большая полная нога быстро и часто, не переставая, дергалась лихорадочными трепетаниями. Человек этот судорожно рыдал и захлебывался. Два доктора молча – один был бледен и дрожал – что то делали над другой, красной ногой этого человека. Управившись с татарином, на которого накинули шинель, доктор в очках, обтирая руки, подошел к князю Андрею. Он взглянул в лицо князя Андрея и поспешно отвернулся.
– Раздеть! Что стоите? – крикнул он сердито на фельдшеров.
Самое первое далекое детство вспомнилось князю Андрею, когда фельдшер торопившимися засученными руками расстегивал ему пуговицы и снимал с него платье. Доктор низко нагнулся над раной, ощупал ее и тяжело вздохнул. Потом он сделал знак кому то. И мучительная боль внутри живота заставила князя Андрея потерять сознание. Когда он очнулся, разбитые кости бедра были вынуты, клоки мяса отрезаны, и рана перевязана. Ему прыскали в лицо водою. Как только князь Андрей открыл глаза, доктор нагнулся над ним, молча поцеловал его в губы и поспешно отошел.
