Декреолизация

Декреолизация (термин введён в 1968 г.) — эволюционный процесс развития креольских языков, при котором данный язык в конечном счёте сближается с языком-первоисточником (языком-лексификаторорм) и постепенно растворяется в нём, то есть цикл развития завершается следующим образом: европейский (обычно) язык-первоисточник > пиджин > креольский язык > язык-первоисточник (также язык-лексификатор). Декреолизация обычно обусловлена мощным распространением современного массового образования, СМИ, постепенной глобализацией. При этом и после завершения процесса и сам язык-лексификатор колонии, в отличие от метрополии, может обнаруживать следы сильной креолизации и декреолизации в прошлом (например, португальский язык в Бразилии, превратившийся в своеобразный языковой вариант именно из-за креольских влияний). Если декреолизации (то есть слияния) не происходит, например, в условиях географического удаления, крайней изоляции, разрыва связей с бывшей метрополией, интерференцией другого языка, огромной культурной дистанции, то креольский язык становится на путь относительно независимого развития с постепенным формированием полного набора функций. Так, собственно испанский язык на Филиппинах вышел из употребления в ходе американской оккупации (1898—1947 гг), и поэтому местные испанские пиджины развились в относительно независимый креольский язык чавакано. Ещё более заметен процесс отчуждения от языка-источника во франко-креольском языке Гаити. Напротив, в языке папьяменто (Аруба и соседние антильские острова) в настоящее время наблюдается интенсивный процесс сближения с собственно испанским языком соседней Венесуэлы даже несмотря на попытку голландских властей противостоять этому процессу (папьяменто получил официальный статус на острове в 2007 году).

Ссылки

• [www.krugosvet.ru/articles/81/1008152/1008152a1.htm/ Креолизация и декреолизация в энциклопедии Кругосвет]

Отрывок, характеризующий Декреолизация

– Что, г. адъютант, какие новости? – спросил офицер, видимо желая разговориться.
– Хорошие! Вперед, – крикнул он ямщику и поскакал далее.
Уже было совсем темно, когда князь Андрей въехал в Брюнн и увидал себя окруженным высокими домами, огнями лавок, окон домов и фонарей, шумящими по мостовой красивыми экипажами и всею тою атмосферой большого оживленного города, которая всегда так привлекательна для военного человека после лагеря. Князь Андрей, несмотря на быструю езду и бессонную ночь, подъезжая ко дворцу, чувствовал себя еще более оживленным, чем накануне. Только глаза блестели лихорадочным блеском, и мысли изменялись с чрезвычайною быстротой и ясностью. Живо представились ему опять все подробности сражения уже не смутно, но определенно, в сжатом изложении, которое он в воображении делал императору Францу. Живо представились ему случайные вопросы, которые могли быть ему сделаны,и те ответы,которые он сделает на них.Он полагал,что его сейчас же представят императору. Но у большого подъезда дворца к нему выбежал чиновник и, узнав в нем курьера, проводил его на другой подъезд.
– Из коридора направо; там, Euer Hochgeboren, [Ваше высокородие,] найдете дежурного флигель адъютанта, – сказал ему чиновник. – Он проводит к военному министру.
Дежурный флигель адъютант, встретивший князя Андрея, попросил его подождать и пошел к военному министру. Через пять минут флигель адъютант вернулся и, особенно учтиво наклонясь и пропуская князя Андрея вперед себя, провел его через коридор в кабинет, где занимался военный министр. Флигель адъютант своею изысканною учтивостью, казалось, хотел оградить себя от попыток фамильярности русского адъютанта. Радостное чувство князя Андрея значительно ослабело, когда он подходил к двери кабинета военного министра. Он почувствовал себя оскорбленным, и чувство оскорбления перешло в то же мгновенье незаметно для него самого в чувство презрения, ни на чем не основанного. Находчивый же ум в то же мгновение подсказал ему ту точку зрения, с которой он имел право презирать и адъютанта и военного министра. «Им, должно быть, очень легко покажется одерживать победы, не нюхая пороха!» подумал он. Глаза его презрительно прищурились; он особенно медленно вошел в кабинет военного министра. Чувство это еще более усилилось, когда он увидал военного министра, сидевшего над большим столом и первые две минуты не обращавшего внимания на вошедшего. Военный министр опустил свою лысую, с седыми висками, голову между двух восковых свечей и читал, отмечая карандашом, бумаги. Он дочитывал, не поднимая головы, в то время как отворилась дверь и послышались шаги.