Деларю, Даниил Михайлович

Даниил Михайлович Деларю
Научная сфера:	математика
Место работы:	Харьковский Императорский университет
Учёное звание:	профессор
Альма-матер:	Харьковский Императорский университет
Научный руководитель:	Остроградский, Михаил Васильевич

Даниил Михайлович Деларю (29 мая 1839, Одесса — 1905) — русский математик, педагог, ординарный профессор чистой математики Харьковского Императорского университета.

Биография

Родился в семье надворного советника, инспектора Ришельевского лицея, поэта М. Д. Деларю.

Получил домашнее начальное и среднее образование. В 1856 поступил на математическое отделение физико-математического факультета Харьковского Императорского университета, но через год, по домашним обстоятельствам покинул университет. Стал вольнослушателем и в 1860 окончил Харьковский университет и в том же году защитил кандидатскую диссертацию «О начале возможных перемещений». Ученик знаменитого математика Российской империи середины XIX века М. В. Остроградского. Некоторое время работал чиновником при Харьковской казенной палате.

Затем определен на преподавательскую работу в университете Харькова.

В 1862 был командирован в длительную научную заграничную поездку. Там Деларю слушал лекции в Париже и Гейдельберге . Вернувшись на родину в 1864 представил диссертацию на степень магистра на тему: «Общая теория алгебраического решения уравнений».

В 1868 защитил докторскую диссертацию («О разыскании особенностей решений дифференциальных уравнений первого порядка, зависящих от двух переменны») и был назначен ординарным профессором. Читал лекции по общей алгебре, дифференциальному исчислению, интегрированию дифференциальных уравнений и теоретической механике.

Активный участник создания и деятельности Харьковского математического общества.

Летом 1884 с ним случился паралич, лечение было безуспешным, и в 1885 Деларю ушел в отставку.

Несколько раз избирался мировым судьей и состоял председателем съезда мировых судей. После выходу в отставку из университета Деларю два года продолжал оставаться председателем мирового съезда.

Научная деятельность

Главные научные работы в сфере алгебры и математического анализа. Сфера особого внимания Деларю — вопросы алгебраического анализа, теории чисел, аналитической геометрии, вариационного исчисления, теории определителей, исчисления конечных разностей, теории решения численных уравнений, теории вероятностей, теории функций мнимого переменного, исчисления бесконечно малых с геометрическими приложениями, теории интегралов Фурье, общей теории кривизны линий и поверхностей, теории совокупных уравнений и уравнений в частных производных, теории кривых поверхностей, аналитической механики (статики, кинематики, динамики точки и динамики систем материальных точек) и др.

Избранные научные труды

• Общая теория алгебраического решения уравнений (1864)

Автор монографии по основам теории Галуа, ставшей первой по этому разделу алгебры на русском языке.

Ссылки

• [www.univer.omsk.su/omsk/Sci/HkGS/hkgs2.htm От Т. Ф. Осиповского к К.А.Андрееву]

Отрывок, характеризующий Деларю, Даниил Михайлович

Та странная мысль, что из числа тех тысяч людей живых, здоровых, молодых и старых, которые с веселым удивлением смотрели на его шляпу, было, наверное, двадцать тысяч обреченных на раны и смерть (может быть, те самые, которых он видел), – поразила Пьера.
Они, может быть, умрут завтра, зачем они думают о чем нибудь другом, кроме смерти? И ему вдруг по какой то тайной связи мыслей живо представился спуск с Можайской горы, телеги с ранеными, трезвон, косые лучи солнца и песня кавалеристов.
«Кавалеристы идут на сраженье, и встречают раненых, и ни на минуту не задумываются над тем, что их ждет, а идут мимо и подмигивают раненым. А из этих всех двадцать тысяч обречены на смерть, а они удивляются на мою шляпу! Странно!» – думал Пьер, направляясь дальше к Татариновой.
У помещичьего дома, на левой стороне дороги, стояли экипажи, фургоны, толпы денщиков и часовые. Тут стоял светлейший. Но в то время, как приехал Пьер, его не было, и почти никого не было из штабных. Все были на молебствии. Пьер поехал вперед к Горкам.
Въехав на гору и выехав в небольшую улицу деревни, Пьер увидал в первый раз мужиков ополченцев с крестами на шапках и в белых рубашках, которые с громким говором и хохотом, оживленные и потные, что то работали направо от дороги, на огромном кургане, обросшем травою.
Одни из них копали лопатами гору, другие возили по доскам землю в тачках, третьи стояли, ничего не делая.
Два офицера стояли на кургане, распоряжаясь ими. Увидав этих мужиков, очевидно, забавляющихся еще своим новым, военным положением, Пьер опять вспомнил раненых солдат в Можайске, и ему понятно стало то, что хотел выразить солдат, говоривший о том, что всем народом навалиться хотят. Вид этих работающих на поле сражения бородатых мужиков с их странными неуклюжими сапогами, с их потными шеями и кое у кого расстегнутыми косыми воротами рубах, из под которых виднелись загорелые кости ключиц, подействовал на Пьера сильнее всего того, что он видел и слышал до сих пор о торжественности и значительности настоящей минуты.


Пьер вышел из экипажа и мимо работающих ополченцев взошел на тот курган, с которого, как сказал ему доктор, было видно поле сражения.
Было часов одиннадцать утра. Солнце стояло несколько влево и сзади Пьера и ярко освещало сквозь чистый, редкий воздух огромную, амфитеатром по поднимающейся местности открывшуюся перед ним панораму.
Вверх и влево по этому амфитеатру, разрезывая его, вилась большая Смоленская дорога, шедшая через село с белой церковью, лежавшее в пятистах шагах впереди кургана и ниже его (это было Бородино). Дорога переходила под деревней через мост и через спуски и подъемы вилась все выше и выше к видневшемуся верст за шесть селению Валуеву (в нем стоял теперь Наполеон). За Валуевым дорога скрывалась в желтевшем лесу на горизонте. В лесу этом, березовом и еловом, вправо от направления дороги, блестел на солнце дальний крест и колокольня Колоцкого монастыря. По всей этой синей дали, вправо и влево от леса и дороги, в разных местах виднелись дымящиеся костры и неопределенные массы войск наших и неприятельских. Направо, по течению рек Колочи и Москвы, местность была ущелиста и гориста. Между ущельями их вдали виднелись деревни Беззубово, Захарьино. Налево местность была ровнее, были поля с хлебом, и виднелась одна дымящаяся, сожженная деревня – Семеновская.
Все, что видел Пьер направо и налево, было так неопределенно, что ни левая, ни правая сторона поля не удовлетворяла вполне его представлению. Везде было не доле сражения, которое он ожидал видеть, а поля, поляны, войска, леса, дымы костров, деревни, курганы, ручьи; и сколько ни разбирал Пьер, он в этой живой местности не мог найти позиции и не мог даже отличить ваших войск от неприятельских.