Деллингсгаузен, Иван Фёдорович

Иван Фёдорович Деллингсгаузен
нем. Johann Eduard von Dellingshausen
Дата рождения	20 января 1795(1795-01-20)
Место рождения	Ревель, Российская империя
Дата смерти	7 ноября 1845(1845-11-07) (50 лет)
Место смерти	Санкт-Петербург, Российская империя
Принадлежность	Российская империя Российская империя
Род войск	пехота
Звание	генерал-лейтенант
Командовал	17-я пехотная дивизия
Сражения/войны	Отечественная война 1812 года, Заграничные походы 1813 и 1814 гг., Русско-турецкая война 1828—1829, Польский поход 1831 года
Награды и премии	Золотое оружие «За храбрость» (1813), Золотое оружие «За храбрость» (1828), Орден Святого Георгия 4-й ст. (1829), Орден Святой Анны 2-й ст. (1831), Орден Святой Анны 1-й ст. (1831), Орден Святого Георгия 3-й ст. (1831), Орден Святого Владимира 2-й ст. (1831)

Барон Иван Фёдорович Деллингсгаузен (1795—1845) — русский генерал, участник войн против Наполеона и польского похода 1831 г.

Биография

Происходил из дворян Эстляндской губернии, родился в 1794 году.

В 1810 году вступил на службу колонновожатым в Свиту Его Величества по квартирмейстерской части. В прапорщики был произведён в 1811 году.

Во время Отечественной войны 1812 года состоял при князе Багратионе и участвовал в сражениях при Могилёве и Смоленске, а затем при Бородине (за что награждён чином подпоручика) и в других сражениях этой кампании. В кампанию 1813 г. Иван Фёдорович был в боях при Люцене, Бауцене, Дрездене, Пирне, Кульме и в генеральном сражении под Лейпцигом, где особенно отличился и получил в награду золотую шпагу с надписью «За храбрость». В том же году произведён в поручики. Участвовал во многих сражениях кампании 1814 г. и за отличие при Бар-сюр-Об получил штабс-капитанский чин.

В 1816 г. барон Деллингсгаузен был переведён на службу в Гвардейский Генеральный штаб и в 1818 г. произведён в капитаны. В 1821 г. переведен в лейб-гвардии Измайловский полк, с назначением в адъютанты к его императорскому высочеству великому князю Николаю Павловичу. В том же году произведён в полковники, а 14 декабря 1825 г. назначен флигель-адъютантом к императору Николаю I. 17 августа 1828 г. произведён в генерал-майоры с оставлением в Свите Его Величества, а затем назначен был начальником штаба 7-го пехотного корпуса.

В русско-турецкую кампанию 1828—1829 гг. Иван Фёдорович принял деятельное участие в военных действиях, причём 7 июля, при преследовании разбитого турецкого отряда близ местечка Малые Праводы, отбил турецкий обоз и взял в плен много турок, вскоре после чего назначен был начальником штаба в отряде генерал-лейтенанта Бенкендорфа, а вслед за тем — отрядным командиром и главным начальником прикрытия наших военных сообщений, которые и оберегал очень удачно. При наступлении войск генерал-лейтенанта Сухозанета против корпуса Омера-Врионе-паши, генерал Деллингсгаузен командовал авангардом, причём, 15 сентября 1828 г., взял приступом укрепленный турецкий лагерь при м. Гаджи-Асатларе, за что и удостоился получить золотую, алмазами украшенную, шпагу с надписью «За храбрость». Затем, по соединении корпуса принца Евгения Виртембергского с отрядом генерал-лейтенанта Сухозанета, Иван Фёдорович командовал общим авангардом этих соединённых сил и 17 сентября взял штурмом передовые укрепления укрепленного лагеря Омера-Врионе-паши, а вечером искусно прикрыл отступление наших войск. 3 октября того же года на долю Ивана Фёдоровича выпало счастье разбить турецкий арьергард при реке Камчике и овладеть тет-де-поном, за что молодой генерал получил 11 января 1829 г. орден св. Георгия 4-го класса за № 4257. В кампанию 1829 г. принимал участие в бою при Эски-Арнаутларе, в сражении под Кулевчей и в делах под Шумлою, причём 30 и 31 мая овладел передовыми укреплениями этой крепости.

В польско-русскую войну 1831 года Деллингсгаузен сначала был в отряде генерал-лейтенаниа барона Крейца, причём, командуя летучим отрядом, 5 февраля занял г. Радом, где уничтожил польские склады боевых припасов за что и был награждён орденом св. Анны 2-й степени с императорской короной. 27 февраля Иван Фёдорович, командуя колонною спешенных драгун, лично повел её на штурм Люблинских укреплений и взял приступом г. Люблин, причём был ранен в правую ногу. За это дело барон был награждён орденом св. Анны 1-й степени. 16 апреля Деллингсгаузен, за отличия, оказанные при уничтожении польского корпуса, получил 16 апреля 1831 г. орден св. Георгия 3-го класса за № 425

воздаяние отличнаго мужества и храбрости, оказанных при поражении корпуса мятежных войск, под командою генерала Серавскаго, 4, 5 и 6 апреля при Вронове и Казимерже

27 и 28, в делах при Камионке и Любартове, Иван Фёдорович отличался снова, освободив удачною атакою окруженный Хржановским отряд генерал-майор Фези. Вскоре за тем барон был назначен начальником штаба 2-го пехотного корпуса, в г. Седлец, откуда был командирован в Литву для исполнения той же должности при находящихся там войсках. Здесь, по приказанию главнокомандующего резервною армией, барон назначен был авангардным начальником всех сил, действовавших против отрядов Гелгуда и Хлаповского, причём неоднократно отличился и, в конце концов, принудил корпус Гелгуда отступить, с большим уроном, в Пруссию. По окончании дел в Литве, Деллингсгаузен присоединился к главной армии, вместе с которой участвовал в штурме передовых Варшавских укреплений и городового вала; при этом от взрыва порохового погреба Деллигсгаузен был сильно контужен камнем в правую ногу.

За отличия, оказанные при штурме Варшавы, барон удостоен был ордена св. Владимира 2-й степени и, кроме того, за все вообще отличия в войну 1831 года получил Высочайшее благоволение, объявленное в приказе 2 октября; 6 октября Иван Фёдорович назначен был в генерал-адъютанты к Его Императорскому Величеству. В конце того же года барон был уволен от должности начальника штаба 2-го пехотного корпуса и, в 1833 г., произведённый в генерал-лейтенанты получил в начальствование 17-ю пехотную дивизию, с оставлением в прежнем звании.

Указом Правительствующего Сената от 15 июня 1837 г., Деллингсгаузен был назначен членом Временного совета для управления департаментом государственных имуществ, а в 1838 г. Высочайшим приказом — директором 5-го департамента министерства государственных имуществ, с оставлением в прежнем звании. 27 ноября 1841 года, Иван Фёдорович, согласно с просьбой своей, получил увольнение от службы с мундиром и с пенсионом оклада двух третей жалованья.

Барон И. Ф. Деллингсгаузен был женат на дочери графа М. И. Ламздорфа — Анне (1798—1876).

Умер в 6 ноября 1845 г. В «Русском биографическом словаре» Половцова датой смерти указан 1810 год, но это явная опечатка.

Источники

• Военная энциклопедия / Под ред. В. Ф. Новицкого и др. — СПб.: т-во И. В. Сытина, 1911—1915.
• Милорадович Г. А. Список лиц свиты их величеств с царствования императора Петра I по 1886 год. СПб., 1886.
• Русский биографический словарь: В 25 т. / под наблюдением А. А. Половцова. 1896—1918.

Отрывок, характеризующий Деллингсгаузен, Иван Фёдорович

Поздно вечером четыре возка Ростовых въехали во двор Марьи Дмитриевны в старой Конюшенной. Марья Дмитриевна жила одна. Дочь свою она уже выдала замуж. Сыновья ее все были на службе.
Она держалась всё так же прямо, говорила также прямо, громко и решительно всем свое мнение, и всем своим существом как будто упрекала других людей за всякие слабости, страсти и увлечения, которых возможности она не признавала. С раннего утра в куцавейке, она занималась домашним хозяйством, потом ездила: по праздникам к обедни и от обедни в остроги и тюрьмы, где у нее бывали дела, о которых она никому не говорила, а по будням, одевшись, дома принимала просителей разных сословий, которые каждый день приходили к ней, и потом обедала; за обедом сытным и вкусным всегда бывало человека три четыре гостей, после обеда делала партию в бостон; на ночь заставляла себе читать газеты и новые книги, а сама вязала. Редко она делала исключения для выездов, и ежели выезжала, то ездила только к самым важным лицам в городе.
Она еще не ложилась, когда приехали Ростовы, и в передней завизжала дверь на блоке, пропуская входивших с холода Ростовых и их прислугу. Марья Дмитриевна, с очками спущенными на нос, закинув назад голову, стояла в дверях залы и с строгим, сердитым видом смотрела на входящих. Можно бы было подумать, что она озлоблена против приезжих и сейчас выгонит их, ежели бы она не отдавала в это время заботливых приказаний людям о том, как разместить гостей и их вещи.
– Графские? – сюда неси, говорила она, указывая на чемоданы и ни с кем не здороваясь. – Барышни, сюда налево. Ну, вы что лебезите! – крикнула она на девок. – Самовар чтобы согреть! – Пополнела, похорошела, – проговорила она, притянув к себе за капор разрумянившуюся с мороза Наташу. – Фу, холодная! Да раздевайся же скорее, – крикнула она на графа, хотевшего подойти к ее руке. – Замерз, небось. Рому к чаю подать! Сонюшка, bonjour, – сказала она Соне, этим французским приветствием оттеняя свое слегка презрительное и ласковое отношение к Соне.
Когда все, раздевшись и оправившись с дороги, пришли к чаю, Марья Дмитриевна по порядку перецеловала всех.
– Душой рада, что приехали и что у меня остановились, – говорила она. – Давно пора, – сказала она, значительно взглянув на Наташу… – старик здесь и сына ждут со дня на день. Надо, надо с ним познакомиться. Ну да об этом после поговорим, – прибавила она, оглянув Соню взглядом, показывавшим, что она при ней не желает говорить об этом. – Теперь слушай, – обратилась она к графу, – завтра что же тебе надо? За кем пошлешь? Шиншина? – она загнула один палец; – плаксу Анну Михайловну? – два. Она здесь с сыном. Женится сын то! Потом Безухова чтоль? И он здесь с женой. Он от нее убежал, а она за ним прискакала. Он обедал у меня в середу. Ну, а их – она указала на барышень – завтра свожу к Иверской, а потом и к Обер Шельме заедем. Ведь, небось, всё новое делать будете? С меня не берите, нынче рукава, вот что! Намедни княжна Ирина Васильевна молодая ко мне приехала: страх глядеть, точно два боченка на руки надела. Ведь нынче, что день – новая мода. Да у тебя то у самого какие дела? – обратилась она строго к графу.
– Всё вдруг подошло, – отвечал граф. – Тряпки покупать, а тут еще покупатель на подмосковную и на дом. Уж ежели милость ваша будет, я времечко выберу, съезжу в Маринское на денек, вам девчат моих прикину.
– Хорошо, хорошо, у меня целы будут. У меня как в Опекунском совете. Я их и вывезу куда надо, и побраню, и поласкаю, – сказала Марья Дмитриевна, дотрогиваясь большой рукой до щеки любимицы и крестницы своей Наташи.
На другой день утром Марья Дмитриевна свозила барышень к Иверской и к m me Обер Шальме, которая так боялась Марьи Дмитриевны, что всегда в убыток уступала ей наряды, только бы поскорее выжить ее от себя. Марья Дмитриевна заказала почти всё приданое. Вернувшись она выгнала всех кроме Наташи из комнаты и подозвала свою любимицу к своему креслу.
– Ну теперь поговорим. Поздравляю тебя с женишком. Подцепила молодца! Я рада за тебя; и его с таких лет знаю (она указала на аршин от земли). – Наташа радостно краснела. – Я его люблю и всю семью его. Теперь слушай. Ты ведь знаешь, старик князь Николай очень не желал, чтоб сын женился. Нравный старик! Оно, разумеется, князь Андрей не дитя, и без него обойдется, да против воли в семью входить нехорошо. Надо мирно, любовно. Ты умница, сумеешь обойтись как надо. Ты добренько и умненько обойдись. Вот всё и хорошо будет.
Наташа молчала, как думала Марья Дмитриевна от застенчивости, но в сущности Наташе было неприятно, что вмешивались в ее дело любви князя Андрея, которое представлялось ей таким особенным от всех людских дел, что никто, по ее понятиям, не мог понимать его. Она любила и знала одного князя Андрея, он любил ее и должен был приехать на днях и взять ее. Больше ей ничего не нужно было.
– Ты видишь ли, я его давно знаю, и Машеньку, твою золовку, люблю. Золовки – колотовки, ну а уж эта мухи не обидит. Она меня просила ее с тобой свести. Ты завтра с отцом к ней поедешь, да приласкайся хорошенько: ты моложе ее. Как твой то приедет, а уж ты и с сестрой и с отцом знакома, и тебя полюбили. Так или нет? Ведь лучше будет?
– Лучше, – неохотно отвечала Наташа.


На другой день, по совету Марьи Дмитриевны, граф Илья Андреич поехал с Наташей к князю Николаю Андреичу. Граф с невеселым духом собирался на этот визит: в душе ему было страшно. Последнее свидание во время ополчения, когда граф в ответ на свое приглашение к обеду выслушал горячий выговор за недоставление людей, было памятно графу Илье Андреичу. Наташа, одевшись в свое лучшее платье, была напротив в самом веселом расположении духа. «Не может быть, чтобы они не полюбили меня, думала она: меня все всегда любили. И я так готова сделать для них всё, что они пожелают, так готова полюбить его – за то, что он отец, а ее за то, что она сестра, что не за что им не полюбить меня!»
Они подъехали к старому, мрачному дому на Вздвиженке и вошли в сени.
– Ну, Господи благослови, – проговорил граф, полу шутя, полу серьезно; но Наташа заметила, что отец ее заторопился, входя в переднюю, и робко, тихо спросил, дома ли князь и княжна. После доклада о их приезде между прислугой князя произошло смятение. Лакей, побежавший докладывать о них, был остановлен другим лакеем в зале и они шептали о чем то. В залу выбежала горничная девушка, и торопливо тоже говорила что то, упоминая о княжне. Наконец один старый, с сердитым видом лакей вышел и доложил Ростовым, что князь принять не может, а княжна просит к себе. Первая навстречу гостям вышла m lle Bourienne. Она особенно учтиво встретила отца с дочерью и проводила их к княжне. Княжна с взволнованным, испуганным и покрытым красными пятнами лицом выбежала, тяжело ступая, навстречу к гостям, и тщетно пытаясь казаться свободной и радушной. Наташа с первого взгляда не понравилась княжне Марье. Она ей показалась слишком нарядной, легкомысленно веселой и тщеславной. Княжна Марья не знала, что прежде, чем она увидала свою будущую невестку, она уже была дурно расположена к ней по невольной зависти к ее красоте, молодости и счастию и по ревности к любви своего брата. Кроме этого непреодолимого чувства антипатии к ней, княжна Марья в эту минуту была взволнована еще тем, что при докладе о приезде Ростовых, князь закричал, что ему их не нужно, что пусть княжна Марья принимает, если хочет, а чтоб к нему их не пускали. Княжна Марья решилась принять Ростовых, но всякую минуту боялась, как бы князь не сделал какую нибудь выходку, так как он казался очень взволнованным приездом Ростовых.
– Ну вот, я вам, княжна милая, привез мою певунью, – сказал граф, расшаркиваясь и беспокойно оглядываясь, как будто он боялся, не взойдет ли старый князь. – Уж как я рад, что вы познакомились… Жаль, жаль, что князь всё нездоров, – и сказав еще несколько общих фраз он встал. – Ежели позволите, княжна, на четверть часика вам прикинуть мою Наташу, я бы съездил, тут два шага, на Собачью Площадку, к Анне Семеновне, и заеду за ней.