Дело Троя Дэвиса

Трой Энтони Дэвис
англ. Troy Anthony Davis
Дата рождения:	9 октября 1968(1968-10-09)
Место рождения:	США США
Гражданство:	США США
Дата смерти:	21 сентября 2011(2011-09-21) (42 года)
Место смерти:	Баттс (округ, Джорджия), США
Причина смерти:	Смертельная инъекция
Преступления
Преступления:	Убийство полицейского
Дата ареста:	23 августа 1989 года
Признан виновным в:	Убийство при отягчающих обстоятельствах
Наказание:	Смертная казнь
Статус:	Казнён

Дело Троя Дэвиса — судебный процесс в США над афроамериканцем Троем Энтони Дэвисом по обвинению в убийстве полицейского, совершённом 19 августа 1989 года в городе Саванна (штат Джорджия). Дэвис был приговорён к смертной казни в августе 1991 года. Он не признал себя виновным на суде и настаивал на этом вплоть до исполнения приговора; тем временем ряд свидетелей обвинения отказались от данных ими на суде показаний, показания же других свидетелей указывали на то, что убийство совершил другой человек. Тем не менее 21 сентября 2011 года приговор был приведён в исполнение, что вызвало волну возмущения как в США, так и за рубежом.

Преступления и арест

18 августа 1989 года 20-летний Дэвис посетил вечеринку своего друга Даррелла Коллинза в окрестностях города Саванна (штат Джорджия). Когда другой участник вечеринки, Майкл Купер, покидал её, Дэвис уже вышел и стоял у выхода. Машина с Купером и его друзьями тронулась, и пассажиры автомобиля стали выкрикивать нецензурные оскорбления в адрес Дэвисa. В это время неизвестный, которым, по версии обвинения, был Дэвис, выстрелил из огнестрельного оружия в сторону машины. Купер был ранен выстрелом в лицо.

Часом позже Дэвис и Коллинз встретились с Сильвестром Коулсом. Один из них потребовал у бездомного Ларри Янга бутылку пива, после чего избил его рукояткой пистолета на автостоянке ресторана Burger King. Полицейский Марк Макфэйл в этот день подрабатывал охранником в Burger King и был убит выстрелами в сердце и в лицо при попытке остановить избиение Янга. На месте преступления были найдены пули и гильзы, которые были выпущены из пистолета 38 калибра. Свидетели видели, как человек в белой рубашке ударил Янга и затем застрелил Макфэйла.

Вечером 19 августа Коулс пришёл в полицию. Он сказал, что видел Дэвиса с пистолетом 38 калибра, и что Дэвис напал на Янга. В тот же вечер Дэвис уехал в Атланту со своей сестрой. Полиция объявила о награде за информацию, которая могла бы помочь в поимке Дэвиса. Семья Дэвиса начала переговоры с полицией после получения угроз от местных наркодельцов в связи с тем, что облава на Дэвиса помешала местному наркобизнесу. 23 августа 1989 года Дэвис был перевезён членами своей семьи обратно в Саванну, где он сдался полиции и был обвинен в убийстве Макфэйла.

Судебный процесс и обвинение

В августе 1991 года окружной прокурор потребовал назначения смертной казни для Дэвиса. По версии обвинения, Дэвис стрелял в Майклa Куперa, избил пистолетом бездомного Ларри Янгa и убил Марка Макфэйлa. На перекрестном допросе Коулс признался, что он также имел пистолет 38 калибра, но заявил, что ранее в тот вечер он дал его другому человеку. Эксперт-баллистик показал, что пуля, которой был убит Макфэйл, могла быть выпущена из того же пистолета, из которого был ранен Купер на вечеринке, однако признал, что имел сомнения по этому поводу. Мать Дэвиса заявила, что Дэвис был в их доме в Саванне 19 августа 1989 года до момента, когда он уехал в Атланту со своей сестрой около 9 часов вечера. Дэвис отрицал, что он стрелял в Макфэйла, сказав, что видел как Коулс ударил Янга, и что он убежал до того, как были сделаны выстрелы, и не знает, кто стрелял в полицейского.

28 августа 1991 года присяжным потребовалось два часа, чтобы признать Дэвиса виновным в убийстве и остальных преступлениях. Дэвис заявил присяжным, что он осуждён за преступление, которого не совершал. 30 августа 1991 года, после семи часов обсуждения, присяжные рекомендовали высшую меру наказания, и Дэвис был приговорён к смертной казни.

Апелляция в Верховный суд штата Джорджия

После объявления смертной казни приговор был автоматически обжалован в Верховном суде штата Джорджия. Дэвис и его адвокаты сослались на то, что место проведения суда должно было быть другим, а также на неэффективную помощь адвокатов в защите Дэвисa. В марте 1992 года Верховный суд штата Джорджия отклонил эту апелляцию. В марте 1993 года Верховный суд штата Джорджия ещё раз подтвердил приговор Дэвису, постановив, что судья правильно отказался изменить место проведения суда, и что расовый состав жюри не повлиял на права Дэвиса. Верховный суд США отказался рассмотреть апелляцию на это решение в ноябре 1993 года. В марте 1994 года был издано распоряжение об исполнении приговора.

В 1994 году Дэвис подал прошение о выдаче постановления хабеас корпус, утверждая, что он был осуждён незаконно, и что его смертный приговор был судебной ошибкой. В прошении утверждалось, что свидетели обвинения были принуждены к даче ложных показаний сотрудниками правоохранительных органов. В удовлетворении этого ходатайства было отказано в сентябре 1997 года. В решении суда говорилось, что претензии к ненадлежащим действиям правоохранительных органов должны были быть обжалованы ранее при апелляции дела, и что суд не может подменять присяжных и оценивать доказательства, представленные в ходе судебного разбирательства. Верховный суд штата Джорджия подтвердил отказ в выдаче хабеас корпус 13 ноября 2000 года. В 2000 году Дэвис ещё раз обжаловал свой приговор в суде штата Джорджия. Он утверждал, что использование электрического стула представляет собой жестокое и необычное наказание. Верховный суд штата Джорджия отклонил ходатайство четырьмя голосами к трём, заявив, что Дэвис должен был обжаловать этот вопрос ранее, в процессе апелляции.

Апелляции на федеральном уровне

В декабре 2001 года Дэвис подал ходатайство хабеас корпус в федеральный окружной суд Соединенных Штатов. В нём указывалось, что с 1996 года семь из девяти основных свидетелей обвинения полностью или частично изменили показания. В частности, в 2000 году Дороти Феррелл подписала письменное заявление, что она чувствовала на себе давление со стороны полиции в связи с тем, что на момент судебного процесса Дэвиса она находилась в статусе условно освобождённой от наказания за кражи в магазинах. Даррелл Коллинз в 2002 году также подписал письменное заявление о том, что он не видел, как Дэвис совершал преступление, и что он дал ложное свидетельство, потому что полиция угрожала обвинить его в пособничестве. Антуан Вильямс, Ларри Янг и Монти Холмс также сделали письменные заявления, что их предыдущие показания о причастности Дэвиса были получены под принуждением полиции. Кроме того, три свидетеля подписали заявления о том, что им признался в совершении убийства Сильвестр Коулс. Однако обвинители утверждали, что эти доказательства были процессуально недопустимы, поскольку должны были быть представлены ранее.

Ходатайство Дэвиса было отклонено в мае 2004. Суд заявил, что «поскольку представленных показаний недостаточно, чтобы вызвать сомнения в конституционности результата суда, нет никакой опасности судебной ошибки в отклонении иска». Суд также отверг доводы адвокатов защиты относительно несправедливого отбора присяжных, неэффективной защиты и нарушений со стороны обвинения. Решение было обжаловано в Апелляционном судe США одиннадцатого округа, который заслушал устные аргументы в сентябре 2005 года. 26 сентября 2006 года суд подтвердил отказ в хабеас корпус и определил, что ни прокуратура, ни защита не действовали неправильно или некомпетентно во время первого суда. Ходатайство о повторном слушании было отклонено в декабре 2006 года.

Эксперты утверждали, что главное препятствие для предоставления Дэвису нового судебного разбирательства заключалось в Законе о борьбе с терроризмом и эффективной смертной казни 1996 года, который был принят Конгрессом США и подписан президентом Биллом Клинтоном после теракта в Оклахома-Сити. Этот закон запрещает лицам, приговорённым к смертной казни, предоставлять доказательства, которые могли быть изначально представлены во время суда.

Первая дата казни

25 июня 2007 года первое ходатайство в Верховный суд США было отклонено, и казнь была назначена на 17 июля 2007 года. Делом Дэвиса заинтересовались различные организации и известные люди. Лауреат Нобелевской премии мира архиепископ Десмонд Туту призвал суд рассмотреть свидетельства о принуждении свидетелей полицией. Папа Римский Бенедикт XVI обратился к губернатору штата Джорджия Сонни Пердью, призывая его помиловать Дэвиса. Подобные призывы были направлены также певцом Гарри Белафонте, католической монахиней Хелен Прежан (англ.) и актером Майком Фарреллом (англ.). Неправительственная организация Международная амнистия опубликовала доклад о деле Дэвиса, охарактеризовав его как судебную ошибку и свидетельство «катастрофических недостатков американской машины смертной казни». Организации по защите прав человека инициировали общественную кампанию, в ходе которой было отправлено около 4000 писем с просьбами о помиловании в Совет штата Джоржия по помилованиям и условно-досрочному освобождению. Бывший директор ФБР и федеральный судья Уильям Сешнс (англ.) призвал власти остановить исполнение наказания, написав, что «было бы невыносимо наказать человека без того, чтобы его утверждения о невиновности были рассмотрены судом или исполнительной властью».

Политики и другие лица, такие как члены Палаты представителей Конгресса США от штата Иллинойс Джесси Джексон (младший) и от штата Техас Шейла Джексон-Ли, бывший окружной прокурор Техаса Сэм Д. Миллсэп-младший, организация «Семьи жертв убийств за примирение», просили суд дать разрешение Дэвису на новое судебное разбирательство. Представители Совета Европы и Европейского парламента также высказались по делу Дэвиса, прося американские власти остановить запланированное исполнение приговора и призывая передать дело на новое рассмотрение.

16 июля 2007 года Совет штата Джоржия по помилованиям и условно-досрочному освобождению приостановил исполнение приговора на девяносто дней для оценки представленных доказательств. Адвокаты ходатайствовали о новом судебном разбирательстве в связи с ошибочной идентификацией преступника. 17 марта 2008 года Верховный суд штата Джорджия отклонил эту апелляцию четырьмя голосами против трёх. Судья, представляющий мнение большинства, написал, что данные первичного суда не могут быть проигнорированы, и что первоначальные свидетельские показания являются более правдоподобными.

Вторая дата казни

В июле 2008 года адвокаты Дэвиса подали петицию в Верховный суд США с целью пересмотреть решения суда штата Джорджия, ссылаясь на Восьмую поправку к Конституции США. Ещё до того, как Верховный суд США решил, принимать ли дело Дэвиса на рассмотрение, казнь была назначена на 23 сентября 2008 года. Верховный суд штата Джорджия отказался предоставить отсрочку исполнения, и Совет штата Джоржия по помилованиям и условно-досрочному освобождению отказал в помиловании.

«Международная амнистия» осудила решение об отказе в помиловании. Бывший президент США Джимми Картер, который с 1971 года по 1975 год был губернатором Джорджии, опубликовал открытое письмо, в котором заявил, что «исполнение приговора Троя Дэвиса без реального рассмотрения потенциального доказательства невиновности может отнять жизнь невиновного человека и станет серьёзной судебной ошибкой». Проповедник Эл Шарптон также призвал к помилованию, после того как он встретился и молился вместе с Дэвисом в камере смертников. Отсрочка исполнения была также поддержана Национальной ассоциацией содействия прогрессу цветного населения. Бывший конгрессмен-республиканец и кандидат в президенты США от Либертарианской партии Боб Барр написал, что он «твердо верит в смертную казнь в качестве надлежащего и справедливого наказания, но должный уровень справедливости и точности, необходимый для окончательного наказания, не был достигнут в деле Дэвиса».

Приказ о незамедлительном приостановлении приведения приговора в силу был выдан Верховным судом менее чем за два часа до казни Дэвиса. Адвокаты Дэвиса утверждали, что нижестоящие суды поверхностно изучили показания четырёх свидетелей, указывавших на причастность Коулса. Обвинители же настаивали, что большинство показаний уже были представлены и рассмотрены, и что вопросы о качестве и надёжности свидетелей были подняты во время первичного судебного процесса. 14 октября 2008 года Верховный суд отклонил ходатайство Дэвиса, и новая дата казни была назначена на 27 октября 2008 года.

Третья дата казни

21 октября 2008 года адвокаты Дэвиса подали ходатайство о незамедлительном приостановлении приведения приговора в исполнение, и через три дня федеральный суд 11-го округа издал приказ о рассмотрении вновь поданного ходатайства о хабеас корпус. Сторонники Дэвиса во всём мире продолжали проводить акции в его защиту. В комиссию штата по вопросам помилования была подана петиция со 140 тыс. подписей, а также просьба Европейского Союза о смягчении наказания. Со своей стороны, обвинители округа Чатем по-прежнему утверждали, что Дэвис является виновным и заслуживает смертной казни.

Устные доводы были заслушаны судебной коллегией 9 декабря 2009 года в Атланте. Адвокаты Дэвиса снова утверждали, что суды не рассмотрели доказательства невиновности Дэвиса. Они отметили, что фотография Коулса не вошла в число доказательств, представленных свидетелям для опознания. В то же время старший помощник Генерального прокурора хотя и соглашался, что в исключительных случаях судебную ошибку можно рассмотреть на этой стадии процесса обжалования, однако в данном случае не считал заявления изменивших свои показания свидетелей правдоподобными. 16 апреля 2009 года, коллегия отклонила ходатайство Дэвиса двумя голосами к одному.

17 августа 2009 года Верховный суд США приказал федеральному районному суду определить, подтверждают ли невиновность Девиса доказательства, не представленные во время первоначального судебного процесса. Судья Джон Пол Стивенс, с которым согласились судьи Рут Бейдер Гинзбург и Стивен Брейер, написал, что «существенный риск послать невинного человека на смерть чётко предусматривает достаточные основания для проведения слушаний доказательств». Иначе полагал судья Антонин Скалиа, назвавший новое слушание «дурацким поручением», поскольку, по его мнению, заявления Дэвиса относительно своей невиновности заведомо не найдут подтверждения. К мнению Скалиа присоединился член Верховного Суда Кларенс Томас.

Федеральные слушания

Согласно распоряжению Верховного суда США, в июне 2010 года состоялись двухдневные слушания в федеральном окружном суде города Саванна. Один бывший свидетель обвинения заявил, что он не знает, кто стрелял в Макфэйла, и что он по причине неграмотности не мог прочитать свои показания, которые он подписал в 1989 году. Другие двое свидетелей обвинения заявили, что Дэвис не признавался им в преступлении, как они заявили на первом суде. Ещё один свидетель также отказался от своих предыдущих показаний, что он видел Дэвиса, стреляющего в Купера и Макфэйла. Свидетели заявили, что их предыдущие показания против Дэвиса явились результатом давления со стороны полиции, а также были сделаны с целью отомстить Дэвису. Свидетель Энтони Харгроув показал, что ему в убийстве признался Коулс. Обвинение требовало признать показания Харгроува недопустимыми показаниями с чужих слов. Федеральный судья разрешил принять это свидетельство, но заявил, что если Коулс не появится лично, то он не сможет придать этим показаниям «абсолютно никакого веса». Другой свидетель, который сделал аналогичное заявление, был выслушан, но его показания были отклонены судьей в связи с тем, что Коулс не был вызван в качестве свидетеля, и ему не была предоставлена возможность для опровержения. Один из адвокатов Дэвиса сообщил, что за день до этого им не удалось доставить Коулсу повестку в суд, на что судья ответил, что попытка была сделана слишком поздно, учитывая, что слушания шли в течение нескольких месяцев. Обвинение вызвало бывших сотрудников полиции и двух прокуроров, которые подтвердили, что расследование было основательным, и что никто из свидетелей не был принужден к даче показаний и не подвергался угрозам. Главный следователь дал показания, что расследование было проведено «очень тщательно и осторожно … я не спешил просто выбрать первого попавшегося парня, которого мы заполучили в свои руки».

В июле 2010 года адвокаты Дэвиса подали ходатайство с просьбой о пересмотре решения суда об исключении показаний свидетеля, которому Коулс признался в убийстве. В августе 2010 года, судья подтвердил своё первоначальное решение, заявив, что «намеренно приводя ненадёжные слухи, при этом держа Коулса вне судебного заседания, [Дэвис] стремится воспрепятствовать суду в получении всех доказательств, вместо предоставления в суд доказательств, на основе которых можно было бы принять наиболее точное решение».

Федеральный судья также указал, что казнь невиновного человека будет нарушать Восьмую поправку к Конституции, «но тем не менее г-н Дэвис не является невиновным». В своем решении судья Мур написал: «в то время как новые доказательства бросают некоторые дополнительные, минимальные тени сомнения на обвинения г-на Дэвиса, это в значительной степени напускание тумана». В ноябре 2010 года федеральная коллегия судей отклонила апелляцию по этому делу без рассмотрения ходатайства по существу. Они заявили, что Дэвис должен обратиться непосредственно в Верховный суд США, «потому что он исчерпал свои другие средства помощи». Розмари Баркетт, одна из судей апелляционной коллегии, позже заявила, что хотя она согласна с решением, она все ещё верит, что Дэвису стоит устроить новое судебное разбирательство.

Последнее ходатайство в Верховный суд США

В январе 2011 года адвокаты Дэвиса подали новое ходатайство в Верховный суд США, утверждая, что коллегия судей федерального суда 11-го округа «проявила явную враждебность» во время своего слушания в августе 2010 года. Ходатайство было отклонено без комментариев со стороны Верховного суда в марте 2011 года, что позволило назначить новую дату исполнения приговора.

В мае 2011 года, «Международная амнистия» и организация «Люди веры против смертной казни» попросили религиозных лидеров подписать петицию в Совет Джорджии по вопросам помилования, призывая отозвать смертную казнь Дэвиса. К 17 сентября 2011 года более 660 000 человек подписали прошение о помиловании, включая Папу Бенедикта XVI, архиепископа Атланты Уилтона Грегори, бывшего главу Федерального бюро расследований Уильяма Сешнса, бывшего президента Джимми Картера, представителей Европейского Парламента, и архиепископа Десмонда Туту.

Четвёртая дата казни

7 сентября 2011 года казнь Дэвиса была назначена на 21 сентября 2011 года. Совет штата Джорджия по вопросам помилования назначил судебное заседание о помиловании Дэвиса на 19 сентября. 20 сентября совет отклонил его прошение о помиловании.

Утром 21 сентября 2011 года суд округа Баттс отклонил просьбу Дэвиса об отсрочке казни. Верховный суд штата Джорджия также отклонил его аналогичное ходатайство. Приговор о казни Дэвиса должен был быть исполнен в 20 часов 00 минут по летнему восточному времени. В ту же ночь пресс-секретарь Президента США Джей Карни заявил, что президент США Барак Обама не будет вмешиваться в дело Дэвиса.

Дэвис в последний раз подал ходатайство о приостановлении своей казни в Верховный суд США. Почти через час после запланированного времени казни Верховный суд объявил, что рассмотрит его прошение, тем самым отсрочив казнь. Верховный Суд, однако, отказал в ходатайстве после нескольких часов обсуждения. Приведение смертного приговора в исполнение началось в 22 часа 53 минуты. В своём последнем слове Дэвис настаивал на своей невиновности, а также обратился к семье Макфэйла:

«Знайте, несмотря на ситуацию, в которой вы находитесь: я не тот, кто убил вашего отца, вашего сына, вашего брата. Я невиновен. Происшествие, случившееся той ночью, — не моя вина. У меня не было оружия. Всё, о чём я могу просить, — чтобы вы рассмотрели это дело глубже, чтобы в конце концов узнать правду. Я прошу мою семью и друзей продолжать сражаться в этой битве. Тем, кто собирается лишить меня жизни, — Бог да помилует ваши души. Бог благословляет всех вас».

Дэвис был объявлен умершим в 23 часа 08 минут.

Реакция на казнь

Казнь Дэвиса вызвала всплеск осуждения и негодования во всём мире. Акции протеста прошли в США и крупных европейских столицах, а на страницах мировой прессы появились многочисленные резкие отклики на событие. Сотни людей собрались на Юнион-сквер в Нью-Йорке, чтобы показать своё негодование. Демонстранты маршировали по улицам Манхэттена, выкрикивая «Мы все Трой Дэвис». В ответ полиция Нью-Йорка применила силу. Нью-йоркские протесты против смертной казни Троя Дэвиса стали частью более крупной акции гражданского протеста «Захвати Уолл-Стрит», которая началась 17 сентября 2011 года.

Американский кинорежиссёр, писатель и общественный критик Майкл Мур после казни Троя Дэвиса попытался убрать свою новую книгу «Here Comes Trouble» с полок книжных магазинов в штате Джорджия. Мур также призвал к всеобщему бойкоту этого штата. «Я призываю всех, кого я знаю, никогда не посещать Джорджию, никогда не покупать ничего, сделанного в Джорджии, и никогда не вести бизнес в Джорджии», написал Мур на своём вебсайте. Власти штата остались равнодушными к угрозе Мура, на что пресс-секретарь губернаторa штата Натанa Дилa сказал, что «это мило, что он думает, что кто-нибудь в Джорджии будет покупать его книги, но даже если это случится, я буду счастлив удвоить его гонорар и купить пачку жевательной резинки для любого благотворительного фонда на выбор Майкла Мура». Мур позже сказал на телевидении, что его американский издатель не смог снять книги с продажи в штате Джорджия и что вместо этого Мур планирует пожертвовать деньги в «Innocence Project», организацию, занимающуюся реформированием системы уголовного правосудия.

Ссылки

• Верховный суд США; Стивенс. [www.supremecourt.gov/opinions/08pdf/08-1443Stevens.pdf In re Troy Anthony Davis] (англ.) (17 августа 2009). — С совпадающим мнением судьи Стивенс. Проверено 26 сентября 2011.
• Верховный суд США; Скалиа. [www.supremecourt.gov/opinions/08pdf/08-1443Scalia.pdf In re Troy Anthony Davis, № 08-1443] (англ.) (17 августа 2009). — С особым мнением судьи Скалиа. Проверено 26 сентября 2011. [www.webcitation.org/6AH3Nwm3X Архивировано из первоисточника 29 августа 2012].
• Федеральный окружной суд США. [www.georgia.gov/vgn/images/portal/cit_79369762/1755325478.24.10%20District%20Court%20Order.pdf In re Troy Anthony Davis, № CV409-130] (англ.) Pp. 1-174 (24 августа 2010). — Окончательное постановление по ходатайству хабеас корпус. Проверено 26 сентября 2011. [www.webcitation.org/6AH3ONIDo Архивировано из первоисточника 29 августа 2012].
• [www.amnesty.org/en/library/asset/AMR51/023/2007/en/909e39f7-d3b6-11dd-a329-2f46302a8cc6/amr510232007en.html Amnesty international.USA: 'Where is the justice for me?' : The case of Troy Davis, facing execution in Georgia]

Отрывок, характеризующий Дело Троя Дэвиса

Пьер поспешно оделся и выбежал на крыльцо. На дворе было ясно, свежо, росисто и весело. Солнце, только что вырвавшись из за тучи, заслонявшей его, брызнуло до половины переломленными тучей лучами через крыши противоположной улицы, на покрытую росой пыль дороги, на стены домов, на окна забора и на лошадей Пьера, стоявших у избы. Гул пушек яснее слышался на дворе. По улице прорысил адъютант с казаком.
– Пора, граф, пора! – прокричал адъютант.
Приказав вести за собой лошадь, Пьер пошел по улице к кургану, с которого он вчера смотрел на поле сражения. На кургане этом была толпа военных, и слышался французский говор штабных, и виднелась седая голова Кутузова с его белой с красным околышем фуражкой и седым затылком, утонувшим в плечи. Кутузов смотрел в трубу вперед по большой дороге.
Войдя по ступенькам входа на курган, Пьер взглянул впереди себя и замер от восхищенья перед красотою зрелища. Это была та же панорама, которою он любовался вчера с этого кургана; но теперь вся эта местность была покрыта войсками и дымами выстрелов, и косые лучи яркого солнца, поднимавшегося сзади, левее Пьера, кидали на нее в чистом утреннем воздухе пронизывающий с золотым и розовым оттенком свет и темные, длинные тени. Дальние леса, заканчивающие панораму, точно высеченные из какого то драгоценного желто зеленого камня, виднелись своей изогнутой чертой вершин на горизонте, и между ними за Валуевым прорезывалась большая Смоленская дорога, вся покрытая войсками. Ближе блестели золотые поля и перелески. Везде – спереди, справа и слева – виднелись войска. Все это было оживленно, величественно и неожиданно; но то, что более всего поразило Пьера, – это был вид самого поля сражения, Бородина и лощины над Колочею по обеим сторонам ее.
Над Колочею, в Бородине и по обеим сторонам его, особенно влево, там, где в болотистых берегах Во йна впадает в Колочу, стоял тот туман, который тает, расплывается и просвечивает при выходе яркого солнца и волшебно окрашивает и очерчивает все виднеющееся сквозь него. К этому туману присоединялся дым выстрелов, и по этому туману и дыму везде блестели молнии утреннего света – то по воде, то по росе, то по штыкам войск, толпившихся по берегам и в Бородине. Сквозь туман этот виднелась белая церковь, кое где крыши изб Бородина, кое где сплошные массы солдат, кое где зеленые ящики, пушки. И все это двигалось или казалось движущимся, потому что туман и дым тянулись по всему этому пространству. Как в этой местности низов около Бородина, покрытых туманом, так и вне его, выше и особенно левее по всей линии, по лесам, по полям, в низах, на вершинах возвышений, зарождались беспрестанно сами собой, из ничего, пушечные, то одинокие, то гуртовые, то редкие, то частые клубы дымов, которые, распухая, разрастаясь, клубясь, сливаясь, виднелись по всему этому пространству.
Эти дымы выстрелов и, странно сказать, звуки их производили главную красоту зрелища.
Пуфф! – вдруг виднелся круглый, плотный, играющий лиловым, серым и молочно белым цветами дым, и бумм! – раздавался через секунду звук этого дыма.
«Пуф пуф» – поднимались два дыма, толкаясь и сливаясь; и «бум бум» – подтверждали звуки то, что видел глаз.
Пьер оглядывался на первый дым, который он оставил округлым плотным мячиком, и уже на месте его были шары дыма, тянущегося в сторону, и пуф… (с остановкой) пуф пуф – зарождались еще три, еще четыре, и на каждый, с теми же расстановками, бум… бум бум бум – отвечали красивые, твердые, верные звуки. Казалось то, что дымы эти бежали, то, что они стояли, и мимо них бежали леса, поля и блестящие штыки. С левой стороны, по полям и кустам, беспрестанно зарождались эти большие дымы с своими торжественными отголосками, и ближе еще, по низам и лесам, вспыхивали маленькие, не успевавшие округляться дымки ружей и точно так же давали свои маленькие отголоски. Трах та та тах – трещали ружья хотя и часто, но неправильно и бедно в сравнении с орудийными выстрелами.
Пьеру захотелось быть там, где были эти дымы, эти блестящие штыки и пушки, это движение, эти звуки. Он оглянулся на Кутузова и на его свиту, чтобы сверить свое впечатление с другими. Все точно так же, как и он, и, как ему казалось, с тем же чувством смотрели вперед, на поле сражения. На всех лицах светилась теперь та скрытая теплота (chaleur latente) чувства, которое Пьер замечал вчера и которое он понял совершенно после своего разговора с князем Андреем.
– Поезжай, голубчик, поезжай, Христос с тобой, – говорил Кутузов, не спуская глаз с поля сражения, генералу, стоявшему подле него.
Выслушав приказание, генерал этот прошел мимо Пьера, к сходу с кургана.
– К переправе! – холодно и строго сказал генерал в ответ на вопрос одного из штабных, куда он едет. «И я, и я», – подумал Пьер и пошел по направлению за генералом.
Генерал садился на лошадь, которую подал ему казак. Пьер подошел к своему берейтору, державшему лошадей. Спросив, которая посмирнее, Пьер взлез на лошадь, схватился за гриву, прижал каблуки вывернутых ног к животу лошади и, чувствуя, что очки его спадают и что он не в силах отвести рук от гривы и поводьев, поскакал за генералом, возбуждая улыбки штабных, с кургана смотревших на него.


Генерал, за которым скакал Пьер, спустившись под гору, круто повернул влево, и Пьер, потеряв его из вида, вскакал в ряды пехотных солдат, шедших впереди его. Он пытался выехать из них то вправо, то влево; но везде были солдаты, с одинаково озабоченными лицами, занятыми каким то невидным, но, очевидно, важным делом. Все с одинаково недовольно вопросительным взглядом смотрели на этого толстого человека в белой шляпе, неизвестно для чего топчущего их своею лошадью.
– Чего ездит посерёд батальона! – крикнул на него один. Другой толконул прикладом его лошадь, и Пьер, прижавшись к луке и едва удерживая шарахнувшуюся лошадь, выскакал вперед солдат, где было просторнее.
Впереди его был мост, а у моста, стреляя, стояли другие солдаты. Пьер подъехал к ним. Сам того не зная, Пьер заехал к мосту через Колочу, который был между Горками и Бородиным и который в первом действии сражения (заняв Бородино) атаковали французы. Пьер видел, что впереди его был мост и что с обеих сторон моста и на лугу, в тех рядах лежащего сена, которые он заметил вчера, в дыму что то делали солдаты; но, несмотря на неумолкающую стрельбу, происходившую в этом месте, он никак не думал, что тут то и было поле сражения. Он не слыхал звуков пуль, визжавших со всех сторон, и снарядов, перелетавших через него, не видал неприятеля, бывшего на той стороне реки, и долго не видал убитых и раненых, хотя многие падали недалеко от него. С улыбкой, не сходившей с его лица, он оглядывался вокруг себя.
– Что ездит этот перед линией? – опять крикнул на него кто то.
– Влево, вправо возьми, – кричали ему. Пьер взял вправо и неожиданно съехался с знакомым ему адъютантом генерала Раевского. Адъютант этот сердито взглянул на Пьера, очевидно, сбираясь тоже крикнуть на него, но, узнав его, кивнул ему головой.
– Вы как тут? – проговорил он и поскакал дальше.
Пьер, чувствуя себя не на своем месте и без дела, боясь опять помешать кому нибудь, поскакал за адъютантом.
– Это здесь, что же? Можно мне с вами? – спрашивал он.
– Сейчас, сейчас, – отвечал адъютант и, подскакав к толстому полковнику, стоявшему на лугу, что то передал ему и тогда уже обратился к Пьеру.
– Вы зачем сюда попали, граф? – сказал он ему с улыбкой. – Все любопытствуете?
– Да, да, – сказал Пьер. Но адъютант, повернув лошадь, ехал дальше.
– Здесь то слава богу, – сказал адъютант, – но на левом фланге у Багратиона ужасная жарня идет.
– Неужели? – спросил Пьер. – Это где же?
– Да вот поедемте со мной на курган, от нас видно. А у нас на батарее еще сносно, – сказал адъютант. – Что ж, едете?
– Да, я с вами, – сказал Пьер, глядя вокруг себя и отыскивая глазами своего берейтора. Тут только в первый раз Пьер увидал раненых, бредущих пешком и несомых на носилках. На том самом лужке с пахучими рядами сена, по которому он проезжал вчера, поперек рядов, неловко подвернув голову, неподвижно лежал один солдат с свалившимся кивером. – А этого отчего не подняли? – начал было Пьер; но, увидав строгое лицо адъютанта, оглянувшегося в ту же сторону, он замолчал.
Пьер не нашел своего берейтора и вместе с адъютантом низом поехал по лощине к кургану Раевского. Лошадь Пьера отставала от адъютанта и равномерно встряхивала его.
– Вы, видно, не привыкли верхом ездить, граф? – спросил адъютант.
– Нет, ничего, но что то она прыгает очень, – с недоуменьем сказал Пьер.
– Ээ!.. да она ранена, – сказал адъютант, – правая передняя, выше колена. Пуля, должно быть. Поздравляю, граф, – сказал он, – le bapteme de feu [крещение огнем].
Проехав в дыму по шестому корпусу, позади артиллерии, которая, выдвинутая вперед, стреляла, оглушая своими выстрелами, они приехали к небольшому лесу. В лесу было прохладно, тихо и пахло осенью. Пьер и адъютант слезли с лошадей и пешком вошли на гору.
– Здесь генерал? – спросил адъютант, подходя к кургану.
– Сейчас были, поехали сюда, – указывая вправо, отвечали ему.
Адъютант оглянулся на Пьера, как бы не зная, что ему теперь с ним делать.
– Не беспокойтесь, – сказал Пьер. – Я пойду на курган, можно?
– Да пойдите, оттуда все видно и не так опасно. А я заеду за вами.
Пьер пошел на батарею, и адъютант поехал дальше. Больше они не видались, и уже гораздо после Пьер узнал, что этому адъютанту в этот день оторвало руку.
Курган, на который вошел Пьер, был то знаменитое (потом известное у русских под именем курганной батареи, или батареи Раевского, а у французов под именем la grande redoute, la fatale redoute, la redoute du centre [большого редута, рокового редута, центрального редута] место, вокруг которого положены десятки тысяч людей и которое французы считали важнейшим пунктом позиции.
Редут этот состоял из кургана, на котором с трех сторон были выкопаны канавы. В окопанном канавами место стояли десять стрелявших пушек, высунутых в отверстие валов.
В линию с курганом стояли с обеих сторон пушки, тоже беспрестанно стрелявшие. Немного позади пушек стояли пехотные войска. Входя на этот курган, Пьер никак не думал, что это окопанное небольшими канавами место, на котором стояло и стреляло несколько пушек, было самое важное место в сражении.
Пьеру, напротив, казалось, что это место (именно потому, что он находился на нем) было одно из самых незначительных мест сражения.
Войдя на курган, Пьер сел в конце канавы, окружающей батарею, и с бессознательно радостной улыбкой смотрел на то, что делалось вокруг него. Изредка Пьер все с той же улыбкой вставал и, стараясь не помешать солдатам, заряжавшим и накатывавшим орудия, беспрестанно пробегавшим мимо него с сумками и зарядами, прохаживался по батарее. Пушки с этой батареи беспрестанно одна за другой стреляли, оглушая своими звуками и застилая всю окрестность пороховым дымом.
В противность той жуткости, которая чувствовалась между пехотными солдатами прикрытия, здесь, на батарее, где небольшое количество людей, занятых делом, бело ограничено, отделено от других канавой, – здесь чувствовалось одинаковое и общее всем, как бы семейное оживление.
Появление невоенной фигуры Пьера в белой шляпе сначала неприятно поразило этих людей. Солдаты, проходя мимо его, удивленно и даже испуганно косились на его фигуру. Старший артиллерийский офицер, высокий, с длинными ногами, рябой человек, как будто для того, чтобы посмотреть на действие крайнего орудия, подошел к Пьеру и любопытно посмотрел на него.
Молоденький круглолицый офицерик, еще совершенный ребенок, очевидно, только что выпущенный из корпуса, распоряжаясь весьма старательно порученными ему двумя пушками, строго обратился к Пьеру.
– Господин, позвольте вас попросить с дороги, – сказал он ему, – здесь нельзя.
Солдаты неодобрительно покачивали головами, глядя на Пьера. Но когда все убедились, что этот человек в белой шляпе не только не делал ничего дурного, но или смирно сидел на откосе вала, или с робкой улыбкой, учтиво сторонясь перед солдатами, прохаживался по батарее под выстрелами так же спокойно, как по бульвару, тогда понемногу чувство недоброжелательного недоуменья к нему стало переходить в ласковое и шутливое участие, подобное тому, которое солдаты имеют к своим животным: собакам, петухам, козлам и вообще животным, живущим при воинских командах. Солдаты эти сейчас же мысленно приняли Пьера в свою семью, присвоили себе и дали ему прозвище. «Наш барин» прозвали его и про него ласково смеялись между собой.
Одно ядро взрыло землю в двух шагах от Пьера. Он, обчищая взбрызнутую ядром землю с платья, с улыбкой оглянулся вокруг себя.
– И как это вы не боитесь, барин, право! – обратился к Пьеру краснорожий широкий солдат, оскаливая крепкие белые зубы.
– А ты разве боишься? – спросил Пьер.
– А то как же? – отвечал солдат. – Ведь она не помилует. Она шмякнет, так кишки вон. Нельзя не бояться, – сказал он, смеясь.
Несколько солдат с веселыми и ласковыми лицами остановились подле Пьера. Они как будто не ожидали того, чтобы он говорил, как все, и это открытие обрадовало их.
– Наше дело солдатское. А вот барин, так удивительно. Вот так барин!
– По местам! – крикнул молоденький офицер на собравшихся вокруг Пьера солдат. Молоденький офицер этот, видимо, исполнял свою должность в первый или во второй раз и потому с особенной отчетливостью и форменностью обращался и с солдатами и с начальником.
Перекатная пальба пушек и ружей усиливалась по всему полю, в особенности влево, там, где были флеши Багратиона, но из за дыма выстрелов с того места, где был Пьер, нельзя было почти ничего видеть. Притом, наблюдения за тем, как бы семейным (отделенным от всех других) кружком людей, находившихся на батарее, поглощали все внимание Пьера. Первое его бессознательно радостное возбуждение, произведенное видом и звуками поля сражения, заменилось теперь, в особенности после вида этого одиноко лежащего солдата на лугу, другим чувством. Сидя теперь на откосе канавы, он наблюдал окружавшие его лица.
К десяти часам уже человек двадцать унесли с батареи; два орудия были разбиты, чаще и чаще на батарею попадали снаряды и залетали, жужжа и свистя, дальние пули. Но люди, бывшие на батарее, как будто не замечали этого; со всех сторон слышался веселый говор и шутки.
– Чиненка! – кричал солдат на приближающуюся, летевшую со свистом гранату. – Не сюда! К пехотным! – с хохотом прибавлял другой, заметив, что граната перелетела и попала в ряды прикрытия.
– Что, знакомая? – смеялся другой солдат на присевшего мужика под пролетевшим ядром.
Несколько солдат собрались у вала, разглядывая то, что делалось впереди.
– И цепь сняли, видишь, назад прошли, – говорили они, указывая через вал.
– Свое дело гляди, – крикнул на них старый унтер офицер. – Назад прошли, значит, назади дело есть. – И унтер офицер, взяв за плечо одного из солдат, толкнул его коленкой. Послышался хохот.
– К пятому орудию накатывай! – кричали с одной стороны.
– Разом, дружнее, по бурлацки, – слышались веселые крики переменявших пушку.
– Ай, нашему барину чуть шляпку не сбила, – показывая зубы, смеялся на Пьера краснорожий шутник. – Эх, нескладная, – укоризненно прибавил он на ядро, попавшее в колесо и ногу человека.
– Ну вы, лисицы! – смеялся другой на изгибающихся ополченцев, входивших на батарею за раненым.
– Аль не вкусна каша? Ах, вороны, заколянились! – кричали на ополченцев, замявшихся перед солдатом с оторванной ногой.
– Тое кое, малый, – передразнивали мужиков. – Страсть не любят.
Пьер замечал, как после каждого попавшего ядра, после каждой потери все более и более разгоралось общее оживление.
Как из придвигающейся грозовой тучи, чаще и чаще, светлее и светлее вспыхивали на лицах всех этих людей (как бы в отпор совершающегося) молнии скрытого, разгорающегося огня.
Пьер не смотрел вперед на поле сражения и не интересовался знать о том, что там делалось: он весь был поглощен в созерцание этого, все более и более разгорающегося огня, который точно так же (он чувствовал) разгорался и в его душе.
В десять часов пехотные солдаты, бывшие впереди батареи в кустах и по речке Каменке, отступили. С батареи видно было, как они пробегали назад мимо нее, неся на ружьях раненых. Какой то генерал со свитой вошел на курган и, поговорив с полковником, сердито посмотрев на Пьера, сошел опять вниз, приказав прикрытию пехоты, стоявшему позади батареи, лечь, чтобы менее подвергаться выстрелам. Вслед за этим в рядах пехоты, правее батареи, послышался барабан, командные крики, и с батареи видно было, как ряды пехоты двинулись вперед.
Пьер смотрел через вал. Одно лицо особенно бросилось ему в глаза. Это был офицер, который с бледным молодым лицом шел задом, неся опущенную шпагу, и беспокойно оглядывался.
Ряды пехотных солдат скрылись в дыму, послышался их протяжный крик и частая стрельба ружей. Через несколько минут толпы раненых и носилок прошли оттуда. На батарею еще чаще стали попадать снаряды. Несколько человек лежали неубранные. Около пушек хлопотливее и оживленнее двигались солдаты. Никто уже не обращал внимания на Пьера. Раза два на него сердито крикнули за то, что он был на дороге. Старший офицер, с нахмуренным лицом, большими, быстрыми шагами переходил от одного орудия к другому. Молоденький офицерик, еще больше разрумянившись, еще старательнее командовал солдатами. Солдаты подавали заряды, поворачивались, заряжали и делали свое дело с напряженным щегольством. Они на ходу подпрыгивали, как на пружинах.
Грозовая туча надвинулась, и ярко во всех лицах горел тот огонь, за разгоранием которого следил Пьер. Он стоял подле старшего офицера. Молоденький офицерик подбежал, с рукой к киверу, к старшему.
– Имею честь доложить, господин полковник, зарядов имеется только восемь, прикажете ли продолжать огонь? – спросил он.
– Картечь! – не отвечая, крикнул старший офицер, смотревший через вал.
Вдруг что то случилось; офицерик ахнул и, свернувшись, сел на землю, как на лету подстреленная птица. Все сделалось странно, неясно и пасмурно в глазах Пьера.
Одно за другим свистели ядра и бились в бруствер, в солдат, в пушки. Пьер, прежде не слыхавший этих звуков, теперь только слышал одни эти звуки. Сбоку батареи, справа, с криком «ура» бежали солдаты не вперед, а назад, как показалось Пьеру.
Ядро ударило в самый край вала, перед которым стоял Пьер, ссыпало землю, и в глазах его мелькнул черный мячик, и в то же мгновенье шлепнуло во что то. Ополченцы, вошедшие было на батарею, побежали назад.
– Все картечью! – кричал офицер.
Унтер офицер подбежал к старшему офицеру и испуганным шепотом (как за обедом докладывает дворецкий хозяину, что нет больше требуемого вина) сказал, что зарядов больше не было.
– Разбойники, что делают! – закричал офицер, оборачиваясь к Пьеру. Лицо старшего офицера было красно и потно, нахмуренные глаза блестели. – Беги к резервам, приводи ящики! – крикнул он, сердито обходя взглядом Пьера и обращаясь к своему солдату.
– Я пойду, – сказал Пьер. Офицер, не отвечая ему, большими шагами пошел в другую сторону.
– Не стрелять… Выжидай! – кричал он.
Солдат, которому приказано было идти за зарядами, столкнулся с Пьером.
– Эх, барин, не место тебе тут, – сказал он и побежал вниз. Пьер побежал за солдатом, обходя то место, на котором сидел молоденький офицерик.
Одно, другое, третье ядро пролетало над ним, ударялось впереди, с боков, сзади. Пьер сбежал вниз. «Куда я?» – вдруг вспомнил он, уже подбегая к зеленым ящикам. Он остановился в нерешительности, идти ему назад или вперед. Вдруг страшный толчок откинул его назад, на землю. В то же мгновенье блеск большого огня осветил его, и в то же мгновенье раздался оглушающий, зазвеневший в ушах гром, треск и свист.
Пьер, очнувшись, сидел на заду, опираясь руками о землю; ящика, около которого он был, не было; только валялись зеленые обожженные доски и тряпки на выжженной траве, и лошадь, трепля обломками оглобель, проскакала от него, а другая, так же как и сам Пьер, лежала на земле и пронзительно, протяжно визжала.


Пьер, не помня себя от страха, вскочил и побежал назад на батарею, как на единственное убежище от всех ужасов, окружавших его.
В то время как Пьер входил в окоп, он заметил, что на батарее выстрелов не слышно было, но какие то люди что то делали там. Пьер не успел понять того, какие это были люди. Он увидел старшего полковника, задом к нему лежащего на валу, как будто рассматривающего что то внизу, и видел одного, замеченного им, солдата, который, прорываясь вперед от людей, державших его за руку, кричал: «Братцы!» – и видел еще что то странное.
Но он не успел еще сообразить того, что полковник был убит, что кричавший «братцы!» был пленный, что в глазах его был заколон штыком в спину другой солдат. Едва он вбежал в окоп, как худощавый, желтый, с потным лицом человек в синем мундире, со шпагой в руке, набежал на него, крича что то. Пьер, инстинктивно обороняясь от толчка, так как они, не видав, разбежались друг против друга, выставил руки и схватил этого человека (это был французский офицер) одной рукой за плечо, другой за гордо. Офицер, выпустив шпагу, схватил Пьера за шиворот.
Несколько секунд они оба испуганными глазами смотрели на чуждые друг другу лица, и оба были в недоумении о том, что они сделали и что им делать. «Я ли взят в плен или он взят в плен мною? – думал каждый из них. Но, очевидно, французский офицер более склонялся к мысли, что в плен взят он, потому что сильная рука Пьера, движимая невольным страхом, все крепче и крепче сжимала его горло. Француз что то хотел сказать, как вдруг над самой головой их низко и страшно просвистело ядро, и Пьеру показалось, что голова французского офицера оторвана: так быстро он согнул ее.
Пьер тоже нагнул голову и отпустил руки. Не думая более о том, кто кого взял в плен, француз побежал назад на батарею, а Пьер под гору, спотыкаясь на убитых и раненых, которые, казалось ему, ловят его за ноги. Но не успел он сойти вниз, как навстречу ему показались плотные толпы бегущих русских солдат, которые, падая, спотыкаясь и крича, весело и бурно бежали на батарею. (Это была та атака, которую себе приписывал Ермолов, говоря, что только его храбрости и счастью возможно было сделать этот подвиг, и та атака, в которой он будто бы кидал на курган Георгиевские кресты, бывшие у него в кармане.)
Французы, занявшие батарею, побежали. Наши войска с криками «ура» так далеко за батарею прогнали французов, что трудно было остановить их.
С батареи свезли пленных, в том числе раненого французского генерала, которого окружили офицеры. Толпы раненых, знакомых и незнакомых Пьеру, русских и французов, с изуродованными страданием лицами, шли, ползли и на носилках неслись с батареи. Пьер вошел на курган, где он провел более часа времени, и из того семейного кружка, который принял его к себе, он не нашел никого. Много было тут мертвых, незнакомых ему. Но некоторых он узнал. Молоденький офицерик сидел, все так же свернувшись, у края вала, в луже крови. Краснорожий солдат еще дергался, но его не убирали.
Пьер побежал вниз.
«Нет, теперь они оставят это, теперь они ужаснутся того, что они сделали!» – думал Пьер, бесцельно направляясь за толпами носилок, двигавшихся с поля сражения.
Но солнце, застилаемое дымом, стояло еще высоко, и впереди, и в особенности налево у Семеновского, кипело что то в дыму, и гул выстрелов, стрельба и канонада не только не ослабевали, но усиливались до отчаянности, как человек, который, надрываясь, кричит из последних сил.


Главное действие Бородинского сражения произошло на пространстве тысячи сажен между Бородиным и флешами Багратиона. (Вне этого пространства с одной стороны была сделана русскими в половине дня демонстрация кавалерией Уварова, с другой стороны, за Утицей, было столкновение Понятовского с Тучковым; но это были два отдельные и слабые действия в сравнении с тем, что происходило в середине поля сражения.) На поле между Бородиным и флешами, у леса, на открытом и видном с обеих сторон протяжении, произошло главное действие сражения, самым простым, бесхитростным образом.
Сражение началось канонадой с обеих сторон из нескольких сотен орудий.
Потом, когда дым застлал все поле, в этом дыму двинулись (со стороны французов) справа две дивизии, Дессе и Компана, на флеши, и слева полки вице короля на Бородино.
От Шевардинского редута, на котором стоял Наполеон, флеши находились на расстоянии версты, а Бородино более чем в двух верстах расстояния по прямой линии, и поэтому Наполеон не мог видеть того, что происходило там, тем более что дым, сливаясь с туманом, скрывал всю местность. Солдаты дивизии Дессе, направленные на флеши, были видны только до тех пор, пока они не спустились под овраг, отделявший их от флеш. Как скоро они спустились в овраг, дым выстрелов орудийных и ружейных на флешах стал так густ, что застлал весь подъем той стороны оврага. Сквозь дым мелькало там что то черное – вероятно, люди, и иногда блеск штыков. Но двигались ли они или стояли, были ли это французы или русские, нельзя было видеть с Шевардинского редута.
Солнце взошло светло и било косыми лучами прямо в лицо Наполеона, смотревшего из под руки на флеши. Дым стлался перед флешами, и то казалось, что дым двигался, то казалось, что войска двигались. Слышны были иногда из за выстрелов крики людей, но нельзя было знать, что они там делали.
Наполеон, стоя на кургане, смотрел в трубу, и в маленький круг трубы он видел дым и людей, иногда своих, иногда русских; но где было то, что он видел, он не знал, когда смотрел опять простым глазом.
Он сошел с кургана и стал взад и вперед ходить перед ним.
Изредка он останавливался, прислушивался к выстрелам и вглядывался в поле сражения.
Не только с того места внизу, где он стоял, не только с кургана, на котором стояли теперь некоторые его генералы, но и с самых флешей, на которых находились теперь вместе и попеременно то русские, то французские, мертвые, раненые и живые, испуганные или обезумевшие солдаты, нельзя было понять того, что делалось на этом месте. В продолжение нескольких часов на этом месте, среди неумолкаемой стрельбы, ружейной и пушечной, то появлялись одни русские, то одни французские, то пехотные, то кавалерийские солдаты; появлялись, падали, стреляли, сталкивались, не зная, что делать друг с другом, кричали и бежали назад.
С поля сражения беспрестанно прискакивали к Наполеону его посланные адъютанты и ординарцы его маршалов с докладами о ходе дела; но все эти доклады были ложны: и потому, что в жару сражения невозможно сказать, что происходит в данную минуту, и потому, что многие адъютапты не доезжали до настоящего места сражения, а передавали то, что они слышали от других; и еще потому, что пока проезжал адъютант те две три версты, которые отделяли его от Наполеона, обстоятельства изменялись и известие, которое он вез, уже становилось неверно. Так от вице короля прискакал адъютант с известием, что Бородино занято и мост на Колоче в руках французов. Адъютант спрашивал у Наполеона, прикажет ли он пореходить войскам? Наполеон приказал выстроиться на той стороне и ждать; но не только в то время как Наполеон отдавал это приказание, но даже когда адъютант только что отъехал от Бородина, мост уже был отбит и сожжен русскими, в той самой схватке, в которой участвовал Пьер в самом начале сраженья.
Прискакавший с флеш с бледным испуганным лицом адъютант донес Наполеону, что атака отбита и что Компан ранен и Даву убит, а между тем флеши были заняты другой частью войск, в то время как адъютанту говорили, что французы были отбиты, и Даву был жив и только слегка контужен. Соображаясь с таковыми необходимо ложными донесениями, Наполеон делал свои распоряжения, которые или уже были исполнены прежде, чем он делал их, или же не могли быть и не были исполняемы.
Маршалы и генералы, находившиеся в более близком расстоянии от поля сражения, но так же, как и Наполеон, не участвовавшие в самом сражении и только изредка заезжавшие под огонь пуль, не спрашиваясь Наполеона, делали свои распоряжения и отдавали свои приказания о том, куда и откуда стрелять, и куда скакать конным, и куда бежать пешим солдатам. Но даже и их распоряжения, точно так же как распоряжения Наполеона, точно так же в самой малой степени и редко приводились в исполнение. Большей частью выходило противное тому, что они приказывали. Солдаты, которым велено было идти вперед, подпав под картечный выстрел, бежали назад; солдаты, которым велено было стоять на месте, вдруг, видя против себя неожиданно показавшихся русских, иногда бежали назад, иногда бросались вперед, и конница скакала без приказания догонять бегущих русских. Так, два полка кавалерии поскакали через Семеновский овраг и только что въехали на гору, повернулись и во весь дух поскакали назад. Так же двигались и пехотные солдаты, иногда забегая совсем не туда, куда им велено было. Все распоряжение о том, куда и когда подвинуть пушки, когда послать пеших солдат – стрелять, когда конных – топтать русских пеших, – все эти распоряжения делали сами ближайшие начальники частей, бывшие в рядах, не спрашиваясь даже Нея, Даву и Мюрата, не только Наполеона. Они не боялись взыскания за неисполнение приказания или за самовольное распоряжение, потому что в сражении дело касается самого дорогого для человека – собственной жизни, и иногда кажется, что спасение заключается в бегстве назад, иногда в бегстве вперед, и сообразно с настроением минуты поступали эти люди, находившиеся в самом пылу сражения. В сущности же, все эти движения вперед и назад не облегчали и не изменяли положения войск. Все их набегания и наскакивания друг на друга почти не производили им вреда, а вред, смерть и увечья наносили ядра и пули, летавшие везде по тому пространству, по которому метались эти люди. Как только эти люди выходили из того пространства, по которому летали ядра и пули, так их тотчас же стоявшие сзади начальники формировали, подчиняли дисциплине и под влиянием этой дисциплины вводили опять в область огня, в которой они опять (под влиянием страха смерти) теряли дисциплину и метались по случайному настроению толпы.