Дело Шавенковой

Дело Шавенковой — уголовное дело и судебный процесс над Анной Шавенковой, совершившей днём 2 декабря 2009 года в Иркутске на улице Ленина наезд на пешеходов. Автомобиль Toyota Corolla, за рулём которого находилась Шавенкова, сбил двух женщин, проходивших мимо здания Байкальского государственного университета экономики и права, одна из которых скончалась, а вторая осталась инвалидом. Видеокамера на стене вуза зафиксировала, как 28-летняя Шавенкова вместо оказания помощи пострадавшим начала звонить по мобильному телефону и осматривать повреждения на своём автомобиле. После того, как видеозапись происшествия камерой наружного наблюдения попала в Интернет, событие вызвало широкий общественный резонанс.

Ход событий

Днем 2 декабря 2009 года сестры Елена и Юлия Пятковы шли по улице Ленина. Внезапно их сбил автомобиль Toyota Corolla, скорость была не установлена, по приблизительным оценкам от 60 до 80 км/час.

По информации ГИБДД, водитель ехала по скользкой дороге, превышая скорость. В результате 34-летняя Елена Пяткова от полученных травм скончалась. Юлия Пяткова получила тяжелейшие повреждения опорно-двигательного аппарата, полгода провела в больнице, на всю жизнь оставшись инвалидом.

Общественный резонанс

Водителем иномарки оказалась Анна Шавенкова — дочь председателя Избирательной комиссии Иркутской области Людмилы Шавенковой, консультант в аппарате фракции «Единой России» Иркутской областной думы. На следующий день запись камеры наружного наблюдения, зафиксировавшей ДТП, была выложена в Интернет. 15 марта 2010 года декабрьское событие обсуждали в передаче «Пусть говорят». Общественность возмутило нежелание Шавенковой раскаяться и извиниться. Присутствовавшая на передаче депутат Госдумы РФ Ирина Яровая обещала, что возьмёт дело под свой контроль, но обещания не сдержала. 19 августа 2010 года Шавенкова, обратившись в редакцию иркутского отделения «Комсомольской правды», извинилась.

Оглашение амнистии привело к новому всплеску общественного недовольства судебной системой, что вылилось, в том числе, в создании петиции с требованием справедливого пересмотра дела.

Судебные слушания

Анну Шавенкову обвинили по части 3 статьи 264 Уголовного кодекса Российской Федерации — нарушение правил дорожного движения и эксплуатации транспортного средства, повлёкшее по неосторожности смерть человека и причинение тяжкого вреда здоровью человека. Первое официальное слушание было назначено на 26 июля 2010 года, но семья Пятковых выступила с ходатайством перенести его. Стоит заметить, что до покупки Toyota Corolla Шавенкова 7 лет не управляла автомобилем, также подсудимая имеет 2 штрафа за нарушения правил дорожного движения. 12 августа состоялось первое слушание. Было вынесено обвинительное заключение: назначить наказание Анне Шавенковой в виде 2,5 лет лишения свободы в колонии-поселении и лишить Шавенкову права управлять автомобилем на 5 лет.

Руководствуясь статьёй 82 УК РФ, суд постановил отложить исполнение наказания на 14 лет — до достижения 14-летнего возраста сына подсудимой, которого она родила накануне суда.

17 августа в виду смягчающих обстоятельств судья изменил наказание, заменив 5-летнее лишение права управлять автомобилем на трёхлетнее. Как решение о 2,5 летнем лишении свободы в колонии-поселении, так и его отсрочка на 14 лет остались в силе. Пятковы недовольны приговором и будут его обжаловать. В тот же день известный российский адвокат Анатолий Кучерена предложил семье Пятковых юридическую помощь и поддержку. Судебная коллегия по уголовным делам Иркутского областного суда 6 мая 2011 года причин для пересмотра наказания не нашла. Адвокат Виктор Григоров, представляющий интересы семьи Пятковых, объявил, что подаст надзорную жалобу. Решение о 14-летней отсрочке наказания вызвало возмущение в российском обществе и стало причиной обвинений суда в коррумпированности и необъективности (мать осуждённой занимает высокий пост в области).

25 мая 2015 года на заседании Октябрьского районного суда города Иркутска принято решение об освобождении Анны Шавенковой от уголовной ответственности в связи с амнистией в честь 70-летнего юбилея Победы.

Разное

Судья Владимир Жданов, который вёл дело Шавенковой, получил повышение указом президента РФ от 23 апреля 2015 года и назначен на должность судьи Иркутского областного суда.

Депутаты Госдумы сочли обоснованной амнистию для Анны Шавенковой.

См. также

• ДТП в Кирове 10 мая 2009 года
• Эффект свидетеля (психология)

Ссылки

Публикации

• www.vesti.ru/doc.html?id=386627
• www.gazetairkutsk.ru/2013/01/18/id67347/ Анна Шавенкова заплатит брату погибшей девушки 200 тысяч рублей

Видео

• [www.youtube.com/watch?v=R9Lcqtmpqjo Анна Шавенкова]. Видеокамера наружного наблюдения. YouTube (17 августа 2010).
• [www.youtube.com/watch?v=JWVv8pifCFc Убийца из ДТП под Иркутском освобождена]. Репортаж НТВ. YouTube (17 августа 2010).
• [www.youtube.com/watch?v=WmFp2A1ViuI Эффект Шавенковой. Как безнаказанно убить человека]. РИА НОВОСТИ. YouTube (22 февраля 2010).

Отрывок, характеризующий Дело Шавенковой

– Таинство, матушка, великое, – отвечало духовное лицо, проводя рукою по лысине, по которой пролегало несколько прядей зачесанных полуседых волос.
– Это кто же? сам главнокомандующий был? – спрашивали в другом конце комнаты. – Какой моложавый!…
– А седьмой десяток! Что, говорят, граф то не узнает уж? Хотели соборовать?
– Я одного знал: семь раз соборовался.
Вторая княжна только вышла из комнаты больного с заплаканными глазами и села подле доктора Лоррена, который в грациозной позе сидел под портретом Екатерины, облокотившись на стол.
– Tres beau, – говорил доктор, отвечая на вопрос о погоде, – tres beau, princesse, et puis, a Moscou on se croit a la campagne. [прекрасная погода, княжна, и потом Москва так похожа на деревню.]
– N'est ce pas? [Не правда ли?] – сказала княжна, вздыхая. – Так можно ему пить?
Лоррен задумался.
– Он принял лекарство?
– Да.
Доктор посмотрел на брегет.
– Возьмите стакан отварной воды и положите une pincee (он своими тонкими пальцами показал, что значит une pincee) de cremortartari… [щепотку кремортартара…]
– Не пило слушай , – говорил немец доктор адъютанту, – чтопи с третий удар шивь оставался .
– А какой свежий был мужчина! – говорил адъютант. – И кому пойдет это богатство? – прибавил он шопотом.
– Окотник найдутся , – улыбаясь, отвечал немец.
Все опять оглянулись на дверь: она скрипнула, и вторая княжна, сделав питье, показанное Лорреном, понесла его больному. Немец доктор подошел к Лоррену.
– Еще, может, дотянется до завтрашнего утра? – спросил немец, дурно выговаривая по французски.
Лоррен, поджав губы, строго и отрицательно помахал пальцем перед своим носом.
– Сегодня ночью, не позже, – сказал он тихо, с приличною улыбкой самодовольства в том, что ясно умеет понимать и выражать положение больного, и отошел.

Между тем князь Василий отворил дверь в комнату княжны.
В комнате было полутемно; только две лампадки горели перед образами, и хорошо пахло куреньем и цветами. Вся комната была установлена мелкою мебелью шифоньерок, шкапчиков, столиков. Из за ширм виднелись белые покрывала высокой пуховой кровати. Собачка залаяла.
– Ах, это вы, mon cousin?
Она встала и оправила волосы, которые у нее всегда, даже и теперь, были так необыкновенно гладки, как будто они были сделаны из одного куска с головой и покрыты лаком.
– Что, случилось что нибудь? – спросила она. – Я уже так напугалась.
– Ничего, всё то же; я только пришел поговорить с тобой, Катишь, о деле, – проговорил князь, устало садясь на кресло, с которого она встала. – Как ты нагрела, однако, – сказал он, – ну, садись сюда, causons. [поговорим.]
– Я думала, не случилось ли что? – сказала княжна и с своим неизменным, каменно строгим выражением лица села против князя, готовясь слушать.
– Хотела уснуть, mon cousin, и не могу.
– Ну, что, моя милая? – сказал князь Василий, взяв руку княжны и пригибая ее по своей привычке книзу.
Видно было, что это «ну, что» относилось ко многому такому, что, не называя, они понимали оба.
Княжна, с своею несообразно длинною по ногам, сухою и прямою талией, прямо и бесстрастно смотрела на князя выпуклыми серыми глазами. Она покачала головой и, вздохнув, посмотрела на образа. Жест ее можно было объяснить и как выражение печали и преданности, и как выражение усталости и надежды на скорый отдых. Князь Василий объяснил этот жест как выражение усталости.
– А мне то, – сказал он, – ты думаешь, легче? Je suis ereinte, comme un cheval de poste; [Я заморен, как почтовая лошадь;] а всё таки мне надо с тобой поговорить, Катишь, и очень серьезно.
Князь Василий замолчал, и щеки его начинали нервически подергиваться то на одну, то на другую сторону, придавая его лицу неприятное выражение, какое никогда не показывалось на лице князя Василия, когда он бывал в гостиных. Глаза его тоже были не такие, как всегда: то они смотрели нагло шутливо, то испуганно оглядывались.
Княжна, своими сухими, худыми руками придерживая на коленях собачку, внимательно смотрела в глаза князю Василию; но видно было, что она не прервет молчания вопросом, хотя бы ей пришлось молчать до утра.
– Вот видите ли, моя милая княжна и кузина, Катерина Семеновна, – продолжал князь Василий, видимо, не без внутренней борьбы приступая к продолжению своей речи, – в такие минуты, как теперь, обо всём надо подумать. Надо подумать о будущем, о вас… Я вас всех люблю, как своих детей, ты это знаешь.
Княжна так же тускло и неподвижно смотрела на него.
– Наконец, надо подумать и о моем семействе, – сердито отталкивая от себя столик и не глядя на нее, продолжал князь Василий, – ты знаешь, Катишь, что вы, три сестры Мамонтовы, да еще моя жена, мы одни прямые наследники графа. Знаю, знаю, как тебе тяжело говорить и думать о таких вещах. И мне не легче; но, друг мой, мне шестой десяток, надо быть ко всему готовым. Ты знаешь ли, что я послал за Пьером, и что граф, прямо указывая на его портрет, требовал его к себе?
Князь Василий вопросительно посмотрел на княжну, но не мог понять, соображала ли она то, что он ей сказал, или просто смотрела на него…
– Я об одном не перестаю молить Бога, mon cousin, – отвечала она, – чтоб он помиловал его и дал бы его прекрасной душе спокойно покинуть эту…
– Да, это так, – нетерпеливо продолжал князь Василий, потирая лысину и опять с злобой придвигая к себе отодвинутый столик, – но, наконец…наконец дело в том, ты сама знаешь, что прошлою зимой граф написал завещание, по которому он всё имение, помимо прямых наследников и нас, отдавал Пьеру.
– Мало ли он писал завещаний! – спокойно сказала княжна. – Но Пьеру он не мог завещать. Пьер незаконный.
– Ma chere, – сказал вдруг князь Василий, прижав к себе столик, оживившись и начав говорить скорей, – но что, ежели письмо написано государю, и граф просит усыновить Пьера? Понимаешь, по заслугам графа его просьба будет уважена…
Княжна улыбнулась, как улыбаются люди, которые думают что знают дело больше, чем те, с кем разговаривают.
– Я тебе скажу больше, – продолжал князь Василий, хватая ее за руку, – письмо было написано, хотя и не отослано, и государь знал о нем. Вопрос только в том, уничтожено ли оно, или нет. Ежели нет, то как скоро всё кончится , – князь Василий вздохнул, давая этим понять, что он разумел под словами всё кончится , – и вскроют бумаги графа, завещание с письмом будет передано государю, и просьба его, наверно, будет уважена. Пьер, как законный сын, получит всё.
– А наша часть? – спросила княжна, иронически улыбаясь так, как будто всё, но только не это, могло случиться.
– Mais, ma pauvre Catiche, c'est clair, comme le jour. [Но, моя дорогая Катишь, это ясно, как день.] Он один тогда законный наследник всего, а вы не получите ни вот этого. Ты должна знать, моя милая, были ли написаны завещание и письмо, и уничтожены ли они. И ежели почему нибудь они забыты, то ты должна знать, где они, и найти их, потому что…
– Этого только недоставало! – перебила его княжна, сардонически улыбаясь и не изменяя выражения глаз. – Я женщина; по вашему мы все глупы; но я настолько знаю, что незаконный сын не может наследовать… Un batard, [Незаконный,] – прибавила она, полагая этим переводом окончательно показать князю его неосновательность.
– Как ты не понимаешь, наконец, Катишь! Ты так умна: как ты не понимаешь, – ежели граф написал письмо государю, в котором просит его признать сына законным, стало быть, Пьер уж будет не Пьер, а граф Безухой, и тогда он по завещанию получит всё? И ежели завещание с письмом не уничтожены, то тебе, кроме утешения, что ты была добродетельна et tout ce qui s'en suit, [и всего, что отсюда вытекает,] ничего не останется. Это верно.
– Я знаю, что завещание написано; но знаю тоже, что оно недействительно, и вы меня, кажется, считаете за совершенную дуру, mon cousin, – сказала княжна с тем выражением, с которым говорят женщины, полагающие, что они сказали нечто остроумное и оскорбительное.
– Милая ты моя княжна Катерина Семеновна, – нетерпеливо заговорил князь Василий. – Я пришел к тебе не за тем, чтобы пикироваться с тобой, а за тем, чтобы как с родной, хорошею, доброю, истинною родной, поговорить о твоих же интересах. Я тебе говорю десятый раз, что ежели письмо к государю и завещание в пользу Пьера есть в бумагах графа, то ты, моя голубушка, и с сестрами, не наследница. Ежели ты мне не веришь, то поверь людям знающим: я сейчас говорил с Дмитрием Онуфриичем (это был адвокат дома), он то же сказал.
Видимо, что то вдруг изменилось в мыслях княжны; тонкие губы побледнели (глаза остались те же), и голос, в то время как она заговорила, прорывался такими раскатами, каких она, видимо, сама не ожидала.
– Это было бы хорошо, – сказала она. – Я ничего не хотела и не хочу.
Она сбросила свою собачку с колен и оправила складки платья.
– Вот благодарность, вот признательность людям, которые всем пожертвовали для него, – сказала она. – Прекрасно! Очень хорошо! Мне ничего не нужно, князь.
– Да, но ты не одна, у тебя сестры, – ответил князь Василий.
Но княжна не слушала его.
– Да, я это давно знала, но забыла, что, кроме низости, обмана, зависти, интриг, кроме неблагодарности, самой черной неблагодарности, я ничего не могла ожидать в этом доме…
– Знаешь ли ты или не знаешь, где это завещание? – спрашивал князь Василий еще с большим, чем прежде, подергиванием щек.
– Да, я была глупа, я еще верила в людей и любила их и жертвовала собой. А успевают только те, которые подлы и гадки. Я знаю, чьи это интриги.