Дело № 39
Поделись знанием:
К:Фильмы 2009 года
Борис чуть заметно улыбался, слушая мать. Он кротко смеялся над ее простодушной хитростью, но выслушивал и иногда выспрашивал ее внимательно о пензенских и нижегородских имениях.
Жюли уже давно ожидала предложенья от своего меланхолического обожателя и готова была принять его; но какое то тайное чувство отвращения к ней, к ее страстному желанию выйти замуж, к ее ненатуральности, и чувство ужаса перед отречением от возможности настоящей любви еще останавливало Бориса. Срок его отпуска уже кончался. Целые дни и каждый божий день он проводил у Карагиных, и каждый день, рассуждая сам с собою, Борис говорил себе, что он завтра сделает предложение. Но в присутствии Жюли, глядя на ее красное лицо и подбородок, почти всегда осыпанный пудрой, на ее влажные глаза и на выражение лица, изъявлявшего всегдашнюю готовность из меланхолии тотчас же перейти к неестественному восторгу супружеского счастия, Борис не мог произнести решительного слова: несмотря на то, что он уже давно в воображении своем считал себя обладателем пензенских и нижегородских имений и распределял употребление с них доходов. Жюли видела нерешительность Бориса и иногда ей приходила мысль, что она противна ему; но тотчас же женское самообольщение представляло ей утешение, и она говорила себе, что он застенчив только от любви. Меланхолия ее однако начинала переходить в раздражительность, и не задолго перед отъездом Бориса, она предприняла решительный план. В то самое время как кончался срок отпуска Бориса, в Москве и, само собой разумеется, в гостиной Карагиных, появился Анатоль Курагин, и Жюли, неожиданно оставив меланхолию, стала очень весела и внимательна к Курагину.
– Mon cher, – сказала Анна Михайловна сыну, – je sais de bonne source que le Prince Basile envoie son fils a Moscou pour lui faire epouser Julieie. [Мой милый, я знаю из верных источников, что князь Василий присылает своего сына в Москву, для того чтобы женить его на Жюли.] Я так люблю Жюли, что мне жалко бы было ее. Как ты думаешь, мой друг? – сказала Анна Михайловна.
Мысль остаться в дураках и даром потерять весь этот месяц тяжелой меланхолической службы при Жюли и видеть все расписанные уже и употребленные как следует в его воображении доходы с пензенских имений в руках другого – в особенности в руках глупого Анатоля, оскорбляла Бориса. Он поехал к Карагиным с твердым намерением сделать предложение. Жюли встретила его с веселым и беззаботным видом, небрежно рассказывала о том, как ей весело было на вчерашнем бале, и спрашивала, когда он едет. Несмотря на то, что Борис приехал с намерением говорить о своей любви и потому намеревался быть нежным, он раздражительно начал говорить о женском непостоянстве: о том, как женщины легко могут переходить от грусти к радости и что у них расположение духа зависит только от того, кто за ними ухаживает. Жюли оскорбилась и сказала, что это правда, что для женщины нужно разнообразие, что всё одно и то же надоест каждому.
– Для этого я бы советовал вам… – начал было Борис, желая сказать ей колкость; но в ту же минуту ему пришла оскорбительная мысль, что он может уехать из Москвы, не достигнув своей цели и даром потеряв свои труды (чего с ним никогда ни в чем не бывало). Он остановился в середине речи, опустил глаза, чтоб не видать ее неприятно раздраженного и нерешительного лица и сказал: – Я совсем не с тем, чтобы ссориться с вами приехал сюда. Напротив… – Он взглянул на нее, чтобы увериться, можно ли продолжать. Всё раздражение ее вдруг исчезло, и беспокойные, просящие глаза были с жадным ожиданием устремлены на него. «Я всегда могу устроиться так, чтобы редко видеть ее», подумал Борис. «А дело начато и должно быть сделано!» Он вспыхнул румянцем, поднял на нее глаза и сказал ей: – «Вы знаете мои чувства к вам!» Говорить больше не нужно было: лицо Жюли сияло торжеством и самодовольством; но она заставила Бориса сказать ей всё, что говорится в таких случаях, сказать, что он любит ее, и никогда ни одну женщину не любил более ее. Она знала, что за пензенские имения и нижегородские леса она могла требовать этого и она получила то, что требовала.
| Дело № 39 | |
| Case 39 | |
 | |
| Жанр | |
|---|---|
| Режиссёр | |
| Продюсер |
Стив Голин |
| Автор сценария | |
| В главных ролях |
Рене Зеллвегер |
| Оператор | |
| Композитор | |
| Кинокомпания | |
| Длительность |
109 мин. |
| Бюджет | |
| Сборы |
28 189 979 $[2] |
| Страна | |
| Язык | |
| Год | |
| IMDb | |
«Де́ло № 39» (англ. Case 39) — мистический триллер 2009 года немецкого режиссёра Кристиана Альварта с участием обладательницы «Оскара» Рене Зеллвегер. Фильм рассказывает о социальном работнике, которую направляют в семью Салливанов, чья десятилетняя дочь предположительно подвергается насилию со стороны родителей. По ходу повествования героине Зеллвегер предстоит выяснить, что девочка вовсе не жертва, а совсем наоборот.
Содержание
Сюжет
Социальный работник Эмили Дженкинс (Рене Зеллвегер) спасает чуть не убитую родителями десятилетнюю девочку по имени Лилит Салливан (Джодель Ферланд). Лилит очень просит Эмили взять её под опеку. Девочка ходит на групповую детскую терапию под руководством друга Эмили, психолога Дага (Брэдли Купер). Вскоре мальчик из группы жестоко убивает своих родителей. Перед убийством из дома Эмили звонили этому мальчику. Даг беседует с Лилит, после чего говорит Эмили об угрозе со стороны девочки. Даг умирает из-за галлюцинаций, связанных с его фобией (ему кажется, что множество ос вылезают из его тела и, пытаясь избавиться от них, он ломает себе шею). Эмили просматривает запись допроса матери Лилит, где та говорит, что её дочь — демон. Эмили приезжает в психиатрическую больницу к родителям Лилит. Мать в полном бреду — ей кажется, что она горит. Отец договаривается с Эмили об убийстве Лилит…
В ролях
| Актёр | Роль |
|---|---|
| Рене Зеллвегер | Эмили Дженкинс |
| Джодель Ферланд | Лилит Салливан |
| Йен Макшейн | детектив Майк Бэррон |
| Брэдли Купер | Даг Эймс |
| Каллум Кит Ренни | Эдвард Салливан отец Лилит |
| Керри О’Малли | Маргарет Салливан мать Лилит |
| Эдриан Лестер | Уэйн начальник Эмили |
| Синтия Стивенсон | Нэнси |
| Александр Конти | Диего |
Интересные факты
- Хлоя Морец и Изабель Фурман рассматривались на роль Лилит.
- «Дело № 39» стал голливудским дебютом режиссёра Алверта, известного российскому кинозрителю по триллеру «Антитела».
- Самой сложной задачей для создателей фильма на стадии подготовки к съёмкам оказалась найти исполнительницу на роль антагониста Зеллвегер — маленькой девочки по имени Лиллит. После продолжительных кастингов в Канаде выбор пал на Джодель Ферланд, уже известную по фильмам «Страна приливов» и «Сайлент Хилл».
- Съёмки фильма начались в Ванкувере 8 сентября 2006 года и продолжались до начала ноября.
- В августе 2008 года в Лос-Анджелесе состоялись пересъёмки некоторых сцен, в том числе и финала картины. Участвовали Зеллвегер, Ферланд и Макшейн.
- Имя Лилит в современном сатанизме означает «Чёрная Богиня, губительница зародышей Света». Лилит, по некоторым версиям, — первая жена Адама.
Напишите отзыв о статье "Дело № 39"
Примечания
- ↑ [www.imdb.com/title/tt0795351/business Box office / business for Case 39] — IMDb
- ↑ [www.boxofficemojo.com/movies/?id=case39.htm Case 39] (англ.). Box Office Mojo. — Worldwide. Проверено 17 августа 2012. [www.webcitation.org/6A11n2kaM Архивировано из первоисточника 18 августа 2012].
Ссылки
- «Дело № 39» (англ.) на сайте Internet Movie Database
- [www.rottentomatoes.com/m/case_39/ «Дело № 39»] (англ.) на сайте Rotten Tomatoes
| ||||||
Отрывок, характеризующий Дело № 39
– Ах, мой друг, как я привязалась к Жюли последнее время, – говорила она сыну, – не могу тебе описать! Да и кто может не любить ее? Это такое неземное существо! Ах, Борис, Борис! – Она замолкала на минуту. – И как мне жалко ее maman, – продолжала она, – нынче она показывала мне отчеты и письма из Пензы (у них огромное имение) и она бедная всё сама одна: ее так обманывают!Борис чуть заметно улыбался, слушая мать. Он кротко смеялся над ее простодушной хитростью, но выслушивал и иногда выспрашивал ее внимательно о пензенских и нижегородских имениях.
Жюли уже давно ожидала предложенья от своего меланхолического обожателя и готова была принять его; но какое то тайное чувство отвращения к ней, к ее страстному желанию выйти замуж, к ее ненатуральности, и чувство ужаса перед отречением от возможности настоящей любви еще останавливало Бориса. Срок его отпуска уже кончался. Целые дни и каждый божий день он проводил у Карагиных, и каждый день, рассуждая сам с собою, Борис говорил себе, что он завтра сделает предложение. Но в присутствии Жюли, глядя на ее красное лицо и подбородок, почти всегда осыпанный пудрой, на ее влажные глаза и на выражение лица, изъявлявшего всегдашнюю готовность из меланхолии тотчас же перейти к неестественному восторгу супружеского счастия, Борис не мог произнести решительного слова: несмотря на то, что он уже давно в воображении своем считал себя обладателем пензенских и нижегородских имений и распределял употребление с них доходов. Жюли видела нерешительность Бориса и иногда ей приходила мысль, что она противна ему; но тотчас же женское самообольщение представляло ей утешение, и она говорила себе, что он застенчив только от любви. Меланхолия ее однако начинала переходить в раздражительность, и не задолго перед отъездом Бориса, она предприняла решительный план. В то самое время как кончался срок отпуска Бориса, в Москве и, само собой разумеется, в гостиной Карагиных, появился Анатоль Курагин, и Жюли, неожиданно оставив меланхолию, стала очень весела и внимательна к Курагину.
– Mon cher, – сказала Анна Михайловна сыну, – je sais de bonne source que le Prince Basile envoie son fils a Moscou pour lui faire epouser Julieie. [Мой милый, я знаю из верных источников, что князь Василий присылает своего сына в Москву, для того чтобы женить его на Жюли.] Я так люблю Жюли, что мне жалко бы было ее. Как ты думаешь, мой друг? – сказала Анна Михайловна.
Мысль остаться в дураках и даром потерять весь этот месяц тяжелой меланхолической службы при Жюли и видеть все расписанные уже и употребленные как следует в его воображении доходы с пензенских имений в руках другого – в особенности в руках глупого Анатоля, оскорбляла Бориса. Он поехал к Карагиным с твердым намерением сделать предложение. Жюли встретила его с веселым и беззаботным видом, небрежно рассказывала о том, как ей весело было на вчерашнем бале, и спрашивала, когда он едет. Несмотря на то, что Борис приехал с намерением говорить о своей любви и потому намеревался быть нежным, он раздражительно начал говорить о женском непостоянстве: о том, как женщины легко могут переходить от грусти к радости и что у них расположение духа зависит только от того, кто за ними ухаживает. Жюли оскорбилась и сказала, что это правда, что для женщины нужно разнообразие, что всё одно и то же надоест каждому.
– Для этого я бы советовал вам… – начал было Борис, желая сказать ей колкость; но в ту же минуту ему пришла оскорбительная мысль, что он может уехать из Москвы, не достигнув своей цели и даром потеряв свои труды (чего с ним никогда ни в чем не бывало). Он остановился в середине речи, опустил глаза, чтоб не видать ее неприятно раздраженного и нерешительного лица и сказал: – Я совсем не с тем, чтобы ссориться с вами приехал сюда. Напротив… – Он взглянул на нее, чтобы увериться, можно ли продолжать. Всё раздражение ее вдруг исчезло, и беспокойные, просящие глаза были с жадным ожиданием устремлены на него. «Я всегда могу устроиться так, чтобы редко видеть ее», подумал Борис. «А дело начато и должно быть сделано!» Он вспыхнул румянцем, поднял на нее глаза и сказал ей: – «Вы знаете мои чувства к вам!» Говорить больше не нужно было: лицо Жюли сияло торжеством и самодовольством; но она заставила Бориса сказать ей всё, что говорится в таких случаях, сказать, что он любит ее, и никогда ни одну женщину не любил более ее. Она знала, что за пензенские имения и нижегородские леса она могла требовать этого и она получила то, что требовала.
