Демблин
| Город
Демблин Dęblin 
Показать/скрыть карты
|
Демблин (польск. Dęblin) — город в Польше, расположенный при впадении реки Вепрж в Вислу. Входит в Люблинское воеводство, Рыцкий повят. Имеет статус городской гмины. Занимает площадь 38,51 км². Население 19 513 человек (на 2004 год).
История
Село Демблин (Dęblin) существует с 1397 года. В старинных документах встречаются такие транскрипции топонима, как Deblin (1505) и Deblyn (1508). Как гласит легенда, прежде в этих краях росло много дубов (dęb), а Вепрж и Висла изобиловали линями (lin).
В 1815 году, по решению Венского конгресса, Демблин в составе Царства Польского был присоединён к Российской империи.
В 1832 г. здесь, по инициативе наместника Ивана Фёдоровича Паскевича, светлейшего князя Варшавского, началось строительство крепости. Постройкой укреплений в 1832—1847 гг. руководил инженер-полковник Н. А. Рыдзевский. План был разработан Иваном Деном, строителем Модлинской и Варшавской крепостей. Демблинская крепость изначально представляла собой большое укрепление в виде пятиугольного форта.
В 1840 г. император Николай I повелел назвать крепость — в честь Ивана Паскевича — Ивангородской. Город Демблин стал Ивангородом.
В 1856 году останки фельдмаршала Ивана Паскевича были, по его желанию, преданы земле в Ивангороде[1].
В 1872—1882 годах, по плану Э. И. Тотлебена, вокруг прежней крепости были построено кольцо из 6 фортов. Они располагались по окружности радиусом 2½ километра из центра большого укрепления, которое отныне стало именоваться цитаделью. III-му форту дано было имя «Демблин».
В начале 1900-х годов Ивангород-Демблин приобрёл большое значение, сделавшись крупным узлом железных и шоссейных дорог.
В 1909 году признанная устаревшей крепость была упразднена, но в 1913 году снова введена в строй. К началу Первой мировой войны она находилась в плохом состоянии. И без того устаревшие укрепления были частично разрушены временем и наводнениями от разливов Вислы.
В самом начале войны крепость была восстановлена энергичными усилиями её нового коменданта А. В. Шварца. В период великого отступления 1915 года возле крепости шли упорные бои между русскими и немецкими войсками, крепость была опорным пунктом русских войск во время Варшавско-Ивангородской операции. 22 июля (4 августа) 1915 г. Ивангород-Демблин был захвачен германскими и австро-венгерскими контитнгентами[2]. С этого момента город снова стал именоваться Демблином, крепость стала Демблинской.
Во время Советско-польской войны крепость использовалась польскими войсками как опорный пункт, от которого началось успешное контрнаступление поляков. Впоследствии Демблинская крепость использовалась польской армией.
В Чикагском предместье Оук-Лоун (Oak Lawn) существует улица Деблин-лэйн (Deblin Lane), наречённая в честь Демблина.
В 1961–1981 гг. в польского торгового флота входил сухогруз «Демблин».
Напишите отзыв о статье "Демблин"
Примечания
- ↑ В 1889 году останки И. Ф. Паскевича и его жены Елизаветы Алексеевны, урождённой Грибоедовой, были перезахоронены в семейной усыпальнице князей Паскевичей, выстроенной его сыном Фёдором в Гомеле.
- ↑ [www.flot2017.com/file/show/potentialEnemyFlot/9280 Первая мировая война :: Досье :: Черноморский флот — 2017]
Ссылки
- Крепость Демблин
- [www.deblin.pl/ Официальная страница города]
|
Это заготовка статьи по географии Польши. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
| ||||||||
Отрывок, характеризующий Демблин
«Этот, кажется, была Наташа, подумал Николай, а эта m me Schoss; а может быть и нет, а это черкес с усами не знаю кто, но я люблю ее».– Не холодно ли вам? – спросил он. Они не отвечали и засмеялись. Диммлер из задних саней что то кричал, вероятно смешное, но нельзя было расслышать, что он кричал.
– Да, да, – смеясь отвечали голоса.
– Однако вот какой то волшебный лес с переливающимися черными тенями и блестками алмазов и с какой то анфиладой мраморных ступеней, и какие то серебряные крыши волшебных зданий, и пронзительный визг каких то зверей. «А ежели и в самом деле это Мелюковка, то еще страннее то, что мы ехали Бог знает где, и приехали в Мелюковку», думал Николай.
Действительно это была Мелюковка, и на подъезд выбежали девки и лакеи со свечами и радостными лицами.
– Кто такой? – спрашивали с подъезда.
– Графские наряженные, по лошадям вижу, – отвечали голоса.
Пелагея Даниловна Мелюкова, широкая, энергическая женщина, в очках и распашном капоте, сидела в гостиной, окруженная дочерьми, которым она старалась не дать скучать. Они тихо лили воск и смотрели на тени выходивших фигур, когда зашумели в передней шаги и голоса приезжих.
Гусары, барыни, ведьмы, паясы, медведи, прокашливаясь и обтирая заиндевевшие от мороза лица в передней, вошли в залу, где поспешно зажигали свечи. Паяц – Диммлер с барыней – Николаем открыли пляску. Окруженные кричавшими детьми, ряженые, закрывая лица и меняя голоса, раскланивались перед хозяйкой и расстанавливались по комнате.
– Ах, узнать нельзя! А Наташа то! Посмотрите, на кого она похожа! Право, напоминает кого то. Эдуард то Карлыч как хорош! Я не узнала. Да как танцует! Ах, батюшки, и черкес какой то; право, как идет Сонюшке. Это еще кто? Ну, утешили! Столы то примите, Никита, Ваня. А мы так тихо сидели!
– Ха ха ха!… Гусар то, гусар то! Точно мальчик, и ноги!… Я видеть не могу… – слышались голоса.
Наташа, любимица молодых Мелюковых, с ними вместе исчезла в задние комнаты, куда была потребована пробка и разные халаты и мужские платья, которые в растворенную дверь принимали от лакея оголенные девичьи руки. Через десять минут вся молодежь семейства Мелюковых присоединилась к ряженым.
Пелагея Даниловна, распорядившись очисткой места для гостей и угощениями для господ и дворовых, не снимая очков, с сдерживаемой улыбкой, ходила между ряжеными, близко глядя им в лица и никого не узнавая. Она не узнавала не только Ростовых и Диммлера, но и никак не могла узнать ни своих дочерей, ни тех мужниных халатов и мундиров, которые были на них.
– А это чья такая? – говорила она, обращаясь к своей гувернантке и глядя в лицо своей дочери, представлявшей казанского татарина. – Кажется, из Ростовых кто то. Ну и вы, господин гусар, в каком полку служите? – спрашивала она Наташу. – Турке то, турке пастилы подай, – говорила она обносившему буфетчику: – это их законом не запрещено.
Иногда, глядя на странные, но смешные па, которые выделывали танцующие, решившие раз навсегда, что они наряженные, что никто их не узнает и потому не конфузившиеся, – Пелагея Даниловна закрывалась платком, и всё тучное тело ее тряслось от неудержимого доброго, старушечьего смеха. – Сашинет то моя, Сашинет то! – говорила она.
После русских плясок и хороводов Пелагея Даниловна соединила всех дворовых и господ вместе, в один большой круг; принесли кольцо, веревочку и рублик, и устроились общие игры.
Через час все костюмы измялись и расстроились. Пробочные усы и брови размазались по вспотевшим, разгоревшимся и веселым лицам. Пелагея Даниловна стала узнавать ряженых, восхищалась тем, как хорошо были сделаны костюмы, как шли они особенно к барышням, и благодарила всех за то, что так повеселили ее. Гостей позвали ужинать в гостиную, а в зале распорядились угощением дворовых.
– Нет, в бане гадать, вот это страшно! – говорила за ужином старая девушка, жившая у Мелюковых.
– Отчего же? – спросила старшая дочь Мелюковых.
– Да не пойдете, тут надо храбрость…
– Я пойду, – сказала Соня.
– Расскажите, как это было с барышней? – сказала вторая Мелюкова.
– Да вот так то, пошла одна барышня, – сказала старая девушка, – взяла петуха, два прибора – как следует, села. Посидела, только слышит, вдруг едет… с колокольцами, с бубенцами подъехали сани; слышит, идет. Входит совсем в образе человеческом, как есть офицер, пришел и сел с ней за прибор.
