Деметра
Деметра (др.-греч. Δημήτηρ) | |
---|---|
Деметра Богиня плодородия и земледелия | |
Мифология: | древнегреческая |
В иных культурах: | Церера, Кибела, Мать Сыра-Земля |
Пол: | женский |
Отец: | Кронос |
Мать: | Рея |
Дети: | Персефона, Плутос, Филомел, Арейон, Деспина |
Иллюстрации на ВикискладеК:Википедия:Ссылка на категорию Викисклада отсутствует в Викиданных? |
Деме́тра (др.-греч. Δημήτηρ, также Δηώ, «Мать-земля») — в древнегреческой мифологии богиня плодородия, покровительница земледелия[1]. Одно из наиболее почитаемых божеств олимпийского пантеона.
Содержание
Этимология, история, мифология
Культ богини-матери — покровительницы земледельцев, охраняющей всё живое на земле, уходит корнями ещё в доиндоевропейскую эпоху. У индоевропейских народов её называли Матерью-Землёй (греч. Demeter, слав. Мать-Сыра Земля, инд. Prthivi-Matar). Она — «Великая мать», порождающая всё живое и принимающая в себя умерших, воплощение первобытной творческой энергии. В подобной ипостаси (по одной из гипотез) почиталась и Деметра: она считалась покровительницей чародеев, в чём она отождествлялась с великой богиней Гекатой, являвшейся помощницей в колдовстве и единственной помощницей от него. Также её называли Эринией («Мстительницей»), Термасией («Жаркой»), Хтонией («Земной», «Подземной») ; её дочь — Персефона — была царицей подземного царства мёртвых. Одновременно Деметра — «благая богиня», хранительница жизни, научившая человечество земледелию. Помощница в крестьянских трудах, наполняет амбары земледельца запасами (Hes.)[2].
Деметра — вторая дочь Кроноса и Реи и мать Персефоны, жены Аида[3]. Сестра и возлюбленная Зевса, сестра Геры, Гестии, Аида и Посейдона. Согласно легенде, была сожрана своим отцом Кроносом, а затем извлечена из его утробы. Основным в мифологии о Деметре является миф о похищении Аидом её дочери Персефоны .
В гомеровской «Одиссее» упоминается миф о Деметре и критском божестве земледелия Иасионе, согласно которому они на трижды вспаханном поле плодоносного Крита порождают Плутоса (бога богатства); взревновавший Деметру Зевс убивает Иасиона молнией[4]. По Гесиоду, в образе порождения Плутоса (богатства) сочетанием Деметры с Иасионом на троекратно вспаханной земле показано её научение людей земледелию[2].
По одной из версий мифа, от союза Деметры и Иасиона также родился Филомел. По Диодору, она была матерью Эвбулея.
У орфиков она отождествляется с Реей как матерью Зевса, от которой он родил Персефону[5]. Зевс соблазнил её в образе змеи[6]. Согласно фригийскому мифу, Зевс в образе быка соблазнил свою сестру Деметру, которая получила имя Бримо[7]. Посейдон соблазнил её в образе коня[8] (см. ниже).
Получила от Аида как брачный дар Сицилию[9] (её могут также называть родившейся на Сицилии[10]).
Учредила в честь Геракла Малые мистерии для его очищения от убийства кентавров[11].
Деметра прекрасного облика, с волосами цвета спелой пшеницы (Hom.)[2].
В римской мифологии аналогом Деметры была Церера, богиня плодородной нивы. В поздней античности культ Деметры смешивается с культом Кибелы и Исиды. Иногда Деметру видели в созвездии Девы[12].
Похищение Персефоны
Наиболее известен миф о том, как Аид похитил Персефону, и Деметра блуждала по всей земле в её поисках. Через девять дней, поняв, что её поиски тщетны, Деметра обратилась за помощью к Гелиосу, который назвал ей имя похитителя, и Деметра поняла, что Зевс сам уступил брату свою дочь, она бессильна что-либо изменить. Изменив внешность, богиня отправилась скитаться по свету.
Её впервые убедил испить Геспер-Атлант, она трижды пересекала любую реку[13]. Она посетила Иду[14]. Во время блужданий громко звала дочь со скалы Анаклетра в Мегарах[15].
В Элевсине Деметра опустилась на камень (позже его назвали камнем скорби) у родника (колодца) Анфиона. Здесь её в слезах увидели дочери элевсинского царя Келея[16]. Богиня не открыла девушкам свою тайну, сказала, что она родом с Крита и была ограблена, попросила для себя работу и кров. Царевны отвели её в дом отца.
Входя в мегарон, богиня задела головой притолоку двери, от чего по дому распространилось сияние. Царица Метанира, заметившая это, поняла, что перед ней не простая смертная. Она поклонилась богине и предложила занять своё кресло. Деметра отказалась и, устроившись на простом деревянном сиденье у стола, предалась печали. Она отказывалась от вина и еды, никого вокруг не замечала. Лишь острая шутка служанки Ямбы заставила её улыбнуться[17].
Царица доверила чужестранке уход за своим сыном Демофонтом (по Гигину — Триптолемом). В течение нескольких ночей младенец повзрослел на год. Деметра, желая сделать ребёнка бессмертным, заворачивала его в пелёнки и клала в пылающую печь. Метанира однажды увидела это, подняла крик, велела отдать ребёнка. По одной из версий ребёнок погиб. Тогда Деметра предстала перед жителями дома в своём божественном обличии и повелела построить ей храм в Элевсине, а у родника (колодца) Анфион за городской стеной — алтарь, взамен пообещав научить их секретам земледелия.
В период скитаний Деметры на земле прекратили всходить урожаи. Люди умирали от голода и не приносили жертвы богам. Зевс начал посылать за Деметрой богов и богинь, чтобы уговорить вернуться на Олимп. Но она, сидя в чёрном одеянии в элевсинском храме, не замечала их. Тогда Зевс велел Аиду вернуть Персефону. Аид не посмел ослушаться брата, но дал ей зерна священного граната[18], чтобы в определённое время года она возвращалась к мужу[19].
Увидев Персефону, Деметра вышла из оцепенения, скинула траурное одеяние и украсила свою голову венком из васильков.
В благодарность за гостеприимство Деметра научила элевсинцев земледелию. Она дала Триптолему семена пшеницы, и он первый вспахал и засеял поле. Затем, по повелению Деметры Триптолем облетел все страны мира на запряжённой крылатыми змеями колеснице и всюду научил людей земледелию.
Эпитеты Деметры
- Анфея — имя богинь[20] — эпитет Деметры как матери Евбулея[21].
- Ахея (Ахена) — «Скорбящая» — эпитет Деметры[22].
- Геркинна — эпитет Деметры[23].
- Гермиона — имя Деметры и Персефоны в Сиракузах[24].
- Део («Део конеродная») — имя Деметры[25] в пророчестве Пифии аркадянам[26].
- Деоида — Деметра либо её дочь, соблазнённая Зевсом в облике змеи[27].
- Европа («Широкоглядящая») — эпитет Деметры[28], святилище в Лебадии. Была кормилицей Трофония[29].
- Иул — демон снопа, почитавшийся в гимнах. Была Деметра Иуло[30].
- Каллигения — эпитет Деметры[31].
- Карпофора (дарительница плодов).
- Мелена (Мелайна) — см. Деспина.
- Просимна — эпитет Деметры[32].
- Сито — «Хлебодарная» — эпитет Деметры, её статуя в Сицилии[33]. В микенских текстах упомянута si-to-po-ti-ni-ja (Сито Потния, «Владычица Хлеба»)[34]. См. также[4].
- Фесмофора («Законодательница/Закононосительница», "устроительница") — эпитет Деметры[35], как научившая людей земледелию, что послужило их переходу к оседлому образу жизни и появлению с этим новых порядков[4][36]. Храм Деметры Фесмофоры и Коры в деме Галимунт[37]. Храм Деметры Фесмофоры в Мегарах[38]. Также есть божество Фесмодотейра[39].
- Фурия (Турия) — эпитет Деметры[23].
- Хлоя («Зеленеющая») — эпитет Деметры[40].
- Хтония — эпитет Деметры в Гермионе, ежегодные празднества, приносят в жертву четырёх коров[41]. В Спарте её культ основан Орфеем[42].
- Эннея — эпитет Деметры[23]. От места похищения Персефоны.
- Эриния («Мстящая») — эпитет Деметры в Фельпусе (Аркадия). Есть рассказ, что Посейдон преследовал Деметру, она превратилась в кобылу и паслась вместе с кобылами Онкия, но Посейдон уподобился жеребцу и овладел ею. Деметра омылась в Ладоне, и её называют Лусия (Омывшаяся). Деметра родила дочь, чьё имя нельзя разглашать непосвящённым, и коня Ариона[43].
Культ и праздники
Культ Деметры, возникший из земледельческих праздников, распространился по всей территории влияния средиземноморской культуры. Его центром был город Элевсин, расположенный неподалёку от Афин[44][45].
Когда наступало время сева, древние греки устраивали в честь Деметры празднества Фесмофории, в которых участвовали главным образом женщины. Фесмофории сопровождались ритуалами, направленными на увеличение плодовитости людей, животных и плодородия природы[46]. С развитием в Древней Греции виноградарства к культу Деметры присоединился культ Диониса[45].
Возникновение мистерий Великих богинь относили к мифическим временам, вероятно их зарождение произошло в микенскую эпоху в середине II тыс. до н. э.[47]. Согласно мифу, когда лишённая дочери Деметра после скитаний остановилась в Элевсине, прежде чем Зевс установил о возвращениях Персефоны к ней и они вернулись на Олимп, Деметра научила элевсинских правителей приношению священных жертв и элевсинским таинствам[4].
Наиболее известные празднества, связанные с культом Деметры, — это Элевсинские мистерии, символически представлявшие горе Деметры, утратившей дочь, и её странствия в поисках Персефоны, тайную связь между миром живых и миром мёртвых, физическое и духовное очищение. Участники обрядов постились, пили кикеон — напиток из ячменя и мяты, который, по легенде, Деметра испила в доме Келея, — и затем входили в храм, посвящённый богине, где им показывали некие священные предметы. Прошедшие ритуал считались посвящёнными в тайны жизни и смерти; принимать в нём участие позволяли даже рабам[48].
О Мистериях известно немного, так как посвящённым запрещалось рассказывать об увиденном и пережитом во время ритуалов под страхом смерти. Существует предположение, что в состав кикеона входили психотропные вещества, благодаря которым участники обрядов достигали изменённого состояния сознания.
На горе Афон в Греции сохранился древний жертвенник Деметре. Конструкция жертвенника с жёлобом для шеи и кровостоком даёт право предположить, что там ей приносились человеческие жертвоприношения
.В литературе и искусстве
В искусстве древних Деметра изображалась в двух ипостасях: как благостная людям богиня в виде юной девушки в венке из колосьев, и как несчастная, скорбящая мать, разыскивающая свою похищенную Аидом дочь, — в облике зрелой женщины в покрывале[49].
Ей посвящены V и XIII гимны Гомера, VI гимн Каллимаха, XL орфический гимн. Упомянута в гомеровской «Одиссее» (V 125). Была пьеса Аристия «Деметра».
В астрономии
В честь Деметры назван астероид (402) Хлоя, открытый в 1895 году, и венец Деметры на Венере.
Деметре посвящено созвездие Дева .
См. также
Напишите отзыв о статье "Деметра"
Примечания
- ↑ Деметра // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>
- ↑ 1 2 3 Тахо-Годи.
- ↑ Псевдо-Аполлодор. Мифологическая библиотека I 1, 5 далее
- ↑ 1 2 3 4 Любкер, 2007.
- ↑ Орфика, фр. 58, 145 Керн
- ↑ Овидий. Метаморфозы VI 114; по возможно ошибочному мнению Ф. А. Петровского (Овидий. Собрание сочинений. СПб, 1994. Т. 2. С. 504), «Деоидой» Овидий называет именно Деметру, а не Персефону
- ↑ Арнобий. Против язычников V 20
- ↑ Овидий. Метаморфозы VI 119
- ↑ Нонн. Деяния Диониса XXX 67
- ↑ Арнобий. Против язычников I 36
- ↑ Диодор Сицилийский. Историческая библиотека IV 14, 3
- ↑ Псевдо-Эратосфен. Катастеризмы 9; Гигин. Астрономия II 25, 2
- ↑ Каллимах. Гимны VI 8
- ↑ Еврипид. Елена 1322
- ↑ Павсаний. Описание Эллады I 43, 2
- ↑ Павсаний. Описание Эллады I 39, 1
- ↑ Гимны Гомера V 195—204; Псевдо-Аполлодор. Мифологическая библиотека I 5, 1
- ↑ Овидий. Метаморфозы V 537; Овидий. Фасты IV 608
- ↑ Комментарий Д. О. Торшилова в кн. Гигин. Мифы. СПб, 2000. С.178
- ↑ Мифы народов мира. М., 1991-92. В 2 т. Т. 1. С. 90
- ↑ Орфические гимны XLI См. комм.
- ↑ Примечания А. А. Григорьевой в кн. Афиней. Пир мудрецов. Кн. 1-8. М., 2003. С. 541
- ↑ 1 2 3 Ликофрон. Александра 152
- ↑ Любкер Ф. Реальный словарь классических древностей. М., 2001. В 3 т. Т. 2. С. 119
- ↑ Гимны Гомера V 47
- ↑ Павсаний. Описание Эллады VIII 42, 6
- ↑ Овидий. Метаморфозы VI 114
- ↑ Любкер Ф. Реальный словарь классических древностей. М., 2001. В 3 т. Т. 1. С. 565
- ↑ Павсаний. Описание Эллады IX 39, 4.5
- ↑ Аполлодор, фр.37 Мюллер // Лосев А. Ф. Мифология греков и римлян. М., 1996. С.62
- ↑ Аристофан. Женщины на празднике Фесмофорий 299
- ↑ Павсаний. Описание Эллады II 37, 2
- ↑ Элиан. Пёстрые рассказы I 27
- ↑ Предметно-понятийный словарь греческого языка. Микенский период. Л., 1986. С. 143
- ↑ Диодор Сицилийский. Историческая библиотека V 5, 2; 68, 3
- ↑ [www.foxdesign.ru/legend/g_god_f.html Боги - Ф - Мифология Греции. Иллюстрированный словарь]
- ↑ Павсаний. Описание Эллады I 31, 1
- ↑ Павсаний. Описание Эллады I 42, 6
- ↑ Орфический гимн к Мусею, ст.25
- ↑ Софокл. Эдип в Колоне 1601; Аристофан. Лисистрата 835; Павсаний. Описание Эллады I 22, 3
- ↑ Павсаний. Описание Эллады II 35, 5
- ↑ Павсаний. Описание Эллады III 14, 5
- ↑ Павсаний. Описание Эллады IV 25, 5-7, ссылка также на Антимаха
- ↑ [www.terme.ru/dictionary/521/word/dem-tra дел╗рпю]
- ↑ 1 2 [bse2.ru/book_view.jsp?idn=030279&page=650&format=djvu Введенский Б.А. . Большая советская энциклопедия Том 13 - Большая Советская Энциклопедия Второе издание]
- ↑ [interpretive.ru/dictionary/399/word/demetra Делерпю]
- ↑ Как отмечают, археологами не обнаружено никаких свидетельств культа Деметры на территории Элевсина относящихся к первой половине II тыс. до н. э. По-видимому возникновение элевсинского культа приходится на XV в. до н. э., по другой версии - относится к концу VIII в. до н. э. и примерно совпадает со временем создания гомеровского гимна [ancientrome.ru/publik/article.htm?a=1337038580 Сергеева С. Н.]
- ↑ [bse2.ru/book_view.jsp?idn=030313&page=442&format=djvu Введенский Б.А. . Большая советская энциклопедия Том 48 - Большая Советская Энциклопедия Второе издание]
- ↑ [old-museum.org/mysteries/mysteries_05_07.htm Боги на монетах Боспора :: Гелиос, Деметра]
</ol>
Литература
- [ancientrome.ru/religia/greece/person/demeter.htm Деметра] // Тахо-Годи А. А. /. Мифы народов мира. В 2 т.. — М., 1991—92. — Т. 1. — С. 364—366.
- Деметра // Реальный словарь классических древностей = Reallexikon des klassischen Altertums : Лейпциг: BG Teubner Verlag, 1855 : [пер. с нем.] / авт.-сост. Ф. Любкер. — М. : Директмедиа Паблишинг, 2007. — ISBN 5-94865-171-2.</span>
|
Отрывок, характеризующий Деметра
– Песенники вперед! – послышался крик капитана.И перед роту с разных рядов выбежало человек двадцать. Барабанщик запевало обернулся лицом к песенникам, и, махнув рукой, затянул протяжную солдатскую песню, начинавшуюся: «Не заря ли, солнышко занималося…» и кончавшуюся словами: «То то, братцы, будет слава нам с Каменскиим отцом…» Песня эта была сложена в Турции и пелась теперь в Австрии, только с тем изменением, что на место «Каменскиим отцом» вставляли слова: «Кутузовым отцом».
Оторвав по солдатски эти последние слова и махнув руками, как будто он бросал что то на землю, барабанщик, сухой и красивый солдат лет сорока, строго оглянул солдат песенников и зажмурился. Потом, убедившись, что все глаза устремлены на него, он как будто осторожно приподнял обеими руками какую то невидимую, драгоценную вещь над головой, подержал ее так несколько секунд и вдруг отчаянно бросил ее:
Ах, вы, сени мои, сени!
«Сени новые мои…», подхватили двадцать голосов, и ложечник, несмотря на тяжесть амуниции, резво выскочил вперед и пошел задом перед ротой, пошевеливая плечами и угрожая кому то ложками. Солдаты, в такт песни размахивая руками, шли просторным шагом, невольно попадая в ногу. Сзади роты послышались звуки колес, похрускиванье рессор и топот лошадей.
Кутузов со свитой возвращался в город. Главнокомандующий дал знак, чтобы люди продолжали итти вольно, и на его лице и на всех лицах его свиты выразилось удовольствие при звуках песни, при виде пляшущего солдата и весело и бойко идущих солдат роты. Во втором ряду, с правого фланга, с которого коляска обгоняла роты, невольно бросался в глаза голубоглазый солдат, Долохов, который особенно бойко и грациозно шел в такт песни и глядел на лица проезжающих с таким выражением, как будто он жалел всех, кто не шел в это время с ротой. Гусарский корнет из свиты Кутузова, передразнивавший полкового командира, отстал от коляски и подъехал к Долохову.
Гусарский корнет Жерков одно время в Петербурге принадлежал к тому буйному обществу, которым руководил Долохов. За границей Жерков встретил Долохова солдатом, но не счел нужным узнать его. Теперь, после разговора Кутузова с разжалованным, он с радостью старого друга обратился к нему:
– Друг сердечный, ты как? – сказал он при звуках песни, ровняя шаг своей лошади с шагом роты.
– Я как? – отвечал холодно Долохов, – как видишь.
Бойкая песня придавала особенное значение тону развязной веселости, с которой говорил Жерков, и умышленной холодности ответов Долохова.
– Ну, как ладишь с начальством? – спросил Жерков.
– Ничего, хорошие люди. Ты как в штаб затесался?
– Прикомандирован, дежурю.
Они помолчали.
«Выпускала сокола да из правого рукава», говорила песня, невольно возбуждая бодрое, веселое чувство. Разговор их, вероятно, был бы другой, ежели бы они говорили не при звуках песни.
– Что правда, австрийцев побили? – спросил Долохов.
– А чорт их знает, говорят.
– Я рад, – отвечал Долохов коротко и ясно, как того требовала песня.
– Что ж, приходи к нам когда вечерком, фараон заложишь, – сказал Жерков.
– Или у вас денег много завелось?
– Приходи.
– Нельзя. Зарок дал. Не пью и не играю, пока не произведут.
– Да что ж, до первого дела…
– Там видно будет.
Опять они помолчали.
– Ты заходи, коли что нужно, все в штабе помогут… – сказал Жерков.
Долохов усмехнулся.
– Ты лучше не беспокойся. Мне что нужно, я просить не стану, сам возьму.
– Да что ж, я так…
– Ну, и я так.
– Прощай.
– Будь здоров…
… и высоко, и далеко,
На родиму сторону…
Жерков тронул шпорами лошадь, которая раза три, горячась, перебила ногами, не зная, с какой начать, справилась и поскакала, обгоняя роту и догоняя коляску, тоже в такт песни.
Возвратившись со смотра, Кутузов, сопутствуемый австрийским генералом, прошел в свой кабинет и, кликнув адъютанта, приказал подать себе некоторые бумаги, относившиеся до состояния приходивших войск, и письма, полученные от эрцгерцога Фердинанда, начальствовавшего передовою армией. Князь Андрей Болконский с требуемыми бумагами вошел в кабинет главнокомандующего. Перед разложенным на столе планом сидели Кутузов и австрийский член гофкригсрата.
– А… – сказал Кутузов, оглядываясь на Болконского, как будто этим словом приглашая адъютанта подождать, и продолжал по французски начатый разговор.
– Я только говорю одно, генерал, – говорил Кутузов с приятным изяществом выражений и интонации, заставлявшим вслушиваться в каждое неторопливо сказанное слово. Видно было, что Кутузов и сам с удовольствием слушал себя. – Я только одно говорю, генерал, что ежели бы дело зависело от моего личного желания, то воля его величества императора Франца давно была бы исполнена. Я давно уже присоединился бы к эрцгерцогу. И верьте моей чести, что для меня лично передать высшее начальство армией более меня сведущему и искусному генералу, какими так обильна Австрия, и сложить с себя всю эту тяжкую ответственность для меня лично было бы отрадой. Но обстоятельства бывают сильнее нас, генерал.
И Кутузов улыбнулся с таким выражением, как будто он говорил: «Вы имеете полное право не верить мне, и даже мне совершенно всё равно, верите ли вы мне или нет, но вы не имеете повода сказать мне это. И в этом то всё дело».
Австрийский генерал имел недовольный вид, но не мог не в том же тоне отвечать Кутузову.
– Напротив, – сказал он ворчливым и сердитым тоном, так противоречившим лестному значению произносимых слов, – напротив, участие вашего превосходительства в общем деле высоко ценится его величеством; но мы полагаем, что настоящее замедление лишает славные русские войска и их главнокомандующих тех лавров, которые они привыкли пожинать в битвах, – закончил он видимо приготовленную фразу.
Кутузов поклонился, не изменяя улыбки.
– А я так убежден и, основываясь на последнем письме, которым почтил меня его высочество эрцгерцог Фердинанд, предполагаю, что австрийские войска, под начальством столь искусного помощника, каков генерал Мак, теперь уже одержали решительную победу и не нуждаются более в нашей помощи, – сказал Кутузов.
Генерал нахмурился. Хотя и не было положительных известий о поражении австрийцев, но было слишком много обстоятельств, подтверждавших общие невыгодные слухи; и потому предположение Кутузова о победе австрийцев было весьма похоже на насмешку. Но Кутузов кротко улыбался, всё с тем же выражением, которое говорило, что он имеет право предполагать это. Действительно, последнее письмо, полученное им из армии Мака, извещало его о победе и о самом выгодном стратегическом положении армии.
– Дай ка сюда это письмо, – сказал Кутузов, обращаясь к князю Андрею. – Вот изволите видеть. – И Кутузов, с насмешливою улыбкой на концах губ, прочел по немецки австрийскому генералу следующее место из письма эрцгерцога Фердинанда: «Wir haben vollkommen zusammengehaltene Krafte, nahe an 70 000 Mann, um den Feind, wenn er den Lech passirte, angreifen und schlagen zu konnen. Wir konnen, da wir Meister von Ulm sind, den Vortheil, auch von beiden Uferien der Donau Meister zu bleiben, nicht verlieren; mithin auch jeden Augenblick, wenn der Feind den Lech nicht passirte, die Donau ubersetzen, uns auf seine Communikations Linie werfen, die Donau unterhalb repassiren und dem Feinde, wenn er sich gegen unsere treue Allirte mit ganzer Macht wenden wollte, seine Absicht alabald vereitelien. Wir werden auf solche Weise den Zeitpunkt, wo die Kaiserlich Ruseische Armee ausgerustet sein wird, muthig entgegenharren, und sodann leicht gemeinschaftlich die Moglichkeit finden, dem Feinde das Schicksal zuzubereiten, so er verdient». [Мы имеем вполне сосредоточенные силы, около 70 000 человек, так что мы можем атаковать и разбить неприятеля в случае переправы его через Лех. Так как мы уже владеем Ульмом, то мы можем удерживать за собою выгоду командования обоими берегами Дуная, стало быть, ежеминутно, в случае если неприятель не перейдет через Лех, переправиться через Дунай, броситься на его коммуникационную линию, ниже перейти обратно Дунай и неприятелю, если он вздумает обратить всю свою силу на наших верных союзников, не дать исполнить его намерение. Таким образом мы будем бодро ожидать времени, когда императорская российская армия совсем изготовится, и затем вместе легко найдем возможность уготовить неприятелю участь, коей он заслуживает».]
Кутузов тяжело вздохнул, окончив этот период, и внимательно и ласково посмотрел на члена гофкригсрата.
– Но вы знаете, ваше превосходительство, мудрое правило, предписывающее предполагать худшее, – сказал австрийский генерал, видимо желая покончить с шутками и приступить к делу.
Он невольно оглянулся на адъютанта.
– Извините, генерал, – перебил его Кутузов и тоже поворотился к князю Андрею. – Вот что, мой любезный, возьми ты все донесения от наших лазутчиков у Козловского. Вот два письма от графа Ностица, вот письмо от его высочества эрцгерцога Фердинанда, вот еще, – сказал он, подавая ему несколько бумаг. – И из всего этого чистенько, на французском языке, составь mеmorandum, записочку, для видимости всех тех известий, которые мы о действиях австрийской армии имели. Ну, так то, и представь его превосходительству.
Князь Андрей наклонил голову в знак того, что понял с первых слов не только то, что было сказано, но и то, что желал бы сказать ему Кутузов. Он собрал бумаги, и, отдав общий поклон, тихо шагая по ковру, вышел в приемную.
Несмотря на то, что еще не много времени прошло с тех пор, как князь Андрей оставил Россию, он много изменился за это время. В выражении его лица, в движениях, в походке почти не было заметно прежнего притворства, усталости и лени; он имел вид человека, не имеющего времени думать о впечатлении, какое он производит на других, и занятого делом приятным и интересным. Лицо его выражало больше довольства собой и окружающими; улыбка и взгляд его были веселее и привлекательнее.
Кутузов, которого он догнал еще в Польше, принял его очень ласково, обещал ему не забывать его, отличал от других адъютантов, брал с собою в Вену и давал более серьезные поручения. Из Вены Кутузов писал своему старому товарищу, отцу князя Андрея:
«Ваш сын, – писал он, – надежду подает быть офицером, из ряду выходящим по своим занятиям, твердости и исполнительности. Я считаю себя счастливым, имея под рукой такого подчиненного».
В штабе Кутузова, между товарищами сослуживцами и вообще в армии князь Андрей, так же как и в петербургском обществе, имел две совершенно противоположные репутации.
Одни, меньшая часть, признавали князя Андрея чем то особенным от себя и от всех других людей, ожидали от него больших успехов, слушали его, восхищались им и подражали ему; и с этими людьми князь Андрей был прост и приятен. Другие, большинство, не любили князя Андрея, считали его надутым, холодным и неприятным человеком. Но с этими людьми князь Андрей умел поставить себя так, что его уважали и даже боялись.
Выйдя в приемную из кабинета Кутузова, князь Андрей с бумагами подошел к товарищу,дежурному адъютанту Козловскому, который с книгой сидел у окна.
– Ну, что, князь? – спросил Козловский.
– Приказано составить записку, почему нейдем вперед.
– А почему?
Князь Андрей пожал плечами.
– Нет известия от Мака? – спросил Козловский.
– Нет.
– Ежели бы правда, что он разбит, так пришло бы известие.
– Вероятно, – сказал князь Андрей и направился к выходной двери; но в то же время навстречу ему, хлопнув дверью, быстро вошел в приемную высокий, очевидно приезжий, австрийский генерал в сюртуке, с повязанною черным платком головой и с орденом Марии Терезии на шее. Князь Андрей остановился.
– Генерал аншеф Кутузов? – быстро проговорил приезжий генерал с резким немецким выговором, оглядываясь на обе стороны и без остановки проходя к двери кабинета.
– Генерал аншеф занят, – сказал Козловский, торопливо подходя к неизвестному генералу и загораживая ему дорогу от двери. – Как прикажете доложить?
Неизвестный генерал презрительно оглянулся сверху вниз на невысокого ростом Козловского, как будто удивляясь, что его могут не знать.
– Генерал аншеф занят, – спокойно повторил Козловский.
Лицо генерала нахмурилось, губы его дернулись и задрожали. Он вынул записную книжку, быстро начертил что то карандашом, вырвал листок, отдал, быстрыми шагами подошел к окну, бросил свое тело на стул и оглянул бывших в комнате, как будто спрашивая: зачем они на него смотрят? Потом генерал поднял голову, вытянул шею, как будто намереваясь что то сказать, но тотчас же, как будто небрежно начиная напевать про себя, произвел странный звук, который тотчас же пресекся. Дверь кабинета отворилась, и на пороге ее показался Кутузов. Генерал с повязанною головой, как будто убегая от опасности, нагнувшись, большими, быстрыми шагами худых ног подошел к Кутузову.
– Vous voyez le malheureux Mack, [Вы видите несчастного Мака.] – проговорил он сорвавшимся голосом.
Лицо Кутузова, стоявшего в дверях кабинета, несколько мгновений оставалось совершенно неподвижно. Потом, как волна, пробежала по его лицу морщина, лоб разгладился; он почтительно наклонил голову, закрыл глаза, молча пропустил мимо себя Мака и сам за собой затворил дверь.
Слух, уже распространенный прежде, о разбитии австрийцев и о сдаче всей армии под Ульмом, оказывался справедливым. Через полчаса уже по разным направлениям были разосланы адъютанты с приказаниями, доказывавшими, что скоро и русские войска, до сих пор бывшие в бездействии, должны будут встретиться с неприятелем.
Князь Андрей был один из тех редких офицеров в штабе, который полагал свой главный интерес в общем ходе военного дела. Увидав Мака и услыхав подробности его погибели, он понял, что половина кампании проиграна, понял всю трудность положения русских войск и живо вообразил себе то, что ожидает армию, и ту роль, которую он должен будет играть в ней.
Невольно он испытывал волнующее радостное чувство при мысли о посрамлении самонадеянной Австрии и о том, что через неделю, может быть, придется ему увидеть и принять участие в столкновении русских с французами, впервые после Суворова.
Но он боялся гения Бонапарта, который мог оказаться сильнее всей храбрости русских войск, и вместе с тем не мог допустить позора для своего героя.
Взволнованный и раздраженный этими мыслями, князь Андрей пошел в свою комнату, чтобы написать отцу, которому он писал каждый день. Он сошелся в коридоре с своим сожителем Несвицким и шутником Жерковым; они, как всегда, чему то смеялись.
– Что ты так мрачен? – спросил Несвицкий, заметив бледное с блестящими глазами лицо князя Андрея.
– Веселиться нечему, – отвечал Болконский.
В то время как князь Андрей сошелся с Несвицким и Жерковым, с другой стороны коридора навстречу им шли Штраух, австрийский генерал, состоявший при штабе Кутузова для наблюдения за продовольствием русской армии, и член гофкригсрата, приехавшие накануне. По широкому коридору было достаточно места, чтобы генералы могли свободно разойтись с тремя офицерами; но Жерков, отталкивая рукой Несвицкого, запыхавшимся голосом проговорил: