Демидовская премия
Поделись знанием:
– Нечего делать, надо будить, – сказал Щербинин, вставая и подходя к человеку в ночном колпаке, укрытому шинелью. – Петр Петрович! – проговорил он. Коновницын не шевелился. – В главный штаб! – проговорил он, улыбнувшись, зная, что эти слова наверное разбудят его. И действительно, голова в ночном колпаке поднялась тотчас же. На красивом, твердом лице Коновницына, с лихорадочно воспаленными щеками, на мгновение оставалось еще выражение далеких от настоящего положения мечтаний сна, но потом вдруг он вздрогнул: лицо его приняло обычно спокойное и твердое выражение.
– Ну, что такое? От кого? – неторопливо, но тотчас же спросил он, мигая от света. Слушая донесение офицера, Коновницын распечатал и прочел. Едва прочтя, он опустил ноги в шерстяных чулках на земляной пол и стал обуваться. Потом снял колпак и, причесав виски, надел фуражку.
– Ты скоро доехал? Пойдем к светлейшему.
Коновницын тотчас понял, что привезенное известие имело большую важность и что нельзя медлить. Хорошо ли, дурно ли это было, он не думал и не спрашивал себя. Его это не интересовало. На все дело войны он смотрел не умом, не рассуждением, а чем то другим. В душе его было глубокое, невысказанное убеждение, что все будет хорошо; но что этому верить не надо, и тем более не надо говорить этого, а надо делать только свое дело. И это свое дело он делал, отдавая ему все свои силы.
Петр Петрович Коновницын, так же как и Дохтуров, только как бы из приличия внесенный в список так называемых героев 12 го года – Барклаев, Раевских, Ермоловых, Платовых, Милорадовичей, так же как и Дохтуров, пользовался репутацией человека весьма ограниченных способностей и сведений, и, так же как и Дохтуров, Коновницын никогда не делал проектов сражений, но всегда находился там, где было труднее всего; спал всегда с раскрытой дверью с тех пор, как был назначен дежурным генералом, приказывая каждому посланному будить себя, всегда во время сраженья был под огнем, так что Кутузов упрекал его за то и боялся посылать, и был так же, как и Дохтуров, одной из тех незаметных шестерен, которые, не треща и не шумя, составляют самую существенную часть машины.
Выходя из избы в сырую, темную ночь, Коновницын нахмурился частью от головной усилившейся боли, частью от неприятной мысли, пришедшей ему в голову о том, как теперь взволнуется все это гнездо штабных, влиятельных людей при этом известии, в особенности Бенигсен, после Тарутина бывший на ножах с Кутузовым; как будут предлагать, спорить, приказывать, отменять. И это предчувствие неприятно ему было, хотя он и знал, что без этого нельзя.
Действительно, Толь, к которому он зашел сообщить новое известие, тотчас же стал излагать свои соображения генералу, жившему с ним, и Коновницын, молча и устало слушавший, напомнил ему, что надо идти к светлейшему.
Кутузов, как и все старые люди, мало спал по ночам. Он днем часто неожиданно задремывал; но ночью он, не раздеваясь, лежа на своей постели, большею частию не спал и думал.
Так он лежал и теперь на своей кровати, облокотив тяжелую, большую изуродованную голову на пухлую руку, и думал, открытым одним глазом присматриваясь к темноте.
С тех пор как Бенигсен, переписывавшийся с государем и имевший более всех силы в штабе, избегал его, Кутузов был спокойнее в том отношении, что его с войсками не заставят опять участвовать в бесполезных наступательных действиях. Урок Тарутинского сражения и кануна его, болезненно памятный Кутузову, тоже должен был подействовать, думал он.
«Они должны понять, что мы только можем проиграть, действуя наступательно. Терпение и время, вот мои воины богатыри!» – думал Кутузов. Он знал, что не надо срывать яблоко, пока оно зелено. Оно само упадет, когда будет зрело, а сорвешь зелено, испортишь яблоко и дерево, и сам оскомину набьешь. Он, как опытный охотник, знал, что зверь ранен, ранен так, как только могла ранить вся русская сила, но смертельно или нет, это был еще не разъясненный вопрос. Теперь, по присылкам Лористона и Бертелеми и по донесениям партизанов, Кутузов почти знал, что он ранен смертельно. Но нужны были еще доказательства, надо было ждать.
«Им хочется бежать посмотреть, как они его убили. Подождите, увидите. Все маневры, все наступления! – думал он. – К чему? Все отличиться. Точно что то веселое есть в том, чтобы драться. Они точно дети, от которых не добьешься толку, как было дело, оттого что все хотят доказать, как они умеют драться. Да не в том теперь дело.
И какие искусные маневры предлагают мне все эти! Им кажется, что, когда они выдумали две три случайности (он вспомнил об общем плане из Петербурга), они выдумали их все. А им всем нет числа!»
Неразрешенный вопрос о том, смертельна или не смертельна ли была рана, нанесенная в Бородине, уже целый месяц висел над головой Кутузова. С одной стороны, французы заняли Москву. С другой стороны, несомненно всем существом своим Кутузов чувствовал, что тот страшный удар, в котором он вместе со всеми русскими людьми напряг все свои силы, должен был быть смертелен. Но во всяком случае нужны были доказательства, и он ждал их уже месяц, и чем дальше проходило время, тем нетерпеливее он становился. Лежа на своей постели в свои бессонные ночи, он делал то самое, что делала эта молодежь генералов, то самое, за что он упрекал их. Он придумывал все возможные случайности, в которых выразится эта верная, уже свершившаяся погибель Наполеона. Он придумывал эти случайности так же, как и молодежь, но только с той разницей, что он ничего не основывал на этих предположениях и что он видел их не две и три, а тысячи. Чем дальше он думал, тем больше их представлялось. Он придумывал всякого рода движения наполеоновской армии, всей или частей ее – к Петербургу, на него, в обход его, придумывал (чего он больше всего боялся) и ту случайность, что Наполеон станет бороться против него его же оружием, что он останется в Москве, выжидая его. Кутузов придумывал даже движение наполеоновской армии назад на Медынь и Юхнов, но одного, чего он не мог предвидеть, это того, что совершилось, того безумного, судорожного метания войска Наполеона в продолжение первых одиннадцати дней его выступления из Москвы, – метания, которое сделало возможным то, о чем все таки не смел еще тогда думать Кутузов: совершенное истребление французов. Донесения Дорохова о дивизии Брусье, известия от партизанов о бедствиях армии Наполеона, слухи о сборах к выступлению из Москвы – все подтверждало предположение, что французская армия разбита и сбирается бежать; но это были только предположения, казавшиеся важными для молодежи, но не для Кутузова. Он с своей шестидесятилетней опытностью знал, какой вес надо приписывать слухам, знал, как способны люди, желающие чего нибудь, группировать все известия так, что они как будто подтверждают желаемое, и знал, как в этом случае охотно упускают все противоречащее. И чем больше желал этого Кутузов, тем меньше он позволял себе этому верить. Вопрос этот занимал все его душевные силы. Все остальное было для него только привычным исполнением жизни. Таким привычным исполнением и подчинением жизни были его разговоры с штабными, письма к m me Stael, которые он писал из Тарутина, чтение романов, раздачи наград, переписка с Петербургом и т. п. Но погибель французов, предвиденная им одним, было его душевное, единственное желание.
В ночь 11 го октября он лежал, облокотившись на руку, и думал об этом.
В соседней комнате зашевелилось, и послышались шаги Толя, Коновницына и Болховитинова.
– Эй, кто там? Войдите, войди! Что новенького? – окликнул их фельдмаршал.
Пока лакей зажигал свечу, Толь рассказывал содержание известий.
– Кто привез? – спросил Кутузов с лицом, поразившим Толя, когда загорелась свеча, своей холодной строгостью.
– Не может быть сомнения, ваша светлость.
– Позови, позови его сюда!
Кутузов сидел, спустив одну ногу с кровати и навалившись большим животом на другую, согнутую ногу. Он щурил свой зрячий глаз, чтобы лучше рассмотреть посланного, как будто в его чертах он хотел прочесть то, что занимало его.
– Скажи, скажи, дружок, – сказал он Болховитинову своим тихим, старческим голосом, закрывая распахнувшуюся на груди рубашку. – Подойди, подойди поближе. Какие ты привез мне весточки? А? Наполеон из Москвы ушел? Воистину так? А?
Болховитинов подробно доносил сначала все то, что ему было приказано.
– Говори, говори скорее, не томи душу, – перебил его Кутузов.
Болховитинов рассказал все и замолчал, ожидая приказания. Толь начал было говорить что то, но Кутузов перебил его. Он хотел сказать что то, но вдруг лицо его сщурилось, сморщилось; он, махнув рукой на Толя, повернулся в противную сторону, к красному углу избы, черневшему от образов.
– Господи, создатель мой! Внял ты молитве нашей… – дрожащим голосом сказал он, сложив руки. – Спасена Россия. Благодарю тебя, господи! – И он заплакал.
Со времени этого известия и до конца кампании вся деятельность Кутузова заключается только в том, чтобы властью, хитростью, просьбами удерживать свои войска от бесполезных наступлений, маневров и столкновений с гибнущим врагом. Дохтуров идет к Малоярославцу, но Кутузов медлит со всей армией и отдает приказания об очищении Калуги, отступление за которую представляется ему весьма возможным.
Кутузов везде отступает, но неприятель, не дожидаясь его отступления, бежит назад, в противную сторону.
Историки Наполеона описывают нам искусный маневр его на Тарутино и Малоярославец и делают предположения о том, что бы было, если бы Наполеон успел проникнуть в богатые полуденные губернии.
Но не говоря о том, что ничто не мешало Наполеону идти в эти полуденные губернии (так как русская армия давала ему дорогу), историки забывают то, что армия Наполеона не могла быть спасена ничем, потому что она в самой себе несла уже тогда неизбежные условия гибели. Почему эта армия, нашедшая обильное продовольствие в Москве и не могшая удержать его, а стоптавшая его под ногами, эта армия, которая, придя в Смоленск, не разбирала продовольствия, а грабила его, почему эта армия могла бы поправиться в Калужской губернии, населенной теми же русскими, как и в Москве, и с тем же свойством огня сжигать то, что зажигают?
Армия не могла нигде поправиться. Она, с Бородинского сражения и грабежа Москвы, несла в себе уже как бы химические условия разложения.
Люди этой бывшей армии бежали с своими предводителями сами не зная куда, желая (Наполеон и каждый солдат) только одного: выпутаться лично как можно скорее из того безвыходного положения, которое, хотя и неясно, они все сознавали.
Только поэтому, на совете в Малоярославце, когда, притворяясь, что они, генералы, совещаются, подавая разные мнения, последнее мнение простодушного солдата Мутона, сказавшего то, что все думали, что надо только уйти как можно скорее, закрыло все рты, и никто, даже Наполеон, не мог сказать ничего против этой всеми сознаваемой истины.
Но хотя все и знали, что надо было уйти, оставался еще стыд сознания того, что надо бежать. И нужен был внешний толчок, который победил бы этот стыд. И толчок этот явился в нужное время. Это было так называемое у французов le Hourra de l'Empereur [императорское ура].
На другой день после совета Наполеон, рано утром, притворяясь, что хочет осматривать войска и поле прошедшего и будущего сражения, с свитой маршалов и конвоя ехал по середине линии расположения войск. Казаки, шнырявшие около добычи, наткнулись на самого императора и чуть чуть не поймали его. Ежели казаки не поймали в этот раз Наполеона, то спасло его то же, что губило французов: добыча, на которую и в Тарутине и здесь, оставляя людей, бросались казаки. Они, не обращая внимания на Наполеона, бросились на добычу, и Наполеон успел уйти.
Когда вот вот les enfants du Don [сыны Дона] могли поймать самого императора в середине его армии, ясно было, что нечего больше делать, как только бежать как можно скорее по ближайшей знакомой дороге. Наполеон, с своим сорокалетним брюшком, не чувствуя в себе уже прежней поворотливости и смелости, понял этот намек. И под влиянием страха, которого он набрался от казаков, тотчас же согласился с Мутоном и отдал, как говорят историки, приказание об отступлении назад на Смоленскую дорогу.
То, что Наполеон согласился с Мутоном и что войска пошли назад, не доказывает того, что он приказал это, но что силы, действовавшие на всю армию, в смысле направления ее по Можайской дороге, одновременно действовали и на Наполеона.
Когда человек находится в движении, он всегда придумывает себе цель этого движения. Для того чтобы идти тысячу верст, человеку необходимо думать, что что то хорошее есть за этими тысячью верст. Нужно представление об обетованной земле для того, чтобы иметь силы двигаться.
Обетованная земля при наступлении французов была Москва, при отступлении была родина. Но родина была слишком далеко, и для человека, идущего тысячу верст, непременно нужно сказать себе, забыв о конечной цели: «Нынче я приду за сорок верст на место отдыха и ночлега», и в первый переход это место отдыха заслоняет конечную цель и сосредоточивает на себе все желанья и надежды. Те стремления, которые выражаются в отдельном человеке, всегда увеличиваются в толпе.
Для французов, пошедших назад по старой Смоленской дороге, конечная цель родины была слишком отдалена, и ближайшая цель, та, к которой, в огромной пропорции усиливаясь в толпе, стремились все желанья и надежды, – была Смоленск. Не потому, чтобы люди знала, что в Смоленске было много провианту и свежих войск, не потому, чтобы им говорили это (напротив, высшие чины армии и сам Наполеон знали, что там мало провианта), но потому, что это одно могло им дать силу двигаться и переносить настоящие лишения. Они, и те, которые знали, и те, которые не знали, одинаково обманывая себя, как к обетованной земле, стремились к Смоленску.
Выйдя на большую дорогу, французы с поразительной энергией, с быстротою неслыханной побежали к своей выдуманной цели. Кроме этой причины общего стремления, связывавшей в одно целое толпы французов и придававшей им некоторую энергию, была еще другая причина, связывавшая их. Причина эта состояла в их количестве. Сама огромная масса их, как в физическом законе притяжения, притягивала к себе отдельные атомы людей. Они двигались своей стотысячной массой как целым государством.
Каждый человек из них желал только одного – отдаться в плен, избавиться от всех ужасов и несчастий. Но, с одной стороны, сила общего стремления к цели Смоленска увлекала каждою в одном и том же направлении; с другой стороны – нельзя было корпусу отдаться в плен роте, и, несмотря на то, что французы пользовались всяким удобным случаем для того, чтобы отделаться друг от друга и при малейшем приличном предлоге отдаваться в плен, предлоги эти не всегда случались. Самое число их и тесное, быстрое движение лишало их этой возможности и делало для русских не только трудным, но невозможным остановить это движение, на которое направлена была вся энергия массы французов. Механическое разрывание тела не могло ускорить дальше известного предела совершавшийся процесс разложения.
Ком снега невозможно растопить мгновенно. Существует известный предел времени, ранее которого никакие усилия тепла не могут растопить снега. Напротив, чем больше тепла, тем более крепнет остающийся снег.
Из русских военачальников никто, кроме Кутузова, не понимал этого. Когда определилось направление бегства французской армии по Смоленской дороге, тогда то, что предвидел Коновницын в ночь 11 го октября, начало сбываться. Все высшие чины армии хотели отличиться, отрезать, перехватить, полонить, опрокинуть французов, и все требовали наступления.
Кутузов один все силы свои (силы эти очень невелики у каждого главнокомандующего) употреблял на то, чтобы противодействовать наступлению.
Он не мог им сказать то, что мы говорим теперь: зачем сраженье, и загораживанье дороги, и потеря своих людей, и бесчеловечное добиванье несчастных? Зачем все это, когда от Москвы до Вязьмы без сражения растаяла одна треть этого войска? Но он говорил им, выводя из своей старческой мудрости то, что они могли бы понять, – он говорил им про золотой мост, и они смеялись над ним, клеветали его, и рвали, и метали, и куражились над убитым зверем.
Под Вязьмой Ермолов, Милорадович, Платов и другие, находясь в близости от французов, не могли воздержаться от желания отрезать и опрокинуть два французские корпуса. Кутузову, извещая его о своем намерении, они прислали в конверте, вместо донесения, лист белой бумаги.
И сколько ни старался Кутузов удержать войска, войска наши атаковали, стараясь загородить дорогу. Пехотные полки, как рассказывают, с музыкой и барабанным боем ходили в атаку и побили и потеряли тысячи людей.
Но отрезать – никого не отрезали и не опрокинули. И французское войско, стянувшись крепче от опасности, продолжало, равномерно тая, все тот же свой гибельный путь к Смоленску.
Бородинское сражение с последовавшими за ним занятием Москвы и бегством французов, без новых сражений, – есть одно из самых поучительных явлений истории.
Все историки согласны в том, что внешняя деятельность государств и народов, в их столкновениях между собой, выражается войнами; что непосредственно, вследствие больших или меньших успехов военных, увеличивается или уменьшается политическая сила государств и народов.
Как ни странны исторические описания того, как какой нибудь король или император, поссорившись с другим императором или королем, собрал войско, сразился с войском врага, одержал победу, убил три, пять, десять тысяч человек и вследствие того покорил государство и целый народ в несколько миллионов; как ни непонятно, почему поражение одной армии, одной сотой всех сил народа, заставило покориться народ, – все факты истории (насколько она нам известна) подтверждают справедливость того, что большие или меньшие успехи войска одного народа против войска другого народа суть причины или, по крайней мере, существенные признаки увеличения или уменьшения силы народов. Войско одержало победу, и тотчас же увеличились права победившего народа в ущерб побежденному. Войско понесло поражение, и тотчас же по степени поражения народ лишается прав, а при совершенном поражении своего войска совершенно покоряется.
Так было (по истории) с древнейших времен и до настоящего времени. Все войны Наполеона служат подтверждением этого правила. По степени поражения австрийских войск – Австрия лишается своих прав, и увеличиваются права и силы Франции. Победа французов под Иеной и Ауерштетом уничтожает самостоятельное существование Пруссии.
Но вдруг в 1812 м году французами одержана победа под Москвой, Москва взята, и вслед за тем, без новых сражений, не Россия перестала существовать, а перестала существовать шестисоттысячная армия, потом наполеоновская Франция. Натянуть факты на правила истории, сказать, что поле сражения в Бородине осталось за русскими, что после Москвы были сражения, уничтожившие армию Наполеона, – невозможно.
После Бородинской победы французов не было ни одного не только генерального, но сколько нибудь значительного сражения, и французская армия перестала существовать. Что это значит? Ежели бы это был пример из истории Китая, мы бы могли сказать, что это явление не историческое (лазейка историков, когда что не подходит под их мерку); ежели бы дело касалось столкновения непродолжительного, в котором участвовали бы малые количества войск, мы бы могли принять это явление за исключение; но событие это совершилось на глазах наших отцов, для которых решался вопрос жизни и смерти отечества, и война эта была величайшая из всех известных войн…
Период кампании 1812 года от Бородинского сражения до изгнания французов доказал, что выигранное сражение не только не есть причина завоевания, но даже и не постоянный признак завоевания; доказал, что сила, решающая участь народов, лежит не в завоевателях, даже на в армиях и сражениях, а в чем то другом.
Французские историки, описывая положение французского войска перед выходом из Москвы, утверждают, что все в Великой армии было в порядке, исключая кавалерии, артиллерии и обозов, да не было фуража для корма лошадей и рогатого скота. Этому бедствию не могло помочь ничто, потому что окрестные мужики жгли свое сено и не давали французам.
| Золотая медаль «Демидовская премия» | ||
| ||
| Страна | ||
|---|---|---|
| Тип | ||
| Кому вручается |
учёным за научные работы и достижения | |
| Статистика | ||
| Дата учреждения | ||
| Первое награждение |
1832 | |
| Последнее награждение |
1865 | |
| Количество награждений |
55 полных, 220 половинных | |
Деми́довская пре́мия для учёных учреждена в 1831 году уральским промышленником, камергером двора Его Императорского величества Павлом Николаевичем Демидовым, «желая содействовать преуспеянию наук словесности и промышленности в своём отечестве».
Содержание
История
Научные работы, выдвигаемые на премию, рассматривались академиками, а их отчёты печатались в книгах издательства Императорской академии наук о присуждении учрежденных П. Н. Демидовым наград[1].
Ежегодно на премии выделялось 20 000 рублей государственными ассигнациями, а само присуждение наград меценат предоставил Российской Императорской академии наук как «первенствующему учёному сословию в империи».
Премия присуждалась ежегодно 34 раза до 1865 года. Как правило, награда присуждалась в дни рождения царствующих императоров, и считалась самой почётной неправительственной наградой России.
- Даты и книги отчётов о присуждении учрежденных П. Н. Демидовым наград
- 13 — [books.google.ru/books?id=x99bAAAAcAAJ&printsec=frontcover&hl=ru#v=onepage&q&f=false 17 апреля 1844]
- 14 — [books.google.ru/books?id=IQ5KAAAAcAAJ&printsec=frontcover&hl=ru#v=onepage&q&f=false 17 апреля 1845]
- 15 — 17 апреля 1846
- 18 — 17 апреля 1849
- 20 — [books.google.ru/books?id=TuRbAAAAcAAJ&printsec=frontcover&hl=ru#v=onepage&q&f=false 17 апреля 1851]
- 21 — 17 апреля 1852
- 22 — 23 мая 1853
- 25 — 26 мая 1856
- 26 — [books.google.ru/books?id=ReRbAAAAcAAJ&printsec=frontcover&hl=ru#v=onepage&q&f=false 17 июня 1857]
- 30 — [books.google.ru/books?id=sN9bAAAAcAAJ&printsec=frontcover&hl=ru#v=onepage&q&f=false 16 июня 1861]
- 33 — [books.google.ru/books?id=1t9bAAAAcAAJ&printsec=frontcover&hl=ru#v=onepage&q&f=false 26 июня 1864]
- 34 и последнее награждение — [books.google.ru/books?id=-99bAAAAcAAJ&printsec=frontcover&hl=ru#v=onepage&q&f=false 25 июня 1865]
В 1833—1865 годах учёным было выделено 55 полных, составлявших по 5000 рублей государственными ассигнациями, и 220 половинных наград.
Лауреаты полной Демидовской премии
| Год | Лауреат | Наука | Описание |
|---|---|---|---|
| 1832 | Магнус Георг фон Паукер | Метрология | За работу по русской метрологии 5000 рублей + 5000 рублей на издание труда |
| Гагемейстер, Юлий Андреевич | Экономика | За работу «Розыскание о финансах древней России» (издана в 1833 году) | |
| 1833 | Востоков, Александр Христофорович | Филология | за книгу «Русская грамматика Александра Востокова, по начертанию его же сокращённой грамматики полнее изложенная» |
| Рейф, Филипп Иванович | Филология | За рукопись «Русско-французский Словарь, в котором русские слова расположены по происхождению, или этимологический лексикон Русского языка» (фр. Dictionnaire russe-français, dans lequel les mots russes sont classés par familles, ou dictionnaire étymologique de la langue russe, Vol. 1—2, St.-Pétersb. 1835—1836.), (5000 рублей = 1428 рублей серебром). | |
| 1833 | Соколов, Дмитрий Иванович | Геология | Руководство к минералогии в двух частях, написанной в 1832 году |
| 1835 | Сидонский, Фёдор Фёдорович | Философия | За книгу «Введение в науку философии» |
| Иакинф (Бичурин, Никита Яковлевич) | История | За книгу «Китайская грамматика» | |
| Соколов, Пётр Иванович | Филология | ||
| 1836 | Литке, Фёдор Петрович | География | За цикл магнитных исследований во время плавания на «Сенявине» |
| Брашман, Николай Дмитриевич | Математика | За работу «Теория равновесия тел твёрдых и жидких, или статика и гидростатика» | |
| Михайловский-Данилевский, Александр Иванович | История | ||
| 1837 | Крузенштерн, Иван Фёдорович | География | За трёхтомник «Путешествие вокруг Света…»" и «Атлас Южного моря» |
| Аргеландер, Фридрих Вильгельм Август | Астрономия | ||
| Ушаков, Николай Иванович | История | ||
| 1838 | Шодуар, Станислав Иванович | История | |
| 1839 | Иакинф (Бичурин) | Филология | |
| Медем, Николай Васильевич | Военные науки | «За оригинальные теоретические труды по стратегии и тактике». | |
| 1840 | Погодин, Михаил Петрович | Филология | |
| Чубинов, Давид Иессеевич | Филология | за Грузино-русско-французский словарь | |
| Якоби, Борис Семёнович | Физика | За труд «Общая заметка о способе получения гальванических отливок» | |
| Соколов, Дмитрий Иванович | Геология | За первый отечественный учебник по геологии «Курс геогнозии» | |
| 1841 | Постельс, Александр Филиппович | Биология | За исследование «Изображение и описание морских растений, собранных в Северном и Тихом океанах у берегов российских владений в Азии и Америке в путешествие вокруг света под командою флота капитана Фёдора Литке» |
| Рупрехт, Франц Иванович | Биология | За исследование «Изображение и описание морских растений, собранных в Северном и Тихом океанах у берегов российских владений в Азии и Америке в путешествие вокруг света под командою флота капитана Фёдора Литке» | |
| Иннокентий (Попов-Вениаминов, Иван Евсеевич) | Этнография[2] | За издание «Записок об островах Уналашкинского отдела» | |
| Ишимова, Александра Иосифовна | За издание «История России в рассказах для детей» | ||
| 1842 | Врангель, Фердинанд Петрович | География | |
| 1843 | Гельмерсен, Григорий Петрович | Геология | Генеральная карта горных формаций Европейской России |
| 1844 | Востоков, Александр Христофорович | Филология | за первое научное издание Остромирова Евангелия 1056 года (вышло в 1843 году) |
| Павский, Герасим Петрович | Филология | ||
| Пирогов, Николай Иванович | Медицина | За «Полный курс прикладной анатомии человеческого тела» | |
| 1845 | Аделунг, Фёдор Павлович | География (история?) | за «Kritisch-literarische Uebersicht der Reisenden in Russland» |
| 1846 | Савич, Алексей Николаевич | Астрономия | «За работу „Приложение практической астрономии к географическому определению мест“» |
| Ковалевский, Осип Михайлович | Филология | За трёхъязычный «Dictionnaire mongol-russe-français» («Монгольско-русско-французский словарь»; т. 1—3, 1844—1849) | |
| Клаус, Карл Карлович | Химия | За открытие рутения | |
| 1847 | Кейзерлинг, Александр Андреевич | География | За книгу «Научные наблюдения при поездке в Печорский край в 1843 г.». Спб., 1846. |
| Крузенштерн, Павел Иванович | География | ||
| Демидов, Анатолий Николаевич | География | ||
| Толстой, Дмитрий Андреевич | История | ||
| Чубинов, Давид Иессеевич | Филология | ||
| 1848 | Нервандер, Йоган Якоб | Метеорология | |
| 1849 | Попов, Александр Васильевич | Филология | За «Грамматику калмыцкого языка» (Казань, 1847) |
| 1850 | Горемыкин, Фёдор Иванович | Военные науки | |
| 1851 | Пирогов, Николай Иванович | Медицина | |
| Рейнеке, Михаил Францевич | География | ||
| Мартынов, Алексей Александрович | За сборник «Русская старина в памятниках церковного и гражданского зодчества» | ||
| 1852 | Неволин, Константин Алексеевич | История | |
| Зедделер, Логин Иванович | Военные науки | ||
| 1853 | Милютин, Дмитрий Алексеевич | История | «За второе издание исследования „История войны России с Францией в царствование Павла I в 1799 году“» |
| 1854 | Макарий (Булгаков) | Богословие | |
| Иохим | Физика | ||
| Неволин, Константин Алексеевич | История | ||
| 1855 | Журавский, Дмитрий Иванович | Технические науки | Теория расчёта мостовых ферм |
| 1857 | Турчанинов, Николай Степанович | Биология | За труд «Catalogus plantarum in regionibus Baicalensibus et in Dauria sponte crescentium» |
| Пандер, Христиан Иванович | География | ||
| 1858 | Гошкевич, Иосиф Антонович | Филология | За первый «Японско-руский словарь» (1857, вместе с Татибана Косай) |
| 1859 | Максимович, Карл Иванович | Биология | |
| 1860 | Пирогов, Николай Иванович | Медицина | |
| Дмитриев, Фёдор Михайлович | Правоведение | ||
| князь Сибирский, Александр Александрович | История | «За монографию о медалях и монетах Боспорского царства» | |
| 1861 | Пекарский, Пётр Петрович | Филология | |
| Богданович, Модест Иванович | История | ||
| 1862 | Корф, Модест Андреевич | История | |
| Менделеев, Дмитрий Иванович | Химия | ||
| 1863 | Бутаков, Григорий Иванович | Морские науки | |
| 1865 | Смитт, Фридрих фон | История | За «Историю Польского восстания и войны 1830 и 1831 годов» |
| Шварц, Людвиг Эдуардович | Геодезия | За работы «Подробный отчёт о результатах исследований математического отдела Сибирской экспедиции императорского русского Географического общества» и «Карта речных областей Амура, южной Лены и Енисея и острова Сахалина». |
Новая премия
В 1993 году в Екатеринбурге по инициативе Уральского отделения РАН и в результате объединения усилий уральских учёных и предпринимателей традиция возобновилась. Общенациональные неправительственные Демидовские премии присуждаются за личный выдающийся вклад в областях:
и за вклад в гуманитарные науки.
Учёные награждаются не за отдельный научный труд, а по совокупности работ. Будущие лауреаты определяются не на конкурсной основе, а путём опроса специалистов той или иной области. Окончательное решение выносят пять комиссий и комитет по премиям, в который входят крупнейшие учёные России.
Средства на выплату премий поступают из Общенационального научного негосударственного Демидовского фонда. Каждому лауреату вручается диплом, золотая медаль в уникальном малахитовом футляре-шкатулке и сумма, эквивалентная 10—15 тысячам долларов США.
Лауреаты новой премии
| Год | Лауреат | Наука | Описание |
|---|---|---|---|
| 1993 | Вонсовский, Сергей Васильевич | Физика | |
| Кочетков, Николай Константинович | Химия | ||
| Чесноков, Борис Валентинович | Геология | ||
| Янин, Валентин Лаврентьевич | История | ||
| Карпов, Анатолий Вячеславович | Экономика | ||
| 1994 | Раушенбах, Борис Викторович | Механика | |
| Баев, Александр Александрович | Биология | ||
| Кропоткин, Пётр Николаевич | Геология | ||
| Толстой, Никита Ильич | Филология | ||
| 1995 | Гапонов-Грехов, Андрей Викторович | Физика | |
| Толстиков, Генрих Александрович | Химия | ||
| Магницкий, Владимир Александрович | Геофизика | ||
| Покровский, Николай Николаевич | История | ||
| 1996 | Красовский, Николай Николаевич | Математика и механика | |
| Соколов, Владимир Евгеньевич | Биология | ||
| Голицын, Георгий Сергеевич | Науки о Земле | ||
| Челышев, Евгений Петрович | Филология | ||
| 1997 | Скринский, Александр Николаевич | Физика | «За выдающийся вклад в развитие физики высоких энергий, физики и техники ускорителей и создания крупной научной школы в этих областях» |
| Ватолин, Николай Анатольевич | Химия | «За работы в области использования титаномагнититовых и бурохромистых руд, утилизации отходов чёрной и цветной металлургии» | |
| Лавёров, Николай Павлович | Науки о Земле | «За вклад в создание сырьевой базы радиоактивных элементов России и СНГ, в открытии и освоении новых нетрадиционных источников минерального сырья» | |
| Зализняк, Андрей Анатольевич | Филология | «За исследования в области русского и славянского языкознания» | |
| 1998 | Газенко, Олег Георгиевич | Биология | |
| Гончар, Андрей Александрович | Математика | ||
| Седов, Валентин Васильевич | Археология | ||
| Юшкин, Николай Павлович | Науки о Земле | ||
| 1999 | Алфёров, Жорес Иванович | Физика | «За выдающийся вклад в развитие физики полупроводников и квантовой полупроводниковой электроники» |
| Добрецов, Николай Леонтьевич | Науки о Земле | «За выдающийся вклад в развитие метаморфической геологии и исследования минерально-сырьевой базы Урала и Сибири» | |
| Тартаковский, Владимир Александрович | Химия | «За развитие новых методов органического синтеза и создание уникальных материалов на основе новых классов гетероциклов» | |
| 2000 | Маслов, Виктор Павлович | Математика | «За выдающийся вклад в развитие математики, математической физики, дифференциальных уравнений, функционального анализа и квантовой физики» |
| Семихатов, Николай Александрович | Механика и теория управления | «За создание систем управления отечественными ракетными комплексами» | |
| Петров, Рэм Викторович | Науки о жизни | «За выдающийся вклад в решение фундаментальных и прикладных проблем иммунологии, аллергологии и иммуногенетики, в развитие иммунологии в России» | |
| Заславская, Татьяна Ивановна | Экономика и социология | «За выдающийся вклад в создание основ российской экономической социологии, решение крупных проблем в области экономики и социологии труда» | |
| 2001 | Прохоров, Александр Михайлович | Физика | «За выдающийся вклад в развитие физики, создание науки о лазерах, развитие лазерных технологий и волоконной оптики» |
| Кабанов, Виктор Александрович | Химия | «За выдающийся вклад в развитие химии высокомолекулярных соединений» | |
| Грамберг, Игорь Сергеевич | Науки о Земле | «За выдающиеся результаты в исследовании геологической природы и минеральных ресурсов Севера Сибири, Арктики и мирового океана» | |
| 2002 | Фаддеев, Людвиг Дмитриевич | Математика | «За выдающийся вклад в развитие математики, квантовой механики, теории струн и солитонов» |
| Савельев, Виктор Сергеевич | Медицина | «За выдающийся вклад в развитие кардио- и сосудистой хирургии и решение проблем флебологии» | |
| Кудрявцев, Владимир Николаевич | Правоведение | «За выдающийся вклад в развитие криминологии, социологии права и работы в области уголовного права» | |
| Месяц, Геннадий Андреевич | Физика | «За выдающийся вклад в развитие электрофизики» | |
| 2003 | Литвинов, Борис Васильевич | Физика | «За выдающийся вклад в развитие физики ударных волн, детонации, разработку ядерных устройств, составляющих основу ядерного арсенала России» |
| Белецкая, Ирина Петровна | Химия | «За выдающийся вклад в развитие химии металлоорганических соединений и металлокомплексного катализа в органическом синтезе» | |
| Богатиков, Олег Алексеевич | Науки о Земле | «За выдающийся вклад в исследование глобального магнетизма, геодинамики и магматизма и работы по уменьшению негативных последствий вулканических извержений» | |
| 2004 | Марчук, Гурий Иванович | Математика | «За фундаментальный вклад в решение прикладных задач в разработке ядерных реакторов, создание оперативных схем прогноза погоды, решение проблем иммунологии, клинической медицины и охраны окружающей среды» |
| Большаков, Владимир Николаевич | Биология | «За разработку фундаментальных проблем популяционной и эволюционной экологии и развитие теории внутривидовой и экологической адаптации и изменчивости» | |
| Деревянко, Анатолий Пантелеевич | История и археология | «За вклад в развитие гуманитарных наук в России и научные открытия мирового класса в области археологии Евразии» | |
| 2005 | Крохин, Олег Николаевич | «За выдающийся вклад в квантовую электронику и открытие полупроводниковых лазеров» | |
| Лякишев, Николай Павлович | «За выдающийся вклад в металлургическую науку и создание передовых технологий, а также разработку концепции развития чёрной металлургии страны» | ||
| Конторович, Алексей Эмильевич | «За выдающийся вклад в научное обоснование и открытие Западно-Сибирской и Лего-Тунгусской нефтегазовой провинций» | ||
| 2006 | Энеев, Тимур Магометович | Математика и механика | «За выдающийся вклад в прикладную математику и механику, включая небесную механику и космонавтику» |
| Кулаков, Владимир Иванович | Медицина | «За фундаментальный вклад в решение проблемы сохранения репродуктивной функции женщины» | |
| Алексеев, Вениамин Васильевич | История | «За выдающийся вклад в изучение истории индустриального развития Урала и Сибири» | |
| 2007 | Ковальчук, Борис Михайлович | Физика | «За выдающийся вклад в развитие нового класса импульсных сильноточных устройств» |
| Чупахин, Олег Николаевич | Химия | «За выдающийся вклад в развитие теории и практики органического синтеза» | |
| Кузьмин, Михаил Иванович | Науки о Земле | «За выдающийся вклад в формирование нового направления в геологии — химической геодинамики и решение проблем глобального изменения природной среды и климата на основе комплексного изучения осадков озёр Байкал, Хубсугул и малых озёр Центральной Азии» | |
| 2008 | Мищенко, Евгений Фролович | Математика | «За выдающийся вклад в теорию оптимального управления и теорию колебаний» |
| Григорьев, Анатолий Иванович | Медицина | «За выдающийся вклад в фундаментальные и прикладные исследования в области космической биологии и медицины» | |
| Макаров, Валерий Леонидович | Экономика | «За выдающийся вклад в построение компьютерных моделей экономики знаний для решения современных проблем России» | |
| 2009 | Каган, Юрий Моисеевич | Физика | «За выдающийся вклад в развитие современной теории конденсированного состояния, в частности теории колебательных (фононных) спектров металлов» |
| Рундквист, Дмитрий Васильевич | Науки о Земле | «За научное обоснование прогноза новых источников минеральных ресурсов» | |
| Третьяков, Юрий Дмитриевич | Химия | «За выдающийся вклад в развитие современного материаловедения» | |
| Оловников, Алексей Матвеевич | Биология | «За цикл молекулярно-биологических работ, в которых впервые в мире было предсказано укорочение хромосом при старении» | |
| 2010 | Осипов, Юрий Сергеевич | Математика | «За выдающийся вклад в математику и механику, включая математическую теорию управления» |
| Сакович, Геннадий Викторович | Химия | «За цикл исследований и разработок в области создания новых высокоэнергетических материалов» | |
| Алексеев, Сергей Сергеевич | Гуманитарные науки | «За выдающийся вклад в создание правовых основ современной России» | |
| 2011 | Андреев, Александр Фёдорович | Физика | «За выдающийся вклад в развитие современной физики низких температур, в частности, за теоретическое предсказание „андреевского отражения“» |
| Журавлёв, Юрий Николаевич | Биология | «За выдающийся вклад в развитие биологических и экологических исследований на Дальнем Востоке» | |
| Котляков, Владимир Михайлович | Науки о Земле | «За выдающийся вклад в развитие новых направлений в географии и океанологии, открытие неизвестных ранее закономерностей и механизмов взаимодействия природных геосистем» | |
| 2012 | Аврорин, Евгений Николаевич | Физика | «За выдающийся вклад в прикладную ядерную физику» |
| Моисеев, Илья Иосифович | Химия | «За выдающийся вклад в координационную химию и металлокомплексный катализ органических реакций» | |
| Примаков, Евгений Максимович | Общественные науки | «За выдающийся вклад в развитие международных отношений и позиционирование России в современном мире» | |
| 2013 | Ершов, Юрий Леонидович | Математика | «За выдающиеся заслуги в развитии математической логики» |
| Спирин, Александр Сергеевич | Биология | «За выдающийся вклад в изучение биологических основ функционирования живой клетки» | |
| Трубецкой, Климент Николаевич | Науки о Земле | «За выдающиеся заслуги в области горного дела» | |
| 2014[3] | Кардашёв, Николай Семёнович | Астрофизика | |
| Нефёдов, Олег Матвеевич | Химия | ||
| Сандухадзе, Баграт Исменович | Сельскохозяйственные наука | ||
| 2015[4] | Карпов, Ростислав Сергеевич | Медицина | |
| Коротеев, Виктор Алексеевич | Науки о земле | ||
| Маров, Михаил Яковлевич | Механика |
Напишите отзыв о статье "Демидовская премия"
Литература
- Мезенин, Н. А. Лауреаты Демидовских премий Петербургской Академии наук / Отв. ред. Н. И. Невская; АН СССР. — Л.: Наука. Ленингр. отд-ние, 1987. — 208 с. — (Страницы истории нашей Родины). — 20 000 экз.
- Соловьёв, Ю. Я., Бессуднова, З. А., Пржедецкая, Л. Т. Отечественные действительные и почётные члены Российской академии наук XVIII—XX вв.: Геология и горные науки / Гос. геол. музей им. В. И. Вернадского. — М.: Научный мир, 2000. — 548 с. — 2000 экз. — ISBN 5-89176-100-9.
Примечания
- ↑ [books.google.ru/books?id=ReRbAAAAcAAJ&printsec=frontcover&hl=ru#v=onepage&q&f=true Двадцать шестое присуждение учрежденных П. Н. Демидовым наград, 17 июня 1857 г.] СПб.: ИАН, 1858.
- ↑ [russiasib.ru/innokentij-popov-veniaminov-ivan-evseevich/ ИННОКЕНТИЙ (Попов-Вениаминов, Иван Евсеевич) | Энциклопедия Сибири]
- ↑ [itar-tass.com/nauka/1565723 Лауреатами Демидовской премии 2014 года стали астрофизик, химик и селекционер], ИТАР-ТАСС (11 ноября 2014). Проверено 14 ноября 2014.
- ↑ [scientificrussia.ru/articles/predstavleny-laureaty-demidovskoj-premii-za-2015-god Представлены лауреаты Демидовской премии за 2015 год], «НАУЧНАЯ РОССИЯ» (18 ноября 2015). Проверено 19 ноября 2015.
Ссылки
- [www.indf.ru/default.asp?m=5&t=45 Сайт Демидовского фонда]
- [www.uran.ru/sobitia/presid/laureaty.htm Лауреаты Демидовской премии]
- [www.uran.ru/gazetanu/2006/11/nu26_27/wvmnu_p6_26_27_112006.htm Демидовская премия — 2006]
- [www.inauka.ru/laureats/article37544.html Демидовские премии 2003 года]
- [www.ras.ru/news/shownews.aspx?id=03f00ea3-6976-48ec-bd04-8230151df608 Демидовская премия — 2012]
Отрывок, характеризующий Демидовская премия
– Известие верное, – сказал Болховитинов. – И пленные, и казаки, и лазутчики – все единогласно показывают одно и то же.– Нечего делать, надо будить, – сказал Щербинин, вставая и подходя к человеку в ночном колпаке, укрытому шинелью. – Петр Петрович! – проговорил он. Коновницын не шевелился. – В главный штаб! – проговорил он, улыбнувшись, зная, что эти слова наверное разбудят его. И действительно, голова в ночном колпаке поднялась тотчас же. На красивом, твердом лице Коновницына, с лихорадочно воспаленными щеками, на мгновение оставалось еще выражение далеких от настоящего положения мечтаний сна, но потом вдруг он вздрогнул: лицо его приняло обычно спокойное и твердое выражение.
– Ну, что такое? От кого? – неторопливо, но тотчас же спросил он, мигая от света. Слушая донесение офицера, Коновницын распечатал и прочел. Едва прочтя, он опустил ноги в шерстяных чулках на земляной пол и стал обуваться. Потом снял колпак и, причесав виски, надел фуражку.
– Ты скоро доехал? Пойдем к светлейшему.
Коновницын тотчас понял, что привезенное известие имело большую важность и что нельзя медлить. Хорошо ли, дурно ли это было, он не думал и не спрашивал себя. Его это не интересовало. На все дело войны он смотрел не умом, не рассуждением, а чем то другим. В душе его было глубокое, невысказанное убеждение, что все будет хорошо; но что этому верить не надо, и тем более не надо говорить этого, а надо делать только свое дело. И это свое дело он делал, отдавая ему все свои силы.
Петр Петрович Коновницын, так же как и Дохтуров, только как бы из приличия внесенный в список так называемых героев 12 го года – Барклаев, Раевских, Ермоловых, Платовых, Милорадовичей, так же как и Дохтуров, пользовался репутацией человека весьма ограниченных способностей и сведений, и, так же как и Дохтуров, Коновницын никогда не делал проектов сражений, но всегда находился там, где было труднее всего; спал всегда с раскрытой дверью с тех пор, как был назначен дежурным генералом, приказывая каждому посланному будить себя, всегда во время сраженья был под огнем, так что Кутузов упрекал его за то и боялся посылать, и был так же, как и Дохтуров, одной из тех незаметных шестерен, которые, не треща и не шумя, составляют самую существенную часть машины.
Выходя из избы в сырую, темную ночь, Коновницын нахмурился частью от головной усилившейся боли, частью от неприятной мысли, пришедшей ему в голову о том, как теперь взволнуется все это гнездо штабных, влиятельных людей при этом известии, в особенности Бенигсен, после Тарутина бывший на ножах с Кутузовым; как будут предлагать, спорить, приказывать, отменять. И это предчувствие неприятно ему было, хотя он и знал, что без этого нельзя.
Действительно, Толь, к которому он зашел сообщить новое известие, тотчас же стал излагать свои соображения генералу, жившему с ним, и Коновницын, молча и устало слушавший, напомнил ему, что надо идти к светлейшему.
Кутузов, как и все старые люди, мало спал по ночам. Он днем часто неожиданно задремывал; но ночью он, не раздеваясь, лежа на своей постели, большею частию не спал и думал.
Так он лежал и теперь на своей кровати, облокотив тяжелую, большую изуродованную голову на пухлую руку, и думал, открытым одним глазом присматриваясь к темноте.
С тех пор как Бенигсен, переписывавшийся с государем и имевший более всех силы в штабе, избегал его, Кутузов был спокойнее в том отношении, что его с войсками не заставят опять участвовать в бесполезных наступательных действиях. Урок Тарутинского сражения и кануна его, болезненно памятный Кутузову, тоже должен был подействовать, думал он.
«Они должны понять, что мы только можем проиграть, действуя наступательно. Терпение и время, вот мои воины богатыри!» – думал Кутузов. Он знал, что не надо срывать яблоко, пока оно зелено. Оно само упадет, когда будет зрело, а сорвешь зелено, испортишь яблоко и дерево, и сам оскомину набьешь. Он, как опытный охотник, знал, что зверь ранен, ранен так, как только могла ранить вся русская сила, но смертельно или нет, это был еще не разъясненный вопрос. Теперь, по присылкам Лористона и Бертелеми и по донесениям партизанов, Кутузов почти знал, что он ранен смертельно. Но нужны были еще доказательства, надо было ждать.
«Им хочется бежать посмотреть, как они его убили. Подождите, увидите. Все маневры, все наступления! – думал он. – К чему? Все отличиться. Точно что то веселое есть в том, чтобы драться. Они точно дети, от которых не добьешься толку, как было дело, оттого что все хотят доказать, как они умеют драться. Да не в том теперь дело.
И какие искусные маневры предлагают мне все эти! Им кажется, что, когда они выдумали две три случайности (он вспомнил об общем плане из Петербурга), они выдумали их все. А им всем нет числа!»
Неразрешенный вопрос о том, смертельна или не смертельна ли была рана, нанесенная в Бородине, уже целый месяц висел над головой Кутузова. С одной стороны, французы заняли Москву. С другой стороны, несомненно всем существом своим Кутузов чувствовал, что тот страшный удар, в котором он вместе со всеми русскими людьми напряг все свои силы, должен был быть смертелен. Но во всяком случае нужны были доказательства, и он ждал их уже месяц, и чем дальше проходило время, тем нетерпеливее он становился. Лежа на своей постели в свои бессонные ночи, он делал то самое, что делала эта молодежь генералов, то самое, за что он упрекал их. Он придумывал все возможные случайности, в которых выразится эта верная, уже свершившаяся погибель Наполеона. Он придумывал эти случайности так же, как и молодежь, но только с той разницей, что он ничего не основывал на этих предположениях и что он видел их не две и три, а тысячи. Чем дальше он думал, тем больше их представлялось. Он придумывал всякого рода движения наполеоновской армии, всей или частей ее – к Петербургу, на него, в обход его, придумывал (чего он больше всего боялся) и ту случайность, что Наполеон станет бороться против него его же оружием, что он останется в Москве, выжидая его. Кутузов придумывал даже движение наполеоновской армии назад на Медынь и Юхнов, но одного, чего он не мог предвидеть, это того, что совершилось, того безумного, судорожного метания войска Наполеона в продолжение первых одиннадцати дней его выступления из Москвы, – метания, которое сделало возможным то, о чем все таки не смел еще тогда думать Кутузов: совершенное истребление французов. Донесения Дорохова о дивизии Брусье, известия от партизанов о бедствиях армии Наполеона, слухи о сборах к выступлению из Москвы – все подтверждало предположение, что французская армия разбита и сбирается бежать; но это были только предположения, казавшиеся важными для молодежи, но не для Кутузова. Он с своей шестидесятилетней опытностью знал, какой вес надо приписывать слухам, знал, как способны люди, желающие чего нибудь, группировать все известия так, что они как будто подтверждают желаемое, и знал, как в этом случае охотно упускают все противоречащее. И чем больше желал этого Кутузов, тем меньше он позволял себе этому верить. Вопрос этот занимал все его душевные силы. Все остальное было для него только привычным исполнением жизни. Таким привычным исполнением и подчинением жизни были его разговоры с штабными, письма к m me Stael, которые он писал из Тарутина, чтение романов, раздачи наград, переписка с Петербургом и т. п. Но погибель французов, предвиденная им одним, было его душевное, единственное желание.
В ночь 11 го октября он лежал, облокотившись на руку, и думал об этом.
В соседней комнате зашевелилось, и послышались шаги Толя, Коновницына и Болховитинова.
– Эй, кто там? Войдите, войди! Что новенького? – окликнул их фельдмаршал.
Пока лакей зажигал свечу, Толь рассказывал содержание известий.
– Кто привез? – спросил Кутузов с лицом, поразившим Толя, когда загорелась свеча, своей холодной строгостью.
– Не может быть сомнения, ваша светлость.
– Позови, позови его сюда!
Кутузов сидел, спустив одну ногу с кровати и навалившись большим животом на другую, согнутую ногу. Он щурил свой зрячий глаз, чтобы лучше рассмотреть посланного, как будто в его чертах он хотел прочесть то, что занимало его.
– Скажи, скажи, дружок, – сказал он Болховитинову своим тихим, старческим голосом, закрывая распахнувшуюся на груди рубашку. – Подойди, подойди поближе. Какие ты привез мне весточки? А? Наполеон из Москвы ушел? Воистину так? А?
Болховитинов подробно доносил сначала все то, что ему было приказано.
– Говори, говори скорее, не томи душу, – перебил его Кутузов.
Болховитинов рассказал все и замолчал, ожидая приказания. Толь начал было говорить что то, но Кутузов перебил его. Он хотел сказать что то, но вдруг лицо его сщурилось, сморщилось; он, махнув рукой на Толя, повернулся в противную сторону, к красному углу избы, черневшему от образов.
– Господи, создатель мой! Внял ты молитве нашей… – дрожащим голосом сказал он, сложив руки. – Спасена Россия. Благодарю тебя, господи! – И он заплакал.
Со времени этого известия и до конца кампании вся деятельность Кутузова заключается только в том, чтобы властью, хитростью, просьбами удерживать свои войска от бесполезных наступлений, маневров и столкновений с гибнущим врагом. Дохтуров идет к Малоярославцу, но Кутузов медлит со всей армией и отдает приказания об очищении Калуги, отступление за которую представляется ему весьма возможным.
Кутузов везде отступает, но неприятель, не дожидаясь его отступления, бежит назад, в противную сторону.
Историки Наполеона описывают нам искусный маневр его на Тарутино и Малоярославец и делают предположения о том, что бы было, если бы Наполеон успел проникнуть в богатые полуденные губернии.
Но не говоря о том, что ничто не мешало Наполеону идти в эти полуденные губернии (так как русская армия давала ему дорогу), историки забывают то, что армия Наполеона не могла быть спасена ничем, потому что она в самой себе несла уже тогда неизбежные условия гибели. Почему эта армия, нашедшая обильное продовольствие в Москве и не могшая удержать его, а стоптавшая его под ногами, эта армия, которая, придя в Смоленск, не разбирала продовольствия, а грабила его, почему эта армия могла бы поправиться в Калужской губернии, населенной теми же русскими, как и в Москве, и с тем же свойством огня сжигать то, что зажигают?
Армия не могла нигде поправиться. Она, с Бородинского сражения и грабежа Москвы, несла в себе уже как бы химические условия разложения.
Люди этой бывшей армии бежали с своими предводителями сами не зная куда, желая (Наполеон и каждый солдат) только одного: выпутаться лично как можно скорее из того безвыходного положения, которое, хотя и неясно, они все сознавали.
Только поэтому, на совете в Малоярославце, когда, притворяясь, что они, генералы, совещаются, подавая разные мнения, последнее мнение простодушного солдата Мутона, сказавшего то, что все думали, что надо только уйти как можно скорее, закрыло все рты, и никто, даже Наполеон, не мог сказать ничего против этой всеми сознаваемой истины.
Но хотя все и знали, что надо было уйти, оставался еще стыд сознания того, что надо бежать. И нужен был внешний толчок, который победил бы этот стыд. И толчок этот явился в нужное время. Это было так называемое у французов le Hourra de l'Empereur [императорское ура].
На другой день после совета Наполеон, рано утром, притворяясь, что хочет осматривать войска и поле прошедшего и будущего сражения, с свитой маршалов и конвоя ехал по середине линии расположения войск. Казаки, шнырявшие около добычи, наткнулись на самого императора и чуть чуть не поймали его. Ежели казаки не поймали в этот раз Наполеона, то спасло его то же, что губило французов: добыча, на которую и в Тарутине и здесь, оставляя людей, бросались казаки. Они, не обращая внимания на Наполеона, бросились на добычу, и Наполеон успел уйти.
Когда вот вот les enfants du Don [сыны Дона] могли поймать самого императора в середине его армии, ясно было, что нечего больше делать, как только бежать как можно скорее по ближайшей знакомой дороге. Наполеон, с своим сорокалетним брюшком, не чувствуя в себе уже прежней поворотливости и смелости, понял этот намек. И под влиянием страха, которого он набрался от казаков, тотчас же согласился с Мутоном и отдал, как говорят историки, приказание об отступлении назад на Смоленскую дорогу.
То, что Наполеон согласился с Мутоном и что войска пошли назад, не доказывает того, что он приказал это, но что силы, действовавшие на всю армию, в смысле направления ее по Можайской дороге, одновременно действовали и на Наполеона.
Когда человек находится в движении, он всегда придумывает себе цель этого движения. Для того чтобы идти тысячу верст, человеку необходимо думать, что что то хорошее есть за этими тысячью верст. Нужно представление об обетованной земле для того, чтобы иметь силы двигаться.
Обетованная земля при наступлении французов была Москва, при отступлении была родина. Но родина была слишком далеко, и для человека, идущего тысячу верст, непременно нужно сказать себе, забыв о конечной цели: «Нынче я приду за сорок верст на место отдыха и ночлега», и в первый переход это место отдыха заслоняет конечную цель и сосредоточивает на себе все желанья и надежды. Те стремления, которые выражаются в отдельном человеке, всегда увеличиваются в толпе.
Для французов, пошедших назад по старой Смоленской дороге, конечная цель родины была слишком отдалена, и ближайшая цель, та, к которой, в огромной пропорции усиливаясь в толпе, стремились все желанья и надежды, – была Смоленск. Не потому, чтобы люди знала, что в Смоленске было много провианту и свежих войск, не потому, чтобы им говорили это (напротив, высшие чины армии и сам Наполеон знали, что там мало провианта), но потому, что это одно могло им дать силу двигаться и переносить настоящие лишения. Они, и те, которые знали, и те, которые не знали, одинаково обманывая себя, как к обетованной земле, стремились к Смоленску.
Выйдя на большую дорогу, французы с поразительной энергией, с быстротою неслыханной побежали к своей выдуманной цели. Кроме этой причины общего стремления, связывавшей в одно целое толпы французов и придававшей им некоторую энергию, была еще другая причина, связывавшая их. Причина эта состояла в их количестве. Сама огромная масса их, как в физическом законе притяжения, притягивала к себе отдельные атомы людей. Они двигались своей стотысячной массой как целым государством.
Каждый человек из них желал только одного – отдаться в плен, избавиться от всех ужасов и несчастий. Но, с одной стороны, сила общего стремления к цели Смоленска увлекала каждою в одном и том же направлении; с другой стороны – нельзя было корпусу отдаться в плен роте, и, несмотря на то, что французы пользовались всяким удобным случаем для того, чтобы отделаться друг от друга и при малейшем приличном предлоге отдаваться в плен, предлоги эти не всегда случались. Самое число их и тесное, быстрое движение лишало их этой возможности и делало для русских не только трудным, но невозможным остановить это движение, на которое направлена была вся энергия массы французов. Механическое разрывание тела не могло ускорить дальше известного предела совершавшийся процесс разложения.
Ком снега невозможно растопить мгновенно. Существует известный предел времени, ранее которого никакие усилия тепла не могут растопить снега. Напротив, чем больше тепла, тем более крепнет остающийся снег.
Из русских военачальников никто, кроме Кутузова, не понимал этого. Когда определилось направление бегства французской армии по Смоленской дороге, тогда то, что предвидел Коновницын в ночь 11 го октября, начало сбываться. Все высшие чины армии хотели отличиться, отрезать, перехватить, полонить, опрокинуть французов, и все требовали наступления.
Кутузов один все силы свои (силы эти очень невелики у каждого главнокомандующего) употреблял на то, чтобы противодействовать наступлению.
Он не мог им сказать то, что мы говорим теперь: зачем сраженье, и загораживанье дороги, и потеря своих людей, и бесчеловечное добиванье несчастных? Зачем все это, когда от Москвы до Вязьмы без сражения растаяла одна треть этого войска? Но он говорил им, выводя из своей старческой мудрости то, что они могли бы понять, – он говорил им про золотой мост, и они смеялись над ним, клеветали его, и рвали, и метали, и куражились над убитым зверем.
Под Вязьмой Ермолов, Милорадович, Платов и другие, находясь в близости от французов, не могли воздержаться от желания отрезать и опрокинуть два французские корпуса. Кутузову, извещая его о своем намерении, они прислали в конверте, вместо донесения, лист белой бумаги.
И сколько ни старался Кутузов удержать войска, войска наши атаковали, стараясь загородить дорогу. Пехотные полки, как рассказывают, с музыкой и барабанным боем ходили в атаку и побили и потеряли тысячи людей.
Но отрезать – никого не отрезали и не опрокинули. И французское войско, стянувшись крепче от опасности, продолжало, равномерно тая, все тот же свой гибельный путь к Смоленску.
Бородинское сражение с последовавшими за ним занятием Москвы и бегством французов, без новых сражений, – есть одно из самых поучительных явлений истории.
Все историки согласны в том, что внешняя деятельность государств и народов, в их столкновениях между собой, выражается войнами; что непосредственно, вследствие больших или меньших успехов военных, увеличивается или уменьшается политическая сила государств и народов.
Как ни странны исторические описания того, как какой нибудь король или император, поссорившись с другим императором или королем, собрал войско, сразился с войском врага, одержал победу, убил три, пять, десять тысяч человек и вследствие того покорил государство и целый народ в несколько миллионов; как ни непонятно, почему поражение одной армии, одной сотой всех сил народа, заставило покориться народ, – все факты истории (насколько она нам известна) подтверждают справедливость того, что большие или меньшие успехи войска одного народа против войска другого народа суть причины или, по крайней мере, существенные признаки увеличения или уменьшения силы народов. Войско одержало победу, и тотчас же увеличились права победившего народа в ущерб побежденному. Войско понесло поражение, и тотчас же по степени поражения народ лишается прав, а при совершенном поражении своего войска совершенно покоряется.
Так было (по истории) с древнейших времен и до настоящего времени. Все войны Наполеона служат подтверждением этого правила. По степени поражения австрийских войск – Австрия лишается своих прав, и увеличиваются права и силы Франции. Победа французов под Иеной и Ауерштетом уничтожает самостоятельное существование Пруссии.
Но вдруг в 1812 м году французами одержана победа под Москвой, Москва взята, и вслед за тем, без новых сражений, не Россия перестала существовать, а перестала существовать шестисоттысячная армия, потом наполеоновская Франция. Натянуть факты на правила истории, сказать, что поле сражения в Бородине осталось за русскими, что после Москвы были сражения, уничтожившие армию Наполеона, – невозможно.
После Бородинской победы французов не было ни одного не только генерального, но сколько нибудь значительного сражения, и французская армия перестала существовать. Что это значит? Ежели бы это был пример из истории Китая, мы бы могли сказать, что это явление не историческое (лазейка историков, когда что не подходит под их мерку); ежели бы дело касалось столкновения непродолжительного, в котором участвовали бы малые количества войск, мы бы могли принять это явление за исключение; но событие это совершилось на глазах наших отцов, для которых решался вопрос жизни и смерти отечества, и война эта была величайшая из всех известных войн…
Период кампании 1812 года от Бородинского сражения до изгнания французов доказал, что выигранное сражение не только не есть причина завоевания, но даже и не постоянный признак завоевания; доказал, что сила, решающая участь народов, лежит не в завоевателях, даже на в армиях и сражениях, а в чем то другом.
Французские историки, описывая положение французского войска перед выходом из Москвы, утверждают, что все в Великой армии было в порядке, исключая кавалерии, артиллерии и обозов, да не было фуража для корма лошадей и рогатого скота. Этому бедствию не могло помочь ничто, потому что окрестные мужики жгли свое сено и не давали французам.
