Демократическая Республика Афганистан

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Демократическая Республика Афганистан
جمهوری دموکراتیک افغانستان

30 апреля 1978 года — 28 апреля 1992 года



Флаг ДРА Герб ДРА
Столица Кабул
Язык(и) пушту, дари
Денежная единица Афгани
Площадь 647 500 тыс. км²
Население 15,54 млн. чел.[1]
Форма правления однопартийная парламентская республика
1-й Председатель Революционного Совета
 - 27-30 апреля 1978 Абду-л-Кадыр
1-й Генеральный секретарь ЦК НДПА
2-й Председатель Революционного Совета
 - 30 апреля 1978
16 сентября 1979
Нур Мухаммед Тараки
2-й Генеральный секретарь ЦК НДПА
3-й Председатель Революционного Совета
 - 16 сентября 1979
27 декабря 1979
Хафизулла Амин
3-й Генеральный секретарь ЦК НДПА
4-й Председатель Революционного Совета
 - 28 декабря 1979
24 ноября 1986
Бабрак Кармаль
и.о. председателя Революционного совета
 - 24 ноября 1986
30 сентября 1987
Хаджи Чамкани
4-й Генеральный секретарь ЦК НДПА
5-й Председатель Революционного Совета
 - 30 сентября 1987
30 ноября 1987
Мухаммед Наджибулла
Президент Афганистана
 - 30 ноября 1987
12 апреля 1992
Мухаммед Наджибулла
К:Появились в 1978 годуК:Исчезли в 1992 году

Демократическая Республика Афганистан (ДРА) (дари جمهوری دموکراتیک افغانستان) — официальное название государства Афганистан с 30 апреля 1978 года (после победы Апрельской революции) по 30 ноября 1987 года (когда по решению Лойя-джирги она была переименована в Республику Афганистан). В апреле 1992 года ДРА была ликвидирована афганскими моджахедами.





Политическое устройство

 История Афганистана

До нашей эры

Гандхара: XVII век до н. э

Ахемениды: VI век до н. э

Селевкиды: IV век до н. э.

Греко-бактрийское
царство
: 250 до н. э. — 125 до н. э.

Наша эра

Кушанское царство: I—V века

Эфталиты: V век

Сасаниды: VI век

Газневиды: XI век

Саффариды: 861—1590 годы

Гуриды: 1148—1206 годы

Сефевиды: XIV век

Афганские ханства

Гильзейское: 1709—1737 годы

Гератское

Кабульское

Кандагарское

Пешаварское

Хаттаское

Абдалийское

Афганские государства

Дурранийская
держава
: 1747—1823 годы

Эмират
Афганистан
: 1823—1926 годы

Королевство
Афганистан
: 1926—1973 годы

Республика
Афганистан
: 1973—1978 годы

Демократическая
Республика Афганистан
: 1978—1992 годы

Исламское Государство
Афганистан
: 1992—2001 годы

Исламский Эмират
Афганистан
: 1996—2001 годы

Северный
Альянс
: 1996—2001 годы

Республика
Афганистан
: с 2001 года


Портал «Афганистан»

27-28 апреля 1978 года (7 саура 1357 года мусульм. летоисчисл.) — под руководством группы офицеров-членов НДПА и организации Объединенный фронт коммунистов Афганистана была совершена Саурская революция. Президент страны М. Дауд был убит при штурме своей резиденции.

На следующий день был сформирован новый высший государственный орган страны — Революционный совет (РС) во главе с председателем, а также новое правительство, подчиняющееся РС. Начиная с 1978 кресло главы РС занимали руководители правящей Народно-демократической партии Афганистана (НДПА).

Ошибки в проведении НДПА социально-экономических реформ (политика «революционного нетерпения») вызвали массовое недовольство в стране, дестабилизацию политической обстановки и рост вооружённого сопротивления. В это же время в партии обострилась фракционная борьба.

1 июля 1978 лидер фракции НДПА «Парчам» Бабрак Кармаль был отстранён от занимаемой должности и отправлен послом в ЧССР. В сентябре 1979 года начинается противостояние Нур Мухаммеда Тараки и его заместителя — Хафизуллы Амина, лидера фракции НДПА «Хальк». Решением пленума ЦК НДПА Тараки был смещен, власть перешла к Амину, по приказу которого 2 октября 1979 года Тараки был убит.

После прихода к власти Х. Амин начал преследование своих политических противников (в том числе, сторонников Б. Кармаля), многие из которых были вынуждены скрываться за рубежом (в том числе, в СССР). Кроме того, Х. Амин в большей степени начал ориентироваться на США и Китай, что вызвало беспокойство в СССР. По сговору с Б.Кармалем в ДРА были введены советские войска, которые 27 декабря 1979 года свергли его, при этом Амин был убит советским спецназом (по официальной советской версии — судим народным судом и казнён[2]). К власти пришли сторонники Б. Кармаля.

30 ноября 1987 года Верховный совет Афганистана — Лойя-джирга принял новую конституцию и переименовал Демократическую Республику Афганистан в Республику Афганистан, однако этот шаг не изменил основ государственного устройства[3].

После попытки бегства и смещения президента Наджибуллы 16 апреля 1992 года власть в Афганистане перешла к Военному совету во главе с Наби Азими.

18 апреля 1992 года Совет назначил президентом вице-президента страны Абдул Рахима Хатефа, который 28 апреля сдал власть вступившим в Кабул моджахедам.

Внутренняя политика

Политика правительства была ориентирована на построение в Афганистане социалистической республики.

Первоочередными мерами власти объявили сокращение задолженности безземельных и малоземельных крестьян, ликвидация ростовщичества и отмена традиционного для пуштунов махора.

В первые годы были допущены определённые ошибки. В частности, крупным просчётом новой власти являлось неверное отношение к религии как к анахронизму. Такой подход не учитывал, что за несколько веков существования на территории Афганистана ислам глубоко проник не только в общественное сознание, но и в общественную жизнь, стал неотъемлемым элементом национальной культуры. В этой связи отказ руководства ДРА от трехцветного черно-красно-зелёного флага и его замена на красный, а также исключение символов исламской веры из государственного герба рассматривались населением не только как отход НДПА от национальной традиции, но и как оскорбление чувств верующих[4].

Одним из первых мероприятий, предпринятых после прихода к власти Б. Кармаля и направленных на нормализацию обстановки в стране, стало объявление 1 января 1980 года амнистии; кроме того, были распущены созданные Амином репрессивные органы («организация рабочей контрразведки» КАМ, которую возглавлял племянник Х. Амина — Асадулла Амин)[5].

В марте 1982 года Национальная конференция НДПА осудила курс на «ускоренное революционное развитие страны»; при проведении внутренней политики было признано необходимым учитывать сложившиеся общественные, социокультурные, хозяйственные традиции; было предложено улучшить разъяснительную работу и активнее привлекать население к участию в общественно-политической деятельности и реализации правительственных программ[6].

В ноябре 1985 года Революционный совет ДРА принял декларацию «О национально-демократическом характере революции и её неотложных задачах в современных условиях», которая устанавливала в качестве приоритетного направления расширение социальной базы сторонников правительства и достижение внутреннего мира в стране.

5 января 1987 года правительство объявило о переходе к политике примирения. Было объявлено о стремлении разрешить конфликт путём переговоров, с 15.01.1987 до 15.07.1987 временно прекращены боевые действия правительственной армии, для решения спорных вопросов была создана Высшая Чрезвычайная комиссия по национальному примирению, в состав которой вошли 277 общественных, религиозных деятелей и старейшин. Для решения вопросов землевладения, проведения водной и земельной реформы в провинциях и уездах были созданы местные комиссии по национальному примирению. Для «зон мира», жители которых прекращали поддержку душманов, были предусмотрены льготы и программы экономической помощи. Переход к новой политики вызвал раскол среди оппозиции: с одной стороны, к этому времени в переговоры с правительством уже вступили 417 отрядов и групп антиправительственной оппозиции общей численностью 37 тыс. чел.[7]. С другой стороны, целый ряд руководителей душманов заявил о продолжении вооружённой борьбы.

26 января 1987 года правительством была объявлена амнистия для участников вооружённых антиправительственных формирований за действия, совершенные в период до 15 января 1987 года[8].

Сельское хозяйство

  • 12 июня 1978 года был принят декрет № 6, которым была ликвидирована задолженность крестьян ростовщикам и крупным землевладельцам. По оценке специалистов министерства сельского хозяйства ДРА, 11 млн крестьян были освобождены от уплаты долгов[9].
  • 28 ноября 1978 года был принят декрет № 8 о земельной реформе, а в январе 1979 года началось её осуществление. В стране была ликвидирована феодальная система землевладения (правительством была произведена экспроприация земли и недвижимого имущества у 35-40 тыс. крупных землевладельцев), на первом этапе реформы земельные наделы бесплатно получили около 300 тыс. крестьянских семей, при поддержке правительства в стране были созданы первые машинно-тракторные станции[10]; второй этап реформы предусматривал передать для 74 тыс. крестьянских семей ещё 70 тыс. гектаров земель сельскохозяйственного назначения[11]. В общей сложности, к концу 1985 года 313 тыс. безземельных и малоземельных крестьянских семей получили 340 тыс. гектаров земли[12]. Был установлен лимит частной собственности на землю в 6 гектаров[13].
  • в феврале 1984 года была принята новая редакция закона о земле, в соответствии с которой часть функций, связанных с распределением земли, ранее находившихся в ведении государственных органов, были переданы крестьянским собраниям и комитетам.
  • в январе 1982 года правительство приняло Декрет о воде, согласно которому вода была объявлена национальным достоянием. Отменялась установленная ещё феодальным правом плата за воду, отныне вода для полива земельных наделов предоставлялась крестьянам бесплатно и справедливо, а её распределением должны были заниматься избранные на всекишлачных собраниях комитеты водопользователей во главе с общинными мирабами[14]. Мирабы получали небольшое денежное жалование от комитета водопользования, но основную часть оплаты они получали от крестьян (дважды в год, в виде фиксированной доли от урожая с земельных участков, на которые поступала вода), при этом объем оплаты устанавливался решением самих крестьян на всекишлачном собрании[15].
  • развитие ирригации: в мае 1982 года было создано министерство ирригации, началось расширение Джелалабадской оросительной системы (строительство которой при участии СССР началось ещё в 1961 году). В начале 1985 года она насчитывала один магистральный и несколько оросительных каналов и использовалась для орошения 24 тыс. гектаров земли. В дальнейшем было запланировано создание ещё трех крупных ирригационных проектов в провинции Кундуз (и фактически начато строительство плотины и оросительной системы на реке Ханабад)[16].
  • в марте 1982 года был принят закон о кооперативах, который предусматривал поощрение со стороны государства производственной, потребительской и иной кооперации в сельском хозяйстве (в частности, предоставлялись целевые банковские кредиты на приобретение сельскохозяйственных машин, сортовых семян, химических удобрений), а также помощь в сбыте сельхозпродукции. Союзы кооперативов были созданы в четырех провинциях Афганистана — Нангархар, Кабул, Герат и Джаузджан[11]. В дальнейшем, их количество увеличивалось, началось установление хозяйственных связей и создание координационных структур: по состоянию на апрель 1983 года, в стране действовали Центральный совет кооперативов, 11 провинциальных и 25 уездных союзов кооперативов[17]. К концу 1985 года в стране действовало 560 крестьянских кредитных и снабженческо-сбытовых кооперативов[12].
  • в 1982 году для проведения весеннего сева правительство предоставило крестьянам 6 тыс. тонн зерна высокоурожайных сортов[18].

Промышленность

  • в период с апреля 1978 года по май 1982 года в строй вступили 249 промышленных предприятий, минимальная зарплата рабочих выросла на 40-50 % (в зависимости от отраслей промышленности)[10];

Космическая программа

29 августа 1988 года представитель Демократической республики Афганистан, капитан афганских ВВС Абдул Моманд в рамках советской космической программы Интеркосмос принял участие в космическом полёте на корабле «Союз ТМ-6». За 7 дней на борту им было сделано десятки фотоснимков Афганистана, что позволило впервые создать картографический атлас Афганистана. Благодаря этой программе Афганистан получил первого и до сих пор единственного национального космонавта, получившего от СССР звание Героя Советского Союза[19]

Жилищное строительство

  • на рубеже 1970-х-1980-х годов обстановка с жильем в Афганистане была весьма сложной: даже в столице страны из 70 тыс. жилых зданий 40 тыс. составляло аварийное и ветхое жильё, программа улучшения жилищных условий отсутствовала. В 1979 году был утвержден план жилищного строительства, который предусматривал планирование городской застройки, озеленение городов, приняты программа субсидирования (государственная ссуда на приобретение или строительство жилья сроком на 20 лет) и схема кооперативного строительства жилья («хашар» — при строительстве кооперативного дома часть квартир получали семьи строителей). Первый кооперативный дом был построен уже через три месяца после начала программы[20].

Развитие транспортной инфраструктуры

  • только в период с 1979 по 1986 год при содействии СССР в стране было восстановлено и построено свыше 1000 км дорог (в том числе, 110-км дорога Кишим — Файзабад и 75-км дорога Файзабад — Гульхан), возведено 8 мостов длиной 100 и более метров[21]. Однако боевые действия и диверсии нанесли значительный урон, и основные усилия были направлены прежде всего на сохранение транспортной инфраструктуры (при участии советских войск, в период с 1979 по 1987 год было разминировано почти 10 000 км дорог, обезврежено свыше 30 тыс. мин и фугасов)[22].
  • для выполнения государственных перевозок была создана совместная советско-афганская транспортная компания «АФСОТР» (AFSOTR).
  • кроме того, до 17 октября 1987 года из Чехословакии было получено свыше 1500 грузовиков «Татра»[23].

Медицинское обслуживание

До революции система здравоохранения была крайне слабо развита (по данным ВОЗ, на начало 1978 года в стране имелось 900 врачей и медработников, 76 больниц на 5419 мест и один родильный дом). Улучшение системы государственного здравоохранения было признано одним из приоритетных направлений политики. Одним из первых декретов было введено бесплатное медицинское обслуживание для работников государственных предприятий, а также льготные цены на продажу лекарств и медицинское обслуживание для крестьян и рабочих. По состоянию на начало 1983 года, в стране действовало 60 больниц, 289 провинциальных и местных центров здоровья, 189 лабораторий, 53 зубоврачебные клиники, 79 рентгеновских кабинетов, 15 донорских центров и 630 аптек, к этому времени удалось значительно снизить уровень инфекционных и детских заболеваний. Боевые действия и диверсии нанесли значительный урон системе здравоохранения (уже на начало 1983 года убытки от обстрелов, поджогов и разрушения медицинских учреждений составили 367 млн афгани, убытки от уничтожения медицинского транспорта составили ещё 102 млн афгани)[24].

  • с 1979 по 1985 количество афганских врачей в стране увеличилось с 900 до 1200 (кроме того, в стране работали советские медики)[25]. В целом, как сообщил в интервью министр общественного здравоохранения ДРА, за девять лет после революции, в период с декабря 1978 года до мая 1987 года количество больниц в стране увеличилось в 1,5 раза, количество койко-мест — в два раза, количество врачей и медработников — почти в три раза, несмотря на противодействие со стороны антиправительственной оппозиции (за этот период были сожжены и разрушены 200 больниц, убиты многие медработники)[26].
  • правительство начало выполнение нескольких целевых медицинских программ: по борьбе с туберкулезом и инфекционными заболеваниями, по борьбе со слепотой, по защите материнства и детства[26].
  • в 1978 году в Кабуле был открыт первый в стране родильный дом «Малалай Зежантун» на 370 мест[27], а также первый в стране Центр матери и ребёнка (в котором были расположены ясли, детсад и бесплатная поликлиника)[28].
  • 22 апреля 1987 года в Кабуле была открыта первая в стране станция переливания крови[29].

Образование и общественно-политическая жизнь

  • в стране было введено всеобщее избирательное право, создана светская система местного самоуправления, при поддержке со стороны государства проходило создание светских общественных организаций (в том числе, молодёжных и женских). В марте 1981 года состоялся первый съезд профсоюзов (при этом, профсоюзы некоторых профессий были созданы впервые)[30]. 29 сентября 1981 года, после публикации текста законопроекта в газете «Хивад» и обсуждения на местах, был принят закон о местных органах государственной власти и управления — территориальных советах («джирга»), которые избирались населением сроком на три года[31].
  • 16-17 ноября 1983 года в Кабуле прошла первая конференция представителей местных советов («общенациональная джирга»), в которой участвовали 400 делегатов[32].
  • масштабная кампания по ликвидации неграмотности — правительством были разработаны, приняты и утверждены 9-летний план кампании ликвидации неграмотности среди городского населения и 11-летний план кампании ликвидации неграмотности среди сельского населения[33]. В начале 1982 года в стране действовало 23 тыс. курсов, на которых обучались 530 тыс. крестьян, рабочих, служащих и солдат правительственной армии[34]. По состоянию на начало 1988 года на курсах ликвидации неграмотности научились читать более 1 млн человек, научились писать — более полумиллиона[12].
  • строительство школ: только в период с мая 1978 года до начала 1981 года количество школ в стране увеличилось с 4185 до 5300[35].
  • школьная реформа — вместо существовавшей ранее 12-летней многоступенчатой системы образования в 1982 году была введена единая бесплатная 10-летняя трёхуровневая система школьного образования, которая включала: четырёхлетнюю программу начальной школы, 8-летнюю программу неполного среднего образования и 10-летнюю программу среднего образования. Учебный план, структура учебного года и программы обучения были разработаны при участии советских специалистов[33]. Школьные учебники отныне бесплатно предоставлялись учащимся (хотя в ряде мест, в связи с нехваткой учебной литературы, учебники находились в школе, а занятие учеников проходили посменно). При школах оборудовали спортивные площадки и кабинеты труда (причем обучение девочек работе на швейных машинках значительно повысило ценность получения школьного образования в глазах их родителей, и в 1983 году количество учениц существенно увеличилось)[36].
  • программа повышения культурного уровня и просвещения — предусматривала открытие сети городских и районных библиотек. Также в Кабуле был открыт театр-студия «Кабул нандари», в 1982 году поставивший первый в истории страны спектакль для детей («Белоснежка и семь гномов»)[33].
  • в период с апреля 1978 года по май 1982 года в стране было построено и открыто более 200 школ[10]. До конца 1984 года в стране было построено и открыто 500 библиотек, 800 школ, 24 лицея, 15 ПТУ, 2 техникума и 5 высших учебных заведений[37].
  • за достижения в области ликвидации неграмотности, развитие системы образования и культуры, в 1986 году Афганистан был награждён медалью и Дипломом ЮНЕСКО[37].
  • эмансипация женщин — 13 октября 1978 года правительством был принят декрет о предоставлении женщинам равных прав с мужчинами, в дальнейшем были введены запрет принудительных браков, возрастные ограничения при их заключении и отменён обычай калыма.

Воспитание детей-сирот

  • для воспитания детей-сирот, под эгидой общества «Ватан» («Родина») 3 октября 1984 года в стране были открыты первые детские дома и интернаты. По состоянию на 1 июня 1987 года в стране действовали 15 школ-интернатов для двух тысяч детей-сирот, ещё две тысячи детей-сирот были приняты на воспитание в интернаты СССР и социалистических стран. Помимо получения 10-летнего школьного образования, было предусмотрено обучение воспитанников 11 рабочим специальностям (в частности, девочек обучали вышиванию, пошиву одежды, ковроткачеству, кулинарии и машинописи)[38]. Детские дома и интернаты получали помощь со стороны правительства СССР, а также ряда советских общественных организаций и рядовых советских граждан[39].

Политика в отношении духовенства

Правительство ДРА проводило курс на построение в Афганистане светского государства, в связи с чем отношение к религии и духовенству было не вполне однозначным:

  • с одной стороны, правительство проводило политику секуляризации, ограничения влияния религии и мусульманского духовенства в общественной жизни, также в результате реформ были ограничены имущественные права духовенства. В результате, статус, влияние и имущественное положение духовенства ухудшились; кроме того, имели место аресты представителей духовенства, выступавших против правительства и поддерживавших антиправительственные силы, что давало основания говорить о преследовании духовенства в ДРА;
  • с другой стороны, правительство стремилось привлечь на свою сторону представителей духовенства, поскольку учитывало влияние религии и духовенства в стране (хотя это влияние недооценивали, особенно в первые годы).

В июле 1980 года по инициативе правительства состоялась первая в истории страны конференция улемов[30], в которой приняло участие более 600 представителей духовенства[40]. Власти признали, что в период нахождения у власти Х. Амина в отношении верующих и духовенства были допущены серьёзные ошибки и приняли меры для их исправления. Были даны гарантии о сохранении Совета улемов. Правительство выделило из бюджета страны специальный государственный фонд для ремонта и строительства мечетей. Была увеличена квота, выделяемая для паломников в Мекку[41]. В дальнейшем, правительство продолжало попытки установить «общий язык» с духовенством.

  • так, в 1981 финансовом году (с 20.03.1981 по 20.03.1982) правительство оказало духовенству помощь топливом, выделило 5 млн афгани на ремонт и реконструкцию мечетей; ещё 29 мечетей было построено на государственные средства[18].
  • с другой стороны, после начала боевых действий в стране начался процесс политического размежевания, часть духовенства примкнула к антиправительственной оппозиции. Душманы также считали сторонников правительства в среде духовенства своими противниками: ими были убиты настоятель главной мечети Кабула Маулана Абдул Хамид, имам кабульской мечети Иттефак, маулави Насрулла Гардези, шейх Али Хусейн Наток, мулла Гулям Сиддик и др.; они же взорвали бомбу в мечети Кабульского политехнического института, взорвали гостиницу для паломников в Мазари-Шарифе, пустили ракету во двор мечети в Герате, бросили гранату во двор медресе Дар-уль-Хефаз[42]… Как сообщил председатель Высшего совета улемов Афганистана Сайед Афгани, к 1983 году душманы убили 86 представителей духовенства[43]. По состоянию на 16 марта 1984 года, душманами было убито более 200 представителей духовенства[44].

Политика в отношении племён

На рубеже 1970-х — 1980-х годов кочевые племена насчитывали 3 млн чел. (17 % населения страны)[45].

В первые годы в национальной политике были допущены определенные ошибки в отношении жителей «зоны племён» на границе с Пакистаном, которыми немедленно воспользовалась антиправительственная оппозиция. Значительное количество местного населения ушло на территорию Пакистана, где были созданы «лагеря беженцев». В 1980—1981 годы министр по делам границ и племён Фаиз Мохаммед провел переговоры с представителями кочевых племён, в ходе которых правительство достигло некоторых успехов в отношениях с племенами момандов, шинвари, тани и некоторыми племенами пуштунов: была достигнута договорённость о участии этих племён в охране границы, 20 тыс. человек получили земельные наделы[46].

Начало интенсивных боевых действий в пограничной зоне, в сочетании с изменениями в политике правительства и действия переходивших через границу группировок душманов (сводивших личные счёты под предлогом «борьбы с отступниками», устанавливавших здесь мины, перехватывавших торговые караваны, отбиравших овец и др. имущество…) привели к изменениям в общественном сознании. Так, в провинции Пактия одним из первых на сторону правительства перешло племя чимкани (4 тыс. чел.), которое оказалось на «линиях снабжения» оппозиции — душманы, проходившие через их земли во внутренние районы страны, особенно часто совершали грабежи и насилия по отношению к ним, как к самому малочисленному племени; племя джаджи перешло на сторону правительства после того, как прибывшие из Пакистана душманы убили медсестру и врача, занимавшихся лечением местных жителей[47].

Более крупная община белуджей (25 тыс. чел.), занимавшаяся полукочевым скотоводством и земледелием в провинции Нимруз, перешла к активной поддержке правительства после строительства оросительной системы, предназначенной для орошения 20 тыс. гектаров земель и привлечения молодежи к участию в строительстве (зарплата строителей была выше, чем доходы белуджей-овцеводов) и обучении. В 1984 году с разрешения местных властей белуджи сформировали несколько пеших и конных отрядов самообороны для защиты сооружений оросительной системы[48].

В 1983—1984 годы начался процесс возвращения в страну беженцев из Пакистана. По данным правительства, только в провинцию Нимруз на начало февраля 1984 года возвратилось 10 тыс. жителей[49].

После начала политики национального примирения, возросло количество репатриантов: на пресс-конференции 6 ноября 1987 года М. Наджибула сообщил, что за 230 дней проведения политики национального примирения в страну вернулись 100 тыс. беженцев, сложили оружие 30 тыс. участников вооружённых антиправительственных формирований, власть правительства признали жители 2300 селений, ранее находившихся под контролем душманов[50].

Тем не менее, как отмечал генерал С. М. Михайлов, «работа среди населения, за привлечение широких масс на сторону народной власти велась очень слабо», а по отношению к беженцам, возвращавшимся из Афганистана со стороны местных властей были допущены серьёзные просчёты: «когда уже начала претворяться в жизнь политика национального примирения, я был свидетелем такого факта. В районе Асмара провинции Кунар я знакомился с положением дел в афганском полку, который контролировал выходы с пакистанской территории. И вот на моих глазах из Пакистана на родину возвращается племя, человек 150—200. А местные власти не обращают на них никакого внимания, не встречают, ни продуктов ни дают, ни семян, ничего, чтобы люди могли обжиться. Единственный, кто им помогал, был командир полка, кормивший их рисом из солдатского пайка. Такое равнодушие местных властей нередко создавало предпосылки для того, чтобы люди уходили в Пакистан, где они, естественно, попадали под влияние оппозиции. Там же, где такая работа велась активно, население начинало твёрдо поддерживать народную власть, и власть давала им оружие, чтобы они сами могли себя защитить от набегов банд, и я был свидетелем тому в провинциях Кабул, Бадахшан, Герат, как местные племена прекрасно справлялись с этой задачей»[51].

Руководство антиправительственной оппозиции при содействии властей Пакистана и Ирана препятствовало процессу репатриации. Имели место угрозы и расправы (так, Гульбеддин Хекмактияр сообщил, что приказал убивать тех, кто возвращается на родину)[52].

Экономика

В целом, за 1981 финансовый год (с 20.03.1981 по 20.03.1982) ВНП страны вырос на 2,4 %[18].

Боевые действия значительно осложнили осуществление прогрессивных реформ и нанесли серьёзный ущерб состоянию экономики страны:

  • по состоянию на 1 января 1983 года, душманами было уничтожено 50 % имевшихся в стране школ, более 50 % больниц, 14 % государственного автотранспорта и три четверти линий связи[53].
  • в течение 1983 года душманами было разрушено и сожжено 1700 школ, ущерб составил 156 млн афгани[36].
  • за первые шесть с половиной лет (с апреля 1978 до 1985 года) общий ущерб экономике страны составил почти 34 миллиарда афгани[54]; по состоянию на сентябрь 1985 года душманы уничтожили и разрушили 130 больниц, 254 мечети, более 2 тысяч школ и значительное количество иных объектов гражданской инфраструктуры[55]. По состоянию на начало 1986 года было уничтожено 800 грузовиков, что осложнило проблемы транспортировки грузов[56].

С целью привлечь на свою сторону население, с течением времени свою политику пересматривало не только правительство, но и антиправительственная оппозиция:

  • в начальный период душманы делали ставку на прямой террор в отношении сторонников правительства и своих противников:
  • так, в апреле-мае 1980 года группировка Адам-хана, действовавшая в уезде Сурх-Руд, пользуясь слабостью местных органов власти (в уезде с 80 тыс. жителей было 11 чел. сотрудников милиции и 30 чел. партактива) открыто осуществляла сбор дани с местных жителей и в течение двух месяцев блокировала четыре селения, в которых началась земельная реформа: душманы перекрывали дороги, устраивали засады, стреляли по выходившим работать на поля. После того, как ими была сожжена деревня Кяджа, в которой открыли школу, жители селений Хатырхель, Ибраимхель и Умархель создали первые в стране отряды самообороны (при этом, в составе трёх отрядов было только два военнослужащих афганской армии: инструктор — капитан запаса и солдат-радист, остальными были местные жители)[57].
  • в 1981 году аул Ботхак, жители которого приняли участие в перераспределении земельных наделов, оказался в осаде: душманы угрожали; перекрывали дороги; стреляли по тем, кто выходил работать на полях; жгли посевы; пытались перекрыть подачу воды, ворваться в село и поджечь дома местных активистов…[58].
  • позднее, тактика изменилась: увеличились суммы вознаграждения за убийства членов НДПА, учителей и активистов новой власти, ужесточили месть родственникам активистов и сторонников, но при этом декханам перестали препятствовать в проведении сельскохозяйственных работ («работайте, хлеб и вам и нам нужен»); продукты начали покупать за деньги, а не отбирать силой; некоторым крестьянам начали выдавать «охранные грамоты» (причем в одном случае, такую охранную грамоту выписали даже на трактор, использовавшийся сельхозкооперативом), а при минировании дорог оставляли условный знак для местных жителей (рассыпанная на обочине горсть пшеницы; стопка камешков; сломанная ветка, прислоненная к стволу дерева…)[59].

Вооружённые силы и госбезопасность

Численность Вооружённых сил ДРА в конце 1980-х достигала 300 тыс. солдат и офицеров, из них 160 тыс. человек состояли в регулярной армии. На вооружении армии ДРА находилось вооружение и боевая техника советского производства: танки, БМП, БТР, боевая и транспортная авиация, включая вертолёты и др. Свои вооружённые отряды имело также Министерство внутренних дел — Царандой (115 тыс. чел.) и Служба государственной безопасности — ХАД (ок. 20 тыс. чел.).

Хроника основных событий

  • 1978, 30 апреля — новая республика была признана большинством стран мира, в том числе СССР и социалистическими странами, США, Великобританией, Пакистаном.
  • 1978, 1 июля — декрет Ревсовета «О сокращении крестьянской задолженности и ликвидации ростовщичества»: от ростовщической задолженности было освобождено 11 млн крестьян.
  • 1978, октябрь — начинаются крупные антиправительственные выступления в Нуристане.
  • 1978, 30 ноября — декрет Ревсовета «О земле», вступил в силу 1 января 1979: изъятие без компенсации у 35 тыс. землевладельцев 740 тыс. га земли, из них 665 тыс. га бесплатно передано 296 тыс. крестьянским семьям (по 6 га на семью), 40 тыс. га выделено для организации государственных ферм, 33,5 тыс. га — для нужд муниципалитетов.
  • 1978, 5 декабря — подписан Договор «О дружбе, добрососедстве и сотрудничестве» между Союзом Советских Социалистических Республик и Демократической Республикой Афганистан. Принято решение о поставке в страну большой партии советского вооружения.
  • 1979, 6 января — постановление ЦК НДПА «Об организации и политической работе партийных органов в связи с аграрной реформой»: обращение внимания на постепенный характер реформы.
  • 1979, 14 февраля — в Кабуле членами маоистской группы «Национальный гнёт» похищен американский посол Адольф Дабс. Похитители потребовали от правительства в обмен на посла освободить из тюрьмы троих своих сторонников. В ходе операции по освобождению Даббс был смертельно ранен.[60] США отказываются от курса сотрудничества и помощи Афганистану; из страны выезжают почти все американские граждане.
  • 1979, 17 февраля — декрет Ревсовета «Об ускорении проведения темпов аграрной реформы».
  • 1979, 1520 марта — мятеж в 17-й пехотной дивизии в Герате (втором по величине городе страны), который подготовил командир батальона дивизии капитан Исмаил-хан. Мятеж был подавлен правительственными войсками[61].
  • 1979, 21 марта — на следующий день после подавления мятежа в Герате, был раскрыт заговор в Джелалабадском гарнизоне. По обвинению в антиправительственных действиях было арестовано более 230 солдат и офицеров. Эти события, пишет генерал Б. Громов в своей книге «Ограниченный контингент», фактически поставили под угрозу само существование революционного режима в стране.
  • 1979, 5 августа — мятеж гарнизона (26-й полк ВДВ и батальон «коммандос») крепости Бала-Хиссар в Кабуле.
  • 1979, сентябрь — восстанием охвачено более половины провинций страны.
  • 1979—1989 — Афганская война (1979—1989).
  • 1980, 1 января — объявление о всеобщей амнистии: по официальным данным, освобождено ок. 15 тыс. политзаключённых.
  • 1980, 2024 февраля — антиправительственное восстание в Кабуле (наиболее активная фаза 2223 февраля).
  • 1980, 2024 апреля — массовые антиправительственные демонстрации в Кабуле разогнаны низкими полётами реактивных самолётов.
  • 1980, 21 апреля — утверждение Ревсоветом «Основных принципов Демократической Республики Афганистан» — временной конституции ДРА.
  • 1980, 27 декабря — создание «Конференции афганских национальных и патриотических сил», 15 июня 1981 переименована в Национальный отечественный фронт (НОФ).
  • 1981, 9 января — закон «О всеобщей воинской обязанности»: объявление о призыве на военную службу всех мужчин в возрасте с 20 до 40 лет.
  • 1981, 20 июня — постановления Политбюро ЦК НДПА и Совмина ДРА «О земельной реформе в Демократической Республике Афганистан».
  • 1981, 9 августа — дополнение к декрету Ревсовета «О земле»: исключение из сферы аграрной реформы некоторых частных земельных владений, в том числе владений мусульманского духовенства и племенной знати.
  • 1984, 21 февраля — унификация аграрной реформы: разрешение ограниченной частной собственности на землю.
  • 1986, 3031 декабря — чрезвычайный расширенный XXI пленум ЦК НДПА, на котором с большим докладом выступил Наджибулла. На пленуме были подробно изложены необходимость и цели национального примирения, заключавшиеся прежде всего в установлении мира и безопасности в стране и прекращении братоубийственной войны.
  • 1987, 3 января — декларация «О национальном примирении в Афганистане», вступила в силу 15 января 1987.
  • 1987, 15 января — освобождение нескольких тысяч политзаключённых.
  • 1987, 25 мая — «Закон об урегулировании земельных отношений»: максимум земельного владения увеличился с 6 до 20 га; разрешение частной собственность на землю, с правом купли-продажи.
  • 1987, 2 июля — «Закон о партиях»: введение многопартийности.
  • 1987, 27 ноября — официальная регистрация десяти новых партий.
  • 1987, 30 ноября1 декабря — в Кабуле прошло заседании Лойи Джирги, в ходе которой была утверждена Конституция Афганистана, страна переименована в Республику Афганистан, Наджибулла избран президентом Афганистана.
  • 1990, 67 марта — министр обороны генерал Шахнаваз Танай поднял мятеж с целью свержения правительства. Утром 6 марта Танай группой офицеров и сильной охраной прибыл на аэродром Баграм, располагавшейся в 60 км к северо-западу от Кабула, и отдал приказ о нанесении авиаударов по Кабулу. На его стороне выступили 4-я и 15-я танковые бригады, 52-й полк связи и 40-я дивизия. Ожесточённые бои правительственных войск с мятежниками развернулись в районе Министерства обороны и вокруг авиабазы Баграм, в результаты которых правительственным войскам удалось подавить сопротивление путчистов. 7 марта, в 12 часов 25 минут, Танай вместе с другими взбунтовавшимися генералами и их семьи вылетели с аэродрома Баграм в Пакистан. 8 марта на заседании Политбюро ЦК НДПА Танай был выведен из состава её членов, а 18 марта пленум ЦК ислючил его из партии[62].
  • 1990, 28 марта — правительственное объявление о возвращении бывшим владельцам конфискованной частной собственности, в том числе и земли.
  • 1990, 2728 июня — II съезд НДПА (XVIII пленум ЦК НДПА): переименование НДПА в партию «Ватан» («Отечество»); отказ от коммунистической идеологии.

Вывод советских войск и ликвидация Республики Афганистан

В декабре 1979 года по просьбе руководства ДРА был введён ограниченный контингент советских войск в Афганистане. После продолжительного (более 9 лет) участия Советской армии в войне в Афганистане, в 1989 году руководством СССР было принято решение о выводе советских войск из Афганистана и прекращении военной и экономической помощи правительству ДРА. В конце 1988 года под контролем афганского правительства находились 81 % провинциальных центров, 46,8 % уездных и волостных центров, 23,5 % уездов и волостей[63]. После вывода советских войск правительственные силы ДРА контролировали большую часть территории страны (26 из 28 провинций, 114 из 187 уездных центров и 6110 кишлаков), в то время как вооружённые формирования оппозиции контролировали две провинции — Бамиан и Толукан и 76 уездов. В течение 1990 года правительственная армия ДРА отразила несколько наступлений моджахедов, в том числе штурм Джелалабада, Хоста и Кабула. Однако в дальнейшем, оказавшись в международной изоляции, правительство ДРА не смогло справиться с отрядами моджахедов[64]. К первой половине 1991 года оно контролировало всего 10 % территории страны[65]. В апреле 1992 года моджахеды без боя вошли в Кабул и провозгласили Афганистан исламским государством.

Как отмечает британский дипломат Родрик Брейтвейт, во второй половине 2000-х годов ностальгия по ДРА была распространённым явлением среди афганского населения[66].

Напишите отзыв о статье "Демократическая Республика Афганистан"

Примечания

  1. (на 1979 год)
  2. [news.bbc.co.uk/hi/russian/russia/newsid_4093000/4093515.stm Андрей Остальский. Афганский симптом]  (Проверено 19 октября 2012)
  3. Международный ежегодник: политика и экономика. Выпуск 1988 года / М. 1988 — с.300
  4. В. В. Басов, Г. А. Поляков. Афганистан: трудные судьбы революции. М., «Знание», 1988. стр.25
  5. История Афганистана с древнейших времён до наших дней / отв. ред. Ю. В. Ганковский. М., «Мысль», 1982. стр.341
  6. В. В. Басов, Г. А. Поляков. Афганистан: трудные судьбы революции. М., «Знание», 1988. стр.44
  7. [Афганистан] Призыв к национальному примирению // «Известия», № 5 (21812) от 5 января 1987. стр.1,3
  8. [Афганистан] Принят указ об амнистии // «Известия», № 27 (21834) от 27 января 1987. стр.4
  9. В. Г. Коргун. История Афганистана. XX век. М: ИВ РАН: Крафт+, 2004. стр.405-406
  10. 1 2 3 С. Моденов. Решимость народа Афганистана // «Международная жизнь», № 5, 1982. стр.29-35
  11. 1 2 В. Михин. [Афганистан] В борьбе за новую жизнь // «Международная жизнь», № 9, 1982. стр.131-133.
  12. 1 2 3 Л. И. Медведко, А. В. Германович. Именем Аллаха… Политизация ислама и исламизация политики. М., Политиздат, 1988. стр.171
  13. В. В. Басов, Г. А. Поляков. Афганистан: трудные судьбы революции. М., «Знание», 1988. стр.26
  14. Г. Устинов. Живая вода // «Известия», № 345 (20326) от 11.12.1982. стр.5
  15. Г. Устинов. Когда в арыке есть вода // «Известия», № 64 (20775) от 4 марта 1984. стр.5
  16. Г. Устинов. Арык и поле // «Известия», № 37 (21114) от 6 февраля 1985. стр.5
  17. [Афганистан] Кооперативы крепнут // «Известия», № 112 (20458) от 22 апреля 1983. стр.4
  18. 1 2 3 А. Усватов. Революция борется и побеждает. // «Новое время», № 17, 1982. стр.20-22
  19. [russia.tv/video/show/brand_id/11547/video_id/104182 В космос из соцлагеря: Украденная слава]// Видео: Документальный фильм ВГТРК Россия-1
  20. К. Ф. Рашидов. Афганистан: пора становления: репортаж с места событий. М., «Известия», 1983. стр.13, 71
  21. В. И. Филатов. Люди долга (из афганского дневника). М., изд-во «Красная Звезда», 1987. стр.37
  22. В. И. Филатов. Фронт без затишья. М., изд-во «Красная Звезда», 1988. стр.59
  23. Л. Корнилов. «Татры» идут в Кабул // «Известия», № 290 (22090) от 17 октября 1987. стр.4
  24. Г. Устинов. Рыцари в белых халатах // «Известия», № 18 (20364) от 18 января 1983. стр.5
  25. Г. Устинов. Спасибо, доктор // «Известия», № 289 (21366) от 16.10.1985. стр.5
  26. 1 2 В. Кузнецов. Врачи едут в кишлаки // «Известия», № 137 (21944) от 17 мая 1987. стр.4
  27. В. И. Филатов. Люди долга (из афганского дневника). М., изд-во «Красная Звезда», 1987. стр.77
  28. Афганистан сегодня: фотоальбом. / сост. Хайдар Масуд, А. Н. Сахаров. М., «Планета», 1981. стр.24
  29. Церемония открытия // «Известия», № 113 (21920) от 23 апреля 1987. стр.4
  30. 1 2 Г. П. Кашуба. Афганские встречи. М., изд-во ДОСААФ СССР, 1981. стр.60
  31. М. Ростарчук. Джирга — значит совет // «Известия», № 230 (19906) от 1 октября 1981. стр. 5
  32. Г. Устинов. Революции — «да»! Яркая страница в новейшей истории Афганистана // «Известия», № 321 (20667) от 17 ноября 1983. стр.4
  33. 1 2 3 Г. Меликянц. Новь Афганистана // «Известия», № 287 (20268) от 14 октября 1982. стр. 5
  34. [Афганистан] Ликвидируют неграмотность // «Известия», № 5 (19986) от 5 января 1982. стр. 4
  35. История Афганистана с древнейших времён до наших дней / отв. ред. Ю. В. Ганковский. М., «Мысль», 1982. стр.345
  36. 1 2 Г. Устинов. Открытие мира // «Известия», № 153 (20864) от 1 июня 1984. стр.5
  37. 1 2 В. В. Басов, Г. А. Поляков. Афганистан: трудные судьбы революции. М., «Знание», 1988. стр.47
  38. Д. Мещанинов. Спасенное детство. // «Известия», № 153 (21960) от 2 июня 1987. стр. 5
  39. Г. Устинов. В дар афганским детям // «Известия», № 88 (21165) от 29 марта 1985. стр. 4
  40. В. Ф. Изгаршев. По долгу интернационалистов (из афганского дневника военного журналиста). М., Воениздат, 1981. стр.18
  41. Л. И. Медведко, А. В. Германович. Именем Аллаха… Политизация ислама и исламизация политики. М., Политиздат, 1988. стр.170
  42. Л. И. Медведко, А. В. Германович. Именем Аллаха… Политизация ислама и исламизация политики. М., Политиздат, 1988. стр.179
  43. Рустэм Галиуллин. ЦРУ против Азии: тайные операции против Индии и Афганистана. М., «Прогресс», 1988. стр.123
  44. Г. Устинов. В строю едином // «Известия», № 76 (20787) от 16 марта 1984. стр.1,4
  45. К. Ф. Рашидов. Афганистан: пора становления: репортаж с места событий. М., «Известия», 1983. стр.31
  46. Т. А. Гайдар. Под афганским небом: записки военного корреспондента. М., «Советская Россия», 1981. стр.61
  47. Г. Устинов. Пришедшие с повинной // «Известия», № 223 (20569) от 11 августа 1983. стр.5
  48. Г. Устинов. Сафиулла делает выбор // «Известия», № 117 (21194) от 27 апреля 1985. стр.5
  49. [Афганистан] Возвращаются на родину // «Известия», № 33 (20744) от 2 февраля 1984. стр.1
  50. Пресс-конференция для журналистов // «Известия», № 311 (22118) от 7 ноября 1987. стр.5
  51. Нинель Стрельникова. Возвращение из Афганистана. М., «Молодая гвардия», 1990. стр.57
  52. Террор, угрозы // «Известия», № 114 (21921) от 24 апреля 1987. стр.4
  53. А. Ахмедзянов. Афганистан: факты о необъявленной войне // «Известия», № 86 (20432) от 27 марта 1983. стр.5
  54. Вчера Вьетнам, Лаос, Кампучия. Сегодня Гренада, Ливан. Завтра… Преступления американского империализма продолжаются. / сост. Д. М. Погоржельский. М., Политиздат, 1985. стр.238
  55. А. Капралов. Бешеные волки // «Известия», № 267 (21344) от 24 сентября 1985. стр.5
  56. Мохаммед Кабель, Инаяд Садат. Враги и друзья революции // «Проблемы мира и социализма», № 2 (330) февраль 1986, стр.84-86
  57. Т. А. Гайдар. Под афганским небом: записки военного корреспондента. М., «Советская Россия», 1981. стр.36-37
  58. Ю. Н. Верченко, В. Д. Поволяев, К. Н. Селихов. Афганский дневник. М., «Советский писатель», 1986
  59. По горячей земле. М., «Молодая гвардия», 1986
  60. Ляховский А. А. [www.rsva.ru/biblio/prose_af/afgan_tragedy_and_glory/4.shtml «Трагедия и доблесть Афгана». Глава II. «Трудное решение на ввод войск в Афганистан»]
  61. Д. С. Сухоруков. «Записки командующего-десантника». М., ОЛМА-Пресс, 2000. стр.112
  62. Ю. Тыссовский. «Заговор в Кабуле: как это было». // «Известия», № 70 (22973) от 11.03.1990, стр.6
  63. Никитенко Е. Г. Афганистан: От войны 80-х до прогноза новых войн. — М.: АСТ, Астрель, 2004. — С. 112.
  64. М. А. Гареев. Моя последняя война (Афганистан без советских войск). М., ИНСАН, 1996. стр.161, 192
  65. Rodric Braithwaite. Afgantsy. The Russians in Afghanistan 1979-89. — Oxford University Press, 2011. — P. 299.
  66. «Я был в Афганистане. И задавал там вопрос: когда вам лучше жилось — сейчас или при русских? Интересно, что все афганцы даже саму постановку вопроса считали глупой. Каждый из них отвечал: „Конечно, лучше было при русских“. Так говорили все. Они объясняли, что тогда была работа, а сейчас её нет. Тогда было электричество, а сейчас его нет. Тогда было более или менее спокойно в Кабуле, а сейчас уже нет. Некоторые при этом с ностальгией вспоминали президента Наджибуллу, уверяя, что он бы сумел справиться с сегодняшними вызовами
    [www.rg.ru/2011/03/11/afgantsy.html Развенчанные мифы] // «Российская газета» — федеральный выпуск, № 5427 (51) от 11 марта 2011

Ссылки

  • [geo.historic.ru/enc/item/f00/s00/m000037/index.shtml Афганистан, Демократическая Республика Афганистан]
  • [awards.netdialogue.com/Asia/Afghanistan/DRA/DRA.htm Ордена и медали ДРА]
  • [www.coldwar.ru/conflicts/afgan/dogovor.php ДОГОВОР между Правительством Союза Советских Социалистических Республик и Правительством Демократической Республики Афганистан об условиях временного пребывания советских войск на территории Демократической Республики Афганистан]
  • [numizman.narod.ru/Asia/Afghanistan/Afghanistan2.htm Монеты ДРА]
  • [www.vrazvedka.ru/main/learning/last-confl/afgan-01.shtml Особенности разведывательно-боевой деятельности частей и подразделений специальной разведки в условиях Афганистана]
  • [constitutions.ru/article/37 Основные принципы Демократической Республики Афганистан]
  • [eh.lenin.ru/russian/3as/afghanistan/afg-hist4.htm Символика ДРА]
  • [www.afgan.ru/17/vaf2.htm Президентский дворец]
  • [proekt-wms.narod.ru/states/afgan.htm Афганистан (перечень руководителей государства)]

Литература и источники

Публикации
  • Афганистан: борьба и созидание / сост. О. Чернета. М., Воениздат, 1984—143 стр.
  • А. Д. Давыдов. Аграрное законодательство Демократической Республики Афганистан (социально-экономический анализ). М., «Наука», 1984. — 182 стр.
  • Махмуд Барьялай. Национальные традиции служат революции // «Проблемы мира и социализма», № 4 (332), апрель 1986. стр.69-73
  • В. Я. Хромоныгин. Историография национально-демократической революции в Афганистане и интернационалистской помощи СССР // Двустороннее сотрудничество СССР с освободившимися странами. / сб. научных трудов. М., 1987. стр.103-110
  • Е. П. Белозерцев. Народное образование в Республике Афганистан. М., «Педагогика», 1988.
  • Афганистан: история, экономика, культура. / ред. Ю. В. Ганковский. М., «Наука», 1989.
  • Г. П. Ежов. Экономическая география Афганистана. М., изд-во МГУ, 1990.
  • Пуладбек Каландарбеков. Крестьянское землевладение в современном Афганистане. М., «Наука», 1990.
  • Виноградов В. М. [www.rsva.ru/biblio/prose_af/10_let/index.shtml «Афганистан: 10 лет глазами СМИ»] М., 2003
Фильмы
  • документальный фильм «Афганский дневник» (СССР, 1983). Автор сценария — А. Каверзнев, режиссёр — Борис Горбачёв, оператор — Вячеслав Степанов, звукооператор — Владимир Авдеев.

Отрывок, характеризующий Демократическая Республика Афганистан



На другой день князь Андрей поехал к Ростовым обедать, так как его звал граф Илья Андреич, и провел у них целый день.
Все в доме чувствовали для кого ездил князь Андрей, и он, не скрывая, целый день старался быть с Наташей. Не только в душе Наташи испуганной, но счастливой и восторженной, но во всем доме чувствовался страх перед чем то важным, имеющим совершиться. Графиня печальными и серьезно строгими глазами смотрела на князя Андрея, когда он говорил с Наташей, и робко и притворно начинала какой нибудь ничтожный разговор, как скоро он оглядывался на нее. Соня боялась уйти от Наташи и боялась быть помехой, когда она была с ними. Наташа бледнела от страха ожидания, когда она на минуты оставалась с ним с глазу на глаз. Князь Андрей поражал ее своей робостью. Она чувствовала, что ему нужно было сказать ей что то, но что он не мог на это решиться.
Когда вечером князь Андрей уехал, графиня подошла к Наташе и шопотом сказала:
– Ну что?
– Мама, ради Бога ничего не спрашивайте у меня теперь. Это нельзя говорить, – сказала Наташа.
Но несмотря на то, в этот вечер Наташа, то взволнованная, то испуганная, с останавливающимися глазами лежала долго в постели матери. То она рассказывала ей, как он хвалил ее, то как он говорил, что поедет за границу, то, что он спрашивал, где они будут жить это лето, то как он спрашивал ее про Бориса.
– Но такого, такого… со мной никогда не бывало! – говорила она. – Только мне страшно при нем, мне всегда страшно при нем, что это значит? Значит, что это настоящее, да? Мама, вы спите?
– Нет, душа моя, мне самой страшно, – отвечала мать. – Иди.
– Все равно я не буду спать. Что за глупости спать? Maмаша, мамаша, такого со мной никогда не бывало! – говорила она с удивлением и испугом перед тем чувством, которое она сознавала в себе. – И могли ли мы думать!…
Наташе казалось, что еще когда она в первый раз увидала князя Андрея в Отрадном, она влюбилась в него. Ее как будто пугало это странное, неожиданное счастье, что тот, кого она выбрала еще тогда (она твердо была уверена в этом), что тот самый теперь опять встретился ей, и, как кажется, неравнодушен к ней. «И надо было ему нарочно теперь, когда мы здесь, приехать в Петербург. И надо было нам встретиться на этом бале. Всё это судьба. Ясно, что это судьба, что всё это велось к этому. Еще тогда, как только я увидала его, я почувствовала что то особенное».
– Что ж он тебе еще говорил? Какие стихи то эти? Прочти… – задумчиво сказала мать, спрашивая про стихи, которые князь Андрей написал в альбом Наташе.
– Мама, это не стыдно, что он вдовец?
– Полно, Наташа. Молись Богу. Les Marieiages se font dans les cieux. [Браки заключаются в небесах.]
– Голубушка, мамаша, как я вас люблю, как мне хорошо! – крикнула Наташа, плача слезами счастья и волнения и обнимая мать.
В это же самое время князь Андрей сидел у Пьера и говорил ему о своей любви к Наташе и о твердо взятом намерении жениться на ней.

В этот день у графини Елены Васильевны был раут, был французский посланник, был принц, сделавшийся с недавнего времени частым посетителем дома графини, и много блестящих дам и мужчин. Пьер был внизу, прошелся по залам, и поразил всех гостей своим сосредоточенно рассеянным и мрачным видом.
Пьер со времени бала чувствовал в себе приближение припадков ипохондрии и с отчаянным усилием старался бороться против них. Со времени сближения принца с его женою, Пьер неожиданно был пожалован в камергеры, и с этого времени он стал чувствовать тяжесть и стыд в большом обществе, и чаще ему стали приходить прежние мрачные мысли о тщете всего человеческого. В это же время замеченное им чувство между покровительствуемой им Наташей и князем Андреем, своей противуположностью между его положением и положением его друга, еще усиливало это мрачное настроение. Он одинаково старался избегать мыслей о своей жене и о Наташе и князе Андрее. Опять всё ему казалось ничтожно в сравнении с вечностью, опять представлялся вопрос: «к чему?». И он дни и ночи заставлял себя трудиться над масонскими работами, надеясь отогнать приближение злого духа. Пьер в 12 м часу, выйдя из покоев графини, сидел у себя наверху в накуренной, низкой комнате, в затасканном халате перед столом и переписывал подлинные шотландские акты, когда кто то вошел к нему в комнату. Это был князь Андрей.
– А, это вы, – сказал Пьер с рассеянным и недовольным видом. – А я вот работаю, – сказал он, указывая на тетрадь с тем видом спасения от невзгод жизни, с которым смотрят несчастливые люди на свою работу.
Князь Андрей с сияющим, восторженным и обновленным к жизни лицом остановился перед Пьером и, не замечая его печального лица, с эгоизмом счастия улыбнулся ему.
– Ну, душа моя, – сказал он, – я вчера хотел сказать тебе и нынче за этим приехал к тебе. Никогда не испытывал ничего подобного. Я влюблен, мой друг.
Пьер вдруг тяжело вздохнул и повалился своим тяжелым телом на диван, подле князя Андрея.
– В Наташу Ростову, да? – сказал он.
– Да, да, в кого же? Никогда не поверил бы, но это чувство сильнее меня. Вчера я мучился, страдал, но и мученья этого я не отдам ни за что в мире. Я не жил прежде. Теперь только я живу, но я не могу жить без нее. Но может ли она любить меня?… Я стар для нее… Что ты не говоришь?…
– Я? Я? Что я говорил вам, – вдруг сказал Пьер, вставая и начиная ходить по комнате. – Я всегда это думал… Эта девушка такое сокровище, такое… Это редкая девушка… Милый друг, я вас прошу, вы не умствуйте, не сомневайтесь, женитесь, женитесь и женитесь… И я уверен, что счастливее вас не будет человека.
– Но она!
– Она любит вас.
– Не говори вздору… – сказал князь Андрей, улыбаясь и глядя в глаза Пьеру.
– Любит, я знаю, – сердито закричал Пьер.
– Нет, слушай, – сказал князь Андрей, останавливая его за руку. – Ты знаешь ли, в каком я положении? Мне нужно сказать все кому нибудь.
– Ну, ну, говорите, я очень рад, – говорил Пьер, и действительно лицо его изменилось, морщина разгладилась, и он радостно слушал князя Андрея. Князь Андрей казался и был совсем другим, новым человеком. Где была его тоска, его презрение к жизни, его разочарованность? Пьер был единственный человек, перед которым он решался высказаться; но зато он ему высказывал всё, что у него было на душе. То он легко и смело делал планы на продолжительное будущее, говорил о том, как он не может пожертвовать своим счастьем для каприза своего отца, как он заставит отца согласиться на этот брак и полюбить ее или обойдется без его согласия, то он удивлялся, как на что то странное, чуждое, от него независящее, на то чувство, которое владело им.
– Я бы не поверил тому, кто бы мне сказал, что я могу так любить, – говорил князь Андрей. – Это совсем не то чувство, которое было у меня прежде. Весь мир разделен для меня на две половины: одна – она и там всё счастье надежды, свет; другая половина – всё, где ее нет, там всё уныние и темнота…
– Темнота и мрак, – повторил Пьер, – да, да, я понимаю это.
– Я не могу не любить света, я не виноват в этом. И я очень счастлив. Ты понимаешь меня? Я знаю, что ты рад за меня.
– Да, да, – подтверждал Пьер, умиленными и грустными глазами глядя на своего друга. Чем светлее представлялась ему судьба князя Андрея, тем мрачнее представлялась своя собственная.


Для женитьбы нужно было согласие отца, и для этого на другой день князь Андрей уехал к отцу.
Отец с наружным спокойствием, но внутренней злобой принял сообщение сына. Он не мог понять того, чтобы кто нибудь хотел изменять жизнь, вносить в нее что нибудь новое, когда жизнь для него уже кончалась. – «Дали бы только дожить так, как я хочу, а потом бы делали, что хотели», говорил себе старик. С сыном однако он употребил ту дипломацию, которую он употреблял в важных случаях. Приняв спокойный тон, он обсудил всё дело.
Во первых, женитьба была не блестящая в отношении родства, богатства и знатности. Во вторых, князь Андрей был не первой молодости и слаб здоровьем (старик особенно налегал на это), а она была очень молода. В третьих, был сын, которого жалко было отдать девчонке. В четвертых, наконец, – сказал отец, насмешливо глядя на сына, – я тебя прошу, отложи дело на год, съезди за границу, полечись, сыщи, как ты и хочешь, немца, для князя Николая, и потом, ежели уж любовь, страсть, упрямство, что хочешь, так велики, тогда женись.
– И это последнее мое слово, знай, последнее… – кончил князь таким тоном, которым показывал, что ничто не заставит его изменить свое решение.
Князь Андрей ясно видел, что старик надеялся, что чувство его или его будущей невесты не выдержит испытания года, или что он сам, старый князь, умрет к этому времени, и решил исполнить волю отца: сделать предложение и отложить свадьбу на год.
Через три недели после своего последнего вечера у Ростовых, князь Андрей вернулся в Петербург.

На другой день после своего объяснения с матерью, Наташа ждала целый день Болконского, но он не приехал. На другой, на третий день было то же самое. Пьер также не приезжал, и Наташа, не зная того, что князь Андрей уехал к отцу, не могла себе объяснить его отсутствия.
Так прошли три недели. Наташа никуда не хотела выезжать и как тень, праздная и унылая, ходила по комнатам, вечером тайно от всех плакала и не являлась по вечерам к матери. Она беспрестанно краснела и раздражалась. Ей казалось, что все знают о ее разочаровании, смеются и жалеют о ней. При всей силе внутреннего горя, это тщеславное горе усиливало ее несчастие.
Однажды она пришла к графине, хотела что то сказать ей, и вдруг заплакала. Слезы ее были слезы обиженного ребенка, который сам не знает, за что он наказан.
Графиня стала успокоивать Наташу. Наташа, вслушивавшаяся сначала в слова матери, вдруг прервала ее:
– Перестаньте, мама, я и не думаю, и не хочу думать! Так, поездил и перестал, и перестал…
Голос ее задрожал, она чуть не заплакала, но оправилась и спокойно продолжала: – И совсем я не хочу выходить замуж. И я его боюсь; я теперь совсем, совсем, успокоилась…
На другой день после этого разговора Наташа надела то старое платье, которое было ей особенно известно за доставляемую им по утрам веселость, и с утра начала тот свой прежний образ жизни, от которого она отстала после бала. Она, напившись чаю, пошла в залу, которую она особенно любила за сильный резонанс, и начала петь свои солфеджи (упражнения пения). Окончив первый урок, она остановилась на середине залы и повторила одну музыкальную фразу, особенно понравившуюся ей. Она прислушалась радостно к той (как будто неожиданной для нее) прелести, с которой эти звуки переливаясь наполнили всю пустоту залы и медленно замерли, и ей вдруг стало весело. «Что об этом думать много и так хорошо», сказала она себе и стала взад и вперед ходить по зале, ступая не простыми шагами по звонкому паркету, но на всяком шагу переступая с каблучка (на ней были новые, любимые башмаки) на носок, и так же радостно, как и к звукам своего голоса прислушиваясь к этому мерному топоту каблучка и поскрипыванью носка. Проходя мимо зеркала, она заглянула в него. – «Вот она я!» как будто говорило выражение ее лица при виде себя. – «Ну, и хорошо. И никого мне не нужно».
Лакей хотел войти, чтобы убрать что то в зале, но она не пустила его, опять затворив за ним дверь, и продолжала свою прогулку. Она возвратилась в это утро опять к своему любимому состоянию любви к себе и восхищения перед собою. – «Что за прелесть эта Наташа!» сказала она опять про себя словами какого то третьего, собирательного, мужского лица. – «Хороша, голос, молода, и никому она не мешает, оставьте только ее в покое». Но сколько бы ни оставляли ее в покое, она уже не могла быть покойна и тотчас же почувствовала это.
В передней отворилась дверь подъезда, кто то спросил: дома ли? и послышались чьи то шаги. Наташа смотрелась в зеркало, но она не видала себя. Она слушала звуки в передней. Когда она увидала себя, лицо ее было бледно. Это был он. Она это верно знала, хотя чуть слышала звук его голоса из затворенных дверей.
Наташа, бледная и испуганная, вбежала в гостиную.
– Мама, Болконский приехал! – сказала она. – Мама, это ужасно, это несносно! – Я не хочу… мучиться! Что же мне делать?…
Еще графиня не успела ответить ей, как князь Андрей с тревожным и серьезным лицом вошел в гостиную. Как только он увидал Наташу, лицо его просияло. Он поцеловал руку графини и Наташи и сел подле дивана.
– Давно уже мы не имели удовольствия… – начала было графиня, но князь Андрей перебил ее, отвечая на ее вопрос и очевидно торопясь сказать то, что ему было нужно.
– Я не был у вас всё это время, потому что был у отца: мне нужно было переговорить с ним о весьма важном деле. Я вчера ночью только вернулся, – сказал он, взглянув на Наташу. – Мне нужно переговорить с вами, графиня, – прибавил он после минутного молчания.
Графиня, тяжело вздохнув, опустила глаза.
– Я к вашим услугам, – проговорила она.
Наташа знала, что ей надо уйти, но она не могла этого сделать: что то сжимало ей горло, и она неучтиво, прямо, открытыми глазами смотрела на князя Андрея.
«Сейчас? Сию минуту!… Нет, это не может быть!» думала она.
Он опять взглянул на нее, и этот взгляд убедил ее в том, что она не ошиблась. – Да, сейчас, сию минуту решалась ее судьба.
– Поди, Наташа, я позову тебя, – сказала графиня шопотом.
Наташа испуганными, умоляющими глазами взглянула на князя Андрея и на мать, и вышла.
– Я приехал, графиня, просить руки вашей дочери, – сказал князь Андрей. Лицо графини вспыхнуло, но она ничего не сказала.
– Ваше предложение… – степенно начала графиня. – Он молчал, глядя ей в глаза. – Ваше предложение… (она сконфузилась) нам приятно, и… я принимаю ваше предложение, я рада. И муж мой… я надеюсь… но от нее самой будет зависеть…
– Я скажу ей тогда, когда буду иметь ваше согласие… даете ли вы мне его? – сказал князь Андрей.
– Да, – сказала графиня и протянула ему руку и с смешанным чувством отчужденности и нежности прижалась губами к его лбу, когда он наклонился над ее рукой. Она желала любить его, как сына; но чувствовала, что он был чужой и страшный для нее человек. – Я уверена, что мой муж будет согласен, – сказала графиня, – но ваш батюшка…
– Мой отец, которому я сообщил свои планы, непременным условием согласия положил то, чтобы свадьба была не раньше года. И это то я хотел сообщить вам, – сказал князь Андрей.
– Правда, что Наташа еще молода, но так долго.
– Это не могло быть иначе, – со вздохом сказал князь Андрей.
– Я пошлю вам ее, – сказала графиня и вышла из комнаты.
– Господи, помилуй нас, – твердила она, отыскивая дочь. Соня сказала, что Наташа в спальне. Наташа сидела на своей кровати, бледная, с сухими глазами, смотрела на образа и, быстро крестясь, шептала что то. Увидав мать, она вскочила и бросилась к ней.
– Что? Мама?… Что?
– Поди, поди к нему. Он просит твоей руки, – сказала графиня холодно, как показалось Наташе… – Поди… поди, – проговорила мать с грустью и укоризной вслед убегавшей дочери, и тяжело вздохнула.
Наташа не помнила, как она вошла в гостиную. Войдя в дверь и увидав его, она остановилась. «Неужели этот чужой человек сделался теперь всё для меня?» спросила она себя и мгновенно ответила: «Да, всё: он один теперь дороже для меня всего на свете». Князь Андрей подошел к ней, опустив глаза.
– Я полюбил вас с той минуты, как увидал вас. Могу ли я надеяться?
Он взглянул на нее, и серьезная страстность выражения ее лица поразила его. Лицо ее говорило: «Зачем спрашивать? Зачем сомневаться в том, чего нельзя не знать? Зачем говорить, когда нельзя словами выразить того, что чувствуешь».
Она приблизилась к нему и остановилась. Он взял ее руку и поцеловал.
– Любите ли вы меня?
– Да, да, – как будто с досадой проговорила Наташа, громко вздохнула, другой раз, чаще и чаще, и зарыдала.
– Об чем? Что с вами?
– Ах, я так счастлива, – отвечала она, улыбнулась сквозь слезы, нагнулась ближе к нему, подумала секунду, как будто спрашивая себя, можно ли это, и поцеловала его.
Князь Андрей держал ее руки, смотрел ей в глаза, и не находил в своей душе прежней любви к ней. В душе его вдруг повернулось что то: не было прежней поэтической и таинственной прелести желания, а была жалость к ее женской и детской слабости, был страх перед ее преданностью и доверчивостью, тяжелое и вместе радостное сознание долга, навеки связавшего его с нею. Настоящее чувство, хотя и не было так светло и поэтично как прежнее, было серьезнее и сильнее.
– Сказала ли вам maman, что это не может быть раньше года? – сказал князь Андрей, продолжая глядеть в ее глаза. «Неужели это я, та девочка ребенок (все так говорили обо мне) думала Наташа, неужели я теперь с этой минуты жена , равная этого чужого, милого, умного человека, уважаемого даже отцом моим. Неужели это правда! неужели правда, что теперь уже нельзя шутить жизнию, теперь уж я большая, теперь уж лежит на мне ответственность за всякое мое дело и слово? Да, что он спросил у меня?»
– Нет, – отвечала она, но она не понимала того, что он спрашивал.
– Простите меня, – сказал князь Андрей, – но вы так молоды, а я уже так много испытал жизни. Мне страшно за вас. Вы не знаете себя.
Наташа с сосредоточенным вниманием слушала, стараясь понять смысл его слов и не понимала.
– Как ни тяжел мне будет этот год, отсрочивающий мое счастье, – продолжал князь Андрей, – в этот срок вы поверите себя. Я прошу вас через год сделать мое счастье; но вы свободны: помолвка наша останется тайной и, ежели вы убедились бы, что вы не любите меня, или полюбили бы… – сказал князь Андрей с неестественной улыбкой.
– Зачем вы это говорите? – перебила его Наташа. – Вы знаете, что с того самого дня, как вы в первый раз приехали в Отрадное, я полюбила вас, – сказала она, твердо уверенная, что она говорила правду.
– В год вы узнаете себя…
– Целый год! – вдруг сказала Наташа, теперь только поняв то, что свадьба отсрочена на год. – Да отчего ж год? Отчего ж год?… – Князь Андрей стал ей объяснять причины этой отсрочки. Наташа не слушала его.
– И нельзя иначе? – спросила она. Князь Андрей ничего не ответил, но в лице его выразилась невозможность изменить это решение.
– Это ужасно! Нет, это ужасно, ужасно! – вдруг заговорила Наташа и опять зарыдала. – Я умру, дожидаясь года: это нельзя, это ужасно. – Она взглянула в лицо своего жениха и увидала на нем выражение сострадания и недоумения.
– Нет, нет, я всё сделаю, – сказала она, вдруг остановив слезы, – я так счастлива! – Отец и мать вошли в комнату и благословили жениха и невесту.
С этого дня князь Андрей женихом стал ездить к Ростовым.


Обручения не было и никому не было объявлено о помолвке Болконского с Наташей; на этом настоял князь Андрей. Он говорил, что так как он причиной отсрочки, то он и должен нести всю тяжесть ее. Он говорил, что он навеки связал себя своим словом, но что он не хочет связывать Наташу и предоставляет ей полную свободу. Ежели она через полгода почувствует, что она не любит его, она будет в своем праве, ежели откажет ему. Само собою разумеется, что ни родители, ни Наташа не хотели слышать об этом; но князь Андрей настаивал на своем. Князь Андрей бывал каждый день у Ростовых, но не как жених обращался с Наташей: он говорил ей вы и целовал только ее руку. Между князем Андреем и Наташей после дня предложения установились совсем другие чем прежде, близкие, простые отношения. Они как будто до сих пор не знали друг друга. И он и она любили вспоминать о том, как они смотрели друг на друга, когда были еще ничем , теперь оба они чувствовали себя совсем другими существами: тогда притворными, теперь простыми и искренними. Сначала в семействе чувствовалась неловкость в обращении с князем Андреем; он казался человеком из чуждого мира, и Наташа долго приучала домашних к князю Андрею и с гордостью уверяла всех, что он только кажется таким особенным, а что он такой же, как и все, и что она его не боится и что никто не должен бояться его. После нескольких дней, в семействе к нему привыкли и не стесняясь вели при нем прежний образ жизни, в котором он принимал участие. Он про хозяйство умел говорить с графом и про наряды с графиней и Наташей, и про альбомы и канву с Соней. Иногда домашние Ростовы между собою и при князе Андрее удивлялись тому, как всё это случилось и как очевидны были предзнаменования этого: и приезд князя Андрея в Отрадное, и их приезд в Петербург, и сходство между Наташей и князем Андреем, которое заметила няня в первый приезд князя Андрея, и столкновение в 1805 м году между Андреем и Николаем, и еще много других предзнаменований того, что случилось, было замечено домашними.
В доме царствовала та поэтическая скука и молчаливость, которая всегда сопутствует присутствию жениха и невесты. Часто сидя вместе, все молчали. Иногда вставали и уходили, и жених с невестой, оставаясь одни, всё также молчали. Редко они говорили о будущей своей жизни. Князю Андрею страшно и совестно было говорить об этом. Наташа разделяла это чувство, как и все его чувства, которые она постоянно угадывала. Один раз Наташа стала расспрашивать про его сына. Князь Андрей покраснел, что с ним часто случалось теперь и что особенно любила Наташа, и сказал, что сын его не будет жить с ними.
– Отчего? – испуганно сказала Наташа.
– Я не могу отнять его у деда и потом…
– Как бы я его любила! – сказала Наташа, тотчас же угадав его мысль; но я знаю, вы хотите, чтобы не было предлогов обвинять вас и меня.
Старый граф иногда подходил к князю Андрею, целовал его, спрашивал у него совета на счет воспитания Пети или службы Николая. Старая графиня вздыхала, глядя на них. Соня боялась всякую минуту быть лишней и старалась находить предлоги оставлять их одних, когда им этого и не нужно было. Когда князь Андрей говорил (он очень хорошо рассказывал), Наташа с гордостью слушала его; когда она говорила, то со страхом и радостью замечала, что он внимательно и испытующе смотрит на нее. Она с недоумением спрашивала себя: «Что он ищет во мне? Чего то он добивается своим взглядом! Что, как нет во мне того, что он ищет этим взглядом?» Иногда она входила в свойственное ей безумно веселое расположение духа, и тогда она особенно любила слушать и смотреть, как князь Андрей смеялся. Он редко смеялся, но зато, когда он смеялся, то отдавался весь своему смеху, и всякий раз после этого смеха она чувствовала себя ближе к нему. Наташа была бы совершенно счастлива, ежели бы мысль о предстоящей и приближающейся разлуке не пугала ее, так как и он бледнел и холодел при одной мысли о том.
Накануне своего отъезда из Петербурга, князь Андрей привез с собой Пьера, со времени бала ни разу не бывшего у Ростовых. Пьер казался растерянным и смущенным. Он разговаривал с матерью. Наташа села с Соней у шахматного столика, приглашая этим к себе князя Андрея. Он подошел к ним.
– Вы ведь давно знаете Безухого? – спросил он. – Вы любите его?
– Да, он славный, но смешной очень.
И она, как всегда говоря о Пьере, стала рассказывать анекдоты о его рассеянности, анекдоты, которые даже выдумывали на него.
– Вы знаете, я поверил ему нашу тайну, – сказал князь Андрей. – Я знаю его с детства. Это золотое сердце. Я вас прошу, Натали, – сказал он вдруг серьезно; – я уеду, Бог знает, что может случиться. Вы можете разлю… Ну, знаю, что я не должен говорить об этом. Одно, – чтобы ни случилось с вами, когда меня не будет…
– Что ж случится?…
– Какое бы горе ни было, – продолжал князь Андрей, – я вас прошу, m lle Sophie, что бы ни случилось, обратитесь к нему одному за советом и помощью. Это самый рассеянный и смешной человек, но самое золотое сердце.
Ни отец и мать, ни Соня, ни сам князь Андрей не могли предвидеть того, как подействует на Наташу расставанье с ее женихом. Красная и взволнованная, с сухими глазами, она ходила этот день по дому, занимаясь самыми ничтожными делами, как будто не понимая того, что ожидает ее. Она не плакала и в ту минуту, как он, прощаясь, последний раз поцеловал ее руку. – Не уезжайте! – только проговорила она ему таким голосом, который заставил его задуматься о том, не нужно ли ему действительно остаться и который он долго помнил после этого. Когда он уехал, она тоже не плакала; но несколько дней она не плача сидела в своей комнате, не интересовалась ничем и только говорила иногда: – Ах, зачем он уехал!
Но через две недели после его отъезда, она так же неожиданно для окружающих ее, очнулась от своей нравственной болезни, стала такая же как прежде, но только с измененной нравственной физиогномией, как дети с другим лицом встают с постели после продолжительной болезни.


Здоровье и характер князя Николая Андреича Болконского, в этот последний год после отъезда сына, очень ослабели. Он сделался еще более раздражителен, чем прежде, и все вспышки его беспричинного гнева большей частью обрушивались на княжне Марье. Он как будто старательно изыскивал все больные места ее, чтобы как можно жесточе нравственно мучить ее. У княжны Марьи были две страсти и потому две радости: племянник Николушка и религия, и обе были любимыми темами нападений и насмешек князя. О чем бы ни заговорили, он сводил разговор на суеверия старых девок или на баловство и порчу детей. – «Тебе хочется его (Николеньку) сделать такой же старой девкой, как ты сама; напрасно: князю Андрею нужно сына, а не девку», говорил он. Или, обращаясь к mademoiselle Bourime, он спрашивал ее при княжне Марье, как ей нравятся наши попы и образа, и шутил…
Он беспрестанно больно оскорблял княжну Марью, но дочь даже не делала усилий над собой, чтобы прощать его. Разве мог он быть виноват перед нею, и разве мог отец ее, который, она всё таки знала это, любил ее, быть несправедливым? Да и что такое справедливость? Княжна никогда не думала об этом гордом слове: «справедливость». Все сложные законы человечества сосредоточивались для нее в одном простом и ясном законе – в законе любви и самоотвержения, преподанном нам Тем, Который с любовью страдал за человечество, когда сам он – Бог. Что ей было за дело до справедливости или несправедливости других людей? Ей надо было самой страдать и любить, и это она делала.
Зимой в Лысые Горы приезжал князь Андрей, был весел, кроток и нежен, каким его давно не видала княжна Марья. Она предчувствовала, что с ним что то случилось, но он не сказал ничего княжне Марье о своей любви. Перед отъездом князь Андрей долго беседовал о чем то с отцом и княжна Марья заметила, что перед отъездом оба были недовольны друг другом.
Вскоре после отъезда князя Андрея, княжна Марья писала из Лысых Гор в Петербург своему другу Жюли Карагиной, которую княжна Марья мечтала, как мечтают всегда девушки, выдать за своего брата, и которая в это время была в трауре по случаю смерти своего брата, убитого в Турции.
«Горести, видно, общий удел наш, милый и нежный друг Julieie».
«Ваша потеря так ужасна, что я иначе не могу себе объяснить ее, как особенную милость Бога, Который хочет испытать – любя вас – вас и вашу превосходную мать. Ах, мой друг, религия, и только одна религия, может нас, уже не говорю утешить, но избавить от отчаяния; одна религия может объяснить нам то, чего без ее помощи не может понять человек: для чего, зачем существа добрые, возвышенные, умеющие находить счастие в жизни, никому не только не вредящие, но необходимые для счастия других – призываются к Богу, а остаются жить злые, бесполезные, вредные, или такие, которые в тягость себе и другим. Первая смерть, которую я видела и которую никогда не забуду – смерть моей милой невестки, произвела на меня такое впечатление. Точно так же как вы спрашиваете судьбу, для чего было умирать вашему прекрасному брату, точно так же спрашивала я, для чего было умирать этому ангелу Лизе, которая не только не сделала какого нибудь зла человеку, но никогда кроме добрых мыслей не имела в своей душе. И что ж, мой друг, вот прошло с тех пор пять лет, и я, с своим ничтожным умом, уже начинаю ясно понимать, для чего ей нужно было умереть, и каким образом эта смерть была только выражением бесконечной благости Творца, все действия Которого, хотя мы их большею частью не понимаем, суть только проявления Его бесконечной любви к Своему творению. Может быть, я часто думаю, она была слишком ангельски невинна для того, чтобы иметь силу перенести все обязанности матери. Она была безупречна, как молодая жена; может быть, она не могла бы быть такою матерью. Теперь, мало того, что она оставила нам, и в особенности князю Андрею, самое чистое сожаление и воспоминание, она там вероятно получит то место, которого я не смею надеяться для себя. Но, не говоря уже о ней одной, эта ранняя и страшная смерть имела самое благотворное влияние, несмотря на всю печаль, на меня и на брата. Тогда, в минуту потери, эти мысли не могли притти мне; тогда я с ужасом отогнала бы их, но теперь это так ясно и несомненно. Пишу всё это вам, мой друг, только для того, чтобы убедить вас в евангельской истине, сделавшейся для меня жизненным правилом: ни один волос с головы не упадет без Его воли. А воля Его руководствуется только одною беспредельною любовью к нам, и потому всё, что ни случается с нами, всё для нашего блага. Вы спрашиваете, проведем ли мы следующую зиму в Москве? Несмотря на всё желание вас видеть, не думаю и не желаю этого. И вы удивитесь, что причиною тому Буонапарте. И вот почему: здоровье отца моего заметно слабеет: он не может переносить противоречий и делается раздражителен. Раздражительность эта, как вы знаете, обращена преимущественно на политические дела. Он не может перенести мысли о том, что Буонапарте ведет дело как с равными, со всеми государями Европы и в особенности с нашим, внуком Великой Екатерины! Как вы знаете, я совершенно равнодушна к политическим делам, но из слов моего отца и разговоров его с Михаилом Ивановичем, я знаю всё, что делается в мире, и в особенности все почести, воздаваемые Буонапарте, которого, как кажется, еще только в Лысых Горах на всем земном шаре не признают ни великим человеком, ни еще менее французским императором. И мой отец не может переносить этого. Мне кажется, что мой отец, преимущественно вследствие своего взгляда на политические дела и предвидя столкновения, которые у него будут, вследствие его манеры, не стесняясь ни с кем, высказывать свои мнения, неохотно говорит о поездке в Москву. Всё, что он выиграет от лечения, он потеряет вследствие споров о Буонапарте, которые неминуемы. Во всяком случае это решится очень скоро. Семейная жизнь наша идет по старому, за исключением присутствия брата Андрея. Он, как я уже писала вам, очень изменился последнее время. После его горя, он теперь только, в нынешнем году, совершенно нравственно ожил. Он стал таким, каким я его знала ребенком: добрым, нежным, с тем золотым сердцем, которому я не знаю равного. Он понял, как мне кажется, что жизнь для него не кончена. Но вместе с этой нравственной переменой, он физически очень ослабел. Он стал худее чем прежде, нервнее. Я боюсь за него и рада, что он предпринял эту поездку за границу, которую доктора уже давно предписывали ему. Я надеюсь, что это поправит его. Вы мне пишете, что в Петербурге о нем говорят, как об одном из самых деятельных, образованных и умных молодых людей. Простите за самолюбие родства – я никогда в этом не сомневалась. Нельзя счесть добро, которое он здесь сделал всем, начиная с своих мужиков и до дворян. Приехав в Петербург, он взял только то, что ему следовало. Удивляюсь, каким образом вообще доходят слухи из Петербурга в Москву и особенно такие неверные, как тот, о котором вы мне пишете, – слух о мнимой женитьбе брата на маленькой Ростовой. Я не думаю, чтобы Андрей когда нибудь женился на ком бы то ни было и в особенности на ней. И вот почему: во первых я знаю, что хотя он и редко говорит о покойной жене, но печаль этой потери слишком глубоко вкоренилась в его сердце, чтобы когда нибудь он решился дать ей преемницу и мачеху нашему маленькому ангелу. Во вторых потому, что, сколько я знаю, эта девушка не из того разряда женщин, которые могут нравиться князю Андрею. Не думаю, чтобы князь Андрей выбрал ее своею женою, и откровенно скажу: я не желаю этого. Но я заболталась, кончаю свой второй листок. Прощайте, мой милый друг; да сохранит вас Бог под Своим святым и могучим покровом. Моя милая подруга, mademoiselle Bourienne, целует вас.
Мари».


В середине лета, княжна Марья получила неожиданное письмо от князя Андрея из Швейцарии, в котором он сообщал ей странную и неожиданную новость. Князь Андрей объявлял о своей помолвке с Ростовой. Всё письмо его дышало любовной восторженностью к своей невесте и нежной дружбой и доверием к сестре. Он писал, что никогда не любил так, как любит теперь, и что теперь только понял и узнал жизнь; он просил сестру простить его за то, что в свой приезд в Лысые Горы он ничего не сказал ей об этом решении, хотя и говорил об этом с отцом. Он не сказал ей этого потому, что княжна Марья стала бы просить отца дать свое согласие, и не достигнув бы цели, раздражила бы отца, и на себе бы понесла всю тяжесть его неудовольствия. Впрочем, писал он, тогда еще дело не было так окончательно решено, как теперь. «Тогда отец назначил мне срок, год, и вот уже шесть месяцев, половина прошло из назначенного срока, и я остаюсь более, чем когда нибудь тверд в своем решении. Ежели бы доктора не задерживали меня здесь, на водах, я бы сам был в России, но теперь возвращение мое я должен отложить еще на три месяца. Ты знаешь меня и мои отношения с отцом. Мне ничего от него не нужно, я был и буду всегда независим, но сделать противное его воле, заслужить его гнев, когда может быть так недолго осталось ему быть с нами, разрушило бы наполовину мое счастие. Я пишу теперь ему письмо о том же и прошу тебя, выбрав добрую минуту, передать ему письмо и известить меня о том, как он смотрит на всё это и есть ли надежда на то, чтобы он согласился сократить срок на три месяца».
После долгих колебаний, сомнений и молитв, княжна Марья передала письмо отцу. На другой день старый князь сказал ей спокойно:
– Напиши брату, чтоб подождал, пока умру… Не долго – скоро развяжу…
Княжна хотела возразить что то, но отец не допустил ее, и стал всё более и более возвышать голос.
– Женись, женись, голубчик… Родство хорошее!… Умные люди, а? Богатые, а? Да. Хороша мачеха у Николушки будет! Напиши ты ему, что пускай женится хоть завтра. Мачеха Николушки будет – она, а я на Бурьенке женюсь!… Ха, ха, ха, и ему чтоб без мачехи не быть! Только одно, в моем доме больше баб не нужно; пускай женится, сам по себе живет. Может, и ты к нему переедешь? – обратился он к княжне Марье: – с Богом, по морозцу, по морозцу… по морозцу!…
После этой вспышки, князь не говорил больше ни разу об этом деле. Но сдержанная досада за малодушие сына выразилась в отношениях отца с дочерью. К прежним предлогам насмешек прибавился еще новый – разговор о мачехе и любезности к m lle Bourienne.
– Отчего же мне на ней не жениться? – говорил он дочери. – Славная княгиня будет! – И в последнее время, к недоуменью и удивлению своему, княжна Марья стала замечать, что отец ее действительно начинал больше и больше приближать к себе француженку. Княжна Марья написала князю Андрею о том, как отец принял его письмо; но утешала брата, подавая надежду примирить отца с этою мыслью.
Николушка и его воспитание, Andre и религия были утешениями и радостями княжны Марьи; но кроме того, так как каждому человеку нужны свои личные надежды, у княжны Марьи была в самой глубокой тайне ее души скрытая мечта и надежда, доставлявшая ей главное утешение в ее жизни. Утешительную эту мечту и надежду дали ей божьи люди – юродивые и странники, посещавшие ее тайно от князя. Чем больше жила княжна Марья, чем больше испытывала она жизнь и наблюдала ее, тем более удивляла ее близорукость людей, ищущих здесь на земле наслаждений и счастия; трудящихся, страдающих, борющихся и делающих зло друг другу, для достижения этого невозможного, призрачного и порочного счастия. «Князь Андрей любил жену, она умерла, ему мало этого, он хочет связать свое счастие с другой женщиной. Отец не хочет этого, потому что желает для Андрея более знатного и богатого супружества. И все они борются и страдают, и мучают, и портят свою душу, свою вечную душу, для достижения благ, которым срок есть мгновенье. Мало того, что мы сами знаем это, – Христос, сын Бога сошел на землю и сказал нам, что эта жизнь есть мгновенная жизнь, испытание, а мы всё держимся за нее и думаем в ней найти счастье. Как никто не понял этого? – думала княжна Марья. Никто кроме этих презренных божьих людей, которые с сумками за плечами приходят ко мне с заднего крыльца, боясь попасться на глаза князю, и не для того, чтобы не пострадать от него, а для того, чтобы его не ввести в грех. Оставить семью, родину, все заботы о мирских благах для того, чтобы не прилепляясь ни к чему, ходить в посконном рубище, под чужим именем с места на место, не делая вреда людям, и молясь за них, молясь и за тех, которые гонят, и за тех, которые покровительствуют: выше этой истины и жизни нет истины и жизни!»
Была одна странница, Федосьюшка, 50 ти летняя, маленькая, тихенькая, рябая женщина, ходившая уже более 30 ти лет босиком и в веригах. Ее особенно любила княжна Марья. Однажды, когда в темной комнате, при свете одной лампадки, Федосьюшка рассказывала о своей жизни, – княжне Марье вдруг с такой силой пришла мысль о том, что Федосьюшка одна нашла верный путь жизни, что она решилась сама пойти странствовать. Когда Федосьюшка пошла спать, княжна Марья долго думала над этим и наконец решила, что как ни странно это было – ей надо было итти странствовать. Она поверила свое намерение только одному духовнику монаху, отцу Акинфию, и духовник одобрил ее намерение. Под предлогом подарка странницам, княжна Марья припасла себе полное одеяние странницы: рубашку, лапти, кафтан и черный платок. Часто подходя к заветному комоду, княжна Марья останавливалась в нерешительности о том, не наступило ли уже время для приведения в исполнение ее намерения.
Часто слушая рассказы странниц, она возбуждалась их простыми, для них механическими, а для нее полными глубокого смысла речами, так что она была несколько раз готова бросить всё и бежать из дому. В воображении своем она уже видела себя с Федосьюшкой в грубом рубище, шагающей с палочкой и котомочкой по пыльной дороге, направляя свое странствие без зависти, без любви человеческой, без желаний от угодников к угодникам, и в конце концов, туда, где нет ни печали, ни воздыхания, а вечная радость и блаженство.
«Приду к одному месту, помолюсь; не успею привыкнуть, полюбить – пойду дальше. И буду итти до тех пор, пока ноги подкосятся, и лягу и умру где нибудь, и приду наконец в ту вечную, тихую пристань, где нет ни печали, ни воздыхания!…» думала княжна Марья.
Но потом, увидав отца и особенно маленького Коко, она ослабевала в своем намерении, потихоньку плакала и чувствовала, что она грешница: любила отца и племянника больше, чем Бога.



Библейское предание говорит, что отсутствие труда – праздность была условием блаженства первого человека до его падения. Любовь к праздности осталась та же и в падшем человеке, но проклятие всё тяготеет над человеком, и не только потому, что мы в поте лица должны снискивать хлеб свой, но потому, что по нравственным свойствам своим мы не можем быть праздны и спокойны. Тайный голос говорит, что мы должны быть виновны за то, что праздны. Ежели бы мог человек найти состояние, в котором он, будучи праздным, чувствовал бы себя полезным и исполняющим свой долг, он бы нашел одну сторону первобытного блаженства. И таким состоянием обязательной и безупречной праздности пользуется целое сословие – сословие военное. В этой то обязательной и безупречной праздности состояла и будет состоять главная привлекательность военной службы.
Николай Ростов испытывал вполне это блаженство, после 1807 года продолжая служить в Павлоградском полку, в котором он уже командовал эскадроном, принятым от Денисова.
Ростов сделался загрубелым, добрым малым, которого московские знакомые нашли бы несколько mauvais genre [дурного тона], но который был любим и уважаем товарищами, подчиненными и начальством и который был доволен своей жизнью. В последнее время, в 1809 году, он чаще в письмах из дому находил сетования матери на то, что дела расстраиваются хуже и хуже, и что пора бы ему приехать домой, обрадовать и успокоить стариков родителей.
Читая эти письма, Николай испытывал страх, что хотят вывести его из той среды, в которой он, оградив себя от всей житейской путаницы, жил так тихо и спокойно. Он чувствовал, что рано или поздно придется опять вступить в тот омут жизни с расстройствами и поправлениями дел, с учетами управляющих, ссорами, интригами, с связями, с обществом, с любовью Сони и обещанием ей. Всё это было страшно трудно, запутано, и он отвечал на письма матери, холодными классическими письмами, начинавшимися: Ma chere maman [Моя милая матушка] и кончавшимися: votre obeissant fils, [Ваш послушный сын,] умалчивая о том, когда он намерен приехать. В 1810 году он получил письма родных, в которых извещали его о помолвке Наташи с Болконским и о том, что свадьба будет через год, потому что старый князь не согласен. Это письмо огорчило, оскорбило Николая. Во первых, ему жалко было потерять из дома Наташу, которую он любил больше всех из семьи; во вторых, он с своей гусарской точки зрения жалел о том, что его не было при этом, потому что он бы показал этому Болконскому, что совсем не такая большая честь родство с ним и что, ежели он любит Наташу, то может обойтись и без разрешения сумасбродного отца. Минуту он колебался не попроситься ли в отпуск, чтоб увидать Наташу невестой, но тут подошли маневры, пришли соображения о Соне, о путанице, и Николай опять отложил. Но весной того же года он получил письмо матери, писавшей тайно от графа, и письмо это убедило его ехать. Она писала, что ежели Николай не приедет и не возьмется за дела, то всё именье пойдет с молотка и все пойдут по миру. Граф так слаб, так вверился Митеньке, и так добр, и так все его обманывают, что всё идет хуже и хуже. «Ради Бога, умоляю тебя, приезжай сейчас же, ежели ты не хочешь сделать меня и всё твое семейство несчастными», писала графиня.
Письмо это подействовало на Николая. У него был тот здравый смысл посредственности, который показывал ему, что было должно.
Теперь должно было ехать, если не в отставку, то в отпуск. Почему надо было ехать, он не знал; но выспавшись после обеда, он велел оседлать серого Марса, давно не езженного и страшно злого жеребца, и вернувшись на взмыленном жеребце домой, объявил Лаврушке (лакей Денисова остался у Ростова) и пришедшим вечером товарищам, что подает в отпуск и едет домой. Как ни трудно и странно было ему думать, что он уедет и не узнает из штаба (что ему особенно интересно было), произведен ли он будет в ротмистры, или получит Анну за последние маневры; как ни странно было думать, что он так и уедет, не продав графу Голуховскому тройку саврасых, которых польский граф торговал у него, и которых Ростов на пари бил, что продаст за 2 тысячи, как ни непонятно казалось, что без него будет тот бал, который гусары должны были дать панне Пшаздецкой в пику уланам, дававшим бал своей панне Боржозовской, – он знал, что надо ехать из этого ясного, хорошего мира куда то туда, где всё было вздор и путаница.
Через неделю вышел отпуск. Гусары товарищи не только по полку, но и по бригаде, дали обед Ростову, стоивший с головы по 15 руб. подписки, – играли две музыки, пели два хора песенников; Ростов плясал трепака с майором Басовым; пьяные офицеры качали, обнимали и уронили Ростова; солдаты третьего эскадрона еще раз качали его, и кричали ура! Потом Ростова положили в сани и проводили до первой станции.
До половины дороги, как это всегда бывает, от Кременчуга до Киева, все мысли Ростова были еще назади – в эскадроне; но перевалившись за половину, он уже начал забывать тройку саврасых, своего вахмистра Дожойвейку, и беспокойно начал спрашивать себя о том, что и как он найдет в Отрадном. Чем ближе он подъезжал, тем сильнее, гораздо сильнее (как будто нравственное чувство было подчинено тому же закону скорости падения тел в квадратах расстояний), он думал о своем доме; на последней перед Отрадным станции, дал ямщику три рубля на водку, и как мальчик задыхаясь вбежал на крыльцо дома.
После восторгов встречи, и после того странного чувства неудовлетворения в сравнении с тем, чего ожидаешь – всё то же, к чему же я так торопился! – Николай стал вживаться в свой старый мир дома. Отец и мать были те же, они только немного постарели. Новое в них било какое то беспокойство и иногда несогласие, которого не бывало прежде и которое, как скоро узнал Николай, происходило от дурного положения дел. Соне был уже двадцатый год. Она уже остановилась хорошеть, ничего не обещала больше того, что в ней было; но и этого было достаточно. Она вся дышала счастьем и любовью с тех пор как приехал Николай, и верная, непоколебимая любовь этой девушки радостно действовала на него. Петя и Наташа больше всех удивили Николая. Петя был уже большой, тринадцатилетний, красивый, весело и умно шаловливый мальчик, у которого уже ломался голос. На Наташу Николай долго удивлялся, и смеялся, глядя на нее.
– Совсем не та, – говорил он.
– Что ж, подурнела?
– Напротив, но важность какая то. Княгиня! – сказал он ей шопотом.
– Да, да, да, – радостно говорила Наташа.
Наташа рассказала ему свой роман с князем Андреем, его приезд в Отрадное и показала его последнее письмо.
– Что ж ты рад? – спрашивала Наташа. – Я так теперь спокойна, счастлива.
– Очень рад, – отвечал Николай. – Он отличный человек. Что ж ты очень влюблена?
– Как тебе сказать, – отвечала Наташа, – я была влюблена в Бориса, в учителя, в Денисова, но это совсем не то. Мне покойно, твердо. Я знаю, что лучше его не бывает людей, и мне так спокойно, хорошо теперь. Совсем не так, как прежде…
Николай выразил Наташе свое неудовольствие о том, что свадьба была отложена на год; но Наташа с ожесточением напустилась на брата, доказывая ему, что это не могло быть иначе, что дурно бы было вступить в семью против воли отца, что она сама этого хотела.
– Ты совсем, совсем не понимаешь, – говорила она. Николай замолчал и согласился с нею.
Брат часто удивлялся глядя на нее. Совсем не было похоже, чтобы она была влюбленная невеста в разлуке с своим женихом. Она была ровна, спокойна, весела совершенно по прежнему. Николая это удивляло и даже заставляло недоверчиво смотреть на сватовство Болконского. Он не верил в то, что ее судьба уже решена, тем более, что он не видал с нею князя Андрея. Ему всё казалось, что что нибудь не то, в этом предполагаемом браке.