Демократический союз за интеграцию

Демократический союз за интеграцию
Демократска унија за интеграција Bashkimi Demokratik për Integrim
Лидер:	Али Ахмети
Дата основания:	2001
Штаб-квартира:	Скопье
Идеология:	национализм, ирредентизм
Мест в Собрании:	15 из 123 (2011)
Сайт:	[bdi.org.mk bdi.org.mk]

К:Политические партии, основанные в 2001 году

Демократи́ческий сою́з за интегра́цию (макед. Демократска унија за интеграција, алб. Bashkimi Demokratik për Integrim) — крупнейшая политическая партия, отражающая интересы албанцев Республики Македонии.

Идеология и символика

Шесть звезд на эмблеме партии связываются с шестью частями Великой Албании — гипотетической территории, политическое объединение которой считают своей целью албанские националисты.

• Албания;
• Улцинь в Юго-Восточной Черногории;
• Косово;
• Прешевская долина (Прешево, Медведжа и Буяновац) в Южной Сербии;
• Западные районы Македонии;
• Чамерия — Северо-Западная Греция.

История

Партия возникла после подписания Охридского соглашения, остановившего албанско-македонский конфликт 2001 года.

Руководители

Бессменным лидером партии является Али Ахмети, в прошлом —- полевой командир, лидер Армии национального освобождения во время албанско-македонского противостояния.

Участие в выборах

После парламентских выборов 1 июня 2008 года была сформирована коалиция между победившей ВМРО-ДПМНЕ и Демократическим союзом за интеграцию. Лидер ВМРО-ДПМНЕ Никола Груевский получил мандат на формирование правительства от президента Бранко Црвенковского. Новое правительство было утверждено парламентом 26 июля. На парламентских выборах 2011 года партия получила 115 092 (10,24%) голосов и 15 депутатских мандатов.

См. также

• Правительство Республики Македонии

Отрывок, характеризующий Демократический союз за интеграцию

– Нынче взяли, да ничего не знает. Я оставил его пг'и себе.
– Ну, а остальных ты куда деваешь? – сказал Долохов.
– Как куда? Отсылаю под г'асписки! – вдруг покраснев, вскрикнул Денисов. – И смело скажу, что на моей совести нет ни одного человека. Разве тебе тг'удно отослать тг'идцать ли, тг'иста ли человек под конвоем в гог'од, чем маг'ать, я пг'ямо скажу, честь солдата.
– Вот молоденькому графчику в шестнадцать лет говорить эти любезности прилично, – с холодной усмешкой сказал Долохов, – а тебе то уж это оставить пора.
– Что ж, я ничего не говорю, я только говорю, что я непременно поеду с вами, – робко сказал Петя.
– А нам с тобой пора, брат, бросить эти любезности, – продолжал Долохов, как будто он находил особенное удовольствие говорить об этом предмете, раздражавшем Денисова. – Ну этого ты зачем взял к себе? – сказал он, покачивая головой. – Затем, что тебе его жалко? Ведь мы знаем эти твои расписки. Ты пошлешь их сто человек, а придут тридцать. Помрут с голоду или побьют. Так не все ли равно их и не брать?
Эсаул, щуря светлые глаза, одобрительно кивал головой.
– Это все г'авно, тут Рассуждать нечего. Я на свою душу взять не хочу. Ты говог'ишь – помг'ут. Ну, хог'ошо. Только бы не от меня.
Долохов засмеялся.
– Кто же им не велел меня двадцать раз поймать? А ведь поймают – меня и тебя, с твоим рыцарством, все равно на осинку. – Он помолчал. – Однако надо дело делать. Послать моего казака с вьюком! У меня два французских мундира. Что ж, едем со мной? – спросил он у Пети.
– Я? Да, да, непременно, – покраснев почти до слез, вскрикнул Петя, взглядывая на Денисова.
Опять в то время, как Долохов заспорил с Денисовым о том, что надо делать с пленными, Петя почувствовал неловкость и торопливость; но опять не успел понять хорошенько того, о чем они говорили. «Ежели так думают большие, известные, стало быть, так надо, стало быть, это хорошо, – думал он. – А главное, надо, чтобы Денисов не смел думать, что я послушаюсь его, что он может мной командовать. Непременно поеду с Долоховым во французский лагерь. Он может, и я могу».
На все убеждения Денисова не ездить Петя отвечал, что он тоже привык все делать аккуратно, а не наобум Лазаря, и что он об опасности себе никогда не думает.
– Потому что, – согласитесь сами, – если не знать верно, сколько там, от этого зависит жизнь, может быть, сотен, а тут мы одни, и потом мне очень этого хочется, и непременно, непременно поеду, вы уж меня не удержите, – говорил он, – только хуже будет…