Коротченко, Демьян Сергеевич

Демьян Сергеевич Коротченко укр. Дем’ян Сергійович Коротченко<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Председатель Совета Народных Комиссаров Украинской ССР
21 февраля 1938 — 28 июля 1939
Предшественник:	Николай Макарович Марчак (и. о.)
Преемник:	Леонид Романович Корниец
заместитель Председателя Президиума Верховного Совета СССР
15 января 1954 — 7 апреля 1969
Президент:	Климент Ефремович Ворошилов (1953—1960); Леонид Ильич Брежнев (1960—1964); Анастас Иванович Микоян (1964—1965); Николай Викторович Подгорный (1965—1977)
Кандидат в члены Президиума ЦК КПСС
29 июня 1957 — 17 октября 1961
Председатель Совета Министров УССР
26 декабря 1947 — 15 января 1954
Предшественник:	Никита Сергеевич Хрущёв
Преемник:	Никифор Тимофеевич Кальченко
Член Президиума ЦК КПСС
16 октября 1952 — 5 марта 1953
Второй секретарь ЦК КП(б) Украины
10 июля 1946 — 3 марта 1947
Первый секретарь Днепропетровского обкома КП(б) Украины
ноябрь 1937 — 24 февраля 1938
Предшественник:	Натан Вениаминович Марголин
Преемник:	Семён Борисович Задионченко
Рождение:	17 (29) ноября 1894(1894-11-29) село Погребки, Новгород-Северский уезд, Черниговская губерния, Российская империя
Смерть:	7 апреля 1969(1969-04-07) (74 года) Киев, Украинская ССР, СССР
Место погребения:	Байково кладбище
Партия:	КПСС с 1918 года
Награды:

Демья́н Серге́евич Коро́тченко (17 (29) ноября 1894 года, с. Погребки, Черниговская губерния — 7 апреля 1969 года, Киев) — советский и украинский партийно-государственный деятель, Председатель Совета Народных Комиссаров Украинской ССР (1938—1939), Председатель Совета Министров УССР (1947—1954), член Президиума ЦК КПСС (1952—1953), Председатель Президиума Верховного Совета Украинской ССР (1954—1969). Герой Социалистического Труда (1964 год).

Член РКП(б) с 1918 г.

Биография

Родился в семье крестьянина-бедняка в селе Погребки Новгород-Северского уезда Черниговской губернии (ныне Шосткинского района Сумской области Украины). Работал рабочим на железной дороге, на пороховом заводе в Шостке, служил в армии. После Февральской революции 1917 года стал членом батарейного комитета солдатских депутатов в Ревеле. В 1918 году — один из организаторов красных партизанских отрядов на Украине, которые действовали против австро-германского войска и армии УНР. В 1919—1920 годах — политработник Красной армии.

В начале 1920-х годов находился на руководящей партийной работе в Шосткинском и Новгород-Северском уездах. В 1921—1923 годах — секретарь Шосткинского уездного комитета КП(б)У. В 1923—1924 годах учился в Харькове на курсах партийных работников при ЦК КП(б)У. В 1923—1925 годах — ответственный секретарь Черниговского окружкома КП(б) Украины, в 1925—1928 годах — Первомайского окружкома. В 1927—1930 годах — член Ревизионной комиссии ЦК КП(б) Украины.

В 1928—1930 годах учился на курсах марксизма-ленинизма при ЦК ВКП(б). В 1930—1931 годах — в Наркомате земледелия СССР, заведующий Отделом Бауманского райкома ВКП(б) (Москва). В 1931—1934 годах — глава исполкома Бауманского районного совета депутатов трудящихся Москвы, в 1934—1936 годах — первый секретарь Бауманского, потом Первомайского райкомов партии Москвы. С июня 1936 по июнь 1937 года секретарь, второй секретарь Московского обкома ВКП(б), позже возглавлял Западный обком ВКП(б) в Смоленске.

Вскоре возвратился на Украину. В ноябре 1937 года во время террора и вызванных им массовых потерь партийной номенклатуры был назначен исполняющим обязанности первого секретаря Днепропетровского обкома КП(б)У.

19 февраля 1938 года под председательством Н. С. Хрущёва состоялось заседание Политбюро ЦК КП(б)У. Номером первым в повестке дня стоял вопрос — «О председателе Совета Народных Комиссаров УССР». Было решено: «Утвердить председателем Совета Народных Комиссаров УССР тов. Коротченко Д. С., освободив его от обязанностей исполняющего обязанности первого секретаря Днепропетровского обкома КП(б)У. Просить ЦК ВКП(б) утвердить». 21 февраля 1938 года партийное постановление «в советском порядке» легитимировал ЦИК УССР, обнародовав это решение.

8 марта 1938 года под председательством Д. С. Коротченко состоялось первое заседание СНК УССР, посвящённое преимущественно проблемам развития аграрного сектора республики. Были заслушаны доклады о плане племенной кампании скота на 1938 год. Подытоживая дебаты, Д. С. Коротченко обратил особое внимание на «учёт кормовой базы, ликвидацию последствий вредительства в племенном деле, на подготовку ветеринарно-технического персонала». Обсуждались также вопросы о подготовке к весеннему севу, строительство составов и элеваторов системы «Заготзерна», подготовка к Всесоюзной сельскохозяйственной выставке, строительство учреждений охраны материнства и детства.

Именно такие хозяйственные вопросы (преимущественно мелочи) находились в центре внимания республиканского Совнаркома. В том же 1938 году СНК УССР уделил внимание проблемам осенне-зяблевой пахоты, выполнением планов сбора и вывоза сахарной свёклы и снабжения государства мясом, укрепления сельского врачебного участка. 28 апреля 1939 года на заседании правительства УССР под председательством Д. С. Коротченко рассматривались вопросы о подготовке к уборочной кампании (подбор кадров, ремонт комбайнов, автомашин и другой сельскохозяйственной техники и инвентаря); выполнение постановления СНК УССР от 27 февраля 1939 года о работе угольной промышленности, а также выполнение плана по угольной промышленности; строительство Рогозянского водохранилища и другое.

Вместе с тем, когда в этом нуждалось московское партийно-политическое руководство или его киевский филиал, СНК УССР приобщался к легитимации закулисных политических решений. Так, 20 апреля 1938 года Д. С. Коротченко подписал общее постановление СНК УССР и ЦК КП(б)У «Об обязательном изучении русского языка в нерусских школах Украины», в соответствии с которым на официальном уровне отвергался «украинизационный» курс предыдущих лет. Среди правительственных документов, подписанных тогда Д. С. Коротченко, есть и печально известное постановление СНК УССР от 29 июня 1938 года «О реорганизации особых национальных школ, техникумов, Одесского немецкого педагогического института и особых национальных отделов и классов в школах, техникумах и вузах УССР». Оно перечёркивало все достижения работы с национальными меньшинствами республики за предыдущие пятнадцать лет.

В постановлении ЦК ВКП(б) «О реорганизации национальных школ на Украине» (10 апреля 1938 года), которое предшествовало упомянутому решению СНК УССР от 29 июня и, собственно, инициировало его, говорилось: «Проверкой установлено, что враги народа — троцкисты, бухаринцы и буржуазные националисты, которые орудовали в НКО УССР, насаждали особые национальные немецкие, польские, чешские, шведские, греческие и другие школы, превращая их в очаги буржуазно-националистического, антисоветского влияния на детей. Практика насаждения национальных школ наносила огромный ущерб делу правильного обучения и воспитания, ограждала детей от советской жизни, лишала их возможности приобщаться к советской культуре и науке, не давала возможности в дальнейшем приобретать образование в техникумах, высших учебных заведениях. Исходя из решения ЦК ВКП(б), политбюро ЦК ВКП(б) признает нецелесообразным и вредным дальнейшее существование особых национальных школ, особых национальных отделов и классов при обычных советских школах». Дальше партийное постановление обязывало первых секретарей обкомов и НКО УССР до 1 мая 1938 года представить в ЦК ВКП(б) план реорганизации национальных учебных заведений. Д. Коротченко, как член политбюро ЦК КП(б)У среди других руководителей республики санкционировал постановление ЦК от 10 апреля. Результатом развития этого партийного решения явилось постановление СНК от 29 июня, в котором, правда, была «стыдливо» опущена теоретическая преамбула с ритуальным осуждением «врагов народа — троцкистов, бухаринцев и буржуазных националистов, которые орудовали в НКО УССР», «насаждая особые национальные школы». Не выглядывали в правительственном решении и «уши» Москвы (упомянутое в постановлении ЦК ВКП(б)В от 10 апреля постановление «решение ЦК ВКП(б)»). Вместе с тем СНК УССР лишь «утверждал» «представленный Народным комиссариатом образования УССР план реорганизации 766 особых национальных начальных, неполных средних и средних школ в такие же школы с русским и украинским языками преподавания».

Очевидно, упомянутые обстоятельства и обусловили довольно оперативное перемещение Коротченко из должности руководителя правительства УССР на ответственную, но не первостепенную должность одного из секретарей ЦК КП(б)У. 23 июля 1939 года, во время работы пленума ЦК КП(б)У, Д. С. Коротченко избрали секретарём ЦК КП(б)У. Освободившееся место главы СНК УССР занял Л. Р. Корниец.

В годы войны СССР с нацистской Германией Д. Коротченко вместе с другими руководителями партии и правительства республики вёл работу по перестройке народного хозяйства на военный лад, мобилизации всех сил на обеспечение фронта вооружением, боеприпасами, продовольствием, организовывал эвакуацию из районов, которым угрожало наступление вермахта. Он был одним из организаторов советской партизанской борьбы на оккупированной территории, членом подпольного ЦК КП(б)У. С 22 апреля по 4 июля 1943 года с группой партийных и комсомольских работников находился во вражеском тылу, на контролируемой советскими партизанами территории. Побывал в крупнейших соединениях, выступал перед партизанами, проводил совещания с командирами и политическими работниками, принимал участие в походах и боевых действиях.

С июля 1946 года Д. С. Коротченко работал вторым секретарём ЦК КП(б)У, с марта 1947 года — секретарём ЦК КП(б)У в промышленности.

26 декабря 1947 года указом Президиума Верховного Совета УССР Д. С. Коротченко назначили председателем Совета Министров республики, таким образом, он вторично занял эту должность.

Заметных инициатив со стороны республиканского правительства в это время не наблюдалось. Оно регламентировало деятельность промышленности и сельского хозяйства, поскольку проблемы возрождения народнохозяйственного комплекса Украины, разрушенного в ходе военных действий, были тогда чрезвычайно острые. В центре внимания компартийно-советской администрации республики находились и вопросы укрепления колхозной системы на присоединённых в 1939—1945 годах территориях. Так, 9 октября 1948 года подписано общее постановление ЦК КП(б)У и СМ УССР о мероприятиях по укреплению колхозов Измаильской области в связи со сплошной коллективизацией, предусматривавших ряд репрессий в отношении лиц, которые не были членами колхозов.

Определённое внимание уделял Д. С. Коротченко вопросам культурного развития республики, хотя это развитие и происходило в условиях послевоенного наступления сталинизма. В частности, 29 сентября 1948 года было подписано правительственное постановление об улучшении подготовки музыкальных и вокальных кадров на Украине. 28 декабря 1949 года появилось постановление СМ УССР о мероприятиях по улучшению радиофикации республики. Несколько правительственных решений того времени имели целью увековечить память классиков украинской словесности и представителей литератур народов СССР. Так, 16 мая 1949 года издано постановление СМ УССР о мероприятиях по увековечению памяти выдающегося писателя, классика украинской литературы Панаса Мирного; 20 мая того же года — постановление СМ УССР «О мероприятиях в связи с отмечанием на Украине 150-летия со дня рождения А. С. Пушкина»; 26 июля 1949 года было опубликовано правительственное решение «О мероприятиях по увековечению на Украине памяти грузинского поэта Давида Гурамишвили».

30 декабря 1948 года было подписано постановление правительства «О мероприятиях к улучшению охраны памятников культуры на территории Украинской ССР», которое начиналось печальной констатацией: «Совет Министров Украинской ССР устанавливает, что в деле охраны памятников культуры на территории Украинской ССР имеют место серьёзные недостатки». В документе подчеркивалось: «Контроль за сохранением исторических и археологических памятников не осуществляется. Руководство охраной и реставрацией памятников архитектуры и искусства со стороны Управления по делам архитектуры при Совете Министров УССР и Комитета по делам искусств при Совете Министров УССР ведётся неудовлетворительно». Для устранения недостатков в памятникоохранной деятельности вряд возлагал «охрану памятников культуры, а также надзор за их удержанием и сохранностью на исполнительные комитеты областных, районных и сельских Советов депутатов трудящихся», а также предлагал применить ряд других, действенных, по мысли правительственных чиновников, мероприятий.

Общественно-полезной цели могло бы служить постановление СМ УССР «О мероприятиях по упорядочению сети и профилей государственных музеев Украинской ССР и улучшению их деятельности» (20 февраля 1950 года). Документ содержал иделогические установки, которые направляли деятельность музеев в плоскость обслуживания героико-патриотических нужд, в частности: «В исторических музеях наиболее полно осветить героическую историю украинского народа в связи с историей большого русского и других братских народов СССР, всемирно-историческое значение Большой Октябрьской социалистической революции, руководящую роль большевистской партии в строительстве коммунистического общества […]. В экспозициях музеев западных областей УССР особенно подчеркнуть единство происхождения и историческую общность русского, украинского и белорусского народов, борьбу трудящихся против Австро-Венгерской империи и господской Польши за своё социальное и национальное освобождения […]. В отделах истории советского периода осветить дружбу народов СССР, руководящую роль большого русского народа в семьи народов нашей Родины, роль большевистской партии […] в расцвете народного хозяйства и культуры западных областей УССР».

Когда это было нужно кремлёвскому руководству, правительство республики упоминало, что имеет право быть субъектом международной политики. Так, 2 октября 1950 года правительства СССР, УССР, БССР, Польши и Чехословакии внесли на рассмотрение комитета Генеральной Ассамблеи ООН предложения о немедленном прекращении войны в Корее.

На пленуме ЦК КПСС, прошедшем после XIX съезда КПСС 16 октября 1952 года был избран членом Президиума ЦК КПСС, однако после смерти И. В. Сталина состав Президиума был значительно сокращён, и Д. С. Коротченко 5 марта 1953 года был выведен из его состава.

15 января 1954 года указом Президиума ВС УССР Д. С. Коротченко был освобождён от обязанностей главы СМ республики в связи с избранием его главой Президиума ВС УССР. На этой должности он работал до последних дней жизни, будучи одновременно заместителем Председателя Президиума Верховного Совета СССР.

С 1969 года его имя носил Киевский институт народного хозяйства.

21 июля 1972 года шахта № 1/2 Селидовская (город Селидово) была переименована. Ей было присвоено имя Д. С. Коротченко, бывшего председателя Совета Министров Украины. Безусловно, по тем временам это было высокое отличие за ударный труд. Кстати, в этом же году шахта имени Д. С. Коротченко стала лучшей в Министерстве угольной промышленности СССР.  За год горняки шахты добыли 873,3 тысячи тонн угля. Из которых 102 тысячи тонн сверх плана (директор А. И. Серебрянский).

В ночь на 27 мая 2015 года в Киеве возле станции метро Берестейская был снесён памятник Д. Коротченко, установленный в 1974 году.

Источники

• Состав руководящих органов Центрального Комитета Коммунистической партии — Политбюро (Президиума), Оргбюро, Секретариата ЦК (1919—1990 гг.) — «Известия ЦК КПСС», № 7, 1990 г.

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=12355 Коротченко, Демьян Сергеевич]. Сайт «Герои Страны».

• [www.hrono.info/biograf/korotchen.html Официальная справка члена ЦК]
• [kiev-necropol.narod.ru/KorotchenkoDS.html Коротченко Демьян Сергеевич (1894-1969)]
• [www.alexanderyakovlev.org/almanah/almanah-dict-bio/1002644/9 Коротченко Демьян Сергеевич]
• Коротченко Демьян Сергеевич — статья из Большой советской энциклопедии.

Отрывок, характеризующий Коротченко, Демьян Сергеевич

В середине разговора про политические действия Анна Павловна разгорячилась.
– Ах, не говорите мне про Австрию! Я ничего не понимаю, может быть, но Австрия никогда не хотела и не хочет войны. Она предает нас. Россия одна должна быть спасительницей Европы. Наш благодетель знает свое высокое призвание и будет верен ему. Вот одно, во что я верю. Нашему доброму и чудному государю предстоит величайшая роль в мире, и он так добродетелен и хорош, что Бог не оставит его, и он исполнит свое призвание задавить гидру революции, которая теперь еще ужаснее в лице этого убийцы и злодея. Мы одни должны искупить кровь праведника… На кого нам надеяться, я вас спрашиваю?… Англия с своим коммерческим духом не поймет и не может понять всю высоту души императора Александра. Она отказалась очистить Мальту. Она хочет видеть, ищет заднюю мысль наших действий. Что они сказали Новосильцову?… Ничего. Они не поняли, они не могут понять самоотвержения нашего императора, который ничего не хочет для себя и всё хочет для блага мира. И что они обещали? Ничего. И что обещали, и того не будет! Пруссия уж объявила, что Бонапарте непобедим и что вся Европа ничего не может против него… И я не верю ни в одном слове ни Гарденбергу, ни Гаугвицу. Cette fameuse neutralite prussienne, ce n'est qu'un piege. [Этот пресловутый нейтралитет Пруссии – только западня.] Я верю в одного Бога и в высокую судьбу нашего милого императора. Он спасет Европу!… – Она вдруг остановилась с улыбкою насмешки над своею горячностью.
– Я думаю, – сказал князь улыбаясь, – что ежели бы вас послали вместо нашего милого Винценгероде, вы бы взяли приступом согласие прусского короля. Вы так красноречивы. Вы дадите мне чаю?
– Сейчас. A propos, – прибавила она, опять успокоиваясь, – нынче у меня два очень интересные человека, le vicomte de MorteMariet, il est allie aux Montmorency par les Rohans, [Кстати, – виконт Мортемар,] он в родстве с Монморанси чрез Роганов,] одна из лучших фамилий Франции. Это один из хороших эмигрантов, из настоящих. И потом l'abbe Morio: [аббат Морио:] вы знаете этот глубокий ум? Он был принят государем. Вы знаете?
– А! Я очень рад буду, – сказал князь. – Скажите, – прибавил он, как будто только что вспомнив что то и особенно небрежно, тогда как то, о чем он спрашивал, было главною целью его посещения, – правда, что l'imperatrice mere [императрица мать] желает назначения барона Функе первым секретарем в Вену? C'est un pauvre sire, ce baron, a ce qu'il parait. [Этот барон, кажется, ничтожная личность.] – Князь Василий желал определить сына на это место, которое через императрицу Марию Феодоровну старались доставить барону.
Анна Павловна почти закрыла глаза в знак того, что ни она, ни кто другой не могут судить про то, что угодно или нравится императрице.
– Monsieur le baron de Funke a ete recommande a l'imperatrice mere par sa soeur, [Барон Функе рекомендован императрице матери ее сестрою,] – только сказала она грустным, сухим тоном. В то время, как Анна Павловна назвала императрицу, лицо ее вдруг представило глубокое и искреннее выражение преданности и уважения, соединенное с грустью, что с ней бывало каждый раз, когда она в разговоре упоминала о своей высокой покровительнице. Она сказала, что ее величество изволила оказать барону Функе beaucoup d'estime, [много уважения,] и опять взгляд ее подернулся грустью.
Князь равнодушно замолк. Анна Павловна, с свойственною ей придворною и женскою ловкостью и быстротою такта, захотела и щелконуть князя за то, что он дерзнул так отозваться о лице, рекомендованном императрице, и в то же время утешить его.
– Mais a propos de votre famille,[Кстати о вашей семье,] – сказала она, – знаете ли, что ваша дочь с тех пор, как выезжает, fait les delices de tout le monde. On la trouve belle, comme le jour. [составляет восторг всего общества. Ее находят прекрасною, как день.]
Князь наклонился в знак уважения и признательности.
– Я часто думаю, – продолжала Анна Павловна после минутного молчания, подвигаясь к князю и ласково улыбаясь ему, как будто выказывая этим, что политические и светские разговоры кончены и теперь начинается задушевный, – я часто думаю, как иногда несправедливо распределяется счастие жизни. За что вам судьба дала таких двух славных детей (исключая Анатоля, вашего меньшого, я его не люблю, – вставила она безапелляционно, приподняв брови) – таких прелестных детей? А вы, право, менее всех цените их и потому их не стоите.
И она улыбнулась своею восторженною улыбкой.
– Que voulez vous? Lafater aurait dit que je n'ai pas la bosse de la paterienite, [Чего вы хотите? Лафатер сказал бы, что у меня нет шишки родительской любви,] – сказал князь.
– Перестаньте шутить. Я хотела серьезно поговорить с вами. Знаете, я недовольна вашим меньшим сыном. Между нами будь сказано (лицо ее приняло грустное выражение), о нем говорили у ее величества и жалеют вас…
Князь не отвечал, но она молча, значительно глядя на него, ждала ответа. Князь Василий поморщился.
– Что вы хотите, чтоб я делал! – сказал он наконец. – Вы знаете, я сделал для их воспитания все, что может отец, и оба вышли des imbeciles. [дураки.] Ипполит, по крайней мере, покойный дурак, а Анатоль – беспокойный. Вот одно различие, – сказал он, улыбаясь более неестественно и одушевленно, чем обыкновенно, и при этом особенно резко выказывая в сложившихся около его рта морщинах что то неожиданно грубое и неприятное.
– И зачем родятся дети у таких людей, как вы? Ежели бы вы не были отец, я бы ни в чем не могла упрекнуть вас, – сказала Анна Павловна, задумчиво поднимая глаза.
– Je suis votre [Я ваш] верный раб, et a vous seule je puis l'avouer. Мои дети – ce sont les entraves de mon existence. [вам одним могу признаться. Мои дети – обуза моего существования.] – Он помолчал, выражая жестом свою покорность жестокой судьбе.
Анна Павловна задумалась.
– Вы никогда не думали о том, чтобы женить вашего блудного сына Анатоля? Говорят, – сказала она, – что старые девицы ont la manie des Marieiages. [имеют манию женить.] Я еще не чувствую за собою этой слабости, но у меня есть одна petite personne [маленькая особа], которая очень несчастлива с отцом, une parente a nous, une princesse [наша родственница, княжна] Болконская. – Князь Василий не отвечал, хотя с свойственною светским людям быстротой соображения и памяти показал движением головы, что он принял к соображению эти сведения.
– Нет, вы знаете ли, что этот Анатоль мне стоит 40.000 в год, – сказал он, видимо, не в силах удерживать печальный ход своих мыслей. Он помолчал.
– Что будет через пять лет, если это пойдет так? Voila l'avantage d'etre pere. [Вот выгода быть отцом.] Она богата, ваша княжна?
– Отец очень богат и скуп. Он живет в деревне. Знаете, этот известный князь Болконский, отставленный еще при покойном императоре и прозванный прусским королем. Он очень умный человек, но со странностями и тяжелый. La pauvre petite est malheureuse, comme les pierres. [Бедняжка несчастлива, как камни.] У нее брат, вот что недавно женился на Lise Мейнен, адъютант Кутузова. Он будет нынче у меня.
– Ecoutez, chere Annette, [Послушайте, милая Аннет,] – сказал князь, взяв вдруг свою собеседницу за руку и пригибая ее почему то книзу. – Arrangez moi cette affaire et je suis votre [Устройте мне это дело, и я навсегда ваш] вернейший раб a tout jamais pan , comme mon староста m'ecrit des [как пишет мне мой староста] донесенья: покой ер п!. Она хорошей фамилии и богата. Всё, что мне нужно.
И он с теми свободными и фамильярными, грациозными движениями, которые его отличали, взял за руку фрейлину, поцеловал ее и, поцеловав, помахал фрейлинскою рукой, развалившись на креслах и глядя в сторону.
– Attendez [Подождите], – сказала Анна Павловна, соображая. – Я нынче же поговорю Lise (la femme du jeune Болконский). [с Лизой (женой молодого Болконского).] И, может быть, это уладится. Ce sera dans votre famille, que je ferai mon apprentissage de vieille fille. [Я в вашем семействе начну обучаться ремеслу старой девки.]


Гостиная Анны Павловны начала понемногу наполняться. Приехала высшая знать Петербурга, люди самые разнородные по возрастам и характерам, но одинаковые по обществу, в каком все жили; приехала дочь князя Василия, красавица Элен, заехавшая за отцом, чтобы с ним вместе ехать на праздник посланника. Она была в шифре и бальном платье. Приехала и известная, как la femme la plus seduisante de Petersbourg [самая обворожительная женщина в Петербурге,], молодая, маленькая княгиня Болконская, прошлую зиму вышедшая замуж и теперь не выезжавшая в большой свет по причине своей беременности, но ездившая еще на небольшие вечера. Приехал князь Ипполит, сын князя Василия, с Мортемаром, которого он представил; приехал и аббат Морио и многие другие.
– Вы не видали еще? или: – вы не знакомы с ma tante [с моей тетушкой]? – говорила Анна Павловна приезжавшим гостям и весьма серьезно подводила их к маленькой старушке в высоких бантах, выплывшей из другой комнаты, как скоро стали приезжать гости, называла их по имени, медленно переводя глаза с гостя на ma tante [тетушку], и потом отходила.
Все гости совершали обряд приветствования никому неизвестной, никому неинтересной и ненужной тетушки. Анна Павловна с грустным, торжественным участием следила за их приветствиями, молчаливо одобряя их. Ma tante каждому говорила в одних и тех же выражениях о его здоровье, о своем здоровье и о здоровье ее величества, которое нынче было, слава Богу, лучше. Все подходившие, из приличия не выказывая поспешности, с чувством облегчения исполненной тяжелой обязанности отходили от старушки, чтобы уж весь вечер ни разу не подойти к ней.
Молодая княгиня Болконская приехала с работой в шитом золотом бархатном мешке. Ее хорошенькая, с чуть черневшимися усиками верхняя губка была коротка по зубам, но тем милее она открывалась и тем еще милее вытягивалась иногда и опускалась на нижнюю. Как это всегда бывает у вполне привлекательных женщин, недостаток ее – короткость губы и полуоткрытый рот – казались ее особенною, собственно ее красотой. Всем было весело смотреть на эту, полную здоровья и живости, хорошенькую будущую мать, так легко переносившую свое положение. Старикам и скучающим, мрачным молодым людям, смотревшим на нее, казалось, что они сами делаются похожи на нее, побыв и поговорив несколько времени с ней. Кто говорил с ней и видел при каждом слове ее светлую улыбочку и блестящие белые зубы, которые виднелись беспрестанно, тот думал, что он особенно нынче любезен. И это думал каждый.
Маленькая княгиня, переваливаясь, маленькими быстрыми шажками обошла стол с рабочею сумочкою на руке и, весело оправляя платье, села на диван, около серебряного самовара, как будто всё, что она ни делала, было part de plaisir [развлечением] для нее и для всех ее окружавших.
– J'ai apporte mon ouvrage [Я захватила работу], – сказала она, развертывая свой ридикюль и обращаясь ко всем вместе.
– Смотрите, Annette, ne me jouez pas un mauvais tour, – обратилась она к хозяйке. – Vous m'avez ecrit, que c'etait une toute petite soiree; voyez, comme je suis attifee. [Не сыграйте со мной дурной шутки; вы мне писали, что у вас совсем маленький вечер. Видите, как я одета дурно.]
И она развела руками, чтобы показать свое, в кружевах, серенькое изящное платье, немного ниже грудей опоясанное широкою лентой.
– Soyez tranquille, Lise, vous serez toujours la plus jolie [Будьте спокойны, вы всё будете лучше всех], – отвечала Анна Павловна.
– Vous savez, mon mari m'abandonne, – продолжала она тем же тоном, обращаясь к генералу, – il va se faire tuer. Dites moi, pourquoi cette vilaine guerre, [Вы знаете, мой муж покидает меня. Идет на смерть. Скажите, зачем эта гадкая война,] – сказала она князю Василию и, не дожидаясь ответа, обратилась к дочери князя Василия, к красивой Элен.
– Quelle delicieuse personne, que cette petite princesse! [Что за прелестная особа эта маленькая княгиня!] – сказал князь Василий тихо Анне Павловне.
Вскоре после маленькой княгини вошел массивный, толстый молодой человек с стриженою головой, в очках, светлых панталонах по тогдашней моде, с высоким жабо и в коричневом фраке. Этот толстый молодой человек был незаконный сын знаменитого Екатерининского вельможи, графа Безухого, умиравшего теперь в Москве. Он нигде не служил еще, только что приехал из за границы, где он воспитывался, и был в первый раз в обществе. Анна Павловна приветствовала его поклоном, относящимся к людям самой низшей иерархии в ее салоне. Но, несмотря на это низшее по своему сорту приветствие, при виде вошедшего Пьера в лице Анны Павловны изобразилось беспокойство и страх, подобный тому, который выражается при виде чего нибудь слишком огромного и несвойственного месту. Хотя, действительно, Пьер был несколько больше других мужчин в комнате, но этот страх мог относиться только к тому умному и вместе робкому, наблюдательному и естественному взгляду, отличавшему его от всех в этой гостиной.
– C'est bien aimable a vous, monsieur Pierre , d'etre venu voir une pauvre malade, [Очень любезно с вашей стороны, Пьер, что вы пришли навестить бедную больную,] – сказала ему Анна Павловна, испуганно переглядываясь с тетушкой, к которой она подводила его. Пьер пробурлил что то непонятное и продолжал отыскивать что то глазами. Он радостно, весело улыбнулся, кланяясь маленькой княгине, как близкой знакомой, и подошел к тетушке. Страх Анны Павловны был не напрасен, потому что Пьер, не дослушав речи тетушки о здоровье ее величества, отошел от нее. Анна Павловна испуганно остановила его словами:
– Вы не знаете аббата Морио? он очень интересный человек… – сказала она.
– Да, я слышал про его план вечного мира, и это очень интересно, но едва ли возможно…
– Вы думаете?… – сказала Анна Павловна, чтобы сказать что нибудь и вновь обратиться к своим занятиям хозяйки дома, но Пьер сделал обратную неучтивость. Прежде он, не дослушав слов собеседницы, ушел; теперь он остановил своим разговором собеседницу, которой нужно было от него уйти. Он, нагнув голову и расставив большие ноги, стал доказывать Анне Павловне, почему он полагал, что план аббата был химера.
– Мы после поговорим, – сказала Анна Павловна, улыбаясь.
И, отделавшись от молодого человека, не умеющего жить, она возвратилась к своим занятиям хозяйки дома и продолжала прислушиваться и приглядываться, готовая подать помощь на тот пункт, где ослабевал разговор. Как хозяин прядильной мастерской, посадив работников по местам, прохаживается по заведению, замечая неподвижность или непривычный, скрипящий, слишком громкий звук веретена, торопливо идет, сдерживает или пускает его в надлежащий ход, так и Анна Павловна, прохаживаясь по своей гостиной, подходила к замолкнувшему или слишком много говорившему кружку и одним словом или перемещением опять заводила равномерную, приличную разговорную машину. Но среди этих забот всё виден был в ней особенный страх за Пьера. Она заботливо поглядывала на него в то время, как он подошел послушать то, что говорилось около Мортемара, и отошел к другому кружку, где говорил аббат. Для Пьера, воспитанного за границей, этот вечер Анны Павловны был первый, который он видел в России. Он знал, что тут собрана вся интеллигенция Петербурга, и у него, как у ребенка в игрушечной лавке, разбегались глаза. Он всё боялся пропустить умные разговоры, которые он может услыхать. Глядя на уверенные и изящные выражения лиц, собранных здесь, он всё ждал чего нибудь особенно умного. Наконец, он подошел к Морио. Разговор показался ему интересен, и он остановился, ожидая случая высказать свои мысли, как это любят молодые люди.


Вечер Анны Павловны был пущен. Веретена с разных сторон равномерно и не умолкая шумели. Кроме ma tante, около которой сидела только одна пожилая дама с исплаканным, худым лицом, несколько чужая в этом блестящем обществе, общество разбилось на три кружка. В одном, более мужском, центром был аббат; в другом, молодом, красавица княжна Элен, дочь князя Василия, и хорошенькая, румяная, слишком полная по своей молодости, маленькая княгиня Болконская. В третьем Мортемар и Анна Павловна.
Виконт был миловидный, с мягкими чертами и приемами, молодой человек, очевидно считавший себя знаменитостью, но, по благовоспитанности, скромно предоставлявший пользоваться собой тому обществу, в котором он находился. Анна Павловна, очевидно, угощала им своих гостей. Как хороший метрд`отель подает как нечто сверхъестественно прекрасное тот кусок говядины, который есть не захочется, если увидать его в грязной кухне, так в нынешний вечер Анна Павловна сервировала своим гостям сначала виконта, потом аббата, как что то сверхъестественно утонченное. В кружке Мортемара заговорили тотчас об убиении герцога Энгиенского. Виконт сказал, что герцог Энгиенский погиб от своего великодушия, и что были особенные причины озлобления Бонапарта.
– Ah! voyons. Contez nous cela, vicomte, [Расскажите нам это, виконт,] – сказала Анна Павловна, с радостью чувствуя, как чем то a la Louis XV [в стиле Людовика XV] отзывалась эта фраза, – contez nous cela, vicomte.
Виконт поклонился в знак покорности и учтиво улыбнулся. Анна Павловна сделала круг около виконта и пригласила всех слушать его рассказ.
– Le vicomte a ete personnellement connu de monseigneur, [Виконт был лично знаком с герцогом,] – шепнула Анна Павловна одному. – Le vicomte est un parfait conteur [Bиконт удивительный мастер рассказывать], – проговорила она другому. – Comme on voit l'homme de la bonne compagnie [Как сейчас виден человек хорошего общества], – сказала она третьему; и виконт был подан обществу в самом изящном и выгодном для него свете, как ростбиф на горячем блюде, посыпанный зеленью.