Демяшкевич, Сергей Николаевич

Сергей Демяшкевич
Личная информация
Гражданство	СССР СССР Белоруссия Белоруссия
Дата рождения	28 августа 1966(1966-08-28) (57 лет)
Место рождения	Минск, Белорусская ССР, СССР
Спортивная карьера	1977—1993
Тренеры	В.А. Медведев, А.Ф. Зеленко
Рост	188
Вес	98
Награды и медали за СССР Чемпионат мира Золото Остия 1990 до 100 кг Бронза Варна 1991 до 100 кг Кубок мира Золото Афины 1988 до 90 кг Чемпионат Европы Золото Ашаффенбург 1991 до 100 кг за Объединённую команду Олимпийские игры Бронза Барселона 1992 до 100 кг за Белоруссию Чемпионат Европы Золото Стамбул 1993 до 100 кг Государственные награды

Сергей Николаевич Демяшкевич (28 августа 1966, Минск, Белорусская ССР, СССР) — советский и белорусский борец классического стиля, бронзовый призёр олимпийских игр, двукратный чемпион мира и призёр чемпионата мира, обладатель Кубка мира, двукратный чемпион Европы, чемпион и призёр чемпионата СССР, чемпион Спартакиады народов СССР, чемпион СНГ, чемпион Белоруссии. Заслуженный мастер спорта СССР (1991) .

Биография

С 1977 года занимался борьбой в Минске, затем обучался в Минской городской специализированной школе олимпийского резерва профсоюзов по борьбе.

В 1988 году стал бронзовым призёром чемпионата СССР и выиграл Кубок мира. В 1989 году заменил на чемпионате мира заболевшего Владимира Попова и стал пятым, а в следующем году стал чемпионом мира. В 1991 году стал чемпионом Европы, но на чемпионате мира остался третьим. В 1992 году, перед олимпиадой, выиграл престижный Гран-при FILA и чемпионат СНГ.

Был включён в олимпийскую команду. На Летних Олимпийских играх 1992 года в Барселоне боролся в весовой категории до 100 килограммов. В его категории боролись 18 спортсменов, разделённые на две группы, в каждой из которой спортсмен выбывал после двух поражений. Оставшиеся лучшие 10 борцов (по пять из группы) разыгрывали между собой места с 1 по 10, с учётом тех баллов, которые были получены ими в предварительных схватках.

В схватках:

• в первом круге проиграл со счётом 0-1 Гектору Милиану (Куба), своему основному конкуренту и будущему олимпийскому чемпиону;
• во втором круге выиграл со счётом 4-0 у Атанаса Комшева (Болгария), получив 3 очка;
• в третьем круге выиграл со счётом 7-1 у Милоша Говедарица (Независимый участник), получив 3 очка;
• в четвёртом круге выиграл со счётом 2-0 у Андреаса Штейнбаха (Германия), получив 3 очка;
• в пятом круге не участвовал;

В последней схватке встречался с Анджеем Вроньским (Польша) и выиграл 1-0, но количества баллов хватило только на третье место

Сам борец оценил своё выступление так:

— Объективно оказался слабее — в тот день и час. В спорте все просто: или ты чемпион, или другой. А вся эта лирика и рассказы о том, почему я был такой великий и не стал победителем, — для застольного круга, когда можно распустить пьяные сопли. Вот я не стал потому, что мудак. Не заслужил.

— Не умер на ковре, как полагалось в советской сборной, да?

— На Олимпиаде-92 первая схватка была с кубинцем — по сути, потенциальный финал. Раньше я его побеждал, но в очень, признаться, упорной борьбе. А тогда оказался его день. Все было справедливо, и у меня даже обиды не осталось на себя, потому что выложился без остатка. После схватки даже зрение потерял минуты на три — от сверхнапряжения.

После олимпиады продолжал выступления за сборную Белоруссии, и в её составе в 1993 году снова стал чемпионом Европы, а также выиграл престижный турнир Гран-при Германии. В том же году на чемпионате мира травмировался и снялся с соревнований. В 27 лет оставил карьеру, став заместителем президента спортивного общества имени Олега Караваева.

Окончил Белорусский государственный университет. После окончания спортивной карьеры работал юрисконсультом, был преподавателем в БГУ

На сегодняшний день живёт в Минске. Является вице-президентом и генеральным секретарём федерации борьбы Белоруссии. Бизнесмен, собственник компании в Казахстане

Отрывок, характеризующий Демяшкевич, Сергей Николаевич

Это был не бал, и не сказано было, что будут танцевать; но все знали, что Катерина Петровна будет играть на клавикордах вальсы и экосезы и что будут танцевать, и все, рассчитывая на это, съехались по бальному.
Губернская жизнь в 1812 году была точно такая же, как и всегда, только с тою разницею, что в городе было оживленнее по случаю прибытия многих богатых семей из Москвы и что, как и во всем, что происходило в то время в России, была заметна какая то особенная размашистость – море по колено, трын трава в жизни, да еще в том, что тот пошлый разговор, который необходим между людьми и который прежде велся о погоде и об общих знакомых, теперь велся о Москве, о войске и Наполеоне.
Общество, собранное у губернатора, было лучшее общество Воронежа.
Дам было очень много, было несколько московских знакомых Николая; но мужчин не было никого, кто бы сколько нибудь мог соперничать с георгиевским кавалером, ремонтером гусаром и вместе с тем добродушным и благовоспитанным графом Ростовым. В числе мужчин был один пленный итальянец – офицер французской армии, и Николай чувствовал, что присутствие этого пленного еще более возвышало значение его – русского героя. Это был как будто трофей. Николай чувствовал это, и ему казалось, что все так же смотрели на итальянца, и Николай обласкал этого офицера с достоинством и воздержностью.
Как только вошел Николай в своей гусарской форме, распространяя вокруг себя запах духов и вина, и сам сказал и слышал несколько раз сказанные ему слова: vaut mieux tard que jamais, его обступили; все взгляды обратились на него, и он сразу почувствовал, что вступил в подобающее ему в губернии и всегда приятное, но теперь, после долгого лишения, опьянившее его удовольствием положение всеобщего любимца. Не только на станциях, постоялых дворах и в коверной помещика были льстившиеся его вниманием служанки; но здесь, на вечере губернатора, было (как показалось Николаю) неисчерпаемое количество молоденьких дам и хорошеньких девиц, которые с нетерпением только ждали того, чтобы Николай обратил на них внимание. Дамы и девицы кокетничали с ним, и старушки с первого дня уже захлопотали о том, как бы женить и остепенить этого молодца повесу гусара. В числе этих последних была сама жена губернатора, которая приняла Ростова, как близкого родственника, и называла его «Nicolas» и «ты».
Катерина Петровна действительно стала играть вальсы и экосезы, и начались танцы, в которых Николай еще более пленил своей ловкостью все губернское общество. Он удивил даже всех своей особенной, развязной манерой в танцах. Николай сам был несколько удивлен своей манерой танцевать в этот вечер. Он никогда так не танцевал в Москве и счел бы даже неприличным и mauvais genre [дурным тоном] такую слишком развязную манеру танца; но здесь он чувствовал потребность удивить их всех чем нибудь необыкновенным, чем нибудь таким, что они должны были принять за обыкновенное в столицах, но неизвестное еще им в провинции.
Во весь вечер Николай обращал больше всего внимания на голубоглазую, полную и миловидную блондинку, жену одного из губернских чиновников. С тем наивным убеждением развеселившихся молодых людей, что чужие жены сотворены для них, Ростов не отходил от этой дамы и дружески, несколько заговорщически, обращался с ее мужем, как будто они хотя и не говорили этого, но знали, как славно они сойдутся – то есть Николай с женой этого мужа. Муж, однако, казалось, не разделял этого убеждения и старался мрачно обращаться с Ростовым. Но добродушная наивность Николая была так безгранична, что иногда муж невольно поддавался веселому настроению духа Николая. К концу вечера, однако, по мере того как лицо жены становилось все румянее и оживленнее, лицо ее мужа становилось все грустнее и бледнее, как будто доля оживления была одна на обоих, и по мере того как она увеличивалась в жене, она уменьшалась в муже.


Николай, с несходящей улыбкой на лице, несколько изогнувшись на кресле, сидел, близко наклоняясь над блондинкой и говоря ей мифологические комплименты.
Переменяя бойко положение ног в натянутых рейтузах, распространяя от себя запах духов и любуясь и своей дамой, и собою, и красивыми формами своих ног под натянутыми кичкирами, Николай говорил блондинке, что он хочет здесь, в Воронеже, похитить одну даму.
– Какую же?
– Прелестную, божественную. Глаза у ней (Николай посмотрел на собеседницу) голубые, рот – кораллы, белизна… – он глядел на плечи, – стан – Дианы…
Муж подошел к ним и мрачно спросил у жены, о чем она говорит.
– А! Никита Иваныч, – сказал Николай, учтиво вставая. И, как бы желая, чтобы Никита Иваныч принял участие в его шутках, он начал и ему сообщать свое намерение похитить одну блондинку.
Муж улыбался угрюмо, жена весело. Добрая губернаторша с неодобрительным видом подошла к ним.
– Анна Игнатьевна хочет тебя видеть, Nicolas, – сказала она, таким голосом выговаривая слова: Анна Игнатьевна, что Ростову сейчас стало понятно, что Анна Игнатьевна очень важная дама. – Пойдем, Nicolas. Ведь ты позволил мне так называть тебя?
– О да, ma tante. Кто же это?
– Анна Игнатьевна Мальвинцева. Она слышала о тебе от своей племянницы, как ты спас ее… Угадаешь?..
– Мало ли я их там спасал! – сказал Николай.
– Ее племянницу, княжну Болконскую. Она здесь, в Воронеже, с теткой. Ого! как покраснел! Что, или?..
– И не думал, полноте, ma tante.
– Ну хорошо, хорошо. О! какой ты!
Губернаторша подводила его к высокой и очень толстой старухе в голубом токе, только что кончившей свою карточную партию с самыми важными лицами в городе. Это была Мальвинцева, тетка княжны Марьи по матери, богатая бездетная вдова, жившая всегда в Воронеже. Она стояла, рассчитываясь за карты, когда Ростов подошел к ней. Она строго и важно прищурилась, взглянула на него и продолжала бранить генерала, выигравшего у нее.