Рейц, Денейс

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Денейс Рейц»)
Перейти к: навигация, поиск
Денейс Рейц
Дата рождения

2 апреля 1882(1882-04-02)

Место рождения

Блумфонтейн

Дата смерти

19 октября 1944(1944-10-19) (62 года)

Место смерти

Лондон

Принадлежность

Трансвааль
ЮАС

Годы службы

1899—1902
1914—1918

Звание

полковник

Командовал

4-й кавалерийский полк ЮАС
1-й батальон Королевского полка шотландских фузилёров

Сражения/войны

Вторая англо-бурская война:

Первая мировая война

Денейс Рейц (африк. Deneys Reitz; 2 апреля 1887, Блумфонтейн — 19 октября 1944, Лондон) — южноафриканский военный и политический деятель. Будучи сыном 5-го президента Оранжевой республики Фрэнсиса Уильяма Рейца, Денейс в 17-летнем возрасте принял участие во Второй англо-бурской войне. Вернувшись из эмиграции, он начал работать юристом, а позже основал одну из крупнейших юридических фирм страны. С началом Первой мировой войны Рейц стал офицером южноафриканской армии, которую возглавлял его бурский командир Ян Смэтс. Войну Денейс закончил в Европе, после чего был избран депутатом парламента ЮАС, а затем вошёл в кабинет министров. В 1944 году он умер в Лондоне, где занимал должность верховного комиссара по Южной Африке.





Детство

Денейс был 3-м сыном верховного судьи Оранжевой республики Фрэнсиса Уильяма Рейца и норвеженки Бланки Тесен (Blanka Thesen[1]), умершей вскоре после родов 5-го сына в 1887 году. Денейс был назван в честь бабушки по отцовской линии, Корнелии Магдалены Денейс (Cornelia Magdalena Deneys). В 1889 году Фрэнсис стал президентом страны и снова женился - на голландке Корнелии Мюльдер (Cornelia Mulder). Несмотря на статус отца, братья Рейц не вели городскую жизнь, а неделями охотились на равнинах. Через 5 лет президент взял сыновей в официальную поездку по Европе, где Денейс, в числе прочих, был представлен королеве Нидерландов, президенту Франции, а также Джорджу Грею, губернатору Капской колонии.

В конце 1895 года Фрэнсис Рейц по состоянию здоровья покинул пост президента и переехал с семьёй в Кейптаун, где проживал отец первой жены. Однако, по просьбе президента братского Трансвааля - Пауля Крюгера - летом 1898 года Фрэнсис Рейц занял пост трансваальского государственного секретаря. Денейс с братьями остались в Оранжевой республик, Денейс вернулся в школу Блумфонтейна.

Вторая англо-бурская война

Летом 1899 года Рейц вызвал сыновей в Преторию, где велись приготовления к войне. 17-летнему Денейсу было отказано в зачислении в армию, но он обратился к Крюгеру и получил его личное разрешение. Оружие - карабин «Маузер» - Рейц получил из рук главнокомандующего страны, Пита Жубера, отца его друга Яна. Фрэнсис Рейц не только не противился службе сыновей, но даже жаждал её: он вызвал на войну старшего сына Ялмара, учившегося на юриста в Амстердаме, а когда Денейс однажды приехал с фронта в отпуск — отослал его обратно под предлогом возможного наступления англичан. Денейс и второй по старшинству брат, Жубер (назван в честь Пита Жубера) вошли в состав коммандо[2] Претории, где добровольно вступили в капральство Айзека Малерба. Вскоре Преторийское коммандо вошло в состав вступившего в Наталь соединения генерала «Марулы» Эрасмуса[3].

Отряд Марулы разграбил Данди и участвовал в генеральном Сражении при Ледисмит. Денейс вместе со своим капральством успешно атаковал Николсон-Нек, но генерал Жубер не позволил развить победу, отказавшись преследовать отступающего в Ледисмит врага. Он осадил Ледисмит, причём буры выполняли обязанности по охране кольца посредственно. Денейс, как и другие, часто покидал свой отряд, и однажды даже вернулся в Преторию, где вместе с отцом посетил пленённого Уинстона Черчилля. Несколько раз участвуя в робких попытках захватить город, в конце января 1900 года Денейс попал в число доровольцев, отправляемых в подкрепление на Тугелу, где контратаковали британцы. Его отряд занял позиции за Спион-Копом (Шпионский Холм), однако в тот же день высота была бурами потеряна, и Денейс участвовал в кровопролитной контратаке. Буры несли большие потери и к ночи отступили, Денейс сделал это в числе последних. Как оказалось, британцы потеряли ещё больше солдат, а потому ночью покинули холм. Вскоре Фрэнсис Рейц прислал в отряд Денейса и Жубера остальных трёх сыновей, но 12-летний Джек был вынужден вернуться домой, когда его заметил генерал Марула. 26 февраля служивший в свазилендском соединении дядя братьев пригласил их на день в свой лагерь, находившийся по соседству на Тугеле. На следующий день Рейцы пытались вернуться в капральство Айзека Малерба, но оно поднялось на Питерс-Хил, где было полностью истреблено во время британской атаки.

Буры сняли осаду Ледисмита и отступили. Появилась информация, что англичане наступают на Блумфонтейн, и братья Рейц покинули коммандо Претории, чтобы оборонять родной город. Однако британцы пришли туда раньше, и братья примкнули к малочисленному Африканерскому конному корпусу (АКК) Малана, зятя недавно умершего генерала Жубера. Противник продвигался к ним навстречу, в Трансвааль, и АКК был вынужден отступать вместе с подтянувшимися другими бурскими силами. Терпя поражения в мелких боях, буры отдали территорию Оранжевой республики, Йоханнесбург и Преторию. Их соединения в основном перестали существовать, и братья Рейц, навещая отца, потеряли АКК. 4-й по старшинству брат, Арнт, был эвакуирован в тыл с брюшным тифом, вскоре остальные братья расстались, разойдясь по разным соединениям. Они воссоединились в составе коммандо Претории под Мачадодорпом, где генерал Луис Бота сумел реорганизовать отряд и создать новый фронт. После нового поражения Бота увёл буров в горы, и война перешла в партизанскую стадию.

Попав в новую столицу - Лиденбург - Денейс и Жубер решили войти в соединение, формировавшееся в Вормбатсе, и ушли на запад. Ялмар с ними не пошёл, и родственники не видели его несколько лет, пока он не вернулся из индийского лагеря военнопленных. Денейс и Жубер примкнули в Вормбатсе к тысячному отряду генерала Бейерса, куда вскоре вошёл и Арнт. В состав отряда входили остатки АКК, к которым присоединились Рейцы. В декабре 1900 года отряд выступил на юг, но Жубер остался, так как хотел примкнуть к артиллеристам. Позже он также попал в плен и был отправлен на Бермуды. Корпус Бейерса перешёл Магалисберг и, соединившись с корпусом Де Ла Рея, успешно атаковал полуторатысячное соединение генерал-майора Клементса при Ноитгедахте. Вскоре организованная британцами система блокпостов серьёзно усложнила жизнь партизанам, и Денейс вместе с капским буром, позже казнённым англичанами за государственную измену, подался на юг в Капскую колонию.

Представительство британских войск там также было внушительным, и оставшуюся часть войны Рейц участвовал в боевых действиях на западе колонии в составе корпуса Яна Смэтса из трёхсот человек. Отряд терпел жестокие лишения и, чтобы разжиться патронами, 17 сентября 1901 года атаковал британский отряд при Моддерфонтейне. Буры одержали полную победу, практически без потерь уничтожив и пленив всех британцев. Они заменили своё обмундирование и оружие на захваченное, Денейсу досталась форма лорда Вивиана. Оставшееся время войны отряд Смэтса успешно действовал в районе с малым количеством железных дорог, оттягивая на себя британские войска из Трансвааля. Когда выяснилось, что англичане расстреливают одетых в британскую форму буров, те снова облачились в гражданскую одежду.

В мае 1902 года британские парламентёры вручили Смэтсу приглашение на мирную конференцию. Ему было разрешено взять с собой двух человек, в качестве секретаря и «порученца». Смэтс предложил эти места своему зятю и Денейсу, велев распределить их самостоятельно. Рейц решил, что «порученец» является адъютантом, и выбрал эту должность. Вскоре оказалось, что это нечто вроде слуги, - и путь до Трансвааля он проводил в багажном отделении, покуда британцы не узнали, что он является сыном госсекретаря Трансвааля. На мирной конференции Денейс встретился с отцом, в отличие от него непосредственно участвовавшим в переговорах. Оказалось, что другие бурские отряды добились гораздо меньших успехов, чем соединение Смэтса, и командование буров подписало акт о капитуляции. Когда Денейс и отец пришли подписывать обязательства о соблюдении условий капитуляции для частных лиц, Фрэнсис отказался это сделать. Денейс, ранее не имевших таких планов, сделал то же самое из солидарности с отцом.

Они были вынуждены покинуть страну; Фрэнсис уехал в Америку, а Денейс с братом — на Мадагаскар, куда также переселился знакомый Денейсу партизанский командир Мани Мариц. На острове Рейцы были вынуждены заняться перевозками грузов на конной тяге. В 1903 году Денейс написал там книгу воспоминаний «Коммандо. Бурский дневник бурской войны», которую опубликовал только через четверть века. Она стала крайне успешной, хотя высокий драматизм событий вызывал сомнения в её полной достоверности, однако Смэтс в предисловии книги заявил, что она правдива.

Южно-Африканский Союз

В 1905 году письмо жены Смэтса убедило Денейса вернуться на родину, где он вскоре начал карьеру юриста. Когда в Европе началась Первая мировая война, в Южной Африке вспыхнуло восстание Марица, участвовать в котором бурские патриоты позвали Денейса. Он отказался - и явился в распоряжение своего покровителя Смэтса, ныне - военного министра ЮАС. Состоя в его штабе, Рейц участвовал в подавлении мятежа и захвате немецкой Намибии. Затем Денейс командовал конным полком во время захвата Немецкой Восточной Африки. Позже он отправился в Европу, и командовал батальоном шотландских фузилёров на Западном фронте, где был дважды ранен. Вернувшись на родину, Рейц женился на Лейле Райт, позже ставшей первой женщиной-депутатом ЮАС. У них родились двое сыновей.

В 1920 году Рейц был избран в парламент ЮАС, начав свою политическую карьеру. На её протяжении он занимал позицию своего бурского командира Смэтса. Денейс получил портфель земельного министра, в должности которого он способствовал созданию национального парка Крюгера. В 1924 года Смэтс потерял пост премьер-министра, и Рейц ушёл из политики. В это время он занимался адвокатской деятельностью и много путешествовал по Африке. В 1933 году Денейс снова получил пост земельного министра в коалиционном кабинете Джеймса Герцога. Через 2 года Рейц стал министром сельского хозяйства и леса, а в 1938 года — министром горнодобывающей промышленности.

В самом начале Второй мировой войны, в сентябре 1939 г., Денейс занял пост министра по делам туземцев, став также заместителем премьер-министра. В 1943 году он отправился в Лондон в качестве верховного комиссара по Южной Африке, и занимал эту должность до своей смерти в октябре 1944 года.

Рейц опубликовал 3 книги. Первая и наиболее успешная, Commando: A Boer Journal of the Boer War, вышла в 1929 года и описывало участие автора во Второй англо-бурской войне. Вторая, Trekking on, была опубликована в 1933 году и освещала его деятельность до конца Первой мировой войны. No outspan, где Рейц описывал аспекты более поздней жизни, вышла в 1943 году.

В 1922 году Денейс основал юридическую фирму Deneys Reitz Inc, ставшую одной из крупнейших в стране. В 2011 году она, имея в штате более 230 юристов, была поглощена альянсом Norton Rose.

Память

В его честь назван городок Денейсвилл на границе Фри-Стейта и Гаутенга. Многие объекты носят также его фамилию, но они названы в честь его отца, более значимой фигуры среди буров.

Напишите отзыв о статье "Рейц, Денейс"

Ссылки

  • [ancestry24.com/deneys-reitz/ Биография] на ancestry24.com

Примечания

  1. Бланка была сестрой Карла-Вильгельма Тесена (1856-1940), норвежского арматора, укоренившегося в Капской колонии.
  2. Партизанский отряд. В ХХ веке бурское слово "коммандо" (Kommando), в немецкой транскрипции "Kommandos", вошло в международный лексикон - как отряд спецназа.
  3. Позже Эрасмус был разжалован в рядовые.

Отрывок, характеризующий Рейц, Денейс

– Искусный полководец, – сказал Пьер, – ну, тот, который предвидел все случайности… ну, угадал мысли противника.
– Да это невозможно, – сказал князь Андрей, как будто про давно решенное дело.
Пьер с удивлением посмотрел на него.
– Однако, – сказал он, – ведь говорят же, что война подобна шахматной игре.
– Да, – сказал князь Андрей, – только с тою маленькою разницей, что в шахматах над каждым шагом ты можешь думать сколько угодно, что ты там вне условий времени, и еще с той разницей, что конь всегда сильнее пешки и две пешки всегда сильнее одной, a на войне один батальон иногда сильнее дивизии, а иногда слабее роты. Относительная сила войск никому не может быть известна. Поверь мне, – сказал он, – что ежели бы что зависело от распоряжений штабов, то я бы был там и делал бы распоряжения, а вместо того я имею честь служить здесь, в полку вот с этими господами, и считаю, что от нас действительно будет зависеть завтрашний день, а не от них… Успех никогда не зависел и не будет зависеть ни от позиции, ни от вооружения, ни даже от числа; а уж меньше всего от позиции.
– А от чего же?
– От того чувства, которое есть во мне, в нем, – он указал на Тимохина, – в каждом солдате.
Князь Андрей взглянул на Тимохина, который испуганно и недоумевая смотрел на своего командира. В противность своей прежней сдержанной молчаливости князь Андрей казался теперь взволнованным. Он, видимо, не мог удержаться от высказывания тех мыслей, которые неожиданно приходили ему.
– Сражение выиграет тот, кто твердо решил его выиграть. Отчего мы под Аустерлицем проиграли сражение? У нас потеря была почти равная с французами, но мы сказали себе очень рано, что мы проиграли сражение, – и проиграли. А сказали мы это потому, что нам там незачем было драться: поскорее хотелось уйти с поля сражения. «Проиграли – ну так бежать!» – мы и побежали. Ежели бы до вечера мы не говорили этого, бог знает что бы было. А завтра мы этого не скажем. Ты говоришь: наша позиция, левый фланг слаб, правый фланг растянут, – продолжал он, – все это вздор, ничего этого нет. А что нам предстоит завтра? Сто миллионов самых разнообразных случайностей, которые будут решаться мгновенно тем, что побежали или побегут они или наши, что убьют того, убьют другого; а то, что делается теперь, – все это забава. Дело в том, что те, с кем ты ездил по позиции, не только не содействуют общему ходу дел, но мешают ему. Они заняты только своими маленькими интересами.
– В такую минуту? – укоризненно сказал Пьер.
– В такую минуту, – повторил князь Андрей, – для них это только такая минута, в которую можно подкопаться под врага и получить лишний крестик или ленточку. Для меня на завтра вот что: стотысячное русское и стотысячное французское войска сошлись драться, и факт в том, что эти двести тысяч дерутся, и кто будет злей драться и себя меньше жалеть, тот победит. И хочешь, я тебе скажу, что, что бы там ни было, что бы ни путали там вверху, мы выиграем сражение завтра. Завтра, что бы там ни было, мы выиграем сражение!
– Вот, ваше сиятельство, правда, правда истинная, – проговорил Тимохин. – Что себя жалеть теперь! Солдаты в моем батальоне, поверите ли, не стали водку, пить: не такой день, говорят. – Все помолчали.
Офицеры поднялись. Князь Андрей вышел с ними за сарай, отдавая последние приказания адъютанту. Когда офицеры ушли, Пьер подошел к князю Андрею и только что хотел начать разговор, как по дороге недалеко от сарая застучали копыта трех лошадей, и, взглянув по этому направлению, князь Андрей узнал Вольцогена с Клаузевицем, сопутствуемых казаком. Они близко проехали, продолжая разговаривать, и Пьер с Андреем невольно услыхали следующие фразы:
– Der Krieg muss im Raum verlegt werden. Der Ansicht kann ich nicht genug Preis geben, [Война должна быть перенесена в пространство. Это воззрение я не могу достаточно восхвалить (нем.) ] – говорил один.
– O ja, – сказал другой голос, – da der Zweck ist nur den Feind zu schwachen, so kann man gewiss nicht den Verlust der Privatpersonen in Achtung nehmen. [О да, так как цель состоит в том, чтобы ослабить неприятеля, то нельзя принимать во внимание потери частных лиц (нем.) ]
– O ja, [О да (нем.) ] – подтвердил первый голос.
– Да, im Raum verlegen, [перенести в пространство (нем.) ] – повторил, злобно фыркая носом, князь Андрей, когда они проехали. – Im Raum то [В пространстве (нем.) ] у меня остался отец, и сын, и сестра в Лысых Горах. Ему это все равно. Вот оно то, что я тебе говорил, – эти господа немцы завтра не выиграют сражение, а только нагадят, сколько их сил будет, потому что в его немецкой голове только рассуждения, не стоящие выеденного яйца, а в сердце нет того, что одно только и нужно на завтра, – то, что есть в Тимохине. Они всю Европу отдали ему и приехали нас учить – славные учители! – опять взвизгнул его голос.
– Так вы думаете, что завтрашнее сражение будет выиграно? – сказал Пьер.
– Да, да, – рассеянно сказал князь Андрей. – Одно, что бы я сделал, ежели бы имел власть, – начал он опять, – я не брал бы пленных. Что такое пленные? Это рыцарство. Французы разорили мой дом и идут разорить Москву, и оскорбили и оскорбляют меня всякую секунду. Они враги мои, они преступники все, по моим понятиям. И так же думает Тимохин и вся армия. Надо их казнить. Ежели они враги мои, то не могут быть друзьями, как бы они там ни разговаривали в Тильзите.
– Да, да, – проговорил Пьер, блестящими глазами глядя на князя Андрея, – я совершенно, совершенно согласен с вами!
Тот вопрос, который с Можайской горы и во весь этот день тревожил Пьера, теперь представился ему совершенно ясным и вполне разрешенным. Он понял теперь весь смысл и все значение этой войны и предстоящего сражения. Все, что он видел в этот день, все значительные, строгие выражения лиц, которые он мельком видел, осветились для него новым светом. Он понял ту скрытую (latente), как говорится в физике, теплоту патриотизма, которая была во всех тех людях, которых он видел, и которая объясняла ему то, зачем все эти люди спокойно и как будто легкомысленно готовились к смерти.
– Не брать пленных, – продолжал князь Андрей. – Это одно изменило бы всю войну и сделало бы ее менее жестокой. А то мы играли в войну – вот что скверно, мы великодушничаем и тому подобное. Это великодушничанье и чувствительность – вроде великодушия и чувствительности барыни, с которой делается дурнота, когда она видит убиваемого теленка; она так добра, что не может видеть кровь, но она с аппетитом кушает этого теленка под соусом. Нам толкуют о правах войны, о рыцарстве, о парламентерстве, щадить несчастных и так далее. Все вздор. Я видел в 1805 году рыцарство, парламентерство: нас надули, мы надули. Грабят чужие дома, пускают фальшивые ассигнации, да хуже всего – убивают моих детей, моего отца и говорят о правилах войны и великодушии к врагам. Не брать пленных, а убивать и идти на смерть! Кто дошел до этого так, как я, теми же страданиями…
Князь Андрей, думавший, что ему было все равно, возьмут ли или не возьмут Москву так, как взяли Смоленск, внезапно остановился в своей речи от неожиданной судороги, схватившей его за горло. Он прошелся несколько раз молча, но тлаза его лихорадочно блестели, и губа дрожала, когда он опять стал говорить:
– Ежели бы не было великодушничанья на войне, то мы шли бы только тогда, когда стоит того идти на верную смерть, как теперь. Тогда не было бы войны за то, что Павел Иваныч обидел Михаила Иваныча. А ежели война как теперь, так война. И тогда интенсивность войск была бы не та, как теперь. Тогда бы все эти вестфальцы и гессенцы, которых ведет Наполеон, не пошли бы за ним в Россию, и мы бы не ходили драться в Австрию и в Пруссию, сами не зная зачем. Война не любезность, а самое гадкое дело в жизни, и надо понимать это и не играть в войну. Надо принимать строго и серьезно эту страшную необходимость. Всё в этом: откинуть ложь, и война так война, а не игрушка. А то война – это любимая забава праздных и легкомысленных людей… Военное сословие самое почетное. А что такое война, что нужно для успеха в военном деле, какие нравы военного общества? Цель войны – убийство, орудия войны – шпионство, измена и поощрение ее, разорение жителей, ограбление их или воровство для продовольствия армии; обман и ложь, называемые военными хитростями; нравы военного сословия – отсутствие свободы, то есть дисциплина, праздность, невежество, жестокость, разврат, пьянство. И несмотря на то – это высшее сословие, почитаемое всеми. Все цари, кроме китайского, носят военный мундир, и тому, кто больше убил народа, дают большую награду… Сойдутся, как завтра, на убийство друг друга, перебьют, перекалечат десятки тысяч людей, а потом будут служить благодарственные молебны за то, что побили много люден (которых число еще прибавляют), и провозглашают победу, полагая, что чем больше побито людей, тем больше заслуга. Как бог оттуда смотрит и слушает их! – тонким, пискливым голосом прокричал князь Андрей. – Ах, душа моя, последнее время мне стало тяжело жить. Я вижу, что стал понимать слишком много. А не годится человеку вкушать от древа познания добра и зла… Ну, да не надолго! – прибавил он. – Однако ты спишь, да и мне пера, поезжай в Горки, – вдруг сказал князь Андрей.
– О нет! – отвечал Пьер, испуганно соболезнующими глазами глядя на князя Андрея.
– Поезжай, поезжай: перед сраженьем нужно выспаться, – повторил князь Андрей. Он быстро подошел к Пьеру, обнял его и поцеловал. – Прощай, ступай, – прокричал он. – Увидимся ли, нет… – и он, поспешно повернувшись, ушел в сарай.
Было уже темно, и Пьер не мог разобрать того выражения, которое было на лице князя Андрея, было ли оно злобно или нежно.
Пьер постоял несколько времени молча, раздумывая, пойти ли за ним или ехать домой. «Нет, ему не нужно! – решил сам собой Пьер, – и я знаю, что это наше последнее свидание». Он тяжело вздохнул и поехал назад в Горки.
Князь Андрей, вернувшись в сарай, лег на ковер, но не мог спать.
Он закрыл глаза. Одни образы сменялись другими. На одном он долго, радостно остановился. Он живо вспомнил один вечер в Петербурге. Наташа с оживленным, взволнованным лицом рассказывала ему, как она в прошлое лето, ходя за грибами, заблудилась в большом лесу. Она несвязно описывала ему и глушь леса, и свои чувства, и разговоры с пчельником, которого она встретила, и, всякую минуту прерываясь в своем рассказе, говорила: «Нет, не могу, я не так рассказываю; нет, вы не понимаете», – несмотря на то, что князь Андрей успокоивал ее, говоря, что он понимает, и действительно понимал все, что она хотела сказать. Наташа была недовольна своими словами, – она чувствовала, что не выходило то страстно поэтическое ощущение, которое она испытала в этот день и которое она хотела выворотить наружу. «Это такая прелесть был этот старик, и темно так в лесу… и такие добрые у него… нет, я не умею рассказать», – говорила она, краснея и волнуясь. Князь Андрей улыбнулся теперь той же радостной улыбкой, которой он улыбался тогда, глядя ей в глаза. «Я понимал ее, – думал князь Андрей. – Не только понимал, но эту то душевную силу, эту искренность, эту открытость душевную, эту то душу ее, которую как будто связывало тело, эту то душу я и любил в ней… так сильно, так счастливо любил…» И вдруг он вспомнил о том, чем кончилась его любовь. «Ему ничего этого не нужно было. Он ничего этого не видел и не понимал. Он видел в ней хорошенькую и свеженькую девочку, с которой он не удостоил связать свою судьбу. А я? И до сих пор он жив и весел».
Князь Андрей, как будто кто нибудь обжег его, вскочил и стал опять ходить перед сараем.


25 го августа, накануне Бородинского сражения, префект дворца императора французов m r de Beausset и полковник Fabvier приехали, первый из Парижа, второй из Мадрида, к императору Наполеону в его стоянку у Валуева.