Деннер, Иоганн Кристоф

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Деннер, Иоганн Христоф»)
Перейти к: навигация, поиск

Иога́нн Кри́стоф Де́ннер (13 августа 1655, Лейпциг — 20 апреля 1707, Нюрнберг) — немецкий музыкальный мастер, считающийся изобретателем кларнета[1].



Биография

Деннер родился в семье токаря Генриха Деннера, занимавшегося также изготовлением и настройкой духовых музыкальных инструментов. В 1666 году отец и сын переехали в Нюрнберг, где в 1678 году молодой Деннер открыл первую фабрику по производству инструментов. В дальнейшем семейное дело продолжили сыновья Иоганна Деннера — Якоб и Иоганн Давид. До наших дней сохранилось 68 инструментов, автором которых считается Деннер [2].

Наибольшую известность Деннер получил как изобретатель кларнета. С 1680-х годов он работал над усовершенствованием конструкции старинного духового инструмента — шалюмо, и около 1690 года в результате различных экспериментов был получен новый инструмент, названный кларнетом.

Некоторые исследователи оспаривают как дату появления кларнета, так и приоритет Деннера в авторстве этого изобретения[3]. Единственный сохранившийся кларнет, считающийся работой самого Деннера, хранится в Калифорнийском университете в Беркли, второй существовавший инструмент был утрачен во время Второй мировой войны[3]. Первое же сохранившееся упоминание о кларнете в печати датировано 1710 годом[4], то есть три года после смерти Деннера.

Напишите отзыв о статье "Деннер, Иоганн Кристоф"

Примечания

  1. Деннер, Иоганн-Кристоф // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
  2. Rice, Albert R. (1992). The Baroque Clarinet. Oxford: Clarendon Press, 17; 40-42
  3. 1 2 Hoeprich, T. Eric (1981). «A three-key clarinet by J. C. Denner». Galpin Society Journal 34: 21-32
  4. Lawson, Colin. «Single reeds before 1750». In Lawson (ed.), Colin (1995). The Cambridge Companion to the Clarinet. Cambridge University Press, 2, 6.

Отрывок, характеризующий Деннер, Иоганн Кристоф

– А это чья такая? – говорила она, обращаясь к своей гувернантке и глядя в лицо своей дочери, представлявшей казанского татарина. – Кажется, из Ростовых кто то. Ну и вы, господин гусар, в каком полку служите? – спрашивала она Наташу. – Турке то, турке пастилы подай, – говорила она обносившему буфетчику: – это их законом не запрещено.
Иногда, глядя на странные, но смешные па, которые выделывали танцующие, решившие раз навсегда, что они наряженные, что никто их не узнает и потому не конфузившиеся, – Пелагея Даниловна закрывалась платком, и всё тучное тело ее тряслось от неудержимого доброго, старушечьего смеха. – Сашинет то моя, Сашинет то! – говорила она.
После русских плясок и хороводов Пелагея Даниловна соединила всех дворовых и господ вместе, в один большой круг; принесли кольцо, веревочку и рублик, и устроились общие игры.
Через час все костюмы измялись и расстроились. Пробочные усы и брови размазались по вспотевшим, разгоревшимся и веселым лицам. Пелагея Даниловна стала узнавать ряженых, восхищалась тем, как хорошо были сделаны костюмы, как шли они особенно к барышням, и благодарила всех за то, что так повеселили ее. Гостей позвали ужинать в гостиную, а в зале распорядились угощением дворовых.
– Нет, в бане гадать, вот это страшно! – говорила за ужином старая девушка, жившая у Мелюковых.
– Отчего же? – спросила старшая дочь Мелюковых.
– Да не пойдете, тут надо храбрость…
– Я пойду, – сказала Соня.
– Расскажите, как это было с барышней? – сказала вторая Мелюкова.
– Да вот так то, пошла одна барышня, – сказала старая девушка, – взяла петуха, два прибора – как следует, села. Посидела, только слышит, вдруг едет… с колокольцами, с бубенцами подъехали сани; слышит, идет. Входит совсем в образе человеческом, как есть офицер, пришел и сел с ней за прибор.
– А! А!… – закричала Наташа, с ужасом выкатывая глаза.