Деннехи, Брайан
Поделись знанием:
– Ну, вас!
И они скрылись во мраке с своею ношей.
– Что? болит? – спросил Тушин шопотом у Ростова.
– Болит.
– Ваше благородие, к генералу. Здесь в избе стоят, – сказал фейерверкер, подходя к Тушину.
– Сейчас, голубчик.
Тушин встал и, застегивая шинель и оправляясь, отошел от костра…
Недалеко от костра артиллеристов, в приготовленной для него избе, сидел князь Багратион за обедом, разговаривая с некоторыми начальниками частей, собравшимися у него. Тут был старичок с полузакрытыми глазами, жадно обгладывавший баранью кость, и двадцатидвухлетний безупречный генерал, раскрасневшийся от рюмки водки и обеда, и штаб офицер с именным перстнем, и Жерков, беспокойно оглядывавший всех, и князь Андрей, бледный, с поджатыми губами и лихорадочно блестящими глазами.
В избе стояло прислоненное в углу взятое французское знамя, и аудитор с наивным лицом щупал ткань знамени и, недоумевая, покачивал головой, может быть оттого, что его и в самом деле интересовал вид знамени, а может быть, и оттого, что ему тяжело было голодному смотреть на обед, за которым ему не достало прибора. В соседней избе находился взятый в плен драгунами французский полковник. Около него толпились, рассматривая его, наши офицеры. Князь Багратион благодарил отдельных начальников и расспрашивал о подробностях дела и о потерях. Полковой командир, представлявшийся под Браунау, докладывал князю, что, как только началось дело, он отступил из леса, собрал дроворубов и, пропустив их мимо себя, с двумя баталионами ударил в штыки и опрокинул французов.
– Как я увидал, ваше сиятельство, что первый батальон расстроен, я стал на дороге и думаю: «пропущу этих и встречу батальным огнем»; так и сделал.
Полковому командиру так хотелось сделать это, так он жалел, что не успел этого сделать, что ему казалось, что всё это точно было. Даже, может быть, и в самом деле было? Разве можно было разобрать в этой путанице, что было и чего не было?
– Причем должен заметить, ваше сиятельство, – продолжал он, вспоминая о разговоре Долохова с Кутузовым и о последнем свидании своем с разжалованным, – что рядовой, разжалованный Долохов, на моих глазах взял в плен французского офицера и особенно отличился.
– Здесь то я видел, ваше сиятельство, атаку павлоградцев, – беспокойно оглядываясь, вмешался Жерков, который вовсе не видал в этот день гусар, а только слышал о них от пехотного офицера. – Смяли два каре, ваше сиятельство.
На слова Жеркова некоторые улыбнулись, как и всегда ожидая от него шутки; но, заметив, что то, что он говорил, клонилось тоже к славе нашего оружия и нынешнего дня, приняли серьезное выражение, хотя многие очень хорошо знали, что то, что говорил Жерков, была ложь, ни на чем не основанная. Князь Багратион обратился к старичку полковнику.
– Благодарю всех, господа, все части действовали геройски: пехота, кавалерия и артиллерия. Каким образом в центре оставлены два орудия? – спросил он, ища кого то глазами. (Князь Багратион не спрашивал про орудия левого фланга; он знал уже, что там в самом начале дела были брошены все пушки.) – Я вас, кажется, просил, – обратился он к дежурному штаб офицеру.
– Одно было подбито, – отвечал дежурный штаб офицер, – а другое, я не могу понять; я сам там всё время был и распоряжался и только что отъехал… Жарко было, правда, – прибавил он скромно.
Кто то сказал, что капитан Тушин стоит здесь у самой деревни, и что за ним уже послано.
– Да вот вы были, – сказал князь Багратион, обращаясь к князю Андрею.
– Как же, мы вместе немного не съехались, – сказал дежурный штаб офицер, приятно улыбаясь Болконскому.
– Я не имел удовольствия вас видеть, – холодно и отрывисто сказал князь Андрей.
Все молчали. На пороге показался Тушин, робко пробиравшийся из за спин генералов. Обходя генералов в тесной избе, сконфуженный, как и всегда, при виде начальства, Тушин не рассмотрел древка знамени и спотыкнулся на него. Несколько голосов засмеялось.
– Каким образом орудие оставлено? – спросил Багратион, нахмурившись не столько на капитана, сколько на смеявшихся, в числе которых громче всех слышался голос Жеркова.
Тушину теперь только, при виде грозного начальства, во всем ужасе представилась его вина и позор в том, что он, оставшись жив, потерял два орудия. Он так был взволнован, что до сей минуты не успел подумать об этом. Смех офицеров еще больше сбил его с толку. Он стоял перед Багратионом с дрожащею нижнею челюстью и едва проговорил:
– Не знаю… ваше сиятельство… людей не было, ваше сиятельство.
– Вы бы могли из прикрытия взять!
Что прикрытия не было, этого не сказал Тушин, хотя это была сущая правда. Он боялся подвести этим другого начальника и молча, остановившимися глазами, смотрел прямо в лицо Багратиону, как смотрит сбившийся ученик в глаза экзаменатору.
Молчание было довольно продолжительно. Князь Багратион, видимо, не желая быть строгим, не находился, что сказать; остальные не смели вмешаться в разговор. Князь Андрей исподлобья смотрел на Тушина, и пальцы его рук нервически двигались.
– Ваше сиятельство, – прервал князь Андрей молчание своим резким голосом, – вы меня изволили послать к батарее капитана Тушина. Я был там и нашел две трети людей и лошадей перебитыми, два орудия исковерканными, и прикрытия никакого.
Князь Багратион и Тушин одинаково упорно смотрели теперь на сдержанно и взволнованно говорившего Болконского.
– И ежели, ваше сиятельство, позволите мне высказать свое мнение, – продолжал он, – то успехом дня мы обязаны более всего действию этой батареи и геройской стойкости капитана Тушина с его ротой, – сказал князь Андрей и, не ожидая ответа, тотчас же встал и отошел от стола.
Князь Багратион посмотрел на Тушина и, видимо не желая выказать недоверия к резкому суждению Болконского и, вместе с тем, чувствуя себя не в состоянии вполне верить ему, наклонил голову и сказал Тушину, что он может итти. Князь Андрей вышел за ним.
– Вот спасибо: выручил, голубчик, – сказал ему Тушин.
Князь Андрей оглянул Тушина и, ничего не сказав, отошел от него. Князю Андрею было грустно и тяжело. Всё это было так странно, так непохоже на то, чего он надеялся.
«Кто они? Зачем они? Что им нужно? И когда всё это кончится?» думал Ростов, глядя на переменявшиеся перед ним тени. Боль в руке становилась всё мучительнее. Сон клонил непреодолимо, в глазах прыгали красные круги, и впечатление этих голосов и этих лиц и чувство одиночества сливались с чувством боли. Это они, эти солдаты, раненые и нераненые, – это они то и давили, и тяготили, и выворачивали жилы, и жгли мясо в его разломанной руке и плече. Чтобы избавиться от них, он закрыл глаза.
Он забылся на одну минуту, но в этот короткий промежуток забвения он видел во сне бесчисленное количество предметов: он видел свою мать и ее большую белую руку, видел худенькие плечи Сони, глаза и смех Наташи, и Денисова с его голосом и усами, и Телянина, и всю свою историю с Теляниным и Богданычем. Вся эта история была одно и то же, что этот солдат с резким голосом, и эта то вся история и этот то солдат так мучительно, неотступно держали, давили и все в одну сторону тянули его руку. Он пытался устраняться от них, но они не отпускали ни на волос, ни на секунду его плечо. Оно бы не болело, оно было бы здорово, ежели б они не тянули его; но нельзя было избавиться от них.
Он открыл глаза и поглядел вверх. Черный полог ночи на аршин висел над светом углей. В этом свете летали порошинки падавшего снега. Тушин не возвращался, лекарь не приходил. Он был один, только какой то солдатик сидел теперь голый по другую сторону огня и грел свое худое желтое тело.
«Никому не нужен я! – думал Ростов. – Некому ни помочь, ни пожалеть. А был же и я когда то дома, сильный, веселый, любимый». – Он вздохнул и со вздохом невольно застонал.
– Ай болит что? – спросил солдатик, встряхивая свою рубаху над огнем, и, не дожидаясь ответа, крякнув, прибавил: – Мало ли за день народу попортили – страсть!
Ростов не слушал солдата. Он смотрел на порхавшие над огнем снежинки и вспоминал русскую зиму с теплым, светлым домом, пушистою шубой, быстрыми санями, здоровым телом и со всею любовью и заботою семьи. «И зачем я пошел сюда!» думал он.
На другой день французы не возобновляли нападения, и остаток Багратионова отряда присоединился к армии Кутузова.
Князь Василий не обдумывал своих планов. Он еще менее думал сделать людям зло для того, чтобы приобрести выгоду. Он был только светский человек, успевший в свете и сделавший привычку из этого успеха. У него постоянно, смотря по обстоятельствам, по сближениям с людьми, составлялись различные планы и соображения, в которых он сам не отдавал себе хорошенько отчета, но которые составляли весь интерес его жизни. Не один и не два таких плана и соображения бывало у него в ходу, а десятки, из которых одни только начинали представляться ему, другие достигались, третьи уничтожались. Он не говорил себе, например: «Этот человек теперь в силе, я должен приобрести его доверие и дружбу и через него устроить себе выдачу единовременного пособия», или он не говорил себе: «Вот Пьер богат, я должен заманить его жениться на дочери и занять нужные мне 40 тысяч»; но человек в силе встречался ему, и в ту же минуту инстинкт подсказывал ему, что этот человек может быть полезен, и князь Василий сближался с ним и при первой возможности, без приготовления, по инстинкту, льстил, делался фамильярен, говорил о том, о чем нужно было.
Пьер был у него под рукою в Москве, и князь Василий устроил для него назначение в камер юнкеры, что тогда равнялось чину статского советника, и настоял на том, чтобы молодой человек с ним вместе ехал в Петербург и остановился в его доме. Как будто рассеянно и вместе с тем с несомненной уверенностью, что так должно быть, князь Василий делал всё, что было нужно для того, чтобы женить Пьера на своей дочери. Ежели бы князь Василий обдумывал вперед свои планы, он не мог бы иметь такой естественности в обращении и такой простоты и фамильярности в сношении со всеми людьми, выше и ниже себя поставленными. Что то влекло его постоянно к людям сильнее или богаче его, и он одарен был редким искусством ловить именно ту минуту, когда надо и можно было пользоваться людьми.
Пьер, сделавшись неожиданно богачом и графом Безухим, после недавнего одиночества и беззаботности, почувствовал себя до такой степени окруженным, занятым, что ему только в постели удавалось остаться одному с самим собою. Ему нужно было подписывать бумаги, ведаться с присутственными местами, о значении которых он не имел ясного понятия, спрашивать о чем то главного управляющего, ехать в подмосковное имение и принимать множество лиц, которые прежде не хотели и знать о его существовании, а теперь были бы обижены и огорчены, ежели бы он не захотел их видеть. Все эти разнообразные лица – деловые, родственники, знакомые – все были одинаково хорошо, ласково расположены к молодому наследнику; все они, очевидно и несомненно, были убеждены в высоких достоинствах Пьера. Беспрестанно он слышал слова: «С вашей необыкновенной добротой» или «при вашем прекрасном сердце», или «вы сами так чисты, граф…» или «ежели бы он был так умен, как вы» и т. п., так что он искренно начинал верить своей необыкновенной доброте и своему необыкновенному уму, тем более, что и всегда, в глубине души, ему казалось, что он действительно очень добр и очень умен. Даже люди, прежде бывшие злыми и очевидно враждебными, делались с ним нежными и любящими. Столь сердитая старшая из княжен, с длинной талией, с приглаженными, как у куклы, волосами, после похорон пришла в комнату Пьера. Опуская глаза и беспрестанно вспыхивая, она сказала ему, что очень жалеет о бывших между ними недоразумениях и что теперь не чувствует себя вправе ничего просить, разве только позволения, после постигшего ее удара, остаться на несколько недель в доме, который она так любила и где столько принесла жертв. Она не могла удержаться и заплакала при этих словах. Растроганный тем, что эта статуеобразная княжна могла так измениться, Пьер взял ее за руку и просил извинения, сам не зная, за что. С этого дня княжна начала вязать полосатый шарф для Пьера и совершенно изменилась к нему.
– Сделай это для нее, mon cher; всё таки она много пострадала от покойника, – сказал ему князь Василий, давая подписать какую то бумагу в пользу княжны.
Князь Василий решил, что эту кость, вексель в 30 т., надо было всё таки бросить бедной княжне с тем, чтобы ей не могло притти в голову толковать об участии князя Василия в деле мозаикового портфеля. Пьер подписал вексель, и с тех пор княжна стала еще добрее. Младшие сестры стали также ласковы к нему, в особенности самая младшая, хорошенькая, с родинкой, часто смущала Пьера своими улыбками и смущением при виде его.
Пьеру так естественно казалось, что все его любят, так казалось бы неестественно, ежели бы кто нибудь не полюбил его, что он не мог не верить в искренность людей, окружавших его. Притом ему не было времени спрашивать себя об искренности или неискренности этих людей. Ему постоянно было некогда, он постоянно чувствовал себя в состоянии кроткого и веселого опьянения. Он чувствовал себя центром какого то важного общего движения; чувствовал, что от него что то постоянно ожидается; что, не сделай он того, он огорчит многих и лишит их ожидаемого, а сделай то то и то то, всё будет хорошо, – и он делал то, что требовали от него, но это что то хорошее всё оставалось впереди.
Более всех других в это первое время как делами Пьера, так и им самим овладел князь Василий. Со смерти графа Безухого он не выпускал из рук Пьера. Князь Василий имел вид человека, отягченного делами, усталого, измученного, но из сострадания не могущего, наконец, бросить на произвол судьбы и плутов этого беспомощного юношу, сына его друга, apres tout, [в конце концов,] и с таким огромным состоянием. В те несколько дней, которые он пробыл в Москве после смерти графа Безухого, он призывал к себе Пьера или сам приходил к нему и предписывал ему то, что нужно было делать, таким тоном усталости и уверенности, как будто он всякий раз приговаривал:
«Vous savez, que je suis accable d'affaires et que ce n'est que par pure charite, que je m'occupe de vous, et puis vous savez bien, que ce que je vous propose est la seule chose faisable». [Ты знаешь, я завален делами; но было бы безжалостно покинуть тебя так; разумеется, что я тебе говорю, есть единственно возможное.]
| Брайан Деннехи | |
| Brian Dennehy | |
 Брайан Деннехи 2003 | |
| Имя при рождении: |
Brian Manion Dennehy |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: |
Бриджпорт, штат Коннектикут, США |
| Гражданство: | |
| Профессия: | |
| Карьера: |
1977 — наст. время |
| Награды: | |
Бра́йан Де́ннехи (англ. Brian Dennehy, род. 9 июля 1938, Бриджпорт, штат Коннектикут, США) — американский актёр кино, театра и телевидения.
Содержание
Биография
Брайан Деннехи родился 9 июля 1938 года в Бриджпорте (штат Коннектикут), вырос в нью-йоркском квартале Бруклина. Поступил в Колумбийский университет, где сочетал учёбу с успешным выступлением за студенческую команду по американскому футболу. После получения диплома бакалавра истории (1960) пошёл служить в морскую пехоту, отдав армии США 5 лет. Дважды был женат (Джудит Шефф, 1959—1974; Дженнифер Арнотт, 1998 — по настоящее время), две из дочерей (Элизабет и Кэтлин) выбрали актёрскую карьеру. Воспитал также двух приёмных детей — Кормак (1993 г.р.) и Сару (1995 г.р.).
Творчество
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Проверить нейтральность. На странице обсуждения должны быть подробности.
|
Первые роли в кино
Дебютировал как актёр в 1977 году в небольших ролях телесериалах «Коджак» и «Серпико», затем получал роли в популярных сериалах «Династия», «Даллас», «Лу Грант». В 39 лет дебютировал в художественных фильмах «В ожидании мистера Гудбара» и «Полукрутой» (1977).
Режиссёры и продюсеры телевизионных сериалов эксплуатировали ирландскую внешность Деннехи (188 см рост, вес — под центнер, голубые глаза). Известность пришла к Деннехи за роль серийного убийцы Джона Уэйна Гейси в телесериале «Поймать убийцу», за который он получил номинацию премии «Эмми» в номинации актёр второго плана. Также он снялся в фильме Питера Гринуэя «Живот архитектора» (1987). За роль Крэклайта в этой картине он получил награду на Чикагском кинофестивале.
В 80-е годы Брайану Деннехи пришла настоящая известность после съёмок в боевике «Рэмбо: Первая кровь», где он в роли шерифа противостоит герою Сталлоне, а также в триллере «Парк Горького», в детективной дилогии «Иллюзия убийства». Критики высоко оценили замечательный актёрский дуэт Деннехи и Джеймса Вудса в картине «Бестселлер».
Популярность и признание
В 90-е годы он получил несколько этапных главных ролей: профсоюзного лидера Джеки Прессера (История Джеки Прессера), сержанта Рида в одноимённом телефильме (здесь же впервые пробовал себя как сопродюсер, сценарист и режиссёр), и многочисленных детективных телелентах, где теперь играл не убийц, а полицейских. Разнообразнее становится и жанровый репертуар: главная роль в мелодраме о поздней любви «Уходящая жизнь)», одна из главных ролей в пустоватой, но озорной комедии «Увалень Томми» (1995), роль Монтегю (Монтекки, отец Ромео) в современной экранизации Шекспира «Ромео + Джульетта» (1996).
На пороге тысячелетия вышла телевизионная версия бродвейской постановки по пьесе Артура Миллера «Смерть коммивояжёра», за исполнение главной роли Деннехи получил заветный «Золотой глобус» и в очередной раз номинировался на премию «Эмми».
С середины 90-х годов активно выступал на сцене, с 1995 года — на Бродвее. За участие в двух постановках он получил главную театральную награду года «Тони», в том числе за роль в пьесе Миллера «Смерть коммивояжёра» (1999), что подвиг продюсеров на телеэкранизацию постановки с участием актёра (и ремейк знаменитого фильма 1985 года с Дастином Хоффманом).
В новом веке
Разменяв седьмой десяток лет, актёр с потрясающей седой шевелюрой, отдающей утонченным серебром, несколько похудевший, но оттого ставший ещё более привлекательным и кинематографичным, снялся у известных режиссёров: Спайка Ли «Она ненавидит меня», (2004), в фильмах по известным сюжетам: «Нападение на 13-й участок» в роли сержанта Джаспера О’Ши, в телевизионных фильмах-разоблачениях — о корпорации «Энрон» «(Афера века», 2004), о сексуальных скандалах, связанных с католическими священниками в США («Наши святые отцы»), озвучил забавные и высокобюджетные мультфильмы («Рататуй»). И по-прежнему не пренебрегает своим коронным жанром — детективом — «Пересечение Десятой и Вульф» в роли агента Хаврарта и экранизация бестселлера Эда Макбейна «Три слепых мышонка».
В послужном списке разностороннего и яркого таланта — более 180 ролей в кино и на телевидении, десятки сценических образов в театре, но и в новом веке он по-прежнему востребован режиссёрами, зрителями, славой.
Интересные факты
- Брайана часто путают по внешности с Чарльзом Дёрнингом, на что Брайан уже давно не обращает внимание.
- Деннехи в своё время («Playboy» (USA), November 1993, Vol. 40, Iss. 11, pg. 118—119+164-166, by: David Rensin, «20 Questions») заявлял, что, будучи морским пехотинцем, воевал во Вьетнаме и даже был ранен шрапнелью, но в 1999 году признался, что ближе американской военной базы Окинавы к Юго-Восточной Азии не подплывал.
- После выхода на экраны ремейка Смерти коммивояжёра 1985 года с участием Дастина Хоффмана на вопросы о сравнении двух актёров, которые постоянно ему задавали, Деннехи с юмором отвечал:
«Я не могу играть как Хоффман, потому что я выше, чем 160 см и весомее, чем 56 килограммов. Я не Хоффман, и этим фактом страшно огорчён». [www.broadway.com/gen/Buzz_Star_File.aspx?ci=27109]
Признание и награды
Премии в кино
- 2001 — «Золотой глобус» в номинации «актёр в телесериале или фильме для телевидения» за роль Уилли Ломана в фильме «Смерть коммивояжёра».
- 2001 — Премия Гильдии киноактёров за роль Уилли Ломана в фильме «Смерть коммивояжёра».
- 2001 — Премия Гильдии продюсеров за полнометражный телефильм «Смерть коммивояжёра».
Номинации на награды за роли в телефильмах
Шесть номинаций на премии «Эмми» за роли в телефильмах:
- 1990 — «Убийство в маленьком городке» в номинации «актёр второго плана»
- 1992 — «Под тяжестью доказательств» в номинации «актёр второго плана»
- 1992 — «Поймать убийцу» в номинации «главная мужская роль»
- 1993 — «Убийство в маленьком городке» в номинации «актёр второго плана»
- 2001 — «Смерть коммивояжёра» в номинации «главная мужская роль»
- 2005 — «Наши святые отцы» в номинации «актёр второго плана»
Премии за работу в театре
- 1999 Премия «Тони (премия)» в номинации «лучшая главная мужская роль» за участие в пьесе «Смерть коммивояжёра» (в постановке Роберта Фоллса)
- 1999 Премия «Лоуренса Оливье» «Смерть коммивояжёра» (в постановке Роберта Фоллса)
- 2003 Премия «Тони (премия)» за роль в пьесе Юджина О’Нила «Долгий день уходит в полночь» (в постановке Роберта Фоллса)
Избранная фильмография (актёрские работы в полнометражных фильмах)
| Год | На русском | На языке оригинала | Персонаж | Прим. |
|---|---|---|---|---|
| 1977 | В поисках мистера Гудбара | Looking for Mr. Goodbar | хирург | |
| Муравьи | Ants aka It happened at Lakewood Manor | брандмайстер | ТВ | |
| Полукрутой (фильм) | Semi-Tough | Ти-Джи Ламберт | ||
| 1978 | Руби и Освальд | Ruby and Oswald | Джордж Паулсен | ТВ |
| Кулак | F.I.S.T | Фрэнк Васко | ||
| Грязная игра | Foul Play | Ферджи | ||
| Настоящий американский герой | A Real American Hero | Бафорд Пасер | ТВ | |
| 1979 | Бутч и Сандэнс: Ранние дни | Butch and Sundance: The Early Days | Хэнкс | |
| 10 | 10 | Дональд | ||
| 1982 | Рэмбо: Первая кровь | First Blood | шериф Уилл Тисл | |
| 1983 | Парк Горького | Gorky Park | Уильям Кервилл | |
| Не зови волков | Never Cry Wolf | Роси | ||
| 1984 | Игра в прятки | Finders Keepers | Фриццоли | |
| Речная крыса | River Rat, The | Док Коул | ||
| 1985 | Кокон | Cocoon | Уолтер | |
| Сильверадо | Silverado | шериф Кобб | ||
| Дважды в жизни | Twice in a Lifetime | Ник | ||
| 1986 | Иллюзия убийства | F/X | Лео Маккарти | |
| Орлы юриспруденции | Legal Eagles | Кавана | ||
| 1987 | Живот архитектора | Belly of an Architect, The | Стурли Крэклайт | |
| Бестселлер | Best Seller | Деннис Мичум | ||
| 1988 | Вдали от дома | Miles from Home | Фрэнк Робертс-ст. | |
| Кокон 2: Возвращение | Cocoon: The Return | Уолтер, вожак инопланетян | ||
| Месть отца | Father’s Revenge, A aka Rattennest, Das | Пол Хобарт | ||
| 1989 | День первый | Day One | генерал Лесли Гроувс | ТВ |
| Идеальный свидетель | Perfect Witness | Джеймс Фолкон | ТВ | |
| Индеец | Indio | |||
| Георг Эльсер — единственный в Германии | Georg Elser — Einer aus Deutschland | Вагнер | ||
| 1990 | Убийство в маленьком городке | Killing in a Small Town, A | Эд Райверс | |
| Презумпция невиновности | Presumed Innocent | Рэймонд | ||
| Синяя жара | Blue Heat aka Last of the Finest | Фрэнк Дейли | ||
| Сын — восходящая звезда | Rising Son | Гас Робинсон | ТВ | |
| 1991 | Иллюзия убийства 2 | F/X2 | Лео Макарти | |
| Поймать убийцу | To Catch a Killer | Джон Уэйн Гэсси | ||
| 1992 | Гладиатор | Gladiator | Джимми Хорн | |
| Нарушенные обещания | Deadly Matrimony | сержант Джон Рид | ТВ | |
| Охота за бриллиантами | Diamond Fleece, The | злодей | ТВ | |
| История Джеки Прессера | Teamster Boss: The Jackie Presser Story | Джеки Прессер | ||
| Под тяжестью доказательств | Burden of Proof, The | Диксон Хартелл | ТВ | |
| 1993 | Последняя апелляция | Final Appeal | Перри Сандквист | ТВ |
| Убийство в провинции | Murder in the Heartland | Джон Макартур | ||
| Романы на чужбине | Foreign Affairs | Чак Мампсон | ТВ | |
| 1994 | В поисках справедливости | Jack Reed: Search for Justice, A | сержант Джек Рид | ТВ |
| Уходящая жизнь | Leave of Absence | Сэм | ТВ | |
| 1995 | Джек Рид — один из наших | Jack Reed: One of Our Own aka Deadly Justice | сержант Джек Рид | |
| Звезды падали на Генриэтту | Stars Fell On Henrietta, The | Дейв Макдермотт | ||
| Увалень Томми | Tommy Boy | Томас Кэллахэн | ||
| 1996 | Ромео + Джульетта | Romeo + Juliet | Тэд Монтагю | |
| Сезон в чистилище | Season in Purgatory, A | Джеральд Брэдли | ТВ | |
| 1998 | Круиз смерти | Voyage of Terror aka The Fourth Horseman | Президент | ТВ |
| 1999 | Танцуй со мной | Out of the Cold | Дэвид Бардс | |
| Патруль сети | Tom Clancy’s Netforce | Лауэлл Дэвидсон | ТВ | |
| 2000 | Страж «Красной скалы» | Warden of Red Rock | шериф | ТВ |
| Взрыв | Fail Safe | генерал Боган | ТВ | |
| Смерть коммивояжёра | Death of Salesman | Уилли Ломан | ТВ | |
| Сорви-головы (для видео) | Dish Dogs | Фрост | ||
| 2001 | Летние игры | Summer Catch | Джон Шиффнер | |
| 2002 | Три слепых мышонка | Three Blind Mice | Мэтью Хоуп | ТВ |
| Украденное лето | Stolen Summer | отец Келли | ||
| 2003 | Римская весна миссис Стоун | Roman Spring of Mrs. Stone, The | Том Стоун | ТВ |
| Афера века | Crooked E: The Unshredded Truth About Enron, The | мистер Блю | ТВ | |
| 2004 | Она ненавидит меня | She Hate Me | Билли Чёрч | |
| День катастрофы | Category 6: Day of Destruction | Энди Гудман | ТВ | |
| 2005 | Наши святые отцы | Our Fathers | пастер Доминик Спаньола | ТВ |
| Нападение на 13-й участок | Assault on Precinct 13 | сержант Джаспер О’Ши | ||
| 2006 | Пересечение Десятой и Вульф | 10th & Wolf | Агент Хорват | |
| Добро пожаловать в Рай | Welcome to Paradise | Бобби Браун | ||
| Победитель | Everyone’s Hero | Бейб Рут | (озвучание) | |
| Последний подарок | Ultimate Gift, The | Гас | ||
| 2007 | Марко Поло | Marco Polo | Кублай-хан | ТВ |
| Рататуй | Ratatouille | Джанго | (озвучание) | |
| 2010 | Три дня на побег | The Next Three Days | Джордж Бреннан | |
| Я и Моника Велюр | Meet Monica Velour | Дедушка |
Более подробный список актёрских работ в кино и на телевидении смотрите: [us.imdb.com/name/nm0001133/filmoyear IMDB]
Напишите отзыв о статье "Деннехи, Брайан"
Литература
- Ветрова Т. Н., Дорошевич А. Н., Звегинцева И. А. и др. Энциклопедия кино США. Актёры. — М., Материк, 2003. — 388 с.
Ссылки
- Brian Dennehy (англ.) на сайте Internet Movie Database
- [www.broadway.com/gen/Buzz_Star_File.aspx?ci=27109 Деннехи и театр]
- [movies.groups.yahoo.com/group/unofficialbriandennehyclub/ Неофициальный сайт поклонников Деннехи]
- [www.tv-now.com/stars/dennehy.html Фильмы Деннехи на телеэкране]
|
|||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Деннехи, Брайан
– Кончился, что ж его носить? – сказал один из них.– Ну, вас!
И они скрылись во мраке с своею ношей.
– Что? болит? – спросил Тушин шопотом у Ростова.
– Болит.
– Ваше благородие, к генералу. Здесь в избе стоят, – сказал фейерверкер, подходя к Тушину.
– Сейчас, голубчик.
Тушин встал и, застегивая шинель и оправляясь, отошел от костра…
Недалеко от костра артиллеристов, в приготовленной для него избе, сидел князь Багратион за обедом, разговаривая с некоторыми начальниками частей, собравшимися у него. Тут был старичок с полузакрытыми глазами, жадно обгладывавший баранью кость, и двадцатидвухлетний безупречный генерал, раскрасневшийся от рюмки водки и обеда, и штаб офицер с именным перстнем, и Жерков, беспокойно оглядывавший всех, и князь Андрей, бледный, с поджатыми губами и лихорадочно блестящими глазами.
В избе стояло прислоненное в углу взятое французское знамя, и аудитор с наивным лицом щупал ткань знамени и, недоумевая, покачивал головой, может быть оттого, что его и в самом деле интересовал вид знамени, а может быть, и оттого, что ему тяжело было голодному смотреть на обед, за которым ему не достало прибора. В соседней избе находился взятый в плен драгунами французский полковник. Около него толпились, рассматривая его, наши офицеры. Князь Багратион благодарил отдельных начальников и расспрашивал о подробностях дела и о потерях. Полковой командир, представлявшийся под Браунау, докладывал князю, что, как только началось дело, он отступил из леса, собрал дроворубов и, пропустив их мимо себя, с двумя баталионами ударил в штыки и опрокинул французов.
– Как я увидал, ваше сиятельство, что первый батальон расстроен, я стал на дороге и думаю: «пропущу этих и встречу батальным огнем»; так и сделал.
Полковому командиру так хотелось сделать это, так он жалел, что не успел этого сделать, что ему казалось, что всё это точно было. Даже, может быть, и в самом деле было? Разве можно было разобрать в этой путанице, что было и чего не было?
– Причем должен заметить, ваше сиятельство, – продолжал он, вспоминая о разговоре Долохова с Кутузовым и о последнем свидании своем с разжалованным, – что рядовой, разжалованный Долохов, на моих глазах взял в плен французского офицера и особенно отличился.
– Здесь то я видел, ваше сиятельство, атаку павлоградцев, – беспокойно оглядываясь, вмешался Жерков, который вовсе не видал в этот день гусар, а только слышал о них от пехотного офицера. – Смяли два каре, ваше сиятельство.
На слова Жеркова некоторые улыбнулись, как и всегда ожидая от него шутки; но, заметив, что то, что он говорил, клонилось тоже к славе нашего оружия и нынешнего дня, приняли серьезное выражение, хотя многие очень хорошо знали, что то, что говорил Жерков, была ложь, ни на чем не основанная. Князь Багратион обратился к старичку полковнику.
– Благодарю всех, господа, все части действовали геройски: пехота, кавалерия и артиллерия. Каким образом в центре оставлены два орудия? – спросил он, ища кого то глазами. (Князь Багратион не спрашивал про орудия левого фланга; он знал уже, что там в самом начале дела были брошены все пушки.) – Я вас, кажется, просил, – обратился он к дежурному штаб офицеру.
– Одно было подбито, – отвечал дежурный штаб офицер, – а другое, я не могу понять; я сам там всё время был и распоряжался и только что отъехал… Жарко было, правда, – прибавил он скромно.
Кто то сказал, что капитан Тушин стоит здесь у самой деревни, и что за ним уже послано.
– Да вот вы были, – сказал князь Багратион, обращаясь к князю Андрею.
– Как же, мы вместе немного не съехались, – сказал дежурный штаб офицер, приятно улыбаясь Болконскому.
– Я не имел удовольствия вас видеть, – холодно и отрывисто сказал князь Андрей.
Все молчали. На пороге показался Тушин, робко пробиравшийся из за спин генералов. Обходя генералов в тесной избе, сконфуженный, как и всегда, при виде начальства, Тушин не рассмотрел древка знамени и спотыкнулся на него. Несколько голосов засмеялось.
– Каким образом орудие оставлено? – спросил Багратион, нахмурившись не столько на капитана, сколько на смеявшихся, в числе которых громче всех слышался голос Жеркова.
Тушину теперь только, при виде грозного начальства, во всем ужасе представилась его вина и позор в том, что он, оставшись жив, потерял два орудия. Он так был взволнован, что до сей минуты не успел подумать об этом. Смех офицеров еще больше сбил его с толку. Он стоял перед Багратионом с дрожащею нижнею челюстью и едва проговорил:
– Не знаю… ваше сиятельство… людей не было, ваше сиятельство.
– Вы бы могли из прикрытия взять!
Что прикрытия не было, этого не сказал Тушин, хотя это была сущая правда. Он боялся подвести этим другого начальника и молча, остановившимися глазами, смотрел прямо в лицо Багратиону, как смотрит сбившийся ученик в глаза экзаменатору.
Молчание было довольно продолжительно. Князь Багратион, видимо, не желая быть строгим, не находился, что сказать; остальные не смели вмешаться в разговор. Князь Андрей исподлобья смотрел на Тушина, и пальцы его рук нервически двигались.
– Ваше сиятельство, – прервал князь Андрей молчание своим резким голосом, – вы меня изволили послать к батарее капитана Тушина. Я был там и нашел две трети людей и лошадей перебитыми, два орудия исковерканными, и прикрытия никакого.
Князь Багратион и Тушин одинаково упорно смотрели теперь на сдержанно и взволнованно говорившего Болконского.
– И ежели, ваше сиятельство, позволите мне высказать свое мнение, – продолжал он, – то успехом дня мы обязаны более всего действию этой батареи и геройской стойкости капитана Тушина с его ротой, – сказал князь Андрей и, не ожидая ответа, тотчас же встал и отошел от стола.
Князь Багратион посмотрел на Тушина и, видимо не желая выказать недоверия к резкому суждению Болконского и, вместе с тем, чувствуя себя не в состоянии вполне верить ему, наклонил голову и сказал Тушину, что он может итти. Князь Андрей вышел за ним.
– Вот спасибо: выручил, голубчик, – сказал ему Тушин.
Князь Андрей оглянул Тушина и, ничего не сказав, отошел от него. Князю Андрею было грустно и тяжело. Всё это было так странно, так непохоже на то, чего он надеялся.
«Кто они? Зачем они? Что им нужно? И когда всё это кончится?» думал Ростов, глядя на переменявшиеся перед ним тени. Боль в руке становилась всё мучительнее. Сон клонил непреодолимо, в глазах прыгали красные круги, и впечатление этих голосов и этих лиц и чувство одиночества сливались с чувством боли. Это они, эти солдаты, раненые и нераненые, – это они то и давили, и тяготили, и выворачивали жилы, и жгли мясо в его разломанной руке и плече. Чтобы избавиться от них, он закрыл глаза.
Он забылся на одну минуту, но в этот короткий промежуток забвения он видел во сне бесчисленное количество предметов: он видел свою мать и ее большую белую руку, видел худенькие плечи Сони, глаза и смех Наташи, и Денисова с его голосом и усами, и Телянина, и всю свою историю с Теляниным и Богданычем. Вся эта история была одно и то же, что этот солдат с резким голосом, и эта то вся история и этот то солдат так мучительно, неотступно держали, давили и все в одну сторону тянули его руку. Он пытался устраняться от них, но они не отпускали ни на волос, ни на секунду его плечо. Оно бы не болело, оно было бы здорово, ежели б они не тянули его; но нельзя было избавиться от них.
Он открыл глаза и поглядел вверх. Черный полог ночи на аршин висел над светом углей. В этом свете летали порошинки падавшего снега. Тушин не возвращался, лекарь не приходил. Он был один, только какой то солдатик сидел теперь голый по другую сторону огня и грел свое худое желтое тело.
«Никому не нужен я! – думал Ростов. – Некому ни помочь, ни пожалеть. А был же и я когда то дома, сильный, веселый, любимый». – Он вздохнул и со вздохом невольно застонал.
– Ай болит что? – спросил солдатик, встряхивая свою рубаху над огнем, и, не дожидаясь ответа, крякнув, прибавил: – Мало ли за день народу попортили – страсть!
Ростов не слушал солдата. Он смотрел на порхавшие над огнем снежинки и вспоминал русскую зиму с теплым, светлым домом, пушистою шубой, быстрыми санями, здоровым телом и со всею любовью и заботою семьи. «И зачем я пошел сюда!» думал он.
На другой день французы не возобновляли нападения, и остаток Багратионова отряда присоединился к армии Кутузова.
Князь Василий не обдумывал своих планов. Он еще менее думал сделать людям зло для того, чтобы приобрести выгоду. Он был только светский человек, успевший в свете и сделавший привычку из этого успеха. У него постоянно, смотря по обстоятельствам, по сближениям с людьми, составлялись различные планы и соображения, в которых он сам не отдавал себе хорошенько отчета, но которые составляли весь интерес его жизни. Не один и не два таких плана и соображения бывало у него в ходу, а десятки, из которых одни только начинали представляться ему, другие достигались, третьи уничтожались. Он не говорил себе, например: «Этот человек теперь в силе, я должен приобрести его доверие и дружбу и через него устроить себе выдачу единовременного пособия», или он не говорил себе: «Вот Пьер богат, я должен заманить его жениться на дочери и занять нужные мне 40 тысяч»; но человек в силе встречался ему, и в ту же минуту инстинкт подсказывал ему, что этот человек может быть полезен, и князь Василий сближался с ним и при первой возможности, без приготовления, по инстинкту, льстил, делался фамильярен, говорил о том, о чем нужно было.
Пьер был у него под рукою в Москве, и князь Василий устроил для него назначение в камер юнкеры, что тогда равнялось чину статского советника, и настоял на том, чтобы молодой человек с ним вместе ехал в Петербург и остановился в его доме. Как будто рассеянно и вместе с тем с несомненной уверенностью, что так должно быть, князь Василий делал всё, что было нужно для того, чтобы женить Пьера на своей дочери. Ежели бы князь Василий обдумывал вперед свои планы, он не мог бы иметь такой естественности в обращении и такой простоты и фамильярности в сношении со всеми людьми, выше и ниже себя поставленными. Что то влекло его постоянно к людям сильнее или богаче его, и он одарен был редким искусством ловить именно ту минуту, когда надо и можно было пользоваться людьми.
Пьер, сделавшись неожиданно богачом и графом Безухим, после недавнего одиночества и беззаботности, почувствовал себя до такой степени окруженным, занятым, что ему только в постели удавалось остаться одному с самим собою. Ему нужно было подписывать бумаги, ведаться с присутственными местами, о значении которых он не имел ясного понятия, спрашивать о чем то главного управляющего, ехать в подмосковное имение и принимать множество лиц, которые прежде не хотели и знать о его существовании, а теперь были бы обижены и огорчены, ежели бы он не захотел их видеть. Все эти разнообразные лица – деловые, родственники, знакомые – все были одинаково хорошо, ласково расположены к молодому наследнику; все они, очевидно и несомненно, были убеждены в высоких достоинствах Пьера. Беспрестанно он слышал слова: «С вашей необыкновенной добротой» или «при вашем прекрасном сердце», или «вы сами так чисты, граф…» или «ежели бы он был так умен, как вы» и т. п., так что он искренно начинал верить своей необыкновенной доброте и своему необыкновенному уму, тем более, что и всегда, в глубине души, ему казалось, что он действительно очень добр и очень умен. Даже люди, прежде бывшие злыми и очевидно враждебными, делались с ним нежными и любящими. Столь сердитая старшая из княжен, с длинной талией, с приглаженными, как у куклы, волосами, после похорон пришла в комнату Пьера. Опуская глаза и беспрестанно вспыхивая, она сказала ему, что очень жалеет о бывших между ними недоразумениях и что теперь не чувствует себя вправе ничего просить, разве только позволения, после постигшего ее удара, остаться на несколько недель в доме, который она так любила и где столько принесла жертв. Она не могла удержаться и заплакала при этих словах. Растроганный тем, что эта статуеобразная княжна могла так измениться, Пьер взял ее за руку и просил извинения, сам не зная, за что. С этого дня княжна начала вязать полосатый шарф для Пьера и совершенно изменилась к нему.
– Сделай это для нее, mon cher; всё таки она много пострадала от покойника, – сказал ему князь Василий, давая подписать какую то бумагу в пользу княжны.
Князь Василий решил, что эту кость, вексель в 30 т., надо было всё таки бросить бедной княжне с тем, чтобы ей не могло притти в голову толковать об участии князя Василия в деле мозаикового портфеля. Пьер подписал вексель, и с тех пор княжна стала еще добрее. Младшие сестры стали также ласковы к нему, в особенности самая младшая, хорошенькая, с родинкой, часто смущала Пьера своими улыбками и смущением при виде его.
Пьеру так естественно казалось, что все его любят, так казалось бы неестественно, ежели бы кто нибудь не полюбил его, что он не мог не верить в искренность людей, окружавших его. Притом ему не было времени спрашивать себя об искренности или неискренности этих людей. Ему постоянно было некогда, он постоянно чувствовал себя в состоянии кроткого и веселого опьянения. Он чувствовал себя центром какого то важного общего движения; чувствовал, что от него что то постоянно ожидается; что, не сделай он того, он огорчит многих и лишит их ожидаемого, а сделай то то и то то, всё будет хорошо, – и он делал то, что требовали от него, но это что то хорошее всё оставалось впереди.
Более всех других в это первое время как делами Пьера, так и им самим овладел князь Василий. Со смерти графа Безухого он не выпускал из рук Пьера. Князь Василий имел вид человека, отягченного делами, усталого, измученного, но из сострадания не могущего, наконец, бросить на произвол судьбы и плутов этого беспомощного юношу, сына его друга, apres tout, [в конце концов,] и с таким огромным состоянием. В те несколько дней, которые он пробыл в Москве после смерти графа Безухого, он призывал к себе Пьера или сам приходил к нему и предписывал ему то, что нужно было делать, таким тоном усталости и уверенности, как будто он всякий раз приговаривал:
«Vous savez, que je suis accable d'affaires et que ce n'est que par pure charite, que je m'occupe de vous, et puis vous savez bien, que ce que je vous propose est la seule chose faisable». [Ты знаешь, я завален делами; но было бы безжалостно покинуть тебя так; разумеется, что я тебе говорю, есть единственно возможное.]
Категории:
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся 9 июля
- Родившиеся в 1938 году
- Родившиеся в Бриджпорте (Коннектикут)
- Актёры по алфавиту
- Актёры США
- Актёры телевидения США
- Актёры XX века
- Актёры XXI века
- Лауреаты премии имени Лоуренса Оливье
- Лауреаты премии «Тони»
- Лауреаты премии «Золотой глобус»
- Лауреаты премии Гильдии киноактёров США
- Выпускники Йельского университета
- Выпускники Йельской школы драмы
