День Шакала (фильм)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
День Шакала
The Day of the Jackal
Жанр

триллер

Режиссёр

Фред Циннеманн

В главных
ролях

Мишель Лонсдаль

Композитор

Жорж Делерю

Длительность

141 мин.

Страна

Великобритания Великобритания
Франция Франция

Год

1973

IMDb

ID 0069947

К:Фильмы 1973 года

«День Шакала» — кинофильм. Экранизация одноимённого произведения Фредерика Форсайта. В 1997 году вышел ремейк — фильм «Шакал».





Сюжет

Тайная военная организация ОАС, борющаяся против правительства генерала Шарля де Голля, организует на него покушение. Однако акция срывается, а её руководитель, полковник Бастьен-Тири, расстрелян по приговору суда. Тогда лидеры ОАС решают нанять киллера-одиночку. Специально из другой страны приглашён мастер своего дела, загадочный убийца Шакал. Он умён, опасен и неуловим, но во Франции есть интеллект его уровня — комиссар полиции Лебель отстаёт от Шакала всего на один шаг…

Интересные факты

Премьера в Америке — 30 июля 1973. Режиссёр Фред Циннеманн пригласил Эдварда Фокса на роль Шакала после того, как был восхищён его ролью в «Посреднике» (1970) Джозефа Лоузи.

На роль Шакала предлагали Майкла Кейна, но Циннеманну не хотелось брать в фильм звезду; он предпочёл менее известного Фокса. Тем не менее, позже он отчасти сожалел о своём решении — большим хитом фильм не стал.

В этом фильме Циннеманн использовал тот же приём, создающий напряжение, что в 1952 году в вестерне «Ровно в полдень», — повторяющийся кадр с часами. Причём, если в вестерне было 12 таких кадров, то теперь их стало гораздо больше — 31. Когда в Генуе Шакал встречается с поставщиком оружия, в итальянском журнале можно заметить фотографию Джона Ф. Кеннеди и репортаж о его визите в Европу. Действие происходит 2 августа 1963 года.

В ролях


Напишите отзыв о статье "День Шакала (фильм)"

Ссылки


Отрывок, характеризующий День Шакала (фильм)

– Навсегда? – сказала девочка. – До самой смерти?
И, взяв его под руку, она с счастливым лицом тихо пошла с ним рядом в диванную.


Графиня так устала от визитов, что не велела принимать больше никого, и швейцару приказано было только звать непременно кушать всех, кто будет еще приезжать с поздравлениями. Графине хотелось с глазу на глаз поговорить с другом своего детства, княгиней Анной Михайловной, которую она не видала хорошенько с ее приезда из Петербурга. Анна Михайловна, с своим исплаканным и приятным лицом, подвинулась ближе к креслу графини.
– С тобой я буду совершенно откровенна, – сказала Анна Михайловна. – Уж мало нас осталось, старых друзей! От этого я так и дорожу твоею дружбой.
Анна Михайловна посмотрела на Веру и остановилась. Графиня пожала руку своему другу.
– Вера, – сказала графиня, обращаясь к старшей дочери, очевидно, нелюбимой. – Как у вас ни на что понятия нет? Разве ты не чувствуешь, что ты здесь лишняя? Поди к сестрам, или…
Красивая Вера презрительно улыбнулась, видимо не чувствуя ни малейшего оскорбления.
– Ежели бы вы мне сказали давно, маменька, я бы тотчас ушла, – сказала она, и пошла в свою комнату.
Но, проходя мимо диванной, она заметила, что в ней у двух окошек симметрично сидели две пары. Она остановилась и презрительно улыбнулась. Соня сидела близко подле Николая, который переписывал ей стихи, в первый раз сочиненные им. Борис с Наташей сидели у другого окна и замолчали, когда вошла Вера. Соня и Наташа с виноватыми и счастливыми лицами взглянули на Веру.
Весело и трогательно было смотреть на этих влюбленных девочек, но вид их, очевидно, не возбуждал в Вере приятного чувства.
– Сколько раз я вас просила, – сказала она, – не брать моих вещей, у вас есть своя комната.
Она взяла от Николая чернильницу.
– Сейчас, сейчас, – сказал он, мокая перо.
– Вы всё умеете делать не во время, – сказала Вера. – То прибежали в гостиную, так что всем совестно сделалось за вас.
Несмотря на то, или именно потому, что сказанное ею было совершенно справедливо, никто ей не отвечал, и все четверо только переглядывались между собой. Она медлила в комнате с чернильницей в руке.
– И какие могут быть в ваши года секреты между Наташей и Борисом и между вами, – всё одни глупости!
– Ну, что тебе за дело, Вера? – тихеньким голоском, заступнически проговорила Наташа.
Она, видимо, была ко всем еще более, чем всегда, в этот день добра и ласкова.
– Очень глупо, – сказала Вера, – мне совестно за вас. Что за секреты?…
– У каждого свои секреты. Мы тебя с Бергом не трогаем, – сказала Наташа разгорячаясь.
– Я думаю, не трогаете, – сказала Вера, – потому что в моих поступках никогда ничего не может быть дурного. А вот я маменьке скажу, как ты с Борисом обходишься.
– Наталья Ильинишна очень хорошо со мной обходится, – сказал Борис. – Я не могу жаловаться, – сказал он.
– Оставьте, Борис, вы такой дипломат (слово дипломат было в большом ходу у детей в том особом значении, какое они придавали этому слову); даже скучно, – сказала Наташа оскорбленным, дрожащим голосом. – За что она ко мне пристает? Ты этого никогда не поймешь, – сказала она, обращаясь к Вере, – потому что ты никогда никого не любила; у тебя сердца нет, ты только madame de Genlis [мадам Жанлис] (это прозвище, считавшееся очень обидным, было дано Вере Николаем), и твое первое удовольствие – делать неприятности другим. Ты кокетничай с Бергом, сколько хочешь, – проговорила она скоро.