День полотенца

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
День полотенца
</td>
День полотенца 2005, Инсбрук, Австрия, где, по его собственным словам, Адамс был вдохновлён написать Руководство.
Тип
Официально Towel Day
Отмечается поклонниками автора Дугласа Адамса
Дата 25 мая
Традиции ношение полотенца в течение дня
Связан с Дуглас Адамс, Автостопом по галактике

День полотенца отмечается каждый год 25 мая, как день памяти известного британского писателя, автора юмористических фантастических произведений, Дугласа Адамса. Впервые этот день отмечался в 2001 году, через две недели после его смерти 11 мая. В этот день поклонники его творчества носят с собой полотенце.

В своём романе «Автостопом по галактике» Адамс описал полотенце как незаменимую для автостопщика вещь.

«Путеводитель» посвящает полотенцам целую главу. «Полотенце, — сказано там, — пожалуй, самый необходимый предмет в обиходе туриста. Во многом его ценность определяется практикой: в него можно завернуться, путешествуя по холодным лунам Беты Яглана; им можно накрыться, как одеялом, ночуя под звёздами, что льют красный свет на пустынную планету Какрафун; на нём удобно лежать на песчаных пляжах Сантрагинуса, наслаждаясь пьянящими ароматами моря; его удобно использовать в качестве плотика, спускаясь по медленным, тяжёлым водам реки Мотылёк; им можно размахивать, подавая сигналы бедствия, а можно и намочить его для рукопашной схватки, либо обмотать им голову, чтобы не вдыхать ядовитые газы или избежать взора Кровожадного Звережука с Трааля (поразительно глупая тварь, которая полагает, что раз вы её не видите, то и она вас не видит; на редкость тупая, но исключительно кровожадная); ну и в конце концов, вы вполне способны им вытираться, если, конечно, полотенце достаточно чистое.

Однако гораздо важнее психологическое значение полотенца. По необъяснимым причинам, когда страг (не автостопщик) узнаёт, что у автостопщика есть с собой полотенце, то автоматически предполагает наличие зубной пасты, фляги, компаса, мотка бечёвки, плаща, скафандра и т. д и т. п. Более того, страг с радостью одолжит туристу любой из поименованных или не поименованных предметов, „потерявшихся“ в дороге. В глазах страга человек, который исколесил Галактику вдоль и поперёк, перенёс тяжелейшие невзгоды, с честью вышел из отчаянных ситуаций и сохранил при этом своё полотенце, безусловно, заслуживает величайшего уважения».

Другие возможные даты: 11 февраля (42-й день года), 11 марта (День рождения Адамса), 2 апреля (4/2, если использовать американскую систему записи дат) или 4 февраля (4/2 по британской системе записи дат), 11 мая (день смерти Адамса), 22 июня (42-й день после его смерти) и 18 октября (42-й четверг года его смерти).



Появление

Начало Дню полотенца положило сообщение под заголовком «Towel Day: A Tribute to Douglas Adams», опубликованное 14 мая 2001 года на «Binary Freedom», недолго просуществовавшем форуме по открытому программному обеспечению.

<…> Дугласа Адамса будет не хватать всем его поклонникам по всему миру. Чтобы все поклонники могли отдать дань его гению, предлагаю отмечать день спустя две недели после его смерти (25 мая 2001 г.) как «День полотенца». Всем поклонниками Дугласа Адамса предлагается в этот день носить с собой полотенце.

Пусть полотенце будет на виду — используйте его как тему для разговора, чтобы те, кто никогда не читал «Автостопом по галактике», пошли и нашли себе экземпляр. Полотенце можно обернуть вокруг головы, использовать в качестве оружия, пропитать питательными веществами — всё, что угодно! <…>

См. также

Напишите отзыв о статье "День полотенца"

Ссылки

  • [www.towelday.org/ Официальный сайт] (англ.)
  • [www.towel-day.com/ Неофициальное сообщество] (англ.)
  • [www.flickr.com/groups/towelday/pool/ Фотографии группы towelday] на Flickr

Отрывок, характеризующий День полотенца

– Ругай, на пазанку! – говорил он, кидая отрезанную лапку с налипшей землей; – заслужил – чистое дело марш!
– Она вымахалась, три угонки дала одна, – говорил Николай, тоже не слушая никого, и не заботясь о том, слушают ли его, или нет.
– Да это что же в поперечь! – говорил Илагинский стремянный.
– Да, как осеклась, так с угонки всякая дворняшка поймает, – говорил в то же время Илагин, красный, насилу переводивший дух от скачки и волнения. В то же время Наташа, не переводя духа, радостно и восторженно визжала так пронзительно, что в ушах звенело. Она этим визгом выражала всё то, что выражали и другие охотники своим единовременным разговором. И визг этот был так странен, что она сама должна бы была стыдиться этого дикого визга и все бы должны были удивиться ему, ежели бы это было в другое время.
Дядюшка сам второчил русака, ловко и бойко перекинул его через зад лошади, как бы упрекая всех этим перекидыванием, и с таким видом, что он и говорить ни с кем не хочет, сел на своего каураго и поехал прочь. Все, кроме его, грустные и оскорбленные, разъехались и только долго после могли притти в прежнее притворство равнодушия. Долго еще они поглядывали на красного Ругая, который с испачканной грязью, горбатой спиной, побрякивая железкой, с спокойным видом победителя шел за ногами лошади дядюшки.
«Что ж я такой же, как и все, когда дело не коснется до травли. Ну, а уж тут держись!» казалось Николаю, что говорил вид этой собаки.
Когда, долго после, дядюшка подъехал к Николаю и заговорил с ним, Николай был польщен тем, что дядюшка после всего, что было, еще удостоивает говорить с ним.


Когда ввечеру Илагин распростился с Николаем, Николай оказался на таком далеком расстоянии от дома, что он принял предложение дядюшки оставить охоту ночевать у него (у дядюшки), в его деревеньке Михайловке.
– И если бы заехали ко мне – чистое дело марш! – сказал дядюшка, еще бы того лучше; видите, погода мокрая, говорил дядюшка, отдохнули бы, графинечку бы отвезли в дрожках. – Предложение дядюшки было принято, за дрожками послали охотника в Отрадное; а Николай с Наташей и Петей поехали к дядюшке.
Человек пять, больших и малых, дворовых мужчин выбежало на парадное крыльцо встречать барина. Десятки женщин, старых, больших и малых, высунулись с заднего крыльца смотреть на подъезжавших охотников. Присутствие Наташи, женщины, барыни верхом, довело любопытство дворовых дядюшки до тех пределов, что многие, не стесняясь ее присутствием, подходили к ней, заглядывали ей в глаза и при ней делали о ней свои замечания, как о показываемом чуде, которое не человек, и не может слышать и понимать, что говорят о нем.
– Аринка, глянь ка, на бочькю сидит! Сама сидит, а подол болтается… Вишь рожок!
– Батюшки светы, ножик то…
– Вишь татарка!
– Как же ты не перекувыркнулась то? – говорила самая смелая, прямо уж обращаясь к Наташе.
Дядюшка слез с лошади у крыльца своего деревянного заросшего садом домика и оглянув своих домочадцев, крикнул повелительно, чтобы лишние отошли и чтобы было сделано всё нужное для приема гостей и охоты.
Всё разбежалось. Дядюшка снял Наташу с лошади и за руку провел ее по шатким досчатым ступеням крыльца. В доме, не отштукатуренном, с бревенчатыми стенами, было не очень чисто, – не видно было, чтобы цель живших людей состояла в том, чтобы не было пятен, но не было заметно запущенности.
В сенях пахло свежими яблоками, и висели волчьи и лисьи шкуры. Через переднюю дядюшка провел своих гостей в маленькую залу с складным столом и красными стульями, потом в гостиную с березовым круглым столом и диваном, потом в кабинет с оборванным диваном, истасканным ковром и с портретами Суворова, отца и матери хозяина и его самого в военном мундире. В кабинете слышался сильный запах табаку и собак. В кабинете дядюшка попросил гостей сесть и расположиться как дома, а сам вышел. Ругай с невычистившейся спиной вошел в кабинет и лег на диван, обчищая себя языком и зубами. Из кабинета шел коридор, в котором виднелись ширмы с прорванными занавесками. Из за ширм слышался женский смех и шопот. Наташа, Николай и Петя разделись и сели на диван. Петя облокотился на руку и тотчас же заснул; Наташа и Николай сидели молча. Лица их горели, они были очень голодны и очень веселы. Они поглядели друг на друга (после охоты, в комнате, Николай уже не считал нужным выказывать свое мужское превосходство перед своей сестрой); Наташа подмигнула брату и оба удерживались недолго и звонко расхохотались, не успев еще придумать предлога для своего смеха.
Немного погодя, дядюшка вошел в казакине, синих панталонах и маленьких сапогах. И Наташа почувствовала, что этот самый костюм, в котором она с удивлением и насмешкой видала дядюшку в Отрадном – был настоящий костюм, который был ничем не хуже сюртуков и фраков. Дядюшка был тоже весел; он не только не обиделся смеху брата и сестры (ему в голову не могло притти, чтобы могли смеяться над его жизнию), а сам присоединился к их беспричинному смеху.