День славянской письменности и культуры 2007 года

День славянской письменности и культуры 2007 года — праздник, прошедший с 22 по 24 мая 2007 года в подмосковном городе Коломне. Празднования прошли в год 830-летия первого упоминания города Коломны и в год, объявленный годом русского языка в России.

Впервые в новой истории праздника столицей был выбран районный центр.

При подготовке к празднику было отреставрированно 13 храмов.

Официальная церемония открытия Дней славянской письменности и культуры началась с передачи Вечевого колокола от Ханты-Мансийска — прошлогодней столицы праздника.

В ходе празднования Дней славянской письменности и культуры прошла международная научно-практическая конференция «Славянский мир: общность и многообразие», в которой приняли участие около 600 ученых-славяноведов, православных богословов со всего мира.

Во время торжеств был открыт памятник Дмитрию Донскому работы Александра Рукавишникова на площади перед пряслом между Маринкиной и Грановитой башнями Кремля и памятник Кириллу и Мефодию на Соборной площади. Завершилось празднование грандиозным торжественным музыкально-литературным действом под названием «В начале было слово…».

В празднованиях приняли участие Патриарх Московский и Всея Руси Алексий II, митрополит Коломенский и Крутицкий Ювеналий, министр культуры РФ А. С. Соколов, губернатор Московской области Б. В. Громов.

Программа мероприятий

Торжественные мероприятия, приуроченные к Дню славянской письменности и культуры в Коломне начались 16 мая 2007 года с Фестиваля духовной и физической культуры в городах Коломне и Жуковском. В рамках фестиваля прошли соревнования по минифутболу, уличному баскетболу, легкоатлетической эстафете и веселых стартах. Команды, представляющие благочиния, состояли из 20 человек (10 мальчиков, 10 девочек) 1993—1997 годов рождения. Лучше всех выступила сборная Орехово-Зуевского благочиния. Завершился Фестиваль театрализовано-концертным представлением «Крепость духовная», на котором выступили Хор имени Пятницкого, певец А.Гомон, театр «Русская песня» Надежды Бабкиной, Олег Газманов. Фестиваль собрал собрал 10.000 зрителей.

22 мая состоялось торжественное открытие памятника Дмитрию Донскому перед пряслом Коломенского кремля между Маринкиной и Грановитой башнями. На открытии памятника присутствовали митрополит Ювеналий, архиепископ Берлинский и Германский Марк и епископ Серпуховский Роман, губернатор московской области Борис Громов и мэр города Коломны Валерий Шувалов.

С 22 по 23 мая прошла Международная научно-практическая конференция «Славянский мир: общность и многообразие». Среди прилашеных гостей конференции были заместитель министра культуры Болгарии Надежда Захарова, министр культуры и массовых коммуникаций РФ А. С. Соколов и многие другие.

В рамках празднования Дня славянской письменности и культуры в Коломне прошли выставки:

• Православные молитвы русской живописи
• Православное Подмосковье
• Вышитая картина
• Спасённое наследие Коломны

и другие.

23 мая на соборной площади Коломенского Кремля состоялось торжественное открытие памятника святым равноапостольным Кириллу и Мефодию. Освящение памятника было совершено митрополитом Ювеналием в сослужении архиепископа Берлинского и Германского Марка, архиепископа Можайского Григория, архиепископа Тобольского и Тюменского Димитрия, епископа Видновского Тихона, епископа Серпуховского Романа и сонма духовенства Московской области. За церемонией открытия памятника было совершено всенощное бдение в Богоявленском соборе Старо-Голутвина монастыря.

24 мая торжественные мероприятия начались с божественной литургии в честь святых равноапостольных Кирилла и Мефодия и крестного хода. Торжественное открытие праздника началось с передачи Вечевого колокола от Ханты-Мансийска Коломне, который впоследствии участвовал в Фестивале славянских колокольных звонов.

Завершились торжественные мероприятия грандиозным музыкально-литературным действом под названием «В начале было слово…» режиссёра Галины Ковалёвой. В действе приняли участие художественные коллективы Росси, Болгарии и Белоруссии.

Ссылки

• [www.mosreg.ru/news/22800.html Отчёт Правительства Московской области о празднике]
• [www.meparh.ru/news_view.php?id=3042 Дни славянской письменности и культуры 2007]

Отрывок, характеризующий День славянской письменности и культуры 2007 года

В конце декабря, в черном шерстяном платье, с небрежно связанной пучком косой, худая и бледная, Наташа сидела с ногами в углу дивана, напряженно комкая и распуская концы пояса, и смотрела на угол двери.
Она смотрела туда, куда ушел он, на ту сторону жизни. И та сторона жизни, о которой она прежде никогда не думала, которая прежде ей казалась такою далекою, невероятною, теперь была ей ближе и роднее, понятнее, чем эта сторона жизни, в которой все было или пустота и разрушение, или страдание и оскорбление.
Она смотрела туда, где она знала, что был он; но она не могла его видеть иначе, как таким, каким он был здесь. Она видела его опять таким же, каким он был в Мытищах, у Троицы, в Ярославле.
Она видела его лицо, слышала его голос и повторяла его слова и свои слова, сказанные ему, и иногда придумывала за себя и за него новые слова, которые тогда могли бы быть сказаны.
Вот он лежит на кресле в своей бархатной шубке, облокотив голову на худую, бледную руку. Грудь его страшно низка и плечи подняты. Губы твердо сжаты, глаза блестят, и на бледном лбу вспрыгивает и исчезает морщина. Одна нога его чуть заметно быстро дрожит. Наташа знает, что он борется с мучительной болью. «Что такое эта боль? Зачем боль? Что он чувствует? Как у него болит!» – думает Наташа. Он заметил ее вниманье, поднял глаза и, не улыбаясь, стал говорить.
«Одно ужасно, – сказал он, – это связать себя навеки с страдающим человеком. Это вечное мученье». И он испытующим взглядом – Наташа видела теперь этот взгляд – посмотрел на нее. Наташа, как и всегда, ответила тогда прежде, чем успела подумать о том, что она отвечает; она сказала: «Это не может так продолжаться, этого не будет, вы будете здоровы – совсем».
Она теперь сначала видела его и переживала теперь все то, что она чувствовала тогда. Она вспомнила продолжительный, грустный, строгий взгляд его при этих словах и поняла значение упрека и отчаяния этого продолжительного взгляда.
«Я согласилась, – говорила себе теперь Наташа, – что было бы ужасно, если б он остался всегда страдающим. Я сказала это тогда так только потому, что для него это было бы ужасно, а он понял это иначе. Он подумал, что это для меня ужасно бы было. Он тогда еще хотел жить – боялся смерти. И я так грубо, глупо сказала ему. Я не думала этого. Я думала совсем другое. Если бы я сказала то, что думала, я бы сказала: пускай бы он умирал, все время умирал бы перед моими глазами, я была бы счастлива в сравнении с тем, что я теперь. Теперь… Ничего, никого нет. Знал ли он это? Нет. Не знал и никогда не узнает. И теперь никогда, никогда уже нельзя поправить этого». И опять он говорил ей те же слова, но теперь в воображении своем Наташа отвечала ему иначе. Она останавливала его и говорила: «Ужасно для вас, но не для меня. Вы знайте, что мне без вас нет ничего в жизни, и страдать с вами для меня лучшее счастие». И он брал ее руку и жал ее так, как он жал ее в тот страшный вечер, за четыре дня перед смертью. И в воображении своем она говорила ему еще другие нежные, любовные речи, которые она могла бы сказать тогда, которые она говорила теперь. «Я люблю тебя… тебя… люблю, люблю…» – говорила она, судорожно сжимая руки, стискивая зубы с ожесточенным усилием.
И сладкое горе охватывало ее, и слезы уже выступали в глаза, но вдруг она спрашивала себя: кому она говорит это? Где он и кто он теперь? И опять все застилалось сухим, жестким недоумением, и опять, напряженно сдвинув брови, она вглядывалась туда, где он был. И вот, вот, ей казалось, она проникает тайну… Но в ту минуту, как уж ей открывалось, казалось, непонятное, громкий стук ручки замка двери болезненно поразил ее слух. Быстро и неосторожно, с испуганным, незанятым ею выражением лица, в комнату вошла горничная Дуняша.
– Пожалуйте к папаше, скорее, – сказала Дуняша с особенным и оживленным выражением. – Несчастье, о Петре Ильиче… письмо, – всхлипнув, проговорила она.


Кроме общего чувства отчуждения от всех людей, Наташа в это время испытывала особенное чувство отчуждения от лиц своей семьи. Все свои: отец, мать, Соня, были ей так близки, привычны, так будничны, что все их слова, чувства казались ей оскорблением того мира, в котором она жила последнее время, и она не только была равнодушна, но враждебно смотрела на них. Она слышала слова Дуняши о Петре Ильиче, о несчастии, но не поняла их.
«Какое там у них несчастие, какое может быть несчастие? У них все свое старое, привычное и покойное», – мысленно сказала себе Наташа.
Когда она вошла в залу, отец быстро выходил из комнаты графини. Лицо его было сморщено и мокро от слез. Он, видимо, выбежал из той комнаты, чтобы дать волю давившим его рыданиям. Увидав Наташу, он отчаянно взмахнул руками и разразился болезненно судорожными всхлипываниями, исказившими его круглое, мягкое лицо.
– Пе… Петя… Поди, поди, она… она… зовет… – И он, рыдая, как дитя, быстро семеня ослабевшими ногами, подошел к стулу и упал почти на него, закрыв лицо руками.
Вдруг как электрический ток пробежал по всему существу Наташи. Что то страшно больно ударило ее в сердце. Она почувствовала страшную боль; ей показалось, что что то отрывается в ней и что она умирает. Но вслед за болью она почувствовала мгновенно освобождение от запрета жизни, лежавшего на ней. Увидав отца и услыхав из за двери страшный, грубый крик матери, она мгновенно забыла себя и свое горе. Она подбежала к отцу, но он, бессильно махая рукой, указывал на дверь матери. Княжна Марья, бледная, с дрожащей нижней челюстью, вышла из двери и взяла Наташу за руку, говоря ей что то. Наташа не видела, не слышала ее. Она быстрыми шагами вошла в дверь, остановилась на мгновение, как бы в борьбе с самой собой, и подбежала к матери.