Ден, Владимир Иванович

Владимир Иванович Ден
Принадлежность	Российская империя Российская империя
Род войск	инженерные войска, пехота
Годы службы	1840-1873
Звание	генерал-лейтенант
Часть	лейб-гвардии Саперный батальон
Командовал	Смоленский пехотный полк
Награды и премии

Влади́мир Ива́нович Ден (12 июля 1823 года — 29 января 1888 года) — генерал-лейтенант, сенатор, губернатор Курской губернии.

Биография

Сын инженерного генерала Ивана Ивановича Дена. Родился 12 июля 1823 года в родовом имении матери, Екатерины Владимировны Волк-Ланевской, в селе Костини Могилёвской губернии, где под руководством гувернеров-французов получил домашнее воспитание.

13 февраля 1840 года поступил юнкером в лейб-гвардии сапёрный батальон. 28 января 1841 года после сдачи офицерского экзамена произведён в чин прапорщика. Подпоручик (7.08.1846), поручик (11.04.1848). 13 декабря того же года назначен батальонным адъютантом.

В 1849 году с началом Венгерской кампании находился в качестве батальонного адъютанта в составе войск гвардии, расположенных в Виленской губернии, и был произведён в штабс-капитаны 6 декабря 1849 года со старшинством от 28 января. 6 декабря 1850 года произведён в капитаны и в виде исключения за ним было утверждено право на майорат в Царстве Польском несмотря на то, что он оставался протестантом.

В 1850—1853 годах Ден в течение лета ежедневно являлся с рапортом к Николаю I от батальона, шефом которого был государь, и снискал расположение императора: 6 декабря 1853 года он был назначен флигель-адъютантом.

Отчисленный из лейб-гвардии сапёрного батальона в свиту, Ден был командирован в Белую Церковь для осмотра и отправления в Севастополь 6-го Сапёрного батальона, а в 1854 году был командирован в действующую армию, где 10 апреля участвовал в сражении при бомбардировке Одессы и при сожжении английского парохода «Тигр». 23 мая 1854 года Ден возвратился в Санкт-Петербург и лично докладывал Николаю I о состоянии армии и положении дел в Крыму. 23 сентября Ден был уже в лагере Меншикова, а 24 сентября осматривал с Корниловым бастионы Севастополя и принимал затем участие в Инкерманском сражении.

В половине февраля 1855 года Ден был награждён золотою полусаблею с надписью «за храбрость» за мужество во время защиты Севастополя и после смерти Николая I, в первый день восшествия на престол Александра II, он дежурил во дворце. 18 февраля 1855 года Ден получил звание полковника.

6 ноября 1855 года Ден был назначен командиром 13-го Смоленского полка и в 1860 году произведен в генерал-майоры, с назначением в свиту императора, наблюдал за правильностью призыва отпускных сначала в Санкт-Петербургской, а затем в Курской губерниях и наконец приказом 19 января 1861 года был назначен Курским военным губернатором, управляющим и гражданскою частью.

10 октября того же года он был уволен от должности и командирован в Симбирск для производства следствия о пожарах с оставлением в свите императора. 30 сентября 1863 года пожалован орденом Св. Станислава I степени, а 6 сентября 1866 года — орденом Св. Анны I степени. 20 мая 1868 года произведён в генерал-лейтенанты с зачислением по инженерному корпусу, а 22 июля 1869 года назначен сенатором с оставлением по инженерному корпусу.

В 1873 году по прошению уволен от службы с зачислением в запасные войска и отправился в свой майорат в город Козенице, где и занялся литературным трудом, составляя свои записки о пережитом более чем за полвека. Эти записки напечатаны после смерти автора в «Русской старине» 1890 года.

Литература

• [dlib.rsl.ru/viewer/01002921429#?page=254 Владимир Ден] // Русский биографический словарь / Изд. под наблюдением председателя Императорского Русского Исторического Общества А. А. Половцова. — Санкт-Петербург : тип. Товарищества «Общественная польза», 1905. — Т. 6. — С. 250—251. — 748 с.</span>

Отрывок, характеризующий Ден, Владимир Иванович

Петя стал закрывать глаза и покачиваться.
Капли капали. Шел тихий говор. Лошади заржали и подрались. Храпел кто то.
– Ожиг, жиг, ожиг, жиг… – свистела натачиваемая сабля. И вдруг Петя услыхал стройный хор музыки, игравшей какой то неизвестный, торжественно сладкий гимн. Петя был музыкален, так же как Наташа, и больше Николая, но он никогда не учился музыке, не думал о музыке, и потому мотивы, неожиданно приходившие ему в голову, были для него особенно новы и привлекательны. Музыка играла все слышнее и слышнее. Напев разрастался, переходил из одного инструмента в другой. Происходило то, что называется фугой, хотя Петя не имел ни малейшего понятия о том, что такое фуга. Каждый инструмент, то похожий на скрипку, то на трубы – но лучше и чище, чем скрипки и трубы, – каждый инструмент играл свое и, не доиграв еще мотива, сливался с другим, начинавшим почти то же, и с третьим, и с четвертым, и все они сливались в одно и опять разбегались, и опять сливались то в торжественно церковное, то в ярко блестящее и победное.
«Ах, да, ведь это я во сне, – качнувшись наперед, сказал себе Петя. – Это у меня в ушах. А может быть, это моя музыка. Ну, опять. Валяй моя музыка! Ну!..»
Он закрыл глаза. И с разных сторон, как будто издалека, затрепетали звуки, стали слаживаться, разбегаться, сливаться, и опять все соединилось в тот же сладкий и торжественный гимн. «Ах, это прелесть что такое! Сколько хочу и как хочу», – сказал себе Петя. Он попробовал руководить этим огромным хором инструментов.
«Ну, тише, тише, замирайте теперь. – И звуки слушались его. – Ну, теперь полнее, веселее. Еще, еще радостнее. – И из неизвестной глубины поднимались усиливающиеся, торжественные звуки. – Ну, голоса, приставайте!» – приказал Петя. И сначала издалека послышались голоса мужские, потом женские. Голоса росли, росли в равномерном торжественном усилии. Пете страшно и радостно было внимать их необычайной красоте.
С торжественным победным маршем сливалась песня, и капли капали, и вжиг, жиг, жиг… свистела сабля, и опять подрались и заржали лошади, не нарушая хора, а входя в него.
Петя не знал, как долго это продолжалось: он наслаждался, все время удивлялся своему наслаждению и жалел, что некому сообщить его. Его разбудил ласковый голос Лихачева.
– Готово, ваше благородие, надвое хранцуза распластаете.
Петя очнулся.
– Уж светает, право, светает! – вскрикнул он.
Невидные прежде лошади стали видны до хвостов, и сквозь оголенные ветки виднелся водянистый свет. Петя встряхнулся, вскочил, достал из кармана целковый и дал Лихачеву, махнув, попробовал шашку и положил ее в ножны. Казаки отвязывали лошадей и подтягивали подпруги.
– Вот и командир, – сказал Лихачев. Из караулки вышел Денисов и, окликнув Петю, приказал собираться.


Быстро в полутьме разобрали лошадей, подтянули подпруги и разобрались по командам. Денисов стоял у караулки, отдавая последние приказания. Пехота партии, шлепая сотней ног, прошла вперед по дороге и быстро скрылась между деревьев в предрассветном тумане. Эсаул что то приказывал казакам. Петя держал свою лошадь в поводу, с нетерпением ожидая приказания садиться. Обмытое холодной водой, лицо его, в особенности глаза горели огнем, озноб пробегал по спине, и во всем теле что то быстро и равномерно дрожало.
– Ну, готово у вас все? – сказал Денисов. – Давай лошадей.
Лошадей подали. Денисов рассердился на казака за то, что подпруги были слабы, и, разбранив его, сел. Петя взялся за стремя. Лошадь, по привычке, хотела куснуть его за ногу, но Петя, не чувствуя своей тяжести, быстро вскочил в седло и, оглядываясь на тронувшихся сзади в темноте гусар, подъехал к Денисову.
– Василий Федорович, вы мне поручите что нибудь? Пожалуйста… ради бога… – сказал он. Денисов, казалось, забыл про существование Пети. Он оглянулся на него.
– Об одном тебя пг'ошу, – сказал он строго, – слушаться меня и никуда не соваться.
Во все время переезда Денисов ни слова не говорил больше с Петей и ехал молча. Когда подъехали к опушке леса, в поле заметно уже стало светлеть. Денисов поговорил что то шепотом с эсаулом, и казаки стали проезжать мимо Пети и Денисова. Когда они все проехали, Денисов тронул свою лошадь и поехал под гору. Садясь на зады и скользя, лошади спускались с своими седоками в лощину. Петя ехал рядом с Денисовым. Дрожь во всем его теле все усиливалась. Становилось все светлее и светлее, только туман скрывал отдаленные предметы. Съехав вниз и оглянувшись назад, Денисов кивнул головой казаку, стоявшему подле него.
– Сигнал! – проговорил он.
Казак поднял руку, раздался выстрел. И в то же мгновение послышался топот впереди поскакавших лошадей, крики с разных сторон и еще выстрелы.
В то же мгновение, как раздались первые звуки топота и крика, Петя, ударив свою лошадь и выпустив поводья, не слушая Денисова, кричавшего на него, поскакал вперед. Пете показалось, что вдруг совершенно, как середь дня, ярко рассвело в ту минуту, как послышался выстрел. Он подскакал к мосту. Впереди по дороге скакали казаки. На мосту он столкнулся с отставшим казаком и поскакал дальше. Впереди какие то люди, – должно быть, это были французы, – бежали с правой стороны дороги на левую. Один упал в грязь под ногами Петиной лошади.