Депорт, Филипп

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Филипп Депорт (фр. Philippe Desportes; 1546, Шартр, — 5 октября 1606, аббатство Нотр-Дам-де-Бонпор) — французский поэт XVI века.



Биография

Был секретарём епископа Ле-Пюи и в этом качестве посетил Италию. Вернувшись из Италии, где ознакомился с итальянской литературой, получил доступ ко двору, где скоро вошел в большую милость к Карлу IX и зажил весёлой жизнью придворного той эпохи. К этому времени (1571—1573) относится большая и лучшая часть его стихотворений, преимущественно эротического характера: imitations de l’Arioste, сборник Diane, premières amours, Les Amours d’Hippolyte, Bergeries, Masquarades, Epitaphes, первая часть его Elégies, принёсших ему звание «французского Тибулла».

В 1573 году Депорт сопровождал герцога Анжуйского в Польшу, в Краков, когда тот был избран её королём, и пребывал там девять месяцев. Когда последний в 1574 году вступил на французский престол, он дал Депорту 30000 ливров на печатание его стихотворений и подарил несколько доходных аббатств, в которых Депорт большей частью и пребывал. Он издал в это время ещё сборник Cléonic ou Dernières Amours, вторую часть своих элегий и другие сборники. После смерти Генриха III Депорт примкнул было к Лиге, но скоро принял сторону Генриха IV и оказал ему много услуг при покорении Нормандии. По мере приближения старости Депорт становился серьёзнее. Он издал Oeuvres chrétiennes, написанный хорошей прозой, и переводы псалмов (1590—1603). Постоянно готовый оказать помощь, особенно начинающим поэтам, Депорт пользовался общей любовью. В своё время сочинения Депорта были очень распространены и много раз издавались, хотя они большей частью представляют только подражание итальянским образцам. Заслуга Депорта — форма и язык его стихотворений. Воспитанный на произведениях Ронсара и его школы, Депорт избежал, однако, шероховатостей их языка. Он первый внёс во французскую поэзию гармонию стиха и наложил на французскую лирику печать ясности и изящества. Место его поэтому, как считалось, находится между Ронсаром и Малербом, слава которого затмила заслуги Депорта. Его сочинения издавались и через столетия после его смерти: Oeuvres choisies de D., Bertaut et Regnier (1823), Пелисье; Oeuvres de D. (1858), Мишеля и другие издания.

Напишите отзыв о статье "Депорт, Филипп"

Литература

  • Таллеман де Рео. Господин Депорт // Занимательные истории / пер. с фр. А. А. Энгельке. — Л.: Наука. Ленинградское отделение, 1974. — С. 26-29. — (Литературные памятники). — 50 000 экз.
При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).

Отрывок, характеризующий Депорт, Филипп

Берг воспользовался случаем спросить с особенною учтивостию, будут ли выдавать теперь, как слышно было, удвоенное фуражное армейским ротным командирам? На это князь Андрей с улыбкой отвечал, что он не может судить о столь важных государственных распоряжениях, и Берг радостно рассмеялся.
– Об вашем деле, – обратился князь Андрей опять к Борису, – мы поговорим после, и он оглянулся на Ростова. – Вы приходите ко мне после смотра, мы всё сделаем, что можно будет.
И, оглянув комнату, он обратился к Ростову, которого положение детского непреодолимого конфуза, переходящего в озлобление, он и не удостоивал заметить, и сказал:
– Вы, кажется, про Шенграбенское дело рассказывали? Вы были там?
– Я был там, – с озлоблением сказал Ростов, как будто бы этим желая оскорбить адъютанта.
Болконский заметил состояние гусара, и оно ему показалось забавно. Он слегка презрительно улыбнулся.
– Да! много теперь рассказов про это дело!
– Да, рассказов, – громко заговорил Ростов, вдруг сделавшимися бешеными глазами глядя то на Бориса, то на Болконского, – да, рассказов много, но наши рассказы – рассказы тех, которые были в самом огне неприятеля, наши рассказы имеют вес, а не рассказы тех штабных молодчиков, которые получают награды, ничего не делая.
– К которым, вы предполагаете, что я принадлежу? – спокойно и особенно приятно улыбаясь, проговорил князь Андрей.
Странное чувство озлобления и вместе с тем уважения к спокойствию этой фигуры соединялось в это время в душе Ростова.
– Я говорю не про вас, – сказал он, – я вас не знаю и, признаюсь, не желаю знать. Я говорю вообще про штабных.
– А я вам вот что скажу, – с спокойною властию в голосе перебил его князь Андрей. – Вы хотите оскорбить меня, и я готов согласиться с вами, что это очень легко сделать, ежели вы не будете иметь достаточного уважения к самому себе; но согласитесь, что и время и место весьма дурно для этого выбраны. На днях всем нам придется быть на большой, более серьезной дуэли, а кроме того, Друбецкой, который говорит, что он ваш старый приятель, нисколько не виноват в том, что моя физиономия имела несчастие вам не понравиться. Впрочем, – сказал он, вставая, – вы знаете мою фамилию и знаете, где найти меня; но не забудьте, – прибавил он, – что я не считаю нисколько ни себя, ни вас оскорбленным, и мой совет, как человека старше вас, оставить это дело без последствий. Так в пятницу, после смотра, я жду вас, Друбецкой; до свидания, – заключил князь Андрей и вышел, поклонившись обоим.
Ростов вспомнил то, что ему надо было ответить, только тогда, когда он уже вышел. И еще более был он сердит за то, что забыл сказать это. Ростов сейчас же велел подать свою лошадь и, сухо простившись с Борисом, поехал к себе. Ехать ли ему завтра в главную квартиру и вызвать этого ломающегося адъютанта или, в самом деле, оставить это дело так? был вопрос, который мучил его всю дорогу. То он с злобой думал о том, с каким бы удовольствием он увидал испуг этого маленького, слабого и гордого человечка под его пистолетом, то он с удивлением чувствовал, что из всех людей, которых он знал, никого бы он столько не желал иметь своим другом, как этого ненавидимого им адъютантика.