Депо карт

Депо карт (1796—1812) — архив и, одновременно, орган по издательству картографической продукции, топографической съёмке местности в интересах армии и государства во времена императоров Павла I и Александра I, имевший контрольные функции по созданию карт на всей территории Российской империи, в 1812 году стало архивом в составе Военно-топографического депо, созданного из Депо карт и Топографической службы Свиты Е. И. В. по квартирмейстерской части.

История

Через малое время после вступления на престол император Павел I обратил внимание на малое количество в России хороших карт. По его указу от 13 ноября 1796 года, все карты Генерального штаба были переданы в распоряжение адмирала Г. Г. Кушелёва и образована Его Императорского Величества Чертёжная.

Через год, в 1797 году, Е. И. В. Чертежная была на прусский лад переименована в Собственное Его Величества Депо карт. Управляющим Депо карт был назначен К. И. Опперман, с подчинением генерал-квартирмейстеру. Так была создана служба для составления, печатания и хранения топографических карт и атласов. Депо карт комплектовалось прикомандированными офицерами из инженерного департамента, квартирмейстерской части и армии, общей численностью не более 22 человек. Эта реформа внесла порядок в издание карт и сделала Депо карт централизованным государственным органом по составлению, печатанию и хранению топографических карт и атласов.

В 1801—1804 годах Депо карт подготовило и издало Столистовую карту Российской империи. Карта включала в себя 114 листов, покрывавших территорию России от границ Польши на западе до меридиана Тобольск — Хива на востоке. Во время войны 1812 года Столистовая карта служила основной картой как в русской, так и во французской армиях, поскольку перед войной французам удалось похитить её гравировальные доски.

8 февраля 1812 года Депо карт было переименовано в Военно-топографическое депо и подчинено военному министру.

См. также

• Топографическая служба Вооружённых сил Российской Федерации
• Корпус военных топографов

Отрывок, характеризующий Депо карт

Боссе, закрыв глаза и склонив голову, глубоко вздохнул, этим жестом показывая, как он умел ценить и понимать слова императора.


Весь этот день 25 августа, как говорят его историки, Наполеон провел на коне, осматривая местность, обсуживая планы, представляемые ему его маршалами, и отдавая лично приказания своим генералам.
Первоначальная линия расположения русских войск по Ко лоче была переломлена, и часть этой линии, именно левый фланг русских, вследствие взятия Шевардинского редута 24 го числа, была отнесена назад. Эта часть линии была не укреплена, не защищена более рекою, и перед нею одною было более открытое и ровное место. Очевидно было для всякого военного и невоенного, что эту часть линии и должно было атаковать французам. Казалось, что для этого не нужно было много соображений, не нужно было такой заботливости и хлопотливости императора и его маршалов и вовсе не нужно той особенной высшей способности, называемой гениальностью, которую так любят приписывать Наполеону; но историки, впоследствии описывавшие это событие, и люди, тогда окружавшие Наполеона, и он сам думали иначе.
Наполеон ездил по полю, глубокомысленно вглядывался в местность, сам с собой одобрительно или недоверчиво качал головой и, не сообщая окружавшим его генералам того глубокомысленного хода, который руководил его решеньями, передавал им только окончательные выводы в форме приказаний. Выслушав предложение Даву, называемого герцогом Экмюльским, о том, чтобы обойти левый фланг русских, Наполеон сказал, что этого не нужно делать, не объясняя, почему это было не нужно. На предложение же генерала Компана (который должен был атаковать флеши), провести свою дивизию лесом, Наполеон изъявил свое согласие, несмотря на то, что так называемый герцог Эльхингенский, то есть Ней, позволил себе заметить, что движение по лесу опасно и может расстроить дивизию.
Осмотрев местность против Шевардинского редута, Наполеон подумал несколько времени молча и указал на места, на которых должны были быть устроены к завтрему две батареи для действия против русских укреплений, и места, где рядом с ними должна была выстроиться полевая артиллерия.
Отдав эти и другие приказания, он вернулся в свою ставку, и под его диктовку была написана диспозиция сражения.
Диспозиция эта, про которую с восторгом говорят французские историки и с глубоким уважением другие историки, была следующая:
«С рассветом две новые батареи, устроенные в ночи, на равнине, занимаемой принцем Экмюльским, откроют огонь по двум противостоящим батареям неприятельским.