Депрерадович, Леонтий Иванович

Леонтий Иванович Депрерадович
Дата рождения	1766(1766)
Дата смерти	7 февраля 1844(1844-02-07)
Принадлежность	Российская империя Российская империя
Род войск	пехота
Звание	генерал-майор
Сражения/войны	Русско-турецкая война 1768—1774, Русско-турецкая война 1787—1792, Польский поход 1783—1784 гг., Польский поход 1794 г., Война третьей коалиции, Война четвёртой коалиции
Награды и премии	Орден Святого Георгия 4-й ст. (1795), Орден Святого Георгия 4-й ст. (1806)

Леонтий Иванович Депрерадович 1-й (1766—1844) — генерал-майор русской императорской армии, герой Аустерлицкого сражения.

Биография

Происходит из сербского дворянского рода Прерадовичей. Большую известность получил его брат, Николай Иванович Депрерадович, бывший во время Отечественной войны 1812 г. и Заграничных походов 1813 и 1814 гг. начальником 1-й гвардейской кирасирской дивизии.

Начав службу в 1771 г. вахмистром в Бахмутском гусарском полку, Леонтий Иванович был произведён в офицеры и затем служил в Волошском и Украинском гусарских полках, Смоленском драгунском полку, в котором был произведён в полковники, и в Астраханском гренадерском полку.

Участвуя в ряде войн против турок (в 1768—1774 и 1787—1792 гг.) и поляков (в 1783, 1784, 1794 гг.), Депрерадович проявил необыкновенное мужество и был награждён золотыми Очаковским и Пражским крестами и чинами секунд- и премьер-майора. 26 ноября 1795 г. Депрерадович был пожалован орденом св. Георгия 4-й степени (№ 624 по списку Судравского и № 1194 по списку Григоровича — Степанова)

За отличную храбрость, оказанную 29 сентября 794 года при Мациовицах, при разбитии польского мятежника Костюшки, где он, врубясь с тремя эскадронами в неприятельскую колонну, обратил оную в бегство и отбил 8 орудий.

При штурме Праги в 1794 г. Депрерадович атаковал батарею и был тяжело ранен картечью. 13 августа 1799 г. Депрерадович был произведён в генерал-майоры и назначен командиром лейб-гвардии Семёновского полка.

Пользуясь особым доверием шефа полка, великого князя Александра Павловича, Депрерадович находился в числе лиц, принимавших участие в заговоре 11 марта 1801 г., последствием которого было свержение и убийство императора Павла.

В царствование императора Александра I он находился с полком в походе 1805 года против французов и 24 февраля 1806 г. был награждён орденом св. Георгия 3-й степени

В воздаяние отличнаго мужества и храбрости, оказанных в сражении 20-го ноября при Аустерлице против французских войск.

Фридландское сражение 2 июня 1807 г. испортило блестяще начатую карьеру Депрерадовича, и в 1807 г. он был уволен в отставку. По словам генерала Набокова, Депрерадович взял с собой в поход из Санкт-Петербурга француженку, которая в день сражения и удержала Депрерадовича в обозе под предлогом болезни.

Умер Депрерадович 7 февраля 1844 г., пережив на 20 лет свою жену Наталью Николаевну, урождённую княжну Горчакову. Её сестра Пелагея была бабушкой Льва Толстого.

Источники

• Военная энциклопедия / Под ред. В. Ф. Новицкого и др. — СПб.: т-во И. В. Сытина, 1911—1915.
• Дирин П. История Семёновского лейб-гвардии полка. Т. 1. СПб., 1883

Отрывок, характеризующий Депрерадович, Леонтий Иванович

Полицейский старательный чиновник, найдя неприличным присутствие трупа на дворе его сиятельства, приказал драгунам вытащить тело на улицу. Два драгуна взялись за изуродованные ноги и поволокли тело. Окровавленная, измазанная в пыли, мертвая бритая голова на длинной шее, подворачиваясь, волочилась по земле. Народ жался прочь от трупа.
В то время как Верещагин упал и толпа с диким ревом стеснилась и заколыхалась над ним, Растопчин вдруг побледнел, и вместо того чтобы идти к заднему крыльцу, у которого ждали его лошади, он, сам не зная куда и зачем, опустив голову, быстрыми шагами пошел по коридору, ведущему в комнаты нижнего этажа. Лицо графа было бледно, и он не мог остановить трясущуюся, как в лихорадке, нижнюю челюсть.
– Ваше сиятельство, сюда… куда изволите?.. сюда пожалуйте, – проговорил сзади его дрожащий, испуганный голос. Граф Растопчин не в силах был ничего отвечать и, послушно повернувшись, пошел туда, куда ему указывали. У заднего крыльца стояла коляска. Далекий гул ревущей толпы слышался и здесь. Граф Растопчин торопливо сел в коляску и велел ехать в свой загородный дом в Сокольниках. Выехав на Мясницкую и не слыша больше криков толпы, граф стал раскаиваться. Он с неудовольствием вспомнил теперь волнение и испуг, которые он выказал перед своими подчиненными. «La populace est terrible, elle est hideuse, – думал он по французски. – Ils sont сошше les loups qu'on ne peut apaiser qu'avec de la chair. [Народная толпа страшна, она отвратительна. Они как волки: их ничем не удовлетворишь, кроме мяса.] „Граф! один бог над нами!“ – вдруг вспомнились ему слова Верещагина, и неприятное чувство холода пробежало по спине графа Растопчина. Но чувство это было мгновенно, и граф Растопчин презрительно улыбнулся сам над собою. „J'avais d'autres devoirs, – подумал он. – Il fallait apaiser le peuple. Bien d'autres victimes ont peri et perissent pour le bien publique“, [У меня были другие обязанности. Следовало удовлетворить народ. Много других жертв погибло и гибнет для общественного блага.] – и он стал думать о тех общих обязанностях, которые он имел в отношении своего семейства, своей (порученной ему) столице и о самом себе, – не как о Федоре Васильевиче Растопчине (он полагал, что Федор Васильевич Растопчин жертвует собою для bien publique [общественного блага]), но о себе как о главнокомандующем, о представителе власти и уполномоченном царя. „Ежели бы я был только Федор Васильевич, ma ligne de conduite aurait ete tout autrement tracee, [путь мой был бы совсем иначе начертан,] но я должен был сохранить и жизнь и достоинство главнокомандующего“.
Слегка покачиваясь на мягких рессорах экипажа и не слыша более страшных звуков толпы, Растопчин физически успокоился, и, как это всегда бывает, одновременно с физическим успокоением ум подделал для него и причины нравственного успокоения. Мысль, успокоившая Растопчина, была не новая. С тех пор как существует мир и люди убивают друг друга, никогда ни один человек не совершил преступления над себе подобным, не успокоивая себя этой самой мыслью. Мысль эта есть le bien publique [общественное благо], предполагаемое благо других людей.
Для человека, не одержимого страстью, благо это никогда не известно; но человек, совершающий преступление, всегда верно знает, в чем состоит это благо. И Растопчин теперь знал это.
Он не только в рассуждениях своих не упрекал себя в сделанном им поступке, но находил причины самодовольства в том, что он так удачно умел воспользоваться этим a propos [удобным случаем] – наказать преступника и вместе с тем успокоить толпу.
«Верещагин был судим и приговорен к смертной казни, – думал Растопчин (хотя Верещагин сенатом был только приговорен к каторжной работе). – Он был предатель и изменник; я не мог оставить его безнаказанным, и потом je faisais d'une pierre deux coups [одним камнем делал два удара]; я для успокоения отдавал жертву народу и казнил злодея».
Приехав в свой загородный дом и занявшись домашними распоряжениями, граф совершенно успокоился.
Через полчаса граф ехал на быстрых лошадях через Сокольничье поле, уже не вспоминая о том, что было, и думая и соображая только о том, что будет. Он ехал теперь к Яузскому мосту, где, ему сказали, был Кутузов. Граф Растопчин готовил в своем воображении те гневные в колкие упреки, которые он выскажет Кутузову за его обман. Он даст почувствовать этой старой придворной лисице, что ответственность за все несчастия, имеющие произойти от оставления столицы, от погибели России (как думал Растопчин), ляжет на одну его выжившую из ума старую голову. Обдумывая вперед то, что он скажет ему, Растопчин гневно поворачивался в коляске и сердито оглядывался по сторонам.