Дербеты

Историческая группа племён
Современная субэтническая группа

Дербеты самоназв. — Дөрвд
Другие названия	дербеты, дербены, дорбены, дурбаны, дурбэты, дурботы.
Этноиерархия
Раса	монголоидная
Группа народов	монгольская
Подгруппа	ойраты (западные монголы)
Общие данные
Язык	ойратский (также русский)
Письменность	Тодо-бичиг, калмыцкое письмо
Религия	тибетский буддизм (школа Гелуг)
Первые упоминания	«Алтан тобчи» (Лубсан Дандзан, XVII в.)
В составе	калмыков (часть)
Родственны	олёты, баатуты, баргуты, буряты, торгуты, хойты, хошуты
Современное расселение
Монголия Монголия: 66 706 (перепись 2000), 72 403 (перепись 2010) аймак Увс: 46 000 аймак Ховд: 5 242 (перепись 2000) аймак Баян-Улгий: 1 400 Россия Россия: 54 тыс. (оценка); в составе калмыков     Калмыкия Калмыкия
Историческое расселение
— Джунгария (XIV-XVII вв.) — Западная Монголия (часть племён с XVII в.) — Восточный Казахстан (часть племён в кон. XVI - 2-й пол. XVIII вв.) — Нижняя Волга (часть племён с XVII в.)
Государственность
×

Дербе́ты (монг. дөрвөд, калм. дөрвд, старомонг. ᠳᠥᠷᠪᠡᠳ, транслит. ISO 9 dörvöd) — этногруппа ойратов, проживающая в основном на западе Монголии (Убсунурский аймак: сомоны Бухмурэн, Тургэн, Сагил, Давст, Улгий, Умнэговь, Ховд, Наранбулаг, Завхан, город Улангом; Кобдоский аймак: сомоны Дургэн, Мянгад; аймак Баян-Улгий: сомон Ногооннуур, посёлок Цагааннуур); численность 75 845 человек (2,81 % населения Монголии, 2009 г.). Часть дербетов проживает в России в Республике Калмыкия.

Являются потомками средневековых дербетов. Рашид ад-Дин в «Сборнике летописей»/132, т.1, кн.1, с.138/ сообщает, что Хутуга-бэки, стоявший в начале XIII в. во главе ойратов, был из племени древнего аристократического рода дурбэнов, из которого происходили пра­вители ойратов Хутуга-бэки и его сыновья. За Иналчи, сына Хутуга-бэки, Чингисхан выдал замуж свою дочь Чэчэйгэн, а за Торолчи, другого сына Хутуга-бэки, Чингисхан выдал замуж свою внучку Холуйхан, дочь своего старшего сына Джучи.

В ойратской исторической летописи «Илэтхэл шастир» о происхождении дербетов говорится следующее: «Предок дэрбэтов Боро Нахал и предок джунгаров Эсмэт-Дархан-нойон являются братьями (aga degiifl bolomui).»

В начале XVII века дербеты (дөрвүды) объединились с двумя другими ойратскими субэтносами — цоросами (чоросами) и хойтами под именем «зүңһар» (зюнгар, джунгар) под руководством потомка тайшей Тогона и Эсэна — Гумэчи, носившего титул Хара-Хула-тайджи. Позднее цоросы (чоросы) и хойты, ранее выделившиеся из состава дербетов, были вновь ассимилированы дербетами (дөрвүдами).

В первой четверти XVII века часть дербетов откочевала в Россию и вошла в состав калмыков.

История

Первые упоминания

Кон. IX — нач. X вв. — к этому периоду летопись Лубсан Дандзана «Алтан тобчи» и «Сокровенное сказание монголов» относят образование племени дорбен — «дорбен-иргэн» (транслит. ISO 9 dorben oboq-tan bolju, dorben irqen tede bolba). Упоминание в «Сокровенном сказании монголов», а также в «Алтан тобчи» является самым первым упоминанием об ойратах (точнее, об одном из родов — дорбенах (дербетах), который в будущем стал крупным ойратским племенем0.

• Согласно «Сокровенному сказанию монголов», в этот период жил основатель рода дорбэнов — Дува-Сохор, он происходил по мужской линии в 11 поколении (промежуток около 400 лет) от легендарного прапредка всех монголов — Бортэ-Чино (Серый волк). (Лубсан Дандзан «Алтан тобчи»). В переводе с калмыцкого (ойратского) языка «Бор Чон» и поныне означает дословно «серый волк». Отцом Дува Сохора был Тороколджин Баян, имевший двух боевых коней Дайр и Боро, матерью — Борокчин Гоа. Женой его младшего брата — Добун Мергена была Алан Гоа, «прародительница монголов» и «золотого рода» Чингис-хана.

• После смерти Дува-Сохор четыре его сына, не признавая своего дядю по отцу Добун-Мэргэна, откочевали от него и образовали «дорбен-иргэн» — племя дорбен. («Сокровенное сказание монголов») В переводе с монгольского и калмыцкого (ойратского) языков, слово «Дорбен», «Дербен», «Дөрвн» означает «четыре». Четырёх сыновей Дува Сохора звали Донай, Докшин, Эмнек и Эркек (Лубсан Дандзан, «Алтан тобчи»). Позднее, после распада Монгольской империи на отдельные улусы, в Могулистане(государстве образовавшмся в результате распада Чагатайского улуса) в XIV—XVII вв. дербеты в окружении ираноязычных и тюркских народов получают название «чорас» — от персидско-таджикского слова «чоро» — «четыре», то есть то же самое, что и «дербен-дербет» у монголов.

XII в. — предположительно, дорбены кочевали в районе реки Халхин Гол и входили в состав дарлекин-монгол.

Империя Чингисхана

Кон. XII — нач. XIII вв.
В этот период племена дорбенов вначале в составе коалиции Джадаранского Джамухи противостояли, а затем добровольно в качестве «ойроо, ойрат» — в переводе с монгольского — союзников были присоединены к монгольской империи Чингисхана.

• Чингисхан нападает на тайчиудов, к нему присоединяются люди из разных племен, среди которых упоминался Мочи-Бидугун от дорбенов (транслит. ISO 9 Mochi-Bidugun irebe).
• 1201 г. — Дорбены (во главе с Каджиун-беки) теперь противостоят Чингисхану входя в коалицию Джадаранского Джамуки (состав: кадакины, салджиуты, ункираты, тайчиуды, найманы, дорбены и другие).
• 1204 г. — Часть коалиции Джамуки разгромлена, многие племена присоединяются к Чингисхану, в том числе и дорбены.
• 1204 г. — дорбены присоединяются к Чингисхану. В «Сокровенном сказании» говорится: «За то, что Ойратский Хутуга-бэки ранее всех привёл к покорности Тумен Ойратов, Чингисхан за Иналчи, сына Хутуга-бэки, выдал замуж свою дочь Чэчэйгэн, а за Торолчи, другого сына Хутуга-бэки, Чингисхан выдал замуж свою внучку Холуйхан, дочь своего старшего сына Джучи». Рашид ад-Дин в «Сборнике летописей» /132, т.1, кн.1, с.138/ сообща­ет, что Хутуга-бэки, стоявший в начале XIII в. во главе ойратов, был из племени древнего аристократического рода дурбэнов.
• Восстание туматского племени против власти Чингисхана, на его усмирение был послан дорбенский правитель Дорбей-Догшин (транслит. ISO 9 Dorbei-Dogshin).
• Упоминание Дорбо-Догшина уже в период экспансии монголов в Средней Азии: «Ещё <…> Чингисхан направил дербетского Дорбо-Догшина (Dorbetai Dorbo-Doqsini ayalaulba) на город Абту народа Арумату-мадасари, находившегося между народами Хиндус и Багдад». Как видно из этого отрывка, к этому времени этноним дорбен (дербен) уже сменился на дербет.

Дальнейшая история дербетов связана с историей Монгольской империи, с её становлением и завоеваниями.

Потомки Дува Сохора из племени дурбан (дербет) занимали при дворе и войске Великих ханов ответственные посты. Дуисукэ был нойоном тысячи нукеров монгольского войска. Его сыном был Уркэту-нойон, а внуком — Есу Бука-гургэн(күргн), то есть зять Великого хана. Юраки был не только стольником при дворе Чингисхана, но и возглавлял сотню из его «личной тысячи». Внук Юраки служил у ханов династии Хулагидов — отмечает Рашид ад Дин.

Само же племя играло значительную роль в дальнейшей политической истории и этногенезе народов Ирана и Средней Азии. В XVII веке при узбекских ханах старейшины дербетов занимали главенствующие места в дворцовых церемониалах. В Могулистане в XIV—XVII вв. дербеты в окружении ираноязычных и тюркских народов получают название «чорас» — от персидско-таджикского слова «чоро» — «четыре», то есть то же самое, что и «дербен-дербет» у монголов. До завоевания Чингисханом Средней Азии о племени чорас в исторических хрониках упоминаний нет. Из этого племени вышло много влиятельных политических и военных деятелей Могулистана и историк Шах-Махмуд Чурас. Чорасы долго сопротивлялись принятию ислама. В XV веке дербеты, возглавляемые тайшами рода чорас (чорос-цорос), приобрели большое влияние в Джунгарии.

Ойратский период

После распада Монгольской империи представители рода Чорос - Батула чинсан(Махмуд), его сын Тогон и внук Эсен не только стали во главе западных монголов, но и во второй раз после Чингисхана объединили всю Монголию. Правление Эсена отмечается историками как самое блистательное время в истории ойратов. Под руководством чоросов ойратами проводилась и успешная завоевательная политика. В одном из сражений с войсками минского Китая в плен к Эсену попал даже император Чжу Цичжень.

Со смертью Эсена Джунгария на полтора столетия потеряла политическое влияние и авторитет в Центральной Азии. Но затем западные монголы (ойраты) создали ойратский союз — Дөрвн өрд (в русском произношении — Дербен Ойрат), что в переводе с калмыцкого и монгольского языков дословно означает «четыре ойрата». Ойратский союз «Четырёх Ойрат» — Дербен Ойрат создали и доминировали в нём четыре западномонгольских народа — дербеты, олеты, торгуды и хошуты.

В кон. XVI — нач. XVII веков проживавшие в Джунгарии и соседних регионах дербеты разделились: одна часть оставшись на месте, составила основное население Джунгарского ханства, а другая часть вместе с торгутами и хошутами переместилась в Поволжье и Северный Кавказ, где создала независимое Калмыцкое ханство, в частности, в 1663 году на Волгу прибыли дербеты под руководством дербетского тайши Даян - Омбо (сына Далай Батура хунтайджи). Затем в 1672-1674 г.г. на Дон и Волгу из Джунгарии перекочевал сын Далай Батур хунтайджи - дербетский тайша Солом Церен с сыновьями и своим войском. Позднее в 1755-1759 г.г. на Волгу прибыли дербеты из Джунгарии после падения Джунгарского ханства.

Позднее в XVII веке возвышение Джунгарского ханства также было связано с именами лидеров чоросов-дербетов. Хара Хула, его сын Батур-хунтайджи фактически стали правителями ойратов. Военно-политическая мощь Джунгарского ханства приходится на время правления сыновей Батур-хунтайджи, - Сэнгэ и Галдана Бошокту-хана, внука Сэнгэ - Галдан Церена, последнего хана Джунгарии.

Ойраты перестают упоминаться как отдельное племя в XV в., и именно в это время появляются такие этнические группировки ойратской народности, как дэрбэты и джунгары. Они-то и есть потомки древних ойратов. С гибелью Эсена-тайши его владе­ния были поделены между его двумя сыновьями Боро Нахалом и Эсмэт-Дархан-нойоном. Об этом сообщает «Илэтхэл шастир». Причём те ойраты, которые отошли к Боро Нахалу, стали называться дэрбэтами, подданн­ные Эсмэт-Дархан-нойона — джунгарами. Таким обра­зом, административно-географическое понятие «джунгар» («зюнгар») почти полностью вытеснило эт­ноним «ойрат». История монголов знает подобные примеры с названиями «чахар», «халха» и т. д. Поголовным истреблением джунгаров в 1757—1758 гг. после разгрома Джунгарского ханства Цинской им­перией и объясняется их исчезновение как отдель­ного этнического компонента в составе ойратской народности и самой этой народности, в которой джунгары составляли большинство.

В ойратской исторической летописи «Илэтхэл шастир» о дербетах говорится: «Элёты племени дэрбэтов суть потомки чоросов (dorbed ayimay-un ogeled kemegci coros-un iir-e mon buyu). У элётов первоначально было учреждено „Четыре ойрата“. Дэрбэты были одним из них, а хойты были их подданными (qariyatu), потом они посте­пенно были повышены в ойраты (qoyina Jerge-ber oyirad kemen ergiibei)». «Некоторые хошоуты и торгоуты кочуют в Кукуноре, некоторые из них также откочевали в Россию (oros- un yajar-tur) и кочуют там. Лишь только джунгары и дэрбэты кочевали вместе на Алтае. Они жили неразлучно. Джунгарский тайджи Галдан злобно пре­следовал своих братьев и племянников, поэтому сын его старшего брата Цэван Рабдан расстался с ним и переселился в Боро Тала. К нему присоеди­нились многие дэрбэтские тайджи, и они стали ко­чевать порознь на Иртыше (ercis-iin yajar-tur). Предок дэрбэтов Боро Нахал и предок джунгаров Эсмэт-Дархан-нойон являются братьями (aga degiifl bolomui)».

Род дербетских нойонов (князей) Тундутовых — один из старейших ойрат-калмыцких родов. По отцовской линии хутугабекиды (первый взлет Цоросского дома связан с Хутуга-беком, правившим ойратами в 12 веке), а по материнской — чингизиды (потомки выданных замуж за сыновей Хутуга-беки, дочери Чингис-хана — Чечеген и внучки Чингис-хана — Холуйхан) . Легенды относят его начало к VIII в., а первое письменное упоминание ко временам Чингис-хана (XIII в.). Имеет одно небесное происхождение с родом нойонов Цорос или Чорос — Чонос (волк). Родоначальник Удунтай-тайша (удун-верба) дал имя роду Тундут. Он по преданию являлся сыном божества «тенгрия» воды и дождя и дочери хозяина водяных ханов — Удунтай- Бида тайши  — историческое лицо упоминаемое в «Сказании о дербен — ойратах» эмчи Габан Шараба и Батур -Убаши Тюменя. В XII в. нойон Хутуга-Бэки воевал за независимость ойратов (западных монголов) против Чингис-хана. Но видя поражение подчинился. Чингис породнился с ним, выдав дочь Чэчеген за Торельчи, сына Хутуги-бэки, а за Торолчи, другого сына Хутуга-бэки, Чингисхан выдал замуж свою внучку Холуйхан, дочь своего старшего сына Джучи. В XV в. Нойон Эсен-тайши претендовал на роль великого хана объединителя Монголии. Род нойонов Цорос ойратского племени Цорос занимал руководящую роль в Ойратском союзе XIV—XV вв. Союз племен Ойрат объединял Цоросов, которые разделившись на два рода: Зюнгаров(Джунгаров) и Дербетов, вместе с Хошутами и Торгутами образовали союз четырёх племен Дербэн-ойрат, во главе с цоросским нойоном (князем) Батула-чинсаном (Махмудом). Его внук Эсен-тайша воевал с Китаем, захватил китайского императора и взял предместья Пекина. Его сестра была замужем за ханом монголов Токто-Буха. Эсен сверг его и стал ханом, но в 1455 был убит, в связи с чем первый этап могущества ойратов в Монголии закончился. И позднее начался второй этап расцвета ойратов. Род продолжили предки Тундутовых — нойоны Бу-Ахай и Далай Батур хунтайджи(Далай Батыр Тайши). Последний был подвижником объединения Джунгарии в единое государство под началом цороского нойона Хара-Хулы. Род Далая Батура хунтайджи(Далай Батыра тайши) звали старшим. Сын Далая Тойон обучался с Зая-Пандитой в Тибете. (1615). Далее род продолжили: у Тойона был сын Баатр-Малай, у него сын Эрке-тайши, сын Солом-Доржи (ум.1749), Сын Тундут, сын Чууче-тайши (наместник Калмыцкого ханства при царствовании Павла I), Джамба-тайши (герой Отечественной войны 1812 г.). Его правнук князь Церен-Давид Тундутов был выбран в Государственную Думу, обладал особой печатью («вечной визой») Далай-ламы, а праправнук Данзан Давидович Тундутов, князь, полковник, участник первой мировой войны, был адъютантом главнокомандующего войсками Кавказского фронта — великого князя Николая Николаевича Романова, затем атаманом Астраханского казачьего войска.

Россия (Российская империя, СССР, Российская Федерация)

Европейские (приволжские) дөрвүды(в русском произношении — дербеты), проживающие ныне в Республике Калмыкия Российской Федерации, принимали участие во всех войнах, которые вела Российская империя (позднее СССР, затем Российская Федерация): к примеру, из 9 калмыков, получивших звание Героя Советского Союза в годы Великой Отечественной войны, 7 дөрвүдов (дербетов), остальные два — бузавы дербетского происхождения, генералы Советской армии Городовиков О. И. и Городовиков Б. Б. - выходцы из станицы Бурульской (Платовской), на калмыцком языке - Буурла əəмг(аймак). Один из них — Городовиков Б. Б. с 1961 по 1978 годы руководил советской Калмыкией (ныне Республика Калмыкия Российской Федерации).

Бузавы — субэтнос калмыцкого народа, образовавшийся из выходцев из дербетских, зюнгарских, торгудских и хошутских родов, которые отделились от остальных своих сородичей из калмыцких улусов и, поселившись на землях, которые были позднее включены в Область войска Донского, стали донскими калмыками — казаками.

Бурулы (по монгольски — Барласы), делящиеся на Ики Бурулов и Бага Бурулов, — один из крупных дербетских родов. Этноним Буурлс (Барлас) известен со времен Чингисхана. Рашид ад-Дин пишет, что четырёхтысячное войско, которое выделил Чингисхан своему сыну Чагатаю, состояло, в частности, из барласов, и что они, как и джалаиры, были первоначально монгольским племенем барулос. Из барласов, оставшихся после распада Великой Монгольской империи в Мавераннахре и Хорасане и представлявших собой обедневшее племя родовой знати монгольских кочевников, происходил амир Тимур, известный как Тамерлан (1336—1405).

При откочевке(Торгоутский побег) российских торгоутов и хошеутов в 1771 году в Джунгарию, которая после разгрома Джунгарского ханства в 1757-1758 г.г. была включена в состав Маньчжурской империи Цин(Китай), все европейские(приволжские) дербеты и дербетовские нойоны со своими войсками остались на местах своих кочевок на Дону, Волге и Северном Кавказе, так как были несогласны с откочевкой в подданство Маньчжурской империи Цин и не хотели покидать привольные пастбища в междуречье Дона и Волги и в степях Северного Кавказа. Кроме них, на местах своих кочевий на Волге и в междуречье Волги и Яика(Урала) осталась часть торгоутовских и хошеутовских улусов.

Нынешние дербеты состоят из различных монгольских родов и племён.

Создатели и руководители автономии калмыцкого народа дербетского происхождения

- Калмыцкий князь дербетского происхождения - Данзан Давидович Тундутов (родился в 1888 году - расстрелян 7 августа 1923 года в г. Москве, реабилитирован 13 марта 1993 года), князь, полковник, атаман Астраханского казачьего войска. Создатель вместе с Н.О. Очировым калмыцкого автономного административно - территориального объединения - Калмыцкого казачьего войска, за что в октябре 1919 года на съезде калмыцкого народа в Элисте по указанию главнокомандующего ВСЮР Деникина А.И. был арестован контрразведывательными органами ВСЮР и выслан с территории занимаемой ВСЮР, и эмигрировал в Европу. Затем, узнав об амнистии объявленной в РСФСР чинам Белой армии и эмигрантам, вернулся в ноябре 1920 года в коммунистическую Россию с проектом реэвакуации в РСФСР калмыков и казаков - чинов Белой армии и эмигрантов, но был арестован и расстрелян органами ВЧК в 1923 году. Заключением Генеральной прокуратуры от 13 марта 1993 года, на основании Закона РСФСР от 18 октября 1991 года Данзан Тундутов был полностью реабилитирован за отсутствием состава преступления.

- Выходец из Малодербетовского улуса - Номто Очирович Очиров (родился 10 октября 1886 года в Хонч-Нур Малодербетовский улус, Российская империя - умер 11 июля 1960, п. Советское(ныне - Кетченеры) Калмыцкая АССР, СССР). Калмыцкий ученый, этнограф, просветитель, основоположник джангароведения, общественный деятель Калмыкии начала XX века. Осенью 1914 года вместе с калмыцким князем Д.Д. Тундутовым совершил агитационную поездку по Калмыцкой степи, призывая калмыков Астраханской и Ставропольской губерний, по примеру донских калмыков-казаков, перейти в казачье сословие, чтобы сохранить свою землю от колонизации крестьянами - мигрантами из Центральной России и Украины, которые после отмены крепостного права в 1861 году, хлынули на земли калмыков и казаков. 26 марта 1917 года в Астрахани на Первом съезде представителей калмыцкого народа, Номто Очиров был избран заместителем председателя Центрального комитета по управлению калмыцким народом (ЦК УКН), преобразованного затем в Калмыцкое войсковое правительство. 16 марта 1917 года Номто Очиров по поручению ЦК УКН вместе Д.Д. Тундутовым отправился в Петроград, чтобы заявить протест Временному правительству по поводу планировавшегося раздела Калмыцкой степи Астраханской губернии на две части, в результате которого могло произойти административное разделение калмыцкого народа. Во время встречи с представителями Временного правительства Номто Очиров также заявил о правах калмыцкого народа на земельные угодья Калмыцкой степи. С 1929 года Номто Очиров четырежды подвергался арестам: в середине 1929 года, осенью 1930 года, июне 1941 года и декабре 1950 года. Во всех этих случаях ему вменялась в вину его деятельность в составе Калмыцкого войскового правительства и его обвиняли в участии «калмыцкой националистической контрреволюционной повстанческой организации „Нарна герл“» . С 1950 года находился в спецпоселении в Семипалатинской области Казахской ССР. В 1956 году Номто Очиров был освобождён из заключения и стал проживать в посёлке Советское (сегодня — Кетченеры) Приозёрного района Калмыцкой АССР, где умер 11 июля 1960 года.

- Выходец из Большедербетовского улуса - Антон Мудренович Амур-Санан(Канкуров) (родился 26 сентября 1888 года в Бага - Бурульском аймаке - расстрелян 16 января 1938 года в г. Сталинграде) - государственный и общественный деятель советской Калмыкии, публицист, основоположник калмыцкой советской литературы. Вместе с А.Ч. Чапчаевым является создателем и основателем «Автономной области калмыцкого трудового народа в составе РСФСР», и объединителем калмыцкого народа в единую административно-территориальную единицу после более чем полуторавекового разделения(1771-1920) калмыцкого народа между Астраханской, Ставропольской губерниями, Терской областью и Областью Войска Донского.

- Выходец из Малодербетовского улуса - Араша Чапчаевич Чапчаев (родился в 1890 году в Алцынхуте - расстрелян в 1938 году в г. Сталинграде) - первый Председатель ЦИК Автономной области калмыцкого народа, вместе с А.М. Амур-Сананом летом 1920 года организовал работу 1-го общекалмыцкого съезда в посёлке Чилгир, на котором была принята «Декларация прав трудового калмыцкого народа», которая провозглашала объединение калмыцкого народа в единую административно-территориальную единицу под названием «Автономная область калмыцкого трудового народа в составе РСФСР».

- Выходец из дербетов Манычского улуса - Анджур Пюрбеевич Пюрбеев (29.09(родился 12.10).1904 — расстрелян 16.01.1938) — видный государственный и политический деятель Калмыкии 20—30-х годов. Один из основателей Калмыцкой АО, а затем Калмыцкой АССР, Председатель Калмыцкого областного исполкома Советов. Первый секретарь областного комитета РКП(б); первый Председатель Совета Народных Комиссаров Калмыцкой АССР, при котором центр Калмыцкой АО был перенесен из Астрахани в село Элиста Манычского улуса Калмыцкой АО, которое было отстроено и преобразовано в город Элисту - столицу Калмыцкой АССР.

- Выходец из бузавов(донских калмыков) дербетского происхождения - Басан Бадьминович Городовиков (родился 15 ноября 1910 года в хуторе Мокрая Эльмута станицы Платовской(Бурульской) Области войска Донского - умер 17 августа 1983 года в Москве) - Герой Советского Союза, генерал-лейтенант, с 1961 по 1978 годы руководил Калмыцкой Автономной Советской Социалистической Республикой (ныне Республика Калмыкия Российской Федерации).

Монголия (Монгольская народная республика)

Выходец из монгольских дербетов — Маршал МНР Юмжагийн Цэдэнбал руководил Монголией с 1952 по 1984 годы. Нынешний президент Монголии Цахиагийн Элбэгдорж — также выходец из дербетов.

Современные дербеты включают в себя множество древних монгольских родов (Чоносы, Тайджиуты, Бурулы (Барласы) и другие).

Язык

Семья — алтайская.
Группа — монгольская (западномонгольская подгруппа языков).
Язык — ойрат-калмыцкий.

Диалектная система:

• Язык поволжских (приволжских) калмыков
  • Дербетовский диалект
    • Бага-дербетовский (малодербетовский) говор
    • Ики-дербетовский (большедербетовский) говор
• Кобдо-ойратский язык
  • Дербетовский диалект

В Монголии дербеты в большинстве говорят на халха-монгольском языке, но также сохраняется и исконный дербетовский говор, ныне подвергшийся значительному халхаскому влиянию.

Фольклор

У дербетов развито песенное творчество. Различаются «духовные» (шаштыр), «протяжные» (ут дун) и «шаловливые» (шаваш) песни. У российских дербетов, в отличие от монгольских дербетов, помимо песенного творчества развито искусство танца, в частности широко известен дербетский танец «Товшур».

Религия

С XVII века у дербетов распространяется буддизм. В 1615 году сын тайши Далая отправился в Тибет для получения буддийского образования. Он стал первым дербетским ламой. Феодалы играли ключевую роль в жизни буддийской церкви как у российских дербетов, так и у дербетов Халхи. У последних князья своей властью сменяли и назначали руководство монастырей, избирали хамбо-лам (настоятелей). В 1860-е годы у дербетов Внутренней Монголии получил развитие институт хубилганов. В начале XX века дербетское буддийское духовенство в России и за рубежом отличалось высокой дисциплиной. В отличие от лам халха-монголов, оно соблюдало целибат и не обзаводилось самостоятельным хозяйством, постоянно проживая в монастырях.

Ойратское (калмыцкое) общество и ойратские государства, чьими составными частями были дербеты, отличались полной религиозной веротерпимостью и абсолютным гостеприимством, в отличии от христианских и мусульманских государств, где чтобы получить убежище, чин и продвинуться по службе необходимо было сменить веру — креститься или принять ислам. Ойратские государства (Джунгарское, Калмыцкое и Кукнорское ханства) были в 16-18 веках островами религиозной веротерпимости и гостеприимства, где даже бывшие политические противники калмыков (ойратов) могли не только получить политическое убежище, но и военную помощь. Тому свидетелем судьбы некоторых крымских ханов, кабардинских князей, башкирских старшин, казахских ханов, и пр., например Бахти — Герай султана -старшего сына крымского хана Девлета 2-го Герая, который неоднократно скрывался в калмыцких улусах и которому калмыки помогли вернуть титул сераскира Кубани; или кабардинского князя Каспулата Муцаловича Черкасского, сестра которого княжна Абайхан была женой калмыцкого хана Аюки, которому калмыки помогли вернуть его владение и подданных кабардинцев; или жену князя Дондук — Омбо — кабардинскую княжну Джан, сестру князя Бамата Кургокина, чьим родственникам -кабардинским князьям Кургокиным и Атажукиным калмыки помогли вернуть власть; судьбы Аблай (Абылай) хана и пр.казахских ханов, которые годами никем не притесняемые жили в ойратских (джунгарских, калмыцких) улусах, пользуясь ойратским гостеприимством и милостью ойратских (калмыцких) ханов и нойонов; судьбы башкирских старшин которые скрывались в калмыцких улусах от преследования российских войск и пр. и пр.

Несмотря на политическое давление Российской империи, Османской империи, Манчжурской империи Цин и прочих государств, не было ни одного случая, чтобы ойраты выдали человека который получил политическое убежище в ойратских (калмыцких, джунгарских) улусах.

Хозяйство

Монгольские дербеты занимаются скотоводством и земледелием, причём последнее играет у них сравнительно большую роль, чем у других монголов. Из ремёсел развиты кузнечное, плотницкое и сапожное. У монгольских дербетов сохраняется специфика в одежде, свадебной обрядности и др. В Республике Калмыкия Российской Федерации дербеты составляют значительную прослойку научной и технической интеллигенции (учёных, врачей, учителей, юристов, инженеров и пр.) Многие служат в силовых структурах и армии, так как военное дело у российских и монгольских дербетов по-прежнему остаётся в приоритете.

Родословная дербетских нойонов

Согласно ойратской исторической летописи «Илэтхэл шастир», «Шара туджи» (Монгольской летописи XVII века), «Сказанию о Дербен — ойратах» (Ойратской летописи XVIII века в редакции торгудского эмчи Габан Шараба, а также в более поздней редакции хошудо-хойтского нойона Батур Убаши Тюменя сделанной в XIX веке), «Историческому обозрению ойратов или калмыков» Н. Я. Бичурина и пр. историческим источникам, дербеты и зюнгары (джунгары), а также их нойоны имеют одно общее происхождение и произошли от одного предка.

1. «Илэтхэл шастир», «Сказание о Дербен — ойратах» и пр. источники повествуют следующее: «Предок дэрбэтов Боро Нахал и предок джунгаров Эсмэт-Дархан-нойон являются братьями (aga degiifl bolomui)»…. «..Когда-то в древности были Аминай и Демене (Дебене); они кочевали в безлюдной стране. У каждого из них было по десяти сыновей [От десяти сыновей Аминая произошли подвластные зюнгарских нойонов, а от четырех сыновей Дебенея произошли подвластные дербетских нойонов (дербен — четыре)], потомство которых постепенно размножалось.»…" Вот от чего произошел злобный (грозный, свирепый, бешеный) Зюнгарский нутук (в тексте «Сказания о Дербен-Ойратах» на калмыцком языке — «Догшн Зүңһара Нутук») …"Дербеты с зюнгарами одного происхождения"…"Нойоны дербетские имеют одно происхождение с зюнгарскими нойонами."

От Бу Ахай происходит Удунтай Бида тайши, у его потомока — Далай Батура хунтайджи (Далай Батыр тайши) (? — 1637) (в конце 16 века — глава дербетов, был сторонником объединения Джунгарии в единое государство под началом цоросского нойона Хара-Хулы и в соответствии с ойратским союзным договором от 1634 г. охранял южную границу Джунгарского ханства от Бухарского ханства, проводил самостоятельную политику в отношениях с другими государствами), было тринадцать сыновей рожденных от многочисленных жен и наложниц. Многоженство у дербетов, как и у остальных калмыков, позволявшее даже в условиях частых войн и суровых условий жизни поддерживать высокую численность населения и особенно численность боеспособных мужчин составлявших основу ойратских государств, не запрещаемое ни степным шаманизмом (тенгрианством), ни принятым в 17 веке тибетским буддизмом (ламаизмом), дожило у калмыков до конца 20-х — начала 30-х г.г. XX века, вплоть до всеобщей паспортизации и переписи населения в СССР, в виде социального института старших и младших жён, причем как правило младшую жену брали, если первая жена была бесплодна, так как бездетность в семьях калмыков считалась несчастьем, из за чего даже семьи у которых было мало детей брали на воспитание детей своих родственников из более многодетных семей или усыновляли чужих детей сирот, вследствие чего у калмыков никогда ранее не было детей-сирот. Ранее, в период частых войн калмыки (ойраты) с целью поднятия численности населения и рождаемости брали в жены или наложницы многочисленных девушек (монгольских, тюркских, кавказских, славянских) из числа покоренных народов или из числа захваченных во время многочисленных войн и набегов, а также, чтобы восполнить численность боеспособного мужского населения, взамен своих павших в боях мужчин, даже усыновляли мальчиков из чужих народов, в возрасте не больше 3-х, 4-х лет, так как считали, что мальчики более старшего возраста будут помнить, что они не калмыцкого (ойратского) происхождения и могут перебежать к родственным народам, что было опасно для калмыков, которые на протяжении своей долгой истории находились зачастую во враждебном окружении более многочисленных народов и государств. Вместе с тем, дербеты, как и все ойраты (калмыки) отличались полной религиозной веротерпимостью и абсолютным гостеприимством.

Из вышеуказанных тринадцати сыновей наиболее известны в России Солом Церен тайши, Тойн и Дайчин Хошучи, остальные более известны в истории Джунгарского ханства и Цинской империи.

* Родословная дербетовских нойонов от Далай Батура хунтайджи (Далай Батыра Тайши) по линии Солом — Церена: У Солом Церен тайшия было два сына Даши-Церен и Менко-Темур (участвовал в «Азовском походе» Петра Первого 1696 года, где дербеты были единственной ударной силой от калмыков, в ходе похода «имел удачное сражение с крымской конницей и разбил её, за что в низовьях Дона был принят Петром Первым и заверен им в особом покровительстве дербетов»; затем в 1706 г. вместе с Солом-Дорджи разбил под Царицыном (ныне г. Волгоград) астраханских бунтовщиков, которые захватив города Красный Яр и Черный Яр подошли к Царицыну во время «Астраханского бунта 1705—1706 г.г.»).

У Менко-Темура было три сына: Серкиш (Черкес-Батыр), Дюдел и Читер (Четен)- в 1709 г. вместе с с двоюродным племянником Солом-Дорчжи разбил трехтысячный отряд Булавина и Игнатия Некрасова; участник русско-турецкой войны 1710—1713).

У Четера (Четена) было три сына и дочь: Лабан Дондук (Лабан Донруб, Дондук) — (участвовал в 1736 году в Кубанском походе, в том же году участвовал во взятии Азова, в 1737 г. в Крымском походе Ласси и взятии Карасу-Базара, в 1738 году разбил темиргоевских черкесов), Чидан (в крещении Никита Дербетев), Гунга-Дорджи (участник русско-турецкой войны 1736—1739, в 1736 году ходил с ханом Дондук-Омбо на Кубань и участвовал во взятии солтанаульцев, бесленейцев и абазинских черкес в российское подданство) и дочь Церен-янжи, в крещении княгиня Анна Тайшина (род.?-ум.1742 г. в г. Ставрополь на Волге (ныне г. Тольятти).

У Лабан Дондука были два сына Шампил Норбо и Галдан Церен (умерший в 1764 году в Петербурге). У последнего был сын Цебек Убаши (в газетном тексте — Цебек Дорчжи. — Ан. Б).

У Чидана (в крещении Никита Дербетев) был сын Иван (Большой) Дербетев(?-1767, Москва) — полковник Ставропольского калмыцкого корпуса, депутат Оренбургской губернии в Уложенной комиссии в 1767—1769 г. от крещенных калмыков Ставропольского калмыцкого корпуса в Ставрополе на Волге(ныне город Тольятти).

У Ивана Дербетева был сын Федор Дербетев (1740—1774)- казачий офицер, участник Семилетней войны (1756—1763) особо отличился в бою под Пиллау (ныне город Балтийск) в Восточной Пруссии, участник Крестьянской войны (1773—1775), атаман калмыцкого казачьего полка в армии Пугачева Е.И, тяжело ранен 23 мая 1774 года у речки Грязнухи (приток Большого Иргиза) в бою с одним из правительственных карательных отрядов под командованием поручика Байкова из состава бригады Мансурова и умер от ран на следующий день. После смерти Федора Дербетева род дербетовских нойонов от Далай Батыра Тайши по линии Солом — Церена пресекся.

* Родословная нойонов Малодербетовского улуса от Далай Батыра Тайши по линии Тойна: У Тойна был сын Батур Малай, его сын Ерке тайчжи, его сын Солом Дорчжи (в 1706 г. вместе с Менко-Темуром разбил под Царицыном астраханских бунтовщиков, которые захватив города Красный Яр и Черный Яр подошли к Царицыну, во время «Астраханского бунта 1705—1706 г.г.»; в 1707 г. вместе с с двоюродным дядей Читерем разбил трехтысячный отряд Булавина и Игнатия Некрасова; участник русско-турецкой войны 1710—1713, в 1711 году со своими дербетами захватил и сжег укрепленный пушками и янычарами богатый работорговый турецкий город Копыл (помимо турецко-татарского гарнизона населенный турецкими и армянскими купцами, а также беглыми казаками-некрасовцами которые поставляли купцам ясырь (пленных рабов и рабынь), совершая набеги на станицы донских казаков и русские села, и служили «вожами» (проводниками) при набегах крымских татар и ногаев на донские станицы и на русские села Тамбовской и Пензенской губерний, помогая им обходить заставы калмыков и российских казаков) на Кубани во время похода Апраксина на Кубань;участник русско-турецкой войны 1736—1739, в 1736 году ходил с ханом Дондук-Омбо на Кубань и участвовал во взятии солтанаульцев, бесленейцев и абазинских черкес в российское подданство), его сыновья Тундут (участник русско-турецкой войны 1736—1739, участвовал в 1737 г. в Крымском походе Ласси и взятии Карасу-Базара), Ценден Дорчжи и Чжал.

У Тундута был сын Чучей тайши (Тундутов) (наместник Калмыцкого ханства в начале XIX века), его сыновья Ердени тайши Тундутов (майор, князь, участвовал в Отечественной войне 1812 года) и Джамба тайши Тундутов (командир Первого Астраханского Калмыцкого полка, князь, за участие в Отечественной войне 1812 года в составе нерегулярных войск, получил чин капитана, награждён золотой Георгиевской саблей «За храбрость» и золотой медалью.) стали правителями Малодербетовского улуса при разделе Дербетов на Ики (Большие)-Дербеты и Бага (Малые) — Дербеты. В 1892 году Малодербетовский улус был разделён на две части, южную — Манычский улус и северную — Малодербетовский улус.

У Ердени тайши Тундутова (умер 2 мая 1823 года), был сын Деджит (майор, князь), который умер бездетным 6 июня 1848 года и Малодербетовский улус перешел к сыну Джамбо Тайши Тундутова — Менко Очир Тайши Тундутову (хорунжий, князь, умер 7 апреля 1849 года).

У Менко Очир Тайши Тундутова был сын Цанджин Тайши Тундутов (корнет, князь, умер 3 января 1866 года).

У Цанджин Тайши Тундутова был сын Церен-Давид Цанджинович Тайши Тундутов (князь, член I Государственной думы от Астраханской и Ставропольской губерний, умер в 1907 году).

У Церен-Давида Цанджиновича Тайши Тундутова был сын Данзан Давидович Тундутов (князь, полковник, участник первой мировой войны, атаман Астраханского казачьего войска, расстрелян 7 августа 1923 года, реабилитирован 13 марта 1993 года).

У Данзана Давидовича Тундутова был сын Николай Данзанович Тундутов (князь, умер в Лондоне в Великобритании). У Николая Тундутова была дочь. После смерти Николая Данзановича Тундутова род дербетовских нойонов (князей) по линии Бага (Малых) — Дербетовских нойонов пресекся. У калмыков (ойратов) родство передается по мужской линии.

* Родословная нойонов Большербетовского улуса от Далай Батыра Тайши по линии Дайчин Хошучи: У Дайчин Хошучия был сын Алексий Дорчжи нойон, его сын Чжал, его дети Нима, Хабчик и Шамбай.

У Нима был сын Гахай, его сын Цой Арши (Гахаев) (его дети: Убаши, Басан, Личжи и Цеде Куронос тайчжи).

У Хабчика были три сына Якарам, Ончик и Габан Шараб (Хапчуков). (У Ончика сын Очир.).

Габан Шарап Хапчуков стал правителем Большедербетовского улуса при разделе Дербетов на Ики (Большие)-Дербеты и Бага (Малые) — Дербеты.

Габан Шарап Хапчуков умер бездетным и Большедербетовский улус перешел к его племяннику Цо-Арши Гахаеву. У Цо-Арши Гахаева был сын Убуши Гахаев.

У Убуши Гахаева был сын Михаил (Дордже) Гахаев(князь, участник русско-турецкой войны 1877—1878 годов, награждён орденом Святого Георгия четвертой степени и медалью, умер (погиб) 1 марта 1907 года). После смерти Михаила (Дордже) Гахаева род дербетовских нойонов по мужской линии Ики (Больших)-Дербетовских нойонов пресекся. У дербетов, как и у всех калмыков (ойратов) родство передается по мужской линии.

2. Бичурин (1834, с. 29) описывая родословную дербетских нойонов (князей) из рода цорос (чорос), по всей видимости по летописи «Мин ши» (Бохань → Улиньтай-Бадай Тайши → Гохай Дае → Урлук Ноинь → Батула Чинсан → Эсен (объединивший Монголию и погибший в 1455 г.) → …), поясняет «Эсенев второй сын Эсмет Дархан Ноинь, а старший его сын Боро-Нахал получил особливый удел под названием Дурбот. Должно полагать, что до сего времени Калмыцкие Владетели назывались просто Ойратами, а название Четырёх Ойратов (Дурбэн Ойрат) приняли уже по основании Дурботского Дома».

3. В монгольской летописи «Шара тууджи» эта родословная выглядит несколько иначе: Сын Хутхи был Батула Чинсан, его сын Тогон-тайши, его сын Эсэн-тайши, его сын Араган-тайши, его сын Онгуца, его сын Булга-тайши, его сын Гумэчи Хара Хула, его сын Хотогочин Баатур-хун-тайджи, его сыновья Сэнгэ и Галдан Бошогту. Сыном Сэнгэ был Цэван-Рабдан и далее генеалогия следует до калмыцких (ойратских) нойонов (князей) Тундутовых.

4. По Екееву (2003, 2008), составившему родословную дербетских нойонов из рода цорос (чорос) по различным источникам и исторической литературе (Бичурин Н., 1834; Моисеев В., 1999; Сухбаатар Н., 2000; КИЛП, 1969; Шара Туджи, 1957; Златкин И., 1983; Чернышев А., 1990; Митиров А. Г., 1998.), она выглядит так: Бохань (Био-хан, Бёгю-хан, Буку-хан) → […] → Улинтай-Бадан-тайши → Хутхай-тафу (Гоухай-дают, Гохай-дае, Хоохой-таяу, Хутхай дайю) → Батула-чинсан (Махаму, Махмуд) → Тогон-тайши → Эсен-тайши → Юштёмёр (Юштюмюй, Ештеме, Эстуми) → Боронагул (Боро-нахыл) → … и т. д. до калмыцких (ойратских) нойонов Тундутовых.

См. также

• Дурбет — деревня в Называевском районе Омской области.

Литература

• Рашид ад — Дин «Сборник летописей». М.; Л., 1952. Т. 1. Кн. 1., 2.
• «Сокровенное сказание монголов»
• «Илэтхэл шастир». Москва, «НАУКА», Главная редакция восточной литературы, 1990 г.
• «Сказание о Дербен — ойратах» (Ойратская летопись XVIII века в редакции торгудского эмчи Габан Шараба, а также в более поздней редакции хошудо-хойтского нойона Батур Убаши Тюменя сделанной в XIX веке).
• "Алтан Тобчи" - Монгольская историческая летопись XVII века.
• Источник: bumbinorn.ru/history_articles/1138963005-duva_sokhor.html
• Митиров А. Г. «Ойраты — Калмыки: Века и поколения», Элиста, Калмыцкое книжное издательство, 1988 г.
• Пальмов Н. Н. «Материалы по истории калмыцкого народа за период пребывания в пределах России», Элиста, Калмыцкое книжное издательство, 2007 г.
• Владимирцов Б. Я. Отчёт о командировке к дэрбэтам Кобдинского округа летом 1908 г. // Работы по истории и этнографии монгольских народов. — М., 2002. — С. 51—61.
• Владимирцов Б. Я. Поездка к кобдоским дэрбэтам летом 1908 г. // Работы по истории и этнографии монгольских народов. — М., 2002. — С. 68—91.
• Дарбакова В. П. Некоторые традиции в сфере семейной обрядности дербетов МНР // Этнографический сборник. Вып. 1. — Элиста, 1976.
• Хойт С. К. Белые пятна в этногенезе дэрбэт // Молодёжь и наука: третье тысячелетие. Материалы II республиканской научно-практической конференции (Элиста, 30 ноября 2005 г.). — Элиста: Джангар, 2006. — С. 104—122.
• [www.academia.edu/4855138/An_Asian-specific_9-bp_deletion_in_region_V_of_mitochondrial_DNA_is_found_in_Europe Ovtchinnikova O., Druzina E., Galushkin S., Spitsyn V., Ovtchinnikov I. An Azian-specific 9-bp deletion in region V of mitochondrial DNA is found in Europe // Medizinische Genetic. 9 Tahrestagung der Gesellschaft für Humangenetik, 1997, p. 85.]
• [www.academia.edu/4855211/Genetic_Structure_of_Mongolic-speaking_Kalmyks Galushkin S.K., Spitsyn V.A., Crawford M.H. Genetic Structure of Mongolic-speaking Kalmyks // Human Biology, December 2001, v.73, no. 6, pp. 823—834.]
• [www.academia.edu/4855556/_ABO_RH_HP_TF_GC_ACP1_PGM1_ESD_GLO1_SOD-A_Genetic_Structure_of_European_Oyrat_groups_based_on_loci_ABO_RH_HP_TF_GC_ACP1_PGM1_ESD_GLO1_SOD-A_ Хойт С. К. Генетическая структура европейских ойратских групп по локусам ABO, RH, HP, TF, GC, ACP1, PGM1, ESD, GLO1, SOD-A // Проблемы этнической истории и культуры тюрко-монгольских народов. Сборник научных трудов. Вып. I. Элиста: КИГИ РАН, 2009. с. 146—183. — in Russian]
• [hamagmongol.narod.ru/library/khoyt_2008_r.htm Хойт С. К. Антропологические характеристики калмыков по данным исследователей XVIII—XIX вв. // Вестник Прикаспия: археология, история, этнография. № 1. Элиста: Изд-во КГУ, 2008. с. 220—243.]
• [hamagmongol.narod.ru/library/khoyt_2012_r.htm Хойт С. К. Калмыки в работах антропологов первой половины XX вв. // Вестник Прикаспия: археология, история, этнография. № 3, 2012. с. 215—245.]
• [www.academia.edu/4855574/Y-chromosome_diversity_in_the_Kalmyks_at_the_ethnical_and_tribal_levels Boris Malyarchuk, Miroslava Derenko, Galina Denisova, Sanj Khoyt, Marcin Wozniak, Tomasz Grzybowski and Ilya Zakharov Y-chromosome diversity in the Kalmyks at theethnical and tribal levels // Journal of Human Genetics (2013), 1-8.]
• Рашид ад-дин. Сборник летописей. М.; Л., 1952. Т. 1. Кн. 1. С. 257.

Чорос

Отрывок, характеризующий Дербеты

Но это счастье одной стороны душевной не только не мешало ей во всей силе чувствовать горе о брате, но, напротив, это душевное спокойствие в одном отношении давало ей большую возможность отдаваться вполне своему чувству к брату. Чувство это было так сильно в первую минуту выезда из Воронежа, что провожавшие ее были уверены, глядя на ее измученное, отчаянное лицо, что она непременно заболеет дорогой; но именно трудности и заботы путешествия, за которые с такою деятельностью взялась княжна Марья, спасли ее на время от ее горя и придали ей силы.
Как и всегда это бывает во время путешествия, княжна Марья думала только об одном путешествии, забывая о том, что было его целью. Но, подъезжая к Ярославлю, когда открылось опять то, что могло предстоять ей, и уже не через много дней, а нынче вечером, волнение княжны Марьи дошло до крайних пределов.
Когда посланный вперед гайдук, чтобы узнать в Ярославле, где стоят Ростовы и в каком положении находится князь Андрей, встретил у заставы большую въезжавшую карету, он ужаснулся, увидав страшно бледное лицо княжны, которое высунулось ему из окна.
– Все узнал, ваше сиятельство: ростовские стоят на площади, в доме купца Бронникова. Недалече, над самой над Волгой, – сказал гайдук.
Княжна Марья испуганно вопросительно смотрела на его лицо, не понимая того, что он говорил ей, не понимая, почему он не отвечал на главный вопрос: что брат? M lle Bourienne сделала этот вопрос за княжну Марью.
– Что князь? – спросила она.
– Их сиятельство с ними в том же доме стоят.
«Стало быть, он жив», – подумала княжна и тихо спросила: что он?
– Люди сказывали, все в том же положении.
Что значило «все в том же положении», княжна не стала спрашивать и мельком только, незаметно взглянув на семилетнего Николушку, сидевшего перед нею и радовавшегося на город, опустила голову и не поднимала ее до тех пор, пока тяжелая карета, гремя, трясясь и колыхаясь, не остановилась где то. Загремели откидываемые подножки.
Отворились дверцы. Слева была вода – река большая, справа было крыльцо; на крыльце были люди, прислуга и какая то румяная, с большой черной косой, девушка, которая неприятно притворно улыбалась, как показалось княжне Марье (это была Соня). Княжна взбежала по лестнице, притворно улыбавшаяся девушка сказала: – Сюда, сюда! – и княжна очутилась в передней перед старой женщиной с восточным типом лица, которая с растроганным выражением быстро шла ей навстречу. Это была графиня. Она обняла княжну Марью и стала целовать ее.
– Mon enfant! – проговорила она, – je vous aime et vous connais depuis longtemps. [Дитя мое! я вас люблю и знаю давно.]
Несмотря на все свое волнение, княжна Марья поняла, что это была графиня и что надо было ей сказать что нибудь. Она, сама не зная как, проговорила какие то учтивые французские слова, в том же тоне, в котором были те, которые ей говорили, и спросила: что он?
– Доктор говорит, что нет опасности, – сказала графиня, но в то время, как она говорила это, она со вздохом подняла глаза кверху, и в этом жесте было выражение, противоречащее ее словам.
– Где он? Можно его видеть, можно? – спросила княжна.
– Сейчас, княжна, сейчас, мой дружок. Это его сын? – сказала она, обращаясь к Николушке, который входил с Десалем. – Мы все поместимся, дом большой. О, какой прелестный мальчик!
Графиня ввела княжну в гостиную. Соня разговаривала с m lle Bourienne. Графиня ласкала мальчика. Старый граф вошел в комнату, приветствуя княжну. Старый граф чрезвычайно переменился с тех пор, как его последний раз видела княжна. Тогда он был бойкий, веселый, самоуверенный старичок, теперь он казался жалким, затерянным человеком. Он, говоря с княжной, беспрестанно оглядывался, как бы спрашивая у всех, то ли он делает, что надобно. После разорения Москвы и его имения, выбитый из привычной колеи, он, видимо, потерял сознание своего значения и чувствовал, что ему уже нет места в жизни.
Несмотря на то волнение, в котором она находилась, несмотря на одно желание поскорее увидать брата и на досаду за то, что в эту минуту, когда ей одного хочется – увидать его, – ее занимают и притворно хвалят ее племянника, княжна замечала все, что делалось вокруг нее, и чувствовала необходимость на время подчиниться этому новому порядку, в который она вступала. Она знала, что все это необходимо, и ей было это трудно, но она не досадовала на них.
– Это моя племянница, – сказал граф, представляя Соню, – вы не знаете ее, княжна?
Княжна повернулась к ней и, стараясь затушить поднявшееся в ее душе враждебное чувство к этой девушке, поцеловала ее. Но ей становилось тяжело оттого, что настроение всех окружающих было так далеко от того, что было в ее душе.
– Где он? – спросила она еще раз, обращаясь ко всем.
– Он внизу, Наташа с ним, – отвечала Соня, краснея. – Пошли узнать. Вы, я думаю, устали, княжна?
У княжны выступили на глаза слезы досады. Она отвернулась и хотела опять спросить у графини, где пройти к нему, как в дверях послышались легкие, стремительные, как будто веселые шаги. Княжна оглянулась и увидела почти вбегающую Наташу, ту Наташу, которая в то давнишнее свидание в Москве так не понравилась ей.
Но не успела княжна взглянуть на лицо этой Наташи, как она поняла, что это был ее искренний товарищ по горю, и потому ее друг. Она бросилась ей навстречу и, обняв ее, заплакала на ее плече.
Как только Наташа, сидевшая у изголовья князя Андрея, узнала о приезде княжны Марьи, она тихо вышла из его комнаты теми быстрыми, как показалось княжне Марье, как будто веселыми шагами и побежала к ней.
На взволнованном лице ее, когда она вбежала в комнату, было только одно выражение – выражение любви, беспредельной любви к нему, к ней, ко всему тому, что было близко любимому человеку, выраженье жалости, страданья за других и страстного желанья отдать себя всю для того, чтобы помочь им. Видно было, что в эту минуту ни одной мысли о себе, о своих отношениях к нему не было в душе Наташи.
Чуткая княжна Марья с первого взгляда на лицо Наташи поняла все это и с горестным наслаждением плакала на ее плече.
– Пойдемте, пойдемте к нему, Мари, – проговорила Наташа, отводя ее в другую комнату.
Княжна Марья подняла лицо, отерла глаза и обратилась к Наташе. Она чувствовала, что от нее она все поймет и узнает.
– Что… – начала она вопрос, но вдруг остановилась. Она почувствовала, что словами нельзя ни спросить, ни ответить. Лицо и глаза Наташи должны были сказать все яснее и глубже.
Наташа смотрела на нее, но, казалось, была в страхе и сомнении – сказать или не сказать все то, что она знала; она как будто почувствовала, что перед этими лучистыми глазами, проникавшими в самую глубь ее сердца, нельзя не сказать всю, всю истину, какою она ее видела. Губа Наташи вдруг дрогнула, уродливые морщины образовались вокруг ее рта, и она, зарыдав, закрыла лицо руками.
Княжна Марья поняла все.
Но она все таки надеялась и спросила словами, в которые она не верила:
– Но как его рана? Вообще в каком он положении?
– Вы, вы… увидите, – только могла сказать Наташа.
Они посидели несколько времени внизу подле его комнаты, с тем чтобы перестать плакать и войти к нему с спокойными лицами.
– Как шла вся болезнь? Давно ли ему стало хуже? Когда это случилось? – спрашивала княжна Марья.
Наташа рассказывала, что первое время была опасность от горячечного состояния и от страданий, но в Троице это прошло, и доктор боялся одного – антонова огня. Но и эта опасность миновалась. Когда приехали в Ярославль, рана стала гноиться (Наташа знала все, что касалось нагноения и т. п.), и доктор говорил, что нагноение может пойти правильно. Сделалась лихорадка. Доктор говорил, что лихорадка эта не так опасна.
– Но два дня тому назад, – начала Наташа, – вдруг это сделалось… – Она удержала рыданья. – Я не знаю отчего, но вы увидите, какой он стал.
– Ослабел? похудел?.. – спрашивала княжна.
– Нет, не то, но хуже. Вы увидите. Ах, Мари, Мари, он слишком хорош, он не может, не может жить… потому что…


Когда Наташа привычным движением отворила его дверь, пропуская вперед себя княжну, княжна Марья чувствовала уже в горле своем готовые рыданья. Сколько она ни готовилась, ни старалась успокоиться, она знала, что не в силах будет без слез увидать его.
Княжна Марья понимала то, что разумела Наташа словами: сним случилось это два дня тому назад. Она понимала, что это означало то, что он вдруг смягчился, и что смягчение, умиление эти были признаками смерти. Она, подходя к двери, уже видела в воображении своем то лицо Андрюши, которое она знала с детства, нежное, кроткое, умиленное, которое так редко бывало у него и потому так сильно всегда на нее действовало. Она знала, что он скажет ей тихие, нежные слова, как те, которые сказал ей отец перед смертью, и что она не вынесет этого и разрыдается над ним. Но, рано ли, поздно ли, это должно было быть, и она вошла в комнату. Рыдания все ближе и ближе подступали ей к горлу, в то время как она своими близорукими глазами яснее и яснее различала его форму и отыскивала его черты, и вот она увидала его лицо и встретилась с ним взглядом.
Он лежал на диване, обложенный подушками, в меховом беличьем халате. Он был худ и бледен. Одна худая, прозрачно белая рука его держала платок, другою он, тихими движениями пальцев, трогал тонкие отросшие усы. Глаза его смотрели на входивших.
Увидав его лицо и встретившись с ним взглядом, княжна Марья вдруг умерила быстроту своего шага и почувствовала, что слезы вдруг пересохли и рыдания остановились. Уловив выражение его лица и взгляда, она вдруг оробела и почувствовала себя виноватой.
«Да в чем же я виновата?» – спросила она себя. «В том, что живешь и думаешь о живом, а я!..» – отвечал его холодный, строгий взгляд.
В глубоком, не из себя, но в себя смотревшем взгляде была почти враждебность, когда он медленно оглянул сестру и Наташу.
Он поцеловался с сестрой рука в руку, по их привычке.
– Здравствуй, Мари, как это ты добралась? – сказал он голосом таким же ровным и чуждым, каким был его взгляд. Ежели бы он завизжал отчаянным криком, то этот крик менее бы ужаснул княжну Марью, чем звук этого голоса.
– И Николушку привезла? – сказал он также ровно и медленно и с очевидным усилием воспоминанья.
– Как твое здоровье теперь? – говорила княжна Марья, сама удивляясь тому, что она говорила.
– Это, мой друг, у доктора спрашивать надо, – сказал он, и, видимо сделав еще усилие, чтобы быть ласковым, он сказал одним ртом (видно было, что он вовсе не думал того, что говорил): – Merci, chere amie, d'etre venue. [Спасибо, милый друг, что приехала.]
Княжна Марья пожала его руку. Он чуть заметно поморщился от пожатия ее руки. Он молчал, и она не знала, что говорить. Она поняла то, что случилось с ним за два дня. В словах, в тоне его, в особенности во взгляде этом – холодном, почти враждебном взгляде – чувствовалась страшная для живого человека отчужденность от всего мирского. Он, видимо, с трудом понимал теперь все живое; но вместе с тем чувствовалось, что он не понимал живого не потому, чтобы он был лишен силы понимания, но потому, что он понимал что то другое, такое, чего не понимали и не могли понять живые и что поглощало его всего.
– Да, вот как странно судьба свела нас! – сказал он, прерывая молчание и указывая на Наташу. – Она все ходит за мной.
Княжна Марья слушала и не понимала того, что он говорил. Он, чуткий, нежный князь Андрей, как мог он говорить это при той, которую он любил и которая его любила! Ежели бы он думал жить, то не таким холодно оскорбительным тоном он сказал бы это. Ежели бы он не знал, что умрет, то как же ему не жалко было ее, как он мог при ней говорить это! Одно объяснение только могло быть этому, это то, что ему было все равно, и все равно оттого, что что то другое, важнейшее, было открыто ему.
Разговор был холодный, несвязный и прерывался беспрестанно.
– Мари проехала через Рязань, – сказала Наташа. Князь Андрей не заметил, что она называла его сестру Мари. А Наташа, при нем назвав ее так, в первый раз сама это заметила.
– Ну что же? – сказал он.
– Ей рассказывали, что Москва вся сгорела, совершенно, что будто бы…
Наташа остановилась: нельзя было говорить. Он, очевидно, делал усилия, чтобы слушать, и все таки не мог.
– Да, сгорела, говорят, – сказал он. – Это очень жалко, – и он стал смотреть вперед, пальцами рассеянно расправляя усы.
– А ты встретилась с графом Николаем, Мари? – сказал вдруг князь Андрей, видимо желая сделать им приятное. – Он писал сюда, что ты ему очень полюбилась, – продолжал он просто, спокойно, видимо не в силах понимать всего того сложного значения, которое имели его слова для живых людей. – Ежели бы ты его полюбила тоже, то было бы очень хорошо… чтобы вы женились, – прибавил он несколько скорее, как бы обрадованный словами, которые он долго искал и нашел наконец. Княжна Марья слышала его слова, но они не имели для нее никакого другого значения, кроме того, что они доказывали то, как страшно далек он был теперь от всего живого.
– Что обо мне говорить! – сказала она спокойно и взглянула на Наташу. Наташа, чувствуя на себе ее взгляд, не смотрела на нее. Опять все молчали.
– Andre, ты хоч… – вдруг сказала княжна Марья содрогнувшимся голосом, – ты хочешь видеть Николушку? Он все время вспоминал о тебе.
Князь Андрей чуть заметно улыбнулся в первый раз, но княжна Марья, так знавшая его лицо, с ужасом поняла, что это была улыбка не радости, не нежности к сыну, но тихой, кроткой насмешки над тем, что княжна Марья употребляла, по ее мнению, последнее средство для приведения его в чувства.
– Да, я очень рад Николушке. Он здоров?

Когда привели к князю Андрею Николушку, испуганно смотревшего на отца, но не плакавшего, потому что никто не плакал, князь Андрей поцеловал его и, очевидно, не знал, что говорить с ним.
Когда Николушку уводили, княжна Марья подошла еще раз к брату, поцеловала его и, не в силах удерживаться более, заплакала.
Он пристально посмотрел на нее.
– Ты об Николушке? – сказал он.
Княжна Марья, плача, утвердительно нагнула голову.
– Мари, ты знаешь Еван… – но он вдруг замолчал.
– Что ты говоришь?
– Ничего. Не надо плакать здесь, – сказал он, тем же холодным взглядом глядя на нее.

Когда княжна Марья заплакала, он понял, что она плакала о том, что Николушка останется без отца. С большим усилием над собой он постарался вернуться назад в жизнь и перенесся на их точку зрения.
«Да, им это должно казаться жалко! – подумал он. – А как это просто!»
«Птицы небесные ни сеют, ни жнут, но отец ваш питает их», – сказал он сам себе и хотел то же сказать княжне. «Но нет, они поймут это по своему, они не поймут! Этого они не могут понимать, что все эти чувства, которыми они дорожат, все наши, все эти мысли, которые кажутся нам так важны, что они – не нужны. Мы не можем понимать друг друга». – И он замолчал.

Маленькому сыну князя Андрея было семь лет. Он едва умел читать, он ничего не знал. Он многое пережил после этого дня, приобретая знания, наблюдательность, опытность; но ежели бы он владел тогда всеми этими после приобретенными способностями, он не мог бы лучше, глубже понять все значение той сцены, которую он видел между отцом, княжной Марьей и Наташей, чем он ее понял теперь. Он все понял и, не плача, вышел из комнаты, молча подошел к Наташе, вышедшей за ним, застенчиво взглянул на нее задумчивыми прекрасными глазами; приподнятая румяная верхняя губа его дрогнула, он прислонился к ней головой и заплакал.
С этого дня он избегал Десаля, избегал ласкавшую его графиню и либо сидел один, либо робко подходил к княжне Марье и к Наташе, которую он, казалось, полюбил еще больше своей тетки, и тихо и застенчиво ласкался к ним.
Княжна Марья, выйдя от князя Андрея, поняла вполне все то, что сказало ей лицо Наташи. Она не говорила больше с Наташей о надежде на спасение его жизни. Она чередовалась с нею у его дивана и не плакала больше, но беспрестанно молилась, обращаясь душою к тому вечному, непостижимому, которого присутствие так ощутительно было теперь над умиравшим человеком.


Князь Андрей не только знал, что он умрет, но он чувствовал, что он умирает, что он уже умер наполовину. Он испытывал сознание отчужденности от всего земного и радостной и странной легкости бытия. Он, не торопясь и не тревожась, ожидал того, что предстояло ему. То грозное, вечное, неведомое и далекое, присутствие которого он не переставал ощущать в продолжение всей своей жизни, теперь для него было близкое и – по той странной легкости бытия, которую он испытывал, – почти понятное и ощущаемое.
Прежде он боялся конца. Он два раза испытал это страшное мучительное чувство страха смерти, конца, и теперь уже не понимал его.
Первый раз он испытал это чувство тогда, когда граната волчком вертелась перед ним и он смотрел на жнивье, на кусты, на небо и знал, что перед ним была смерть. Когда он очнулся после раны и в душе его, мгновенно, как бы освобожденный от удерживавшего его гнета жизни, распустился этот цветок любви, вечной, свободной, не зависящей от этой жизни, он уже не боялся смерти и не думал о ней.
Чем больше он, в те часы страдальческого уединения и полубреда, которые он провел после своей раны, вдумывался в новое, открытое ему начало вечной любви, тем более он, сам не чувствуя того, отрекался от земной жизни. Всё, всех любить, всегда жертвовать собой для любви, значило никого не любить, значило не жить этою земною жизнию. И чем больше он проникался этим началом любви, тем больше он отрекался от жизни и тем совершеннее уничтожал ту страшную преграду, которая без любви стоит между жизнью и смертью. Когда он, это первое время, вспоминал о том, что ему надо было умереть, он говорил себе: ну что ж, тем лучше.
Но после той ночи в Мытищах, когда в полубреду перед ним явилась та, которую он желал, и когда он, прижав к своим губам ее руку, заплакал тихими, радостными слезами, любовь к одной женщине незаметно закралась в его сердце и опять привязала его к жизни. И радостные и тревожные мысли стали приходить ему. Вспоминая ту минуту на перевязочном пункте, когда он увидал Курагина, он теперь не мог возвратиться к тому чувству: его мучил вопрос о том, жив ли он? И он не смел спросить этого.

Болезнь его шла своим физическим порядком, но то, что Наташа называла: это сделалось с ним, случилось с ним два дня перед приездом княжны Марьи. Это была та последняя нравственная борьба между жизнью и смертью, в которой смерть одержала победу. Это было неожиданное сознание того, что он еще дорожил жизнью, представлявшейся ему в любви к Наташе, и последний, покоренный припадок ужаса перед неведомым.
Это было вечером. Он был, как обыкновенно после обеда, в легком лихорадочном состоянии, и мысли его были чрезвычайно ясны. Соня сидела у стола. Он задремал. Вдруг ощущение счастья охватило его.
«А, это она вошла!» – подумал он.
Действительно, на месте Сони сидела только что неслышными шагами вошедшая Наташа.
С тех пор как она стала ходить за ним, он всегда испытывал это физическое ощущение ее близости. Она сидела на кресле, боком к нему, заслоняя собой от него свет свечи, и вязала чулок. (Она выучилась вязать чулки с тех пор, как раз князь Андрей сказал ей, что никто так не умеет ходить за больными, как старые няни, которые вяжут чулки, и что в вязании чулка есть что то успокоительное.) Тонкие пальцы ее быстро перебирали изредка сталкивающиеся спицы, и задумчивый профиль ее опущенного лица был ясно виден ему. Она сделала движенье – клубок скатился с ее колен. Она вздрогнула, оглянулась на него и, заслоняя свечу рукой, осторожным, гибким и точным движением изогнулась, подняла клубок и села в прежнее положение.
Он смотрел на нее, не шевелясь, и видел, что ей нужно было после своего движения вздохнуть во всю грудь, но она не решалась этого сделать и осторожно переводила дыханье.
В Троицкой лавре они говорили о прошедшем, и он сказал ей, что, ежели бы он был жив, он бы благодарил вечно бога за свою рану, которая свела его опять с нею; но с тех пор они никогда не говорили о будущем.
«Могло или не могло это быть? – думал он теперь, глядя на нее и прислушиваясь к легкому стальному звуку спиц. – Неужели только затем так странно свела меня с нею судьба, чтобы мне умереть?.. Неужели мне открылась истина жизни только для того, чтобы я жил во лжи? Я люблю ее больше всего в мире. Но что же делать мне, ежели я люблю ее?» – сказал он, и он вдруг невольно застонал, по привычке, которую он приобрел во время своих страданий.
Услыхав этот звук, Наташа положила чулок, перегнулась ближе к нему и вдруг, заметив его светящиеся глаза, подошла к нему легким шагом и нагнулась.
– Вы не спите?
– Нет, я давно смотрю на вас; я почувствовал, когда вы вошли. Никто, как вы, но дает мне той мягкой тишины… того света. Мне так и хочется плакать от радости.
Наташа ближе придвинулась к нему. Лицо ее сияло восторженною радостью.
– Наташа, я слишком люблю вас. Больше всего на свете.
– А я? – Она отвернулась на мгновение. – Отчего же слишком? – сказала она.
– Отчего слишком?.. Ну, как вы думаете, как вы чувствуете по душе, по всей душе, буду я жив? Как вам кажется?
– Я уверена, я уверена! – почти вскрикнула Наташа, страстным движением взяв его за обе руки.
Он помолчал.
– Как бы хорошо! – И, взяв ее руку, он поцеловал ее.
Наташа была счастлива и взволнована; и тотчас же она вспомнила, что этого нельзя, что ему нужно спокойствие.
– Однако вы не спали, – сказала она, подавляя свою радость. – Постарайтесь заснуть… пожалуйста.
Он выпустил, пожав ее, ее руку, она перешла к свече и опять села в прежнее положение. Два раза она оглянулась на него, глаза его светились ей навстречу. Она задала себе урок на чулке и сказала себе, что до тех пор она не оглянется, пока не кончит его.
Действительно, скоро после этого он закрыл глаза и заснул. Он спал недолго и вдруг в холодном поту тревожно проснулся.
Засыпая, он думал все о том же, о чем он думал все ото время, – о жизни и смерти. И больше о смерти. Он чувствовал себя ближе к ней.
«Любовь? Что такое любовь? – думал он. – Любовь мешает смерти. Любовь есть жизнь. Все, все, что я понимаю, я понимаю только потому, что люблю. Все есть, все существует только потому, что я люблю. Все связано одною ею. Любовь есть бог, и умереть – значит мне, частице любви, вернуться к общему и вечному источнику». Мысли эти показались ему утешительны. Но это были только мысли. Чего то недоставало в них, что то было односторонне личное, умственное – не было очевидности. И было то же беспокойство и неясность. Он заснул.
Он видел во сне, что он лежит в той же комнате, в которой он лежал в действительности, но что он не ранен, а здоров. Много разных лиц, ничтожных, равнодушных, являются перед князем Андреем. Он говорит с ними, спорит о чем то ненужном. Они сбираются ехать куда то. Князь Андрей смутно припоминает, что все это ничтожно и что у него есть другие, важнейшие заботы, но продолжает говорить, удивляя их, какие то пустые, остроумные слова. Понемногу, незаметно все эти лица начинают исчезать, и все заменяется одним вопросом о затворенной двери. Он встает и идет к двери, чтобы задвинуть задвижку и запереть ее. Оттого, что он успеет или не успеет запереть ее, зависит все. Он идет, спешит, ноги его не двигаются, и он знает, что не успеет запереть дверь, но все таки болезненно напрягает все свои силы. И мучительный страх охватывает его. И этот страх есть страх смерти: за дверью стоит оно. Но в то же время как он бессильно неловко подползает к двери, это что то ужасное, с другой стороны уже, надавливая, ломится в нее. Что то не человеческое – смерть – ломится в дверь, и надо удержать ее. Он ухватывается за дверь, напрягает последние усилия – запереть уже нельзя – хоть удержать ее; но силы его слабы, неловки, и, надавливаемая ужасным, дверь отворяется и опять затворяется.
Еще раз оно надавило оттуда. Последние, сверхъестественные усилия тщетны, и обе половинки отворились беззвучно. Оно вошло, и оно есть смерть. И князь Андрей умер.
Но в то же мгновение, как он умер, князь Андрей вспомнил, что он спит, и в то же мгновение, как он умер, он, сделав над собою усилие, проснулся.
«Да, это была смерть. Я умер – я проснулся. Да, смерть – пробуждение!» – вдруг просветлело в его душе, и завеса, скрывавшая до сих пор неведомое, была приподнята перед его душевным взором. Он почувствовал как бы освобождение прежде связанной в нем силы и ту странную легкость, которая с тех пор не оставляла его.
Когда он, очнувшись в холодном поту, зашевелился на диване, Наташа подошла к нему и спросила, что с ним. Он не ответил ей и, не понимая ее, посмотрел на нее странным взглядом.
Это то было то, что случилось с ним за два дня до приезда княжны Марьи. С этого же дня, как говорил доктор, изнурительная лихорадка приняла дурной характер, но Наташа не интересовалась тем, что говорил доктор: она видела эти страшные, более для нее несомненные, нравственные признаки.
С этого дня началось для князя Андрея вместе с пробуждением от сна – пробуждение от жизни. И относительно продолжительности жизни оно не казалось ему более медленно, чем пробуждение от сна относительно продолжительности сновидения.

Ничего не было страшного и резкого в этом, относительно медленном, пробуждении.
Последние дни и часы его прошли обыкновенно и просто. И княжна Марья и Наташа, не отходившие от него, чувствовали это. Они не плакали, не содрогались и последнее время, сами чувствуя это, ходили уже не за ним (его уже не было, он ушел от них), а за самым близким воспоминанием о нем – за его телом. Чувства обеих были так сильны, что на них не действовала внешняя, страшная сторона смерти, и они не находили нужным растравлять свое горе. Они не плакали ни при нем, ни без него, но и никогда не говорили про него между собой. Они чувствовали, что не могли выразить словами того, что они понимали.
Они обе видели, как он глубже и глубже, медленно и спокойно, опускался от них куда то туда, и обе знали, что это так должно быть и что это хорошо.
Его исповедовали, причастили; все приходили к нему прощаться. Когда ему привели сына, он приложил к нему свои губы и отвернулся, не потому, чтобы ему было тяжело или жалко (княжна Марья и Наташа понимали это), но только потому, что он полагал, что это все, что от него требовали; но когда ему сказали, чтобы он благословил его, он исполнил требуемое и оглянулся, как будто спрашивая, не нужно ли еще что нибудь сделать.
Когда происходили последние содрогания тела, оставляемого духом, княжна Марья и Наташа были тут.
– Кончилось?! – сказала княжна Марья, после того как тело его уже несколько минут неподвижно, холодея, лежало перед ними. Наташа подошла, взглянула в мертвые глаза и поспешила закрыть их. Она закрыла их и не поцеловала их, а приложилась к тому, что было ближайшим воспоминанием о нем.
«Куда он ушел? Где он теперь?..»

Когда одетое, обмытое тело лежало в гробу на столе, все подходили к нему прощаться, и все плакали.
Николушка плакал от страдальческого недоумения, разрывавшего его сердце. Графиня и Соня плакали от жалости к Наташе и о том, что его нет больше. Старый граф плакал о том, что скоро, он чувствовал, и ему предстояло сделать тот же страшный шаг.
Наташа и княжна Марья плакали тоже теперь, но они плакали не от своего личного горя; они плакали от благоговейного умиления, охватившего их души перед сознанием простого и торжественного таинства смерти, совершившегося перед ними.



Для человеческого ума недоступна совокупность причин явлений. Но потребность отыскивать причины вложена в душу человека. И человеческий ум, не вникнувши в бесчисленность и сложность условий явлений, из которых каждое отдельно может представляться причиною, хватается за первое, самое понятное сближение и говорит: вот причина. В исторических событиях (где предметом наблюдения суть действия людей) самым первобытным сближением представляется воля богов, потом воля тех людей, которые стоят на самом видном историческом месте, – исторических героев. Но стоит только вникнуть в сущность каждого исторического события, то есть в деятельность всей массы людей, участвовавших в событии, чтобы убедиться, что воля исторического героя не только не руководит действиями масс, но сама постоянно руководима. Казалось бы, все равно понимать значение исторического события так или иначе. Но между человеком, который говорит, что народы Запада пошли на Восток, потому что Наполеон захотел этого, и человеком, который говорит, что это совершилось, потому что должно было совершиться, существует то же различие, которое существовало между людьми, утверждавшими, что земля стоит твердо и планеты движутся вокруг нее, и теми, которые говорили, что они не знают, на чем держится земля, но знают, что есть законы, управляющие движением и ее, и других планет. Причин исторического события – нет и не может быть, кроме единственной причины всех причин. Но есть законы, управляющие событиями, отчасти неизвестные, отчасти нащупываемые нами. Открытие этих законов возможно только тогда, когда мы вполне отрешимся от отыскиванья причин в воле одного человека, точно так же, как открытие законов движения планет стало возможно только тогда, когда люди отрешились от представления утвержденности земли.

После Бородинского сражения, занятия неприятелем Москвы и сожжения ее, важнейшим эпизодом войны 1812 года историки признают движение русской армии с Рязанской на Калужскую дорогу и к Тарутинскому лагерю – так называемый фланговый марш за Красной Пахрой. Историки приписывают славу этого гениального подвига различным лицам и спорят о том, кому, собственно, она принадлежит. Даже иностранные, даже французские историки признают гениальность русских полководцев, говоря об этом фланговом марше. Но почему военные писатели, а за ними и все, полагают, что этот фланговый марш есть весьма глубокомысленное изобретение какого нибудь одного лица, спасшее Россию и погубившее Наполеона, – весьма трудно понять. Во первых, трудно понять, в чем состоит глубокомыслие и гениальность этого движения; ибо для того, чтобы догадаться, что самое лучшее положение армии (когда ее не атакуют) находиться там, где больше продовольствия, – не нужно большого умственного напряжения. И каждый, даже глупый тринадцатилетний мальчик, без труда мог догадаться, что в 1812 году самое выгодное положение армии, после отступления от Москвы, было на Калужской дороге. Итак, нельзя понять, во первых, какими умозаключениями доходят историки до того, чтобы видеть что то глубокомысленное в этом маневре. Во вторых, еще труднее понять, в чем именно историки видят спасительность этого маневра для русских и пагубность его для французов; ибо фланговый марш этот, при других, предшествующих, сопутствовавших и последовавших обстоятельствах, мог быть пагубным для русского и спасительным для французского войска. Если с того времени, как совершилось это движение, положение русского войска стало улучшаться, то из этого никак не следует, чтобы это движение было тому причиною.
Этот фланговый марш не только не мог бы принести какие нибудь выгоды, но мог бы погубить русскую армию, ежели бы при том не было совпадения других условий. Что бы было, если бы не сгорела Москва? Если бы Мюрат не потерял из виду русских? Если бы Наполеон не находился в бездействии? Если бы под Красной Пахрой русская армия, по совету Бенигсена и Барклая, дала бы сражение? Что бы было, если бы французы атаковали русских, когда они шли за Пахрой? Что бы было, если бы впоследствии Наполеон, подойдя к Тарутину, атаковал бы русских хотя бы с одной десятой долей той энергии, с которой он атаковал в Смоленске? Что бы было, если бы французы пошли на Петербург?.. При всех этих предположениях спасительность флангового марша могла перейти в пагубность.
В третьих, и самое непонятное, состоит в том, что люди, изучающие историю, умышленно не хотят видеть того, что фланговый марш нельзя приписывать никакому одному человеку, что никто никогда его не предвидел, что маневр этот, точно так же как и отступление в Филях, в настоящем никогда никому не представлялся в его цельности, а шаг за шагом, событие за событием, мгновение за мгновением вытекал из бесчисленного количества самых разнообразных условий, и только тогда представился во всей своей цельности, когда он совершился и стал прошедшим.
На совете в Филях у русского начальства преобладающею мыслью было само собой разумевшееся отступление по прямому направлению назад, то есть по Нижегородской дороге. Доказательствами тому служит то, что большинство голосов на совете было подано в этом смысле, и, главное, известный разговор после совета главнокомандующего с Ланским, заведовавшим провиантскою частью. Ланской донес главнокомандующему, что продовольствие для армии собрано преимущественно по Оке, в Тульской и Калужской губерниях и что в случае отступления на Нижний запасы провианта будут отделены от армии большою рекою Окой, через которую перевоз в первозимье бывает невозможен. Это был первый признак необходимости уклонения от прежде представлявшегося самым естественным прямого направления на Нижний. Армия подержалась южнее, по Рязанской дороге, и ближе к запасам. Впоследствии бездействие французов, потерявших даже из виду русскую армию, заботы о защите Тульского завода и, главное, выгоды приближения к своим запасам заставили армию отклониться еще южнее, на Тульскую дорогу. Перейдя отчаянным движением за Пахрой на Тульскую дорогу, военачальники русской армии думали оставаться у Подольска, и не было мысли о Тарутинской позиции; но бесчисленное количество обстоятельств и появление опять французских войск, прежде потерявших из виду русских, и проекты сражения, и, главное, обилие провианта в Калуге заставили нашу армию еще более отклониться к югу и перейти в середину путей своего продовольствия, с Тульской на Калужскую дорогу, к Тарутину. Точно так же, как нельзя отвечать на тот вопрос, когда оставлена была Москва, нельзя отвечать и на то, когда именно и кем решено было перейти к Тарутину. Только тогда, когда войска пришли уже к Тарутину вследствие бесчисленных дифференциальных сил, тогда только стали люди уверять себя, что они этого хотели и давно предвидели.


Знаменитый фланговый марш состоял только в том, что русское войско, отступая все прямо назад по обратному направлению наступления, после того как наступление французов прекратилось, отклонилось от принятого сначала прямого направления и, не видя за собой преследования, естественно подалось в ту сторону, куда его влекло обилие продовольствия.
Если бы представить себе не гениальных полководцев во главе русской армии, но просто одну армию без начальников, то и эта армия не могла бы сделать ничего другого, кроме обратного движения к Москве, описывая дугу с той стороны, с которой было больше продовольствия и край был обильнее.
Передвижение это с Нижегородской на Рязанскую, Тульскую и Калужскую дороги было до такой степени естественно, что в этом самом направлении отбегали мародеры русской армии и что в этом самом направлении требовалось из Петербурга, чтобы Кутузов перевел свою армию. В Тарутине Кутузов получил почти выговор от государя за то, что он отвел армию на Рязанскую дорогу, и ему указывалось то самое положение против Калуги, в котором он уже находился в то время, как получил письмо государя.
Откатывавшийся по направлению толчка, данного ему во время всей кампании и в Бородинском сражении, шар русского войска, при уничтожении силы толчка и не получая новых толчков, принял то положение, которое было ему естественно.
Заслуга Кутузова не состояла в каком нибудь гениальном, как это называют, стратегическом маневре, а в том, что он один понимал значение совершавшегося события. Он один понимал уже тогда значение бездействия французской армии, он один продолжал утверждать, что Бородинское сражение была победа; он один – тот, который, казалось бы, по своему положению главнокомандующего, должен был быть вызываем к наступлению, – он один все силы свои употреблял на то, чтобы удержать русскую армию от бесполезных сражений.
Подбитый зверь под Бородиным лежал там где то, где его оставил отбежавший охотник; но жив ли, силен ли он был, или он только притаился, охотник не знал этого. Вдруг послышался стон этого зверя.
Стон этого раненого зверя, французской армии, обличивший ее погибель, была присылка Лористона в лагерь Кутузова с просьбой о мире.
Наполеон с своей уверенностью в том, что не то хорошо, что хорошо, а то хорошо, что ему пришло в голову, написал Кутузову слова, первые пришедшие ему в голову и не имеющие никакого смысла. Он писал:

«Monsieur le prince Koutouzov, – писал он, – j'envoie pres de vous un de mes aides de camps generaux pour vous entretenir de plusieurs objets interessants. Je desire que Votre Altesse ajoute foi a ce qu'il lui dira, surtout lorsqu'il exprimera les sentiments d'estime et de particuliere consideration que j'ai depuis longtemps pour sa personne… Cette lettre n'etant a autre fin, je prie Dieu, Monsieur le prince Koutouzov, qu'il vous ait en sa sainte et digne garde,
Moscou, le 3 Octobre, 1812. Signe:
Napoleon».
[Князь Кутузов, посылаю к вам одного из моих генерал адъютантов для переговоров с вами о многих важных предметах. Прошу Вашу Светлость верить всему, что он вам скажет, особенно когда, станет выражать вам чувствования уважения и особенного почтения, питаемые мною к вам с давнего времени. Засим молю бога о сохранении вас под своим священным кровом.
Москва, 3 октября, 1812.
Наполеон. ]

«Je serais maudit par la posterite si l'on me regardait comme le premier moteur d'un accommodement quelconque. Tel est l'esprit actuel de ma nation», [Я бы был проклят, если бы на меня смотрели как на первого зачинщика какой бы то ни было сделки; такова воля нашего народа. ] – отвечал Кутузов и продолжал употреблять все свои силы на то, чтобы удерживать войска от наступления.
В месяц грабежа французского войска в Москве и спокойной стоянки русского войска под Тарутиным совершилось изменение в отношении силы обоих войск (духа и численности), вследствие которого преимущество силы оказалось на стороне русских. Несмотря на то, что положение французского войска и его численность были неизвестны русским, как скоро изменилось отношение, необходимость наступления тотчас же выразилась в бесчисленном количестве признаков. Признаками этими были: и присылка Лористона, и изобилие провианта в Тарутине, и сведения, приходившие со всех сторон о бездействии и беспорядке французов, и комплектование наших полков рекрутами, и хорошая погода, и продолжительный отдых русских солдат, и обыкновенно возникающее в войсках вследствие отдыха нетерпение исполнять то дело, для которого все собраны, и любопытство о том, что делалось во французской армии, так давно потерянной из виду, и смелость, с которою теперь шныряли русские аванпосты около стоявших в Тарутине французов, и известия о легких победах над французами мужиков и партизанов, и зависть, возбуждаемая этим, и чувство мести, лежавшее в душе каждого человека до тех пор, пока французы были в Москве, и (главное) неясное, но возникшее в душе каждого солдата сознание того, что отношение силы изменилось теперь и преимущество находится на нашей стороне. Существенное отношение сил изменилось, и наступление стало необходимым. И тотчас же, так же верно, как начинают бить и играть в часах куранты, когда стрелка совершила полный круг, в высших сферах, соответственно существенному изменению сил, отразилось усиленное движение, шипение и игра курантов.


Русская армия управлялась Кутузовым с его штабом и государем из Петербурга. В Петербурге, еще до получения известия об оставлении Москвы, был составлен подробный план всей войны и прислан Кутузову для руководства. Несмотря на то, что план этот был составлен в предположении того, что Москва еще в наших руках, план этот был одобрен штабом и принят к исполнению. Кутузов писал только, что дальние диверсии всегда трудно исполнимы. И для разрешения встречавшихся трудностей присылались новые наставления и лица, долженствовавшие следить за его действиями и доносить о них.
Кроме того, теперь в русской армии преобразовался весь штаб. Замещались места убитого Багратиона и обиженного, удалившегося Барклая. Весьма серьезно обдумывали, что будет лучше: А. поместить на место Б., а Б. на место Д., или, напротив, Д. на место А. и т. д., как будто что нибудь, кроме удовольствия А. и Б., могло зависеть от этого.
В штабе армии, по случаю враждебности Кутузова с своим начальником штаба, Бенигсеном, и присутствия доверенных лиц государя и этих перемещений, шла более, чем обыкновенно, сложная игра партий: А. подкапывался под Б., Д. под С. и т. д., во всех возможных перемещениях и сочетаниях. При всех этих подкапываниях предметом интриг большей частью было то военное дело, которым думали руководить все эти люди; но это военное дело шло независимо от них, именно так, как оно должно было идти, то есть никогда не совпадая с тем, что придумывали люди, а вытекая из сущности отношения масс. Все эти придумыванья, скрещиваясь, перепутываясь, представляли в высших сферах только верное отражение того, что должно было совершиться.
«Князь Михаил Иларионович! – писал государь от 2 го октября в письме, полученном после Тарутинского сражения. – С 2 го сентября Москва в руках неприятельских. Последние ваши рапорты от 20 го; и в течение всего сего времени не только что ничего не предпринято для действия противу неприятеля и освобождения первопрестольной столицы, но даже, по последним рапортам вашим, вы еще отступили назад. Серпухов уже занят отрядом неприятельским, и Тула, с знаменитым и столь для армии необходимым своим заводом, в опасности. По рапортам от генерала Винцингероде вижу я, что неприятельский 10000 й корпус подвигается по Петербургской дороге. Другой, в нескольких тысячах, также подается к Дмитрову. Третий подвинулся вперед по Владимирской дороге. Четвертый, довольно значительный, стоит между Рузою и Можайском. Наполеон же сам по 25 е число находился в Москве. По всем сим сведениям, когда неприятель сильными отрядами раздробил свои силы, когда Наполеон еще в Москве сам, с своею гвардией, возможно ли, чтобы силы неприятельские, находящиеся перед вами, были значительны и не позволяли вам действовать наступательно? С вероятностию, напротив того, должно полагать, что он вас преследует отрядами или, по крайней мере, корпусом, гораздо слабее армии, вам вверенной. Казалось, что, пользуясь сими обстоятельствами, могли бы вы с выгодою атаковать неприятеля слабее вас и истребить оного или, по меньшей мере, заставя его отступить, сохранить в наших руках знатную часть губерний, ныне неприятелем занимаемых, и тем самым отвратить опасность от Тулы и прочих внутренних наших городов. На вашей ответственности останется, если неприятель в состоянии будет отрядить значительный корпус на Петербург для угрожания сей столице, в которой не могло остаться много войска, ибо с вверенною вам армиею, действуя с решительностию и деятельностию, вы имеете все средства отвратить сие новое несчастие. Вспомните, что вы еще обязаны ответом оскорбленному отечеству в потере Москвы. Вы имели опыты моей готовности вас награждать. Сия готовность не ослабнет во мне, но я и Россия вправе ожидать с вашей стороны всего усердия, твердости и успехов, которые ум ваш, воинские таланты ваши и храбрость войск, вами предводительствуемых, нам предвещают».
Но в то время как письмо это, доказывающее то, что существенное отношение сил уже отражалось и в Петербурге, было в дороге, Кутузов не мог уже удержать командуемую им армию от наступления, и сражение уже было дано.
2 го октября казак Шаповалов, находясь в разъезде, убил из ружья одного и подстрелил другого зайца. Гоняясь за подстреленным зайцем, Шаповалов забрел далеко в лес и наткнулся на левый фланг армии Мюрата, стоящий без всяких предосторожностей. Казак, смеясь, рассказал товарищам, как он чуть не попался французам. Хорунжий, услыхав этот рассказ, сообщил его командиру.
Казака призвали, расспросили; казачьи командиры хотели воспользоваться этим случаем, чтобы отбить лошадей, но один из начальников, знакомый с высшими чинами армии, сообщил этот факт штабному генералу. В последнее время в штабе армии положение было в высшей степени натянутое. Ермолов, за несколько дней перед этим, придя к Бенигсену, умолял его употребить свое влияние на главнокомандующего, для того чтобы сделано было наступление.