Стэнли, Эдуард Генри, 15-й граф Дерби
| Эдвард Генри Стэнли, граф Дерби англ. Edward Stanley, 15th Earl of Derby<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
| |||
| |||
|---|---|---|---|
| 6.07.1866—9.12.1868, 21.02.1874—2.04.1878 | |||
| Рождение: | 21 июля 1826 | ||
| Смерть: | 21 апреля 1893 (66 лет) | ||
| Род: | Графы Дерби | ||
| Отец: | Дерби, Эдуард Джефри Смит | ||
| Награды: |
| ||
Эдуард Генри Стэнли, 15-й граф Дерби (1826—1893) — британский государственный деятель.
Биография
По окончании курса в Кембриджском университете предпринял путешествие в Северную Америку и Вест-Индию. Во время отсутствия своего он был избран (1848) членом палаты общин, где и оставался до 1869 г., когда со смертью отца унаследовал титул графа Дерби и перешел в палату лордов. С 1844 по 1869 год был известен под титулом учтивости лорд Стенли.
В первом кабинете своего отца 14-го графа Дерби (1852) занимал должность товарища министра иностранных дел. Хотя он принадлежал к партии тори, однако лорд Пальмерстон в 1855 г. предложил ему министерство колоний, но он отказался принять его. Во втором министерстве отца (1858) он получил пост министра по делам Индии, а в третьем (1866) — товарища министра иностранных дел и в этом звании принимал деятельное участие в переговорах (1867 г.) с целью урегулирования дипломатического конфликта между Францией и Пруссией по люксембургскому вопросу.
По выходе отца в отставку (в феврале 1868), он занял пост министра иностранных дел. Этот же пост он получил и в новом консервативном кабинете Дизраэли (1874 г.). Последующие годы были главной эпохой политической деятельности Дерби, который проявил большое миролюбие и самостоятельность политических убеждений. Во время русско-турецкой войны 1877—78 гг. он усиленно противодействовал воинственным замыслам Биконсфильда, настаивая на том, что правительство не должно вмешиваться в борьбу России с Турцией, пока не затронуты английские интересы. Когда в январе 1878 г. английскому флоту предписано было отправиться в Дарданеллы, Дерби подал в отставку, но взял её обратно ввиду отмены этого распоряжения.
После заключения Сан-Стефанского договора Биконсфильд принял решение немедленно призвать резервистов; но Дерби считал эту меру преждевременной и 28 марта 1878 г. вышел в отставку. В объяснение своего выхода из кабинета Дерби заявил, что он не мог одобрить завладения Кипром, с согласия или без согласия Порты. Позиция и действия Дерби в восточном вопросе содействовал тому, что связи его с консервативной партией ослабели; скоро он совершенно порвал их, примкнув к либеральной партии.
Когда в 1880 г. образовался кабинет Гладстона, Дерби оказывал ему поддержку, а в 1882 г. вступил в его состав в качестве министра колоний. В следующий кабинет Гладстона Дерби не вошел, расходясь с премьером в воззрениях на ирландский вопрос, и сделался членом унионистской партии, не принимая, однако, особенно деятельного участия в политической жизни последних лет. Основал вместе с Джозефом Чемберленом, герцогом Девонширским и другими группу «либерал-юнионистов», вскоре примкнувшую к консерваторам.
Напишите отзыв о статье "Стэнли, Эдуард Генри, 15-й граф Дерби"
Литература
- Дерюжинский В. Ф. Дерби, Эдуард-Генри-Смит-Стэнли // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- Эта статья (раздел) содержит текст, взятый (переведённый) из одиннадцатого издания энциклопедии «Британника», перешедшего в общественное достояние.
Отрывок, характеризующий Стэнли, Эдуард Генри, 15-й граф Дерби
– Как я рада, что ты приехал. Ты устал, хочешь чаю? – Наташа подошла к ней. – Ты похорошел и возмужал, – продолжала графиня, взяв дочь за руку.– Маменька, что вы говорите!..
– Наташа, его нет, нет больше! – И, обняв дочь, в первый раз графиня начала плакать.
Княжна Марья отложила свой отъезд. Соня, граф старались заменить Наташу, но не могли. Они видели, что она одна могла удерживать мать от безумного отчаяния. Три недели Наташа безвыходно жила при матери, спала на кресле в ее комнате, поила, кормила ее и не переставая говорила с ней, – говорила, потому что один нежный, ласкающий голос ее успокоивал графиню.
Душевная рана матери не могла залечиться. Смерть Пети оторвала половину ее жизни. Через месяц после известия о смерти Пети, заставшего ее свежей и бодрой пятидесятилетней женщиной, она вышла из своей комнаты полумертвой и не принимающею участия в жизни – старухой. Но та же рана, которая наполовину убила графиню, эта новая рана вызвала Наташу к жизни.
Душевная рана, происходящая от разрыва духовного тела, точно так же, как и рана физическая, как ни странно это кажется, после того как глубокая рана зажила и кажется сошедшейся своими краями, рана душевная, как и физическая, заживает только изнутри выпирающею силой жизни.
Так же зажила рана Наташи. Она думала, что жизнь ее кончена. Но вдруг любовь к матери показала ей, что сущность ее жизни – любовь – еще жива в ней. Проснулась любовь, и проснулась жизнь.
Последние дни князя Андрея связали Наташу с княжной Марьей. Новое несчастье еще более сблизило их. Княжна Марья отложила свой отъезд и последние три недели, как за больным ребенком, ухаживала за Наташей. Последние недели, проведенные Наташей в комнате матери, надорвали ее физические силы.
Однажды княжна Марья, в середине дня, заметив, что Наташа дрожит в лихорадочном ознобе, увела ее к себе и уложила на своей постели. Наташа легла, но когда княжна Марья, опустив сторы, хотела выйти, Наташа подозвала ее к себе.
– Мне не хочется спать. Мари, посиди со мной.
– Ты устала – постарайся заснуть.
– Нет, нет. Зачем ты увела меня? Она спросит.
– Ей гораздо лучше. Она нынче так хорошо говорила, – сказала княжна Марья.
Наташа лежала в постели и в полутьме комнаты рассматривала лицо княжны Марьи.
«Похожа она на него? – думала Наташа. – Да, похожа и не похожа. Но она особенная, чужая, совсем новая, неизвестная. И она любит меня. Что у ней на душе? Все доброе. Но как? Как она думает? Как она на меня смотрит? Да, она прекрасная».
– Маша, – сказала она, робко притянув к себе ее руку. – Маша, ты не думай, что я дурная. Нет? Маша, голубушка. Как я тебя люблю. Будем совсем, совсем друзьями.
И Наташа, обнимая, стала целовать руки и лицо княжны Марьи. Княжна Марья стыдилась и радовалась этому выражению чувств Наташи.
С этого дня между княжной Марьей и Наташей установилась та страстная и нежная дружба, которая бывает только между женщинами. Они беспрестанно целовались, говорили друг другу нежные слова и большую часть времени проводили вместе. Если одна выходила, то другаябыла беспокойна и спешила присоединиться к ней. Они вдвоем чувствовали большее согласие между собой, чем порознь, каждая сама с собою. Между ними установилось чувство сильнейшее, чем дружба: это было исключительное чувство возможности жизни только в присутствии друг друга.
Иногда они молчали целые часы; иногда, уже лежа в постелях, они начинали говорить и говорили до утра. Они говорили большей частию о дальнем прошедшем. Княжна Марья рассказывала про свое детство, про свою мать, про своего отца, про свои мечтания; и Наташа, прежде с спокойным непониманием отворачивавшаяся от этой жизни, преданности, покорности, от поэзии христианского самоотвержения, теперь, чувствуя себя связанной любовью с княжной Марьей, полюбила и прошедшее княжны Марьи и поняла непонятную ей прежде сторону жизни. Она не думала прилагать к своей жизни покорность и самоотвержение, потому что она привыкла искать других радостей, но она поняла и полюбила в другой эту прежде непонятную ей добродетель. Для княжны Марьи, слушавшей рассказы о детстве и первой молодости Наташи, тоже открывалась прежде непонятная сторона жизни, вера в жизнь, в наслаждения жизни.
