Дергачёва-Скоп, Елена Ивановна

В Википедии есть статьи о других людях с фамилиями: Скоп и Дергачёв

Елена Ивановна Дергачева-Скоп
Дата рождения:	19 апреля 1937(1937-04-19) (87 лет)
Место рождения:	Свердловск
Страна:	СССР СССР → Россия Россия
Научная сфера:	древнерусская литература, археография, сибирская литература
Место работы:	НГУ
Учёная степень:	доктор филологических наук (2000)
Учёное звание:	профессор (2001)
Альма-матер:	УрГУ (1959)
Научный руководитель:	В. П. Адрианова-Перетц, В. В. Кусков
Награды и премии:

Еле́на Ива́новна Дергачёва-Скоп (род. 19 апреля 1937, Свердловск) — российский литературовед, доктор филологических наук, профессор, заведующая кафедрой древних литератур и литературного источниковедения гуманитарного факультета Новосибирского государственного университета, специалист в области древнерусской литературы и археографии.

Биография

Родилась в семье известного филолога, специалиста по литературе Урала Ивана Алексеевича Дергачёва. Окончила с отличием филологический факультет Уральского государственного университета (1959), работала редактором детского вещания Комитета по радиовещанию и телевидению г. Иркутска (1959—1960).

В 1965 году под руководством профессора В. В. Кускова защитила кандидатскую диссертацию «С. У. Ремезов и его „История Сибирская“» (Институт русской литературы АН СССР). В 2000 году защитила докторскую диссертацию «Сибирское летописание в общерусском литературном контексте конца XVI — середины XVIII вв.» (Уральский государственный университет).

Работает на гуманитарном факультете НГУ с 1964 года: ассистент (1964—1966), старший преподаватель (1966—1973), доцент кафедры литературы (1973—2000), профессор кафедры литературы (2000—2003). С 2003 года — профессор и заведующий кафедрой древних литератур и литературного источниковедения. В разные годы читала курсы: «История литературы XVIII века», «Фольклор и древнерусская литература», «Теория фольклора», «Палеография»; спецкурсы по палеографии, текстологии летописания, древнерусской повести. Основной лекционный курс, который читает по сей день — «История древнерусской литературы».

Научная деятельность

Автор более 100 научных работ.

Исследователь литературы Древней Руси, истории сибирской литературы XVI—XVIII веков, крупнейший исследователь творчества писателя и деятеля Петровской эпохи С. У. Ремезова, подготовила издание его наследия.

Разработала концепцию и представила наиболее полную генеалогию сибирского летописания, выявила особую группу исторических повествований (устные летописи, мемораты, фабулаты), представляющих фольклорные интерпретации сюжетов о походе Ермака, формы «обыденного» летописания, историческое баснословие; ввела в научный оборот автографы сибирского летописца дьяка Романова, новые списки повестей о Сибири из севернорусских летописных сводов, Повести «О Сибири» (Румянцевский летописец), Хронографической повести, Бузуновского летописца и др.

В её исследованиях получили разработку проблемы рукописной и старопечатной книги как явления традиционной русской духовной культуры в общерусском и сибирском историко-культурном контексте. Разрабатывает проблемы, связанные с феноменом сибирского старообрядчества: территориальные собрания и границы согласий, тип чтения, репертуар и круг чтения, характерный для согласий, личные и общественные библиотеки, типология чтения в старообрядческой среде, его философское и культурно-историческое наполнение.

Является ведущим исследователем в разработке программы изучения книги в сибирском регионе, подготовленной ГПНТБ СО РАН. В ряде её работ получили теоретическое обоснование подходы к изучению и периодизации истории литературы и книги, описанию собраний, принципов публикации материалов Сводного каталога. Член редколлегии «Материалов к Сводному каталогу рукописей, старопечатных и редких книг в собраниях Сибири и Дальнего Востока», редактор сборников «Русская книга в дореволюционной Сибири», ответственный редактор серии «Книга и литература».

Основоположник археографии как научно-педагогического направления в Новосибирском университете. Возглавляет археографические экспедиции с 1965 года, когда была организована первая экспедиция НГУ и Института истории, филологии и философии в районы Томской и Тюменской областей. Рукописные и старопечатные книги, привезенные из экспедиций, вошли в фонд отдела редких книг и рукописей ГПНТБ СО РАН, а также в собрание Лаборатории археографии книжных памятников НГУ.

Руководитель ряда научных направлений, разрабатываемых в НГУ: «Книга и литература», «Древнерусская повесть в составе летописных сводов: текст — контекст», «Областные литературы Древней Руси как „культурные гнезда“», «Древнерусский четий сборник как литературный факт» и др.

Под руководством Е. И. Дергачёвой-Скоп защищено более 80 дипломных работ, 16 кандидатских диссертаций, 5 докторских диссертаций.

Основные работы

• Из истории литературы Урала и Сибири. Свердловск, 1965.
• Очерки русской литературы Сибири: Дореволюционный период. Новосибирск: Наука, 1982. Т. 1. С. 27—111 (в соавт. с Е. К. Ромодановской, В. В. Блажесом, Н. А. Дворецкой).
• Сибирские летописи : Ч. 1: Группа Есиповской летописи // Полное собрание русских летописей. Т. 36. М.: Наука, 1987. С. 32—41, 117—137.
• Семен Иванович Шаховской. Летописная книга // Памятники литературы Древней Руси: первая четверть XVII в. М.: ГИХЛ, 1987. С. 358—427, 588—599.
• Летописи сибирские. Новосибирск: Новосибирское книжное издательство, 1992.
• Репертуар традиционного чтения старообрядческих согласий Сибири: этюды нравственной философии // Skupiska staroobrzedowcow w Europie, Azji i Americe, ich miejsce i tradycje we wspolczesnym swiecie. Warszawa: Polska Akademia nauk, 1994. С. 43—55 (в соавт. с В. Н. Алексеевым).
• Концепт «культурное гнездо» и региональные аспекты изучения духовной культуры Сибири // Материалы I Сибиро-Уральского исторического конгресса. Тобольск, 1997. С. 3—8 (в соавт. с В. Н. Алексеевым).
• Генеалогия сибирского летописания. Концепция. Материалы. Новосибирск, 2000.
• Сибирские летописи в исторической прозе XVII века: текст-контекст // Вестник Новосибирского государственного университета. Серия: История, Филология. Новосибирск, 2002. Т. 1, вып. 1. Филология. С. 3—12.
• Рукописные и печатные книги кириллической традиции XVI—XX вв. из собрания Аркадия Григорьевича Елфимова. Новосибирск: ИД «Сова», 2006. 936 с. (в соавт. с В. Н. Алексеевым).
• Ремезовская летопись: История Сибирская, Летопись Сибирская краткая Кунгурская: Исследование, текст, перевод. Научно-справочный аппарат факсимильного издания рукописи БРАН (СПб.). В 2-х тт. Тобольск; Верона (Италия): «График», 2006 (в соавт. с В. Н. Алексеевым).
• Служебная чертежная книга: Текст. Комментарии. Тобольск; Верона (Италия), 2006 (в соавт. с В. Н. Алексеевым).

Награды и звания

Награждена Медалью ордена «За заслуги перед Отечеством» II степени

Литература

• Новосибирский национальный исследовательский государственный университет. Гуманитарный факультет. Профессора. Доктора наук — выпускники факультета. Персональный состав (1962—2012) / Сост. Н. Н. Аблажей, С. А. Красильников, С. Н. Ушакова. Новосибирск, 2012. С. 52-54.
• Фокина О. Н. Научный поиск как археографическое путешествие к 45-летию педагогической и научной деятельности Елены Ивановны Дергачевой-Скоп // Книга и литература в культурном пространстве эпох (XI—XX вв.): сб. науч. ст. Новосибирск, 2011. С. 13-21 (Серия «Книга и литература»).
• Соболева Л. С. Мелодия рода в симфонии жизни профессора Елены Дергачевой-Скоп // Вестник Новосибирского государственного университета. Серия: История, филология. 2012. Т. 11, вып. 12: Филология. С. 5-28.

Ссылки

• [russiasib.ru/dergacheva-skop-elena-ivanovna/ Статья] в «Энциклопедии Сибири»
• [bsk.nios.ru/enciklodediya/dergacheva-skop-elena-ivanovna Статья] на сайте «Библиотека сибирского краеведения»
• [academtv.ru/video/issledovatel-drevnei-literatury-elena-dergacheva-skop-udostoena-gosudarstvennoi-nagrady Сюжет о вручении государственной награды]
• [ostrog.ucoz.ru/publ/d/dergacheva_skop_e_i/pokhvala_sibiri_s_u_remezova/214-1-0-361 «Похвала» Сибири С. У. Ремезова]
• [lib.pushkinskijdom.ru/Default.aspx?tabid=8388 Новонайденные листы из Сборника Кирши Данилова]

Отрывок, характеризующий Дергачёва-Скоп, Елена Ивановна

Пьер слушал ее с раскрытым ртом и не спуская с нее своих глаз, полных слезами. Слушая ее, он не думал ни о князе Андрее, ни о смерти, ни о том, что она рассказывала. Он слушал ее и только жалел ее за то страдание, которое она испытывала теперь, рассказывая.
Княжна, сморщившись от желания удержать слезы, сидела подле Наташи и слушала в первый раз историю этих последних дней любви своего брата с Наташей.
Этот мучительный и радостный рассказ, видимо, был необходим для Наташи.
Она говорила, перемешивая ничтожнейшие подробности с задушевнейшими тайнами, и, казалось, никогда не могла кончить. Несколько раз она повторяла то же самое.
За дверью послышался голос Десаля, спрашивавшего, можно ли Николушке войти проститься.
– Да вот и все, все… – сказала Наташа. Она быстро встала, в то время как входил Николушка, и почти побежала к двери, стукнулась головой о дверь, прикрытую портьерой, и с стоном не то боли, не то печали вырвалась из комнаты.
Пьер смотрел на дверь, в которую она вышла, и не понимал, отчего он вдруг один остался во всем мире.
Княжна Марья вызвала его из рассеянности, обратив его внимание на племянника, который вошел в комнату.
Лицо Николушки, похожее на отца, в минуту душевного размягчения, в котором Пьер теперь находился, так на него подействовало, что он, поцеловав Николушку, поспешно встал и, достав платок, отошел к окну. Он хотел проститься с княжной Марьей, но она удержала его.
– Нет, мы с Наташей не спим иногда до третьего часа; пожалуйста, посидите. Я велю дать ужинать. Подите вниз; мы сейчас придем.
Прежде чем Пьер вышел, княжна сказала ему:
– Это в первый раз она так говорила о нем.


Пьера провели в освещенную большую столовую; через несколько минут послышались шаги, и княжна с Наташей вошли в комнату. Наташа была спокойна, хотя строгое, без улыбки, выражение теперь опять установилось на ее лице. Княжна Марья, Наташа и Пьер одинаково испытывали то чувство неловкости, которое следует обыкновенно за оконченным серьезным и задушевным разговором. Продолжать прежний разговор невозможно; говорить о пустяках – совестно, а молчать неприятно, потому что хочется говорить, а этим молчанием как будто притворяешься. Они молча подошли к столу. Официанты отодвинули и пододвинули стулья. Пьер развернул холодную салфетку и, решившись прервать молчание, взглянул на Наташу и княжну Марью. Обе, очевидно, в то же время решились на то же: у обеих в глазах светилось довольство жизнью и признание того, что, кроме горя, есть и радости.
– Вы пьете водку, граф? – сказала княжна Марья, и эти слова вдруг разогнали тени прошедшего.
– Расскажите же про себя, – сказала княжна Марья. – Про вас рассказывают такие невероятные чудеса.
– Да, – с своей, теперь привычной, улыбкой кроткой насмешки отвечал Пьер. – Мне самому даже рассказывают про такие чудеса, каких я и во сне не видел. Марья Абрамовна приглашала меня к себе и все рассказывала мне, что со мной случилось, или должно было случиться. Степан Степаныч тоже научил меня, как мне надо рассказывать. Вообще я заметил, что быть интересным человеком очень покойно (я теперь интересный человек); меня зовут и мне рассказывают.
Наташа улыбнулась и хотела что то сказать.
– Нам рассказывали, – перебила ее княжна Марья, – что вы в Москве потеряли два миллиона. Правда это?
– А я стал втрое богаче, – сказал Пьер. Пьер, несмотря на то, что долги жены и необходимость построек изменили его дела, продолжал рассказывать, что он стал втрое богаче.
– Что я выиграл несомненно, – сказал он, – так это свободу… – начал он было серьезно; но раздумал продолжать, заметив, что это был слишком эгоистический предмет разговора.
– А вы строитесь?
– Да, Савельич велит.
– Скажите, вы не знали еще о кончине графини, когда остались в Москве? – сказала княжна Марья и тотчас же покраснела, заметив, что, делая этот вопрос вслед за его словами о том, что он свободен, она приписывает его словам такое значение, которого они, может быть, не имели.
– Нет, – отвечал Пьер, не найдя, очевидно, неловким то толкование, которое дала княжна Марья его упоминанию о своей свободе. – Я узнал это в Орле, и вы не можете себе представить, как меня это поразило. Мы не были примерные супруги, – сказал он быстро, взглянув на Наташу и заметив в лице ее любопытство о том, как он отзовется о своей жене. – Но смерть эта меня страшно поразила. Когда два человека ссорятся – всегда оба виноваты. И своя вина делается вдруг страшно тяжела перед человеком, которого уже нет больше. И потом такая смерть… без друзей, без утешения. Мне очень, очень жаль еe, – кончил он и с удовольствием заметил радостное одобрение на лице Наташи.
– Да, вот вы опять холостяк и жених, – сказала княжна Марья.
Пьер вдруг багрово покраснел и долго старался не смотреть на Наташу. Когда он решился взглянуть на нее, лицо ее было холодно, строго и даже презрительно, как ему показалось.
– Но вы точно видели и говорили с Наполеоном, как нам рассказывали? – сказала княжна Марья.
Пьер засмеялся.
– Ни разу, никогда. Всегда всем кажется, что быть в плену – значит быть в гостях у Наполеона. Я не только не видал его, но и не слыхал о нем. Я был гораздо в худшем обществе.
Ужин кончался, и Пьер, сначала отказывавшийся от рассказа о своем плене, понемногу вовлекся в этот рассказ.
– Но ведь правда, что вы остались, чтоб убить Наполеона? – спросила его Наташа, слегка улыбаясь. – Я тогда догадалась, когда мы вас встретили у Сухаревой башни; помните?
Пьер признался, что это была правда, и с этого вопроса, понемногу руководимый вопросами княжны Марьи и в особенности Наташи, вовлекся в подробный рассказ о своих похождениях.
Сначала он рассказывал с тем насмешливым, кротким взглядом, который он имел теперь на людей и в особенности на самого себя; но потом, когда он дошел до рассказа об ужасах и страданиях, которые он видел, он, сам того не замечая, увлекся и стал говорить с сдержанным волнением человека, в воспоминании переживающего сильные впечатления.
Княжна Марья с кроткой улыбкой смотрела то на Пьера, то на Наташу. Она во всем этом рассказе видела только Пьера и его доброту. Наташа, облокотившись на руку, с постоянно изменяющимся, вместе с рассказом, выражением лица, следила, ни на минуту не отрываясь, за Пьером, видимо, переживая с ним вместе то, что он рассказывал. Не только ее взгляд, но восклицания и короткие вопросы, которые она делала, показывали Пьеру, что из того, что он рассказывал, она понимала именно то, что он хотел передать. Видно было, что она понимала не только то, что он рассказывал, но и то, что он хотел бы и не мог выразить словами. Про эпизод свой с ребенком и женщиной, за защиту которых он был взят, Пьер рассказал таким образом:
– Это было ужасное зрелище, дети брошены, некоторые в огне… При мне вытащили ребенка… женщины, с которых стаскивали вещи, вырывали серьги…
Пьер покраснел и замялся.
– Тут приехал разъезд, и всех тех, которые не грабили, всех мужчин забрали. И меня.
– Вы, верно, не все рассказываете; вы, верно, сделали что нибудь… – сказала Наташа и помолчала, – хорошее.
Пьер продолжал рассказывать дальше. Когда он рассказывал про казнь, он хотел обойти страшные подробности; но Наташа требовала, чтобы он ничего не пропускал.
Пьер начал было рассказывать про Каратаева (он уже встал из за стола и ходил, Наташа следила за ним глазами) и остановился.
– Нет, вы не можете понять, чему я научился у этого безграмотного человека – дурачка.
– Нет, нет, говорите, – сказала Наташа. – Он где же?
– Его убили почти при мне. – И Пьер стал рассказывать последнее время их отступления, болезнь Каратаева (голос его дрожал беспрестанно) и его смерть.
Пьер рассказывал свои похождения так, как он никогда их еще не рассказывал никому, как он сам с собою никогда еще не вспоминал их. Он видел теперь как будто новое значение во всем том, что он пережил. Теперь, когда он рассказывал все это Наташе, он испытывал то редкое наслаждение, которое дают женщины, слушая мужчину, – не умные женщины, которые, слушая, стараются или запомнить, что им говорят, для того чтобы обогатить свой ум и при случае пересказать то же или приладить рассказываемое к своему и сообщить поскорее свои умные речи, выработанные в своем маленьком умственном хозяйстве; а то наслажденье, которое дают настоящие женщины, одаренные способностью выбирания и всасыванья в себя всего лучшего, что только есть в проявлениях мужчины. Наташа, сама не зная этого, была вся внимание: она не упускала ни слова, ни колебания голоса, ни взгляда, ни вздрагиванья мускула лица, ни жеста Пьера. Она на лету ловила еще не высказанное слово и прямо вносила в свое раскрытое сердце, угадывая тайный смысл всей душевной работы Пьера.
Княжна Марья понимала рассказ, сочувствовала ему, но она теперь видела другое, что поглощало все ее внимание; она видела возможность любви и счастия между Наташей и Пьером. И в первый раз пришедшая ей эта мысль наполняла ее душу радостию.
Было три часа ночи. Официанты с грустными и строгими лицами приходили переменять свечи, но никто не замечал их.