Дергилёв, Иван Яковлевич
| Иван Яковлевич Дергилёв | |
 Автопортрет | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Гражданство: | |
| Жанр: | |
 Работы на Викискладе | |
Иван Яковлевич Дергилёв (20 августа 1926, Москва — 8 апреля 1997) — русский советский художник, график, автор множества открыток, признанный классик советской открытки, основоположник советской «постановочной» цветной политической фотооткрытки. Внёс также вклад в создание почтовых марок.
Творчество
Работал в Дирекции по изданию и экспедированию знаков почтовой оплаты (ДИЭЗПО) Министерства связи СССР.
За свою 40-летнюю творческую деятельность И. Я. Дергилёв создал несколько тысяч композиций для открыток. Не все из них воплотились в жизнь, поскольку обычно из нескольких предложенных им вариантов для печати отбирался только один.
Поздравительные открытки, дизайн которых был разработан И. Я. Дергилёвым, издавались миллионными тиражами такими издательствами СССР, как «Изобразительное искусство», «Советский художник», «Планета», «Плакат», «Аврора». Они до сих пор украшают коллекции филокартистов.[1]
С его подачи на праздничных открытках «С 1 Мая!», «С 23 Февраля!», «С 8 Марта!», «С 7 Ноября!» появились «дергилёвские» гвоздики, для которых были характерны причудливые формы соцветий (чтобы выглядели праздничнее на открытках с их малым форматом), и изображения крупных веток цветущих плодовых деревьев.[1]
В «Музее открытки» Всероссийского музея декоративно-прикладного и народного искусства в Москве хранится одна из самых полных коллекций открыток, выполненных художником.[1]
Создание почтовых марок
Впервые Иван Дергилёв был привлечён к работе над почтовыми марками СССР в 1966 году. Первыми почтовыми миниатюрами, вышедшими из-под его руки, стала серия из трёх марок «Деятели Коммунистической партии и Советского государства» с портретами С. М. Кирова, Г. К. Орджоникидзе и И. Э. Якира (ЦФА (ИТЦ «Марка») № 3340—3342). Серия была продолжена в 1968 году и пополнена ещё тремя марками — памяти С. Г. Шаумяна, П. П. Постышева и А. И. Икрамова (ЦФА (ИТЦ «Марка») № 3666—3668).
Всего с 1966 по 1988 год художник становился автором 25 марок и 4 почтовых блоков. Темы его почтовых миниатюр были самые разнообразные — «С Новым годом!», «Лениниана», юбилеи советских республик, международные организации, живопись, коневодство.[2]
- Почтовые марки СССР работы И. Я. Дергилёва
- Stamp Or1.JPG
1966: Г. К. Орджоникидзе (ЦФА (ИТЦ «Марка») № 3341) - 1966 CPA 3342.jpg
1966: И. Э. Якир (ЦФА (ИТЦ «Марка») № 3342) - The Soviet Union 1968 CPA 3666 stamp (One of 26 Baku Commissars Stepan Shahumyan (1878–1918)).jpg
1968: С. Г. Шаумян (ЦФА (ИТЦ «Марка») № 3666) - The Soviet Union 1968 CPA 3667 stamp (Second Secretary of the Central Committee of the Communist Party of Ukraine Pavel Postyshev (1887–1939)).jpg
1968: П. П. Постышев (ЦФА (ИТЦ «Марка») № 3667) - The Soviet Union 1968 CPA 3668 stamp (One of Organizers of the Communist Party of Uzbekistan Akmal Ikramov (1898–1938)).jpg
1968: А. И. Икрамов (ЦФА (ИТЦ «Марка») № 3668) - 1982 oon nh.jpg
1982: малый лист «2-я конференция ООН по исследованию и использованию космического пространства в мирных целях» (ЦФА (ИТЦ «Марка») № 5307)
Семья
Был женат на В. М. Дергилёвой, тоже художнице. Дочь Елена также стала художником, известна под творческим псевдонимом Алёна Дергилёва.
См. также
Напишите отзыв о статье "Дергилёв, Иван Яковлевич"
Примечания
- ↑ 1 2 3 Бесчастнов (2008), с. 28—30.
- ↑ [www.ozon.ru/context/detail/id/2231397/ Марки Страны Советов: каталог почтовых марок РСФСР и СССР с 1917 по 1992 гг. Электронный каталог. CD-ROM.] — М: МедиаХауз; Com.Media, 2005. (В основу электронного издания положен специализированный каталог-справочник «Почтовые марки России и СССР (1857—1991 гг.)…» В. Ю. Соловьева, издающийся с 1996 года и использующий нумерацию по каталогу ЦФА.) (Проверено 22 марта 2010)
Литература
- Бесчастнов Н. П. Иван Яковлевич Дергилёв — художник советской поздравительной открытки // Филокартия. — 2007. — № 3 (5).
- Бесчастнов Н. Иван Яковлевич Дергилёв — художник советской поздравительной открытки // Художественная школа. — 2008. — № 4 (25). — С. 28—30.
- [www.rusiskusstvo.ru/exhibitions/moscow/a2079/ «Иван Дергилёв — классик советской открытки»] // Русское искусство. — 2008. (Проверено 22 марта 2010)
- Тихонравова С. [www.moskv.ru/articles/fulltext/show/id/7884/ Алёна Дергилёва: Люблю сморщенные в гримасу стены] // Квартирный ряд. — 2008. — № 21 (696). — С. 24. — 22—28 мая. (Проверено 22 марта 2010)
- Шестимиров А. А. Выставка классика советской открытки Ивана Дергилёва // Филокартия. — 2008. — № 2 (8).
Ссылки
|
Портал «Филателия» |
|---|
- [retropost.ru/artists/Dergilev.html Открытки художника: Дергилёв И.]. Художники. Retropost.Ru. Проверено 22 марта 2010. [www.webcitation.org/67m6gmBSy Архивировано из первоисточника 19 мая 2012].
Отрывок, характеризующий Дергилёв, Иван Яковлевич
Vive Henri Quatre,Vive ce roi vaillanti –
[Да здравствует Генрих Четвертый!
Да здравствует сей храбрый король!
и т. д. (французская песня) ]
пропел Морель, подмигивая глазом.
Сe diable a quatre…
– Виварика! Виф серувару! сидябляка… – повторил солдат, взмахнув рукой и действительно уловив напев.
– Вишь, ловко! Го го го го го!.. – поднялся с разных сторон грубый, радостный хохот. Морель, сморщившись, смеялся тоже.
– Ну, валяй еще, еще!
Qui eut le triple talent,
De boire, de battre,
Et d'etre un vert galant…
[Имевший тройной талант,
пить, драться
и быть любезником…]
– A ведь тоже складно. Ну, ну, Залетаев!..
– Кю… – с усилием выговорил Залетаев. – Кью ю ю… – вытянул он, старательно оттопырив губы, – летриптала, де бу де ба и детравагала, – пропел он.
– Ай, важно! Вот так хранцуз! ой… го го го го! – Что ж, еще есть хочешь?
– Дай ему каши то; ведь не скоро наестся с голоду то.
Опять ему дали каши; и Морель, посмеиваясь, принялся за третий котелок. Радостные улыбки стояли на всех лицах молодых солдат, смотревших на Мореля. Старые солдаты, считавшие неприличным заниматься такими пустяками, лежали с другой стороны костра, но изредка, приподнимаясь на локте, с улыбкой взглядывали на Мореля.
– Тоже люди, – сказал один из них, уворачиваясь в шинель. – И полынь на своем кореню растет.
– Оо! Господи, господи! Как звездно, страсть! К морозу… – И все затихло.
Звезды, как будто зная, что теперь никто не увидит их, разыгрались в черном небе. То вспыхивая, то потухая, то вздрагивая, они хлопотливо о чем то радостном, но таинственном перешептывались между собой.
Х
Войска французские равномерно таяли в математически правильной прогрессии. И тот переход через Березину, про который так много было писано, была только одна из промежуточных ступеней уничтожения французской армии, а вовсе не решительный эпизод кампании. Ежели про Березину так много писали и пишут, то со стороны французов это произошло только потому, что на Березинском прорванном мосту бедствия, претерпеваемые французской армией прежде равномерно, здесь вдруг сгруппировались в один момент и в одно трагическое зрелище, которое у всех осталось в памяти. Со стороны же русских так много говорили и писали про Березину только потому, что вдали от театра войны, в Петербурге, был составлен план (Пфулем же) поимки в стратегическую западню Наполеона на реке Березине. Все уверились, что все будет на деле точно так, как в плане, и потому настаивали на том, что именно Березинская переправа погубила французов. В сущности же, результаты Березинской переправы были гораздо менее гибельны для французов потерей орудий и пленных, чем Красное, как то показывают цифры.
Единственное значение Березинской переправы заключается в том, что эта переправа очевидно и несомненно доказала ложность всех планов отрезыванья и справедливость единственно возможного, требуемого и Кутузовым и всеми войсками (массой) образа действий, – только следования за неприятелем. Толпа французов бежала с постоянно усиливающейся силой быстроты, со всею энергией, направленной на достижение цели. Она бежала, как раненый зверь, и нельзя ей было стать на дороге. Это доказало не столько устройство переправы, сколько движение на мостах. Когда мосты были прорваны, безоружные солдаты, московские жители, женщины с детьми, бывшие в обозе французов, – все под влиянием силы инерции не сдавалось, а бежало вперед в лодки, в мерзлую воду.
Стремление это было разумно. Положение и бегущих и преследующих было одинаково дурно. Оставаясь со своими, каждый в бедствии надеялся на помощь товарища, на определенное, занимаемое им место между своими. Отдавшись же русским, он был в том же положении бедствия, но становился на низшую ступень в разделе удовлетворения потребностей жизни. Французам не нужно было иметь верных сведений о том, что половина пленных, с которыми не знали, что делать, несмотря на все желание русских спасти их, – гибли от холода и голода; они чувствовали, что это не могло быть иначе. Самые жалостливые русские начальники и охотники до французов, французы в русской службе не могли ничего сделать для пленных. Французов губило бедствие, в котором находилось русское войско. Нельзя было отнять хлеб и платье у голодных, нужных солдат, чтобы отдать не вредным, не ненавидимым, не виноватым, но просто ненужным французам. Некоторые и делали это; но это было только исключение.
Назади была верная погибель; впереди была надежда. Корабли были сожжены; не было другого спасения, кроме совокупного бегства, и на это совокупное бегство были устремлены все силы французов.
Чем дальше бежали французы, чем жальче были их остатки, в особенности после Березины, на которую, вследствие петербургского плана, возлагались особенные надежды, тем сильнее разгорались страсти русских начальников, обвинявших друг друга и в особенности Кутузова. Полагая, что неудача Березинского петербургского плана будет отнесена к нему, недовольство им, презрение к нему и подтрунивание над ним выражались сильнее и сильнее. Подтрунивание и презрение, само собой разумеется, выражалось в почтительной форме, в той форме, в которой Кутузов не мог и спросить, в чем и за что его обвиняют. С ним не говорили серьезно; докладывая ему и спрашивая его разрешения, делали вид исполнения печального обряда, а за спиной его подмигивали и на каждом шагу старались его обманывать.
Всеми этими людьми, именно потому, что они не могли понимать его, было признано, что со стариком говорить нечего; что он никогда не поймет всего глубокомыслия их планов; что он будет отвечать свои фразы (им казалось, что это только фразы) о золотом мосте, о том, что за границу нельзя прийти с толпой бродяг, и т. п. Это всё они уже слышали от него. И все, что он говорил: например, то, что надо подождать провиант, что люди без сапог, все это было так просто, а все, что они предлагали, было так сложно и умно, что очевидно было для них, что он был глуп и стар, а они были не властные, гениальные полководцы.
В особенности после соединения армий блестящего адмирала и героя Петербурга Витгенштейна это настроение и штабная сплетня дошли до высших пределов. Кутузов видел это и, вздыхая, пожимал только плечами. Только один раз, после Березины, он рассердился и написал Бенигсену, доносившему отдельно государю, следующее письмо:
