Деревянкин, Андрей Николаевич

Андрей Деревянкин
Имя при рождении:	Андрей Николаевич Деревянкин
Дата рождения:	10 июля 1959(1959-07-10) (64 года)
Место рождения:	Камчатская область, СССР
Гражданство:	СССР СССР Россия Россия
Вероисповедание:	Православие
Партия:	Демократический Союз
Род деятельности:	политик, диссидент, политзаключённый
Отец:	Деревянкин Николай Петрович
Мать:	Деревянкина (Назарова) Анастасия Павловна
Супруга:	Юрико Фудживара (Япония)
[andrey-russian.livejournal.com russian.livejournal.com]

Деревянкин Андрей Николаевич (род. 1959) — политик, советский диссидент, бывший политзаключённый (в 1984-1987, 1997-1998, 2000-2004 годах).

Происхождение

Родился 10 июля 1959 года в военном авиационном гарнизоне — посёлок Краснореченск Елизовского района Камчатской области — в семье военнослужащего. Православный христианин.

Мать, Деревянкина (Назарова) Анастасия Павловна — учительница биологии и химии. Отец, Деревянкин Николай Петрович — офицер ВВС, участник советско-финской и Второй мировой войн.

Родители матери и отца, а также все их предки — русские крестьяне, землепашцы.

Прадед по материнской линии, Назаров Яков Григорьевич — участник Первой мировой войны, полный Георгиевский кавалер.

Борьба с советским тоталитаризмом

Определяющее влияние на формирование религиозности, свободолюбия и, соответственно, антисоветских убеждений Андрея Деревянкина оказала его мать, пережившая ужасы сталинского террора и колхозного строя.

С 1979 года Андрей Деревянкин участвовал в оппозиционном диссидентском движении. В 1980 году был исключен из Саратовского юридического института им. Д. И. Курского за деятельность по созданию антисоветской группы среди студентов. Согласно данным уголовного дела, «в 1979—1980 гг. во время учёбы в институте допускал антисоветские разговоры; писал и расклеивал в Саратове и Туле (по месту жительства) листовки с призывом вступать в нелегальную организацию „Справедливость“, „с указанием способов конспирации, с изложением необходимости налаживания связи с иностранцами для провоза в СССР антисоветской литературы“, предлагал использовать опыт работы польской „Солидарности“. Всего расклеил более 200 листовок».

После 1980 года некоторое время проживал в Иванове, где создал подпольный кружок под названием «Русская секция IV Интернационала» Пытался наладить связь с парижским секретариатом IV Интернационала. (Позднее А. Деревянкин отошёл от левомарксистских взглядов).

В 1983 году, после службы в Советской Армии, был восстановлен в институте, который закончил с отличием в 1984 году.

В октябре 1984 года арестован КГБ в Туле за попытку создания независимого профсоюза «Справедливость» и распространение в сентябре того же года в Москве и Туле около 500 экземпляров листовок от имени оргкомитета этого профсоюза. Листовки призывали «всех думающих и честных людей поддержать тех, кто выступает против кремлёвской тирании, показать властям, что мы живы и действуем». Предъявлено обвинение по ст. 70 ч.1 УК РСФСР (антисоветская агитация и пропаганда). Суд состоялся в марте 1985 года. Шесть месяцев Деревянкин находился в СИЗО Тулы, затем до марта 1987 года содержался в Орловской СПБ (спецпсихбольнице тюремного типа Министерства внутренних дел СССР). В Орловской СПБ находилось тогда не менее восьми человек, осуждённых по 70-й статье УК. Один из них, Владимир Титов, бывший сотрудник КГБ, порвавший с этим ведомством и вступивший в ряды Народно-Трудового Союза российских солидаристов (НТС), там же принял Деревянкина в состав НТС. В марте 1987 года А. Деревянкин освобождён.

После освобождения продолжал оппозиционную деятельность. В 1988 году принял участие в создании первой оппозиционной партии в СССР — Демократического Союза (ДС), избирался в Центральный КС ДС, участвовал в первом (май 1988 года, Москва) и втором (январь 1989 года, Рига) съездах ДС.

Входил в руководство (Совет) Народно-Трудового Союза российских солидаристов (НТС), возглавлял московский филиал издательства «Посев». Вёл эмиссарскую деятельность от НТС по всей территории СССР. Помогал созданию групп НТС во многих городах страны, содействовал профсоюзному и стачечному движению шахтёров Воркуты и Кузбасса.

В 1988-90 годах неоднократно подвергался задержаниям и административным арестам за участие в пикетах и митингах.

Борьба с постсоветским режимом

В сентябре 1993 года Андрей Деревянкин вышел из НТС из-за несогласия с проправительственным курсом НТС, участвовал в защите Белого дома, Парламента России. Затем работал юрисконсультом в ряде московских банков. Создал общественное объединение «Ave Maria» («Радуйся, Мария»).

10 сентября 1997 года А. Деревянкин был арестован Федеральной службой безопасности России и помещен в московскую тюрьму «Матросская тишина». Причиной ареста явились оппозиционная деятельность и диссидентское прошлое Деревянкина. Во время обысков, проводившихся ФСБ РФ на работе Деревянкина в банке «Кредитный Союз» в Москве сотрудник центрального аппарата ФСБ РФ капитан Е. Авсеенко на протяжении двух дней подвергал юрисконсульта Деревянкина глумлению, издевательствам и угрозам, устраивал провокации. В ответ на тяжкое оскорбление — как бывшего диссидента — А. Деревянкин жестоко избил капитана ФСБ Е. Авсеенко в кабинете председателя правления банка. На протяжении месяца в тюрьме «Матросская тишина» Деревянкин подвергался изощренным пыткам сотрудников центрального аппарата ФСБ РФ. Протестуя, Андрей Деревянкин выдержал двадцатипятидневную голодовку, включая десятидневную «сухую». Проводилась кампания в его защиту, как политзаключённого. Благодаря вмешательству независимой прессы и международных правозащитных организаций (Helsinki Citizen Assembly и других) Деревянкин был освобожден в марте 1998 года.

6 мая 2000 года был задержан в г. Саратов сотрудниками ФСБ, по версии следствия, при расклеивании листовок. При обыске у него дома были изъяты, по версии обвинения, более сотни листовок, озаглавленных «Разыскивается особо опасный преступник Путин В. В.», «К оружию» и «Ко всем экипажам». 11 мая 2000 года в газете «Саратовские вести» было опубликовано сообщение пресс-службы УФСБ по Саратовской области, в котором излагалась официальная версия ареста Деревянкина. Газета «Коммерсантъ» (№ 233 (2118) от 10.12.2000) привела выдержки из листовок, адресованных экипажам Ту-160 и расклеенных в Энгельсском лётном городке, на аэродроме и в служебной части, рядом со штабами дивизии и полков: «Ко всем экипажам тяжелой бомбардировочной дивизии. Господа офицеры! Всего один выстрел по Кремлю и… возродится нация… укрепится российская валюта… улучшится климат. Птицы запоют радостнее, солнце засияет ярче, небо станет голубее».

Одним из главных пунктов обвинения было создание в интернете веб-сайта движения «Радуйся, Мария», материалы которого суд квалифицировал как призывы к вооружённому свержению власти и приготовление к созданию незаконных вооруженных формирований (статьи 30 ч. 1 и 208 ч. 1; 280 ч. 1 УК РФ). Сайт был создан в 1999 году. Коллегия присяжных признала Андрея Деревянкина «виновным и не заслуживающим снисхождения». 8 декабря 2000 года Саратовский областной суд под председательством судьи С. Г. Рубанова приговорил его к 4 годам лишения свободы. 17 апреля 2001 года Верховный Суд РФ оставил приговор без изменения.

Все четыре года лишения свободы Андрей Деревянкин провёл в одиночном заключении.

В 2004 году Андрей Деревянкин был освобождён. После освобождения продолжал оппозиционную политическую деятельность. В 2010 году возглавил международный комитет «Катынь-2» по расследованию гибели руководства Польши при авиакатастрофе под Смоленском. В 2006-2011 годах и позднее неоднократно выступал против ареста и заключения публициста Бориса Стомахина.

В 1988—2014 годах публиковался в газете ДС «Свободное слово». С 7-го мая 1988 года Андрей Деревянкин состоит в оппозиционной партии Демократический Союз.

Валерия Новодворская неоднократно выступала с критикой Андрея Деревянкина и его взглядов. Вскоре после его осуждения в 2000 году опубликовала в журнале «Новое время» статью, где осуждала его за «людоедские призывы к убийству кремлёвского руководства» и отказывала ему в защите. В 2013 году выступила с критической видеолекцией о нём.

Религиозность, политические взгляды, привычки и увлечения

Политическую деятельность Деревянкина определяют Православие, крайняя — до фанатизма — набожность, а также ценности западного либерализма и тираноборчество.

В настоящее время его политические взгляды характеризуются своеобразной триадой — христианский демократ, западник, антикоммунист.

Радикальное западничество и либерализм в его мировоззрении сочетаются с русской великодержавностью и крайне негативным отношением к гегемонии США и Евросоюза.

В 1997—2000-х годах в русле своей христианской аскезы Деревянкин активно занимался парашютным спортом в 3-м московском аэроклубе, выполнив большое количество затяжных прыжков с 4000 и 5000 метров. Свободно владеет английским языком. Увлекается английской и русской классической литературой.

Ссылки

• [andrey-russian.livejournal.com/ andrey-russian] — блог Андрея Деревянкина в «Живом Журнале»
• [www.newsru.com/crime/14dec2000/engels.html Статья «Вечный революционер приговорен к четырём годам заключения»]
• [slovods.narod.ru/dereviankin.html Страница публикаций Андрея Деревянкина в газете «Свободное слово»]
• [ekdpn.narod.ru/vm_politzek/derevyankin_prigovor.html#aaa Приговор суда присяжных по делу Андрея Деревянкина] (2000 год)
• [web.archive.org/web/20010902062746/somnenie.narod.ru/derev.html Биографические данные Андрея Деревянкина]
• [news.sarbc.ru/main/2011/11/29/116937.html Интервью Андрея Деревянкина СарБК (2011 год)]
• [derevyankin.blogspot.ru/2012/02/blog-post.html Андрей Деревянкин. «Тени прошлого, которые держат настоящее…»]

Документы

• [www.docs.cntd.ru/document/885149562 Определение Верховного Суда РФ от 17 апреля 2001 года]

Отрывок, характеризующий Деревянкин, Андрей Николаевич

– Хотела уснуть, mon cousin, и не могу.
– Ну, что, моя милая? – сказал князь Василий, взяв руку княжны и пригибая ее по своей привычке книзу.
Видно было, что это «ну, что» относилось ко многому такому, что, не называя, они понимали оба.
Княжна, с своею несообразно длинною по ногам, сухою и прямою талией, прямо и бесстрастно смотрела на князя выпуклыми серыми глазами. Она покачала головой и, вздохнув, посмотрела на образа. Жест ее можно было объяснить и как выражение печали и преданности, и как выражение усталости и надежды на скорый отдых. Князь Василий объяснил этот жест как выражение усталости.
– А мне то, – сказал он, – ты думаешь, легче? Je suis ereinte, comme un cheval de poste; [Я заморен, как почтовая лошадь;] а всё таки мне надо с тобой поговорить, Катишь, и очень серьезно.
Князь Василий замолчал, и щеки его начинали нервически подергиваться то на одну, то на другую сторону, придавая его лицу неприятное выражение, какое никогда не показывалось на лице князя Василия, когда он бывал в гостиных. Глаза его тоже были не такие, как всегда: то они смотрели нагло шутливо, то испуганно оглядывались.
Княжна, своими сухими, худыми руками придерживая на коленях собачку, внимательно смотрела в глаза князю Василию; но видно было, что она не прервет молчания вопросом, хотя бы ей пришлось молчать до утра.
– Вот видите ли, моя милая княжна и кузина, Катерина Семеновна, – продолжал князь Василий, видимо, не без внутренней борьбы приступая к продолжению своей речи, – в такие минуты, как теперь, обо всём надо подумать. Надо подумать о будущем, о вас… Я вас всех люблю, как своих детей, ты это знаешь.
Княжна так же тускло и неподвижно смотрела на него.
– Наконец, надо подумать и о моем семействе, – сердито отталкивая от себя столик и не глядя на нее, продолжал князь Василий, – ты знаешь, Катишь, что вы, три сестры Мамонтовы, да еще моя жена, мы одни прямые наследники графа. Знаю, знаю, как тебе тяжело говорить и думать о таких вещах. И мне не легче; но, друг мой, мне шестой десяток, надо быть ко всему готовым. Ты знаешь ли, что я послал за Пьером, и что граф, прямо указывая на его портрет, требовал его к себе?
Князь Василий вопросительно посмотрел на княжну, но не мог понять, соображала ли она то, что он ей сказал, или просто смотрела на него…
– Я об одном не перестаю молить Бога, mon cousin, – отвечала она, – чтоб он помиловал его и дал бы его прекрасной душе спокойно покинуть эту…
– Да, это так, – нетерпеливо продолжал князь Василий, потирая лысину и опять с злобой придвигая к себе отодвинутый столик, – но, наконец…наконец дело в том, ты сама знаешь, что прошлою зимой граф написал завещание, по которому он всё имение, помимо прямых наследников и нас, отдавал Пьеру.
– Мало ли он писал завещаний! – спокойно сказала княжна. – Но Пьеру он не мог завещать. Пьер незаконный.
– Ma chere, – сказал вдруг князь Василий, прижав к себе столик, оживившись и начав говорить скорей, – но что, ежели письмо написано государю, и граф просит усыновить Пьера? Понимаешь, по заслугам графа его просьба будет уважена…
Княжна улыбнулась, как улыбаются люди, которые думают что знают дело больше, чем те, с кем разговаривают.
– Я тебе скажу больше, – продолжал князь Василий, хватая ее за руку, – письмо было написано, хотя и не отослано, и государь знал о нем. Вопрос только в том, уничтожено ли оно, или нет. Ежели нет, то как скоро всё кончится , – князь Василий вздохнул, давая этим понять, что он разумел под словами всё кончится , – и вскроют бумаги графа, завещание с письмом будет передано государю, и просьба его, наверно, будет уважена. Пьер, как законный сын, получит всё.
– А наша часть? – спросила княжна, иронически улыбаясь так, как будто всё, но только не это, могло случиться.
– Mais, ma pauvre Catiche, c'est clair, comme le jour. [Но, моя дорогая Катишь, это ясно, как день.] Он один тогда законный наследник всего, а вы не получите ни вот этого. Ты должна знать, моя милая, были ли написаны завещание и письмо, и уничтожены ли они. И ежели почему нибудь они забыты, то ты должна знать, где они, и найти их, потому что…
– Этого только недоставало! – перебила его княжна, сардонически улыбаясь и не изменяя выражения глаз. – Я женщина; по вашему мы все глупы; но я настолько знаю, что незаконный сын не может наследовать… Un batard, [Незаконный,] – прибавила она, полагая этим переводом окончательно показать князю его неосновательность.
– Как ты не понимаешь, наконец, Катишь! Ты так умна: как ты не понимаешь, – ежели граф написал письмо государю, в котором просит его признать сына законным, стало быть, Пьер уж будет не Пьер, а граф Безухой, и тогда он по завещанию получит всё? И ежели завещание с письмом не уничтожены, то тебе, кроме утешения, что ты была добродетельна et tout ce qui s'en suit, [и всего, что отсюда вытекает,] ничего не останется. Это верно.
– Я знаю, что завещание написано; но знаю тоже, что оно недействительно, и вы меня, кажется, считаете за совершенную дуру, mon cousin, – сказала княжна с тем выражением, с которым говорят женщины, полагающие, что они сказали нечто остроумное и оскорбительное.
– Милая ты моя княжна Катерина Семеновна, – нетерпеливо заговорил князь Василий. – Я пришел к тебе не за тем, чтобы пикироваться с тобой, а за тем, чтобы как с родной, хорошею, доброю, истинною родной, поговорить о твоих же интересах. Я тебе говорю десятый раз, что ежели письмо к государю и завещание в пользу Пьера есть в бумагах графа, то ты, моя голубушка, и с сестрами, не наследница. Ежели ты мне не веришь, то поверь людям знающим: я сейчас говорил с Дмитрием Онуфриичем (это был адвокат дома), он то же сказал.
Видимо, что то вдруг изменилось в мыслях княжны; тонкие губы побледнели (глаза остались те же), и голос, в то время как она заговорила, прорывался такими раскатами, каких она, видимо, сама не ожидала.
– Это было бы хорошо, – сказала она. – Я ничего не хотела и не хочу.
Она сбросила свою собачку с колен и оправила складки платья.
– Вот благодарность, вот признательность людям, которые всем пожертвовали для него, – сказала она. – Прекрасно! Очень хорошо! Мне ничего не нужно, князь.
– Да, но ты не одна, у тебя сестры, – ответил князь Василий.
Но княжна не слушала его.
– Да, я это давно знала, но забыла, что, кроме низости, обмана, зависти, интриг, кроме неблагодарности, самой черной неблагодарности, я ничего не могла ожидать в этом доме…
– Знаешь ли ты или не знаешь, где это завещание? – спрашивал князь Василий еще с большим, чем прежде, подергиванием щек.
– Да, я была глупа, я еще верила в людей и любила их и жертвовала собой. А успевают только те, которые подлы и гадки. Я знаю, чьи это интриги.
Княжна хотела встать, но князь удержал ее за руку. Княжна имела вид человека, вдруг разочаровавшегося во всем человеческом роде; она злобно смотрела на своего собеседника.
– Еще есть время, мой друг. Ты помни, Катишь, что всё это сделалось нечаянно, в минуту гнева, болезни, и потом забыто. Наша обязанность, моя милая, исправить его ошибку, облегчить его последние минуты тем, чтобы не допустить его сделать этой несправедливости, не дать ему умереть в мыслях, что он сделал несчастными тех людей…
– Тех людей, которые всем пожертвовали для него, – подхватила княжна, порываясь опять встать, но князь не пустил ее, – чего он никогда не умел ценить. Нет, mon cousin, – прибавила она со вздохом, – я буду помнить, что на этом свете нельзя ждать награды, что на этом свете нет ни чести, ни справедливости. На этом свете надо быть хитрою и злою.
– Ну, voyons, [послушай,] успокойся; я знаю твое прекрасное сердце.
– Нет, у меня злое сердце.
– Я знаю твое сердце, – повторил князь, – ценю твою дружбу и желал бы, чтобы ты была обо мне того же мнения. Успокойся и parlons raison, [поговорим толком,] пока есть время – может, сутки, может, час; расскажи мне всё, что ты знаешь о завещании, и, главное, где оно: ты должна знать. Мы теперь же возьмем его и покажем графу. Он, верно, забыл уже про него и захочет его уничтожить. Ты понимаешь, что мое одно желание – свято исполнить его волю; я затем только и приехал сюда. Я здесь только затем, чтобы помогать ему и вам.
– Теперь я всё поняла. Я знаю, чьи это интриги. Я знаю, – говорила княжна.
– Hе в том дело, моя душа.
– Это ваша protegee, [любимица,] ваша милая княгиня Друбецкая, Анна Михайловна, которую я не желала бы иметь горничной, эту мерзкую, гадкую женщину.
– Ne perdons point de temps. [Не будем терять время.]
– Ax, не говорите! Прошлую зиму она втерлась сюда и такие гадости, такие скверности наговорила графу на всех нас, особенно Sophie, – я повторить не могу, – что граф сделался болен и две недели не хотел нас видеть. В это время, я знаю, что он написал эту гадкую, мерзкую бумагу; но я думала, что эта бумага ничего не значит.
– Nous у voila, [В этом то и дело.] отчего же ты прежде ничего не сказала мне?
– В мозаиковом портфеле, который он держит под подушкой. Теперь я знаю, – сказала княжна, не отвечая. – Да, ежели есть за мной грех, большой грех, то это ненависть к этой мерзавке, – почти прокричала княжна, совершенно изменившись. – И зачем она втирается сюда? Но я ей выскажу всё, всё. Придет время!


В то время как такие разговоры происходили в приемной и в княжниной комнатах, карета с Пьером (за которым было послано) и с Анной Михайловной (которая нашла нужным ехать с ним) въезжала во двор графа Безухого. Когда колеса кареты мягко зазвучали по соломе, настланной под окнами, Анна Михайловна, обратившись к своему спутнику с утешительными словами, убедилась в том, что он спит в углу кареты, и разбудила его. Очнувшись, Пьер за Анною Михайловной вышел из кареты и тут только подумал о том свидании с умирающим отцом, которое его ожидало. Он заметил, что они подъехали не к парадному, а к заднему подъезду. В то время как он сходил с подножки, два человека в мещанской одежде торопливо отбежали от подъезда в тень стены. Приостановившись, Пьер разглядел в тени дома с обеих сторон еще несколько таких же людей. Но ни Анна Михайловна, ни лакей, ни кучер, которые не могли не видеть этих людей, не обратили на них внимания. Стало быть, это так нужно, решил сам с собой Пьер и прошел за Анною Михайловной. Анна Михайловна поспешными шагами шла вверх по слабо освещенной узкой каменной лестнице, подзывая отстававшего за ней Пьера, который, хотя и не понимал, для чего ему надо было вообще итти к графу, и еще меньше, зачем ему надо было итти по задней лестнице, но, судя по уверенности и поспешности Анны Михайловны, решил про себя, что это было необходимо нужно. На половине лестницы чуть не сбили их с ног какие то люди с ведрами, которые, стуча сапогами, сбегали им навстречу. Люди эти прижались к стене, чтобы пропустить Пьера с Анной Михайловной, и не показали ни малейшего удивления при виде их.
– Здесь на половину княжен? – спросила Анна Михайловна одного из них…
– Здесь, – отвечал лакей смелым, громким голосом, как будто теперь всё уже было можно, – дверь налево, матушка.
– Может быть, граф не звал меня, – сказал Пьер в то время, как он вышел на площадку, – я пошел бы к себе.
Анна Михайловна остановилась, чтобы поровняться с Пьером.
– Ah, mon ami! – сказала она с тем же жестом, как утром с сыном, дотрогиваясь до его руки: – croyez, que je souffre autant, que vous, mais soyez homme. [Поверьте, я страдаю не меньше вас, но будьте мужчиной.]
– Право, я пойду? – спросил Пьер, ласково чрез очки глядя на Анну Михайловну.
– Ah, mon ami, oubliez les torts qu'on a pu avoir envers vous, pensez que c'est votre pere… peut etre a l'agonie. – Она вздохнула. – Je vous ai tout de suite aime comme mon fils. Fiez vous a moi, Pierre. Je n'oublirai pas vos interets. [Забудьте, друг мой, в чем были против вас неправы. Вспомните, что это ваш отец… Может быть, в агонии. Я тотчас полюбила вас, как сына. Доверьтесь мне, Пьер. Я не забуду ваших интересов.]
Пьер ничего не понимал; опять ему еще сильнее показалось, что всё это так должно быть, и он покорно последовал за Анною Михайловной, уже отворявшею дверь.
Дверь выходила в переднюю заднего хода. В углу сидел старик слуга княжен и вязал чулок. Пьер никогда не был на этой половине, даже не предполагал существования таких покоев. Анна Михайловна спросила у обгонявшей их, с графином на подносе, девушки (назвав ее милой и голубушкой) о здоровье княжен и повлекла Пьера дальше по каменному коридору. Из коридора первая дверь налево вела в жилые комнаты княжен. Горничная, с графином, второпях (как и всё делалось второпях в эту минуту в этом доме) не затворила двери, и Пьер с Анною Михайловной, проходя мимо, невольно заглянули в ту комнату, где, разговаривая, сидели близко друг от друга старшая княжна с князем Васильем. Увидав проходящих, князь Василий сделал нетерпеливое движение и откинулся назад; княжна вскочила и отчаянным жестом изо всей силы хлопнула дверью, затворяя ее.