Деревянко, Анатолий Пантелеевич

Анатолий Пантелеевич Деревянко
Анатолий Деревянко на вручении Государственной премии РФ в области науки и технологий 2012 года
Место рождения:	село Козьмодемьяновка, Тамбовский район, Амурская область, РСФСР
Научная сфера:	археология
Место работы:	ИАЭТ СО РАН, НГУ
Учёная степень:	доктор исторических наук (1971)
Учёное звание:	профессор (1974), академик АН СССР (1987), академик РАН (1991)
Альма-матер:	Благовещенский государственный педагогический институт (1963)
Научный руководитель:	А. П. Окладников
Известные ученики:	А. И. Кривошапкин
Известен как:	первооткрыватель денисовского человека
Награды и премии:	Демидовская премия (2004)

Анато́лий Пантеле́евич Деревя́нко (род. 9 января 1943, село Козьмодемьяновка Амурской области) — советский и российский историк, археолог, специалист по палеолиту Сибири и Дальнего Востока; общественный деятель. Доктор исторических наук (1971), действительный член АН СССР (1987). Академик-секретарь Отделения историко-филологических наук РАН в 2002—2013 годах, сопредседатель Российского исторического общества.

Научный руководитель Института археологии и этнографии СО РАН, председатель Объединённого учёного совета по гуманитарным наукам (с 1983). Иностранный член Монгольской АН (1998), Черногорской академии наук и искусств (2008) и НАН Казахстана (2013), член-корреспондент Германского археологического института (1984). Лауреат Государственных премий РФ (2001, 2012), Демидовской премии (2004) и Большой золотой медали им. М. В. Ломоносова РАН (2015).

Биография

Родился в семье рабочего. В 1963 году с отличием окончил историко-филологический факультет Благовещенского государственного педагогического института, после чего продолжил обучение в аспирантуре Отдела гуманитарных исследований при Институте экономики и организации промышленного производства СО АН СССР. Досрочно окончил аспирантуру в 1965 году, защитив кандидатскую диссертацию «Древние культуры Среднего Амура (каменный век)» (научный руководитель —акад. А. П. Окладников). Ассистент гуманитарного факультета НГУ (1964), доцент по кафедре истории СССР (1969).

Работал младшим и старшим научным сотрудником, заведующим музеем (1968—1970), заместителем директора по науке Института истории, филологии и философии СО АН СССР (1970—1976). Один из самых молодых докторов исторических наук в СССР (1971), получил эту учёную степень в 28 лет за диссертацию «Приамурье в древности (до начала новой эры)». Профессор по кафедре всеобщей истории (1974), член-корреспондент АН СССР по Отделению истории (археология) с 15 марта 1979 года, действительный член (академик) с 23 декабря 1987 года.

Председатель Совета молодых учёных при ЦК ВЛКСМ, кандидат в члены Бюро (1974—1976), секретарь ЦК ВЛКСМ (1976—1979). В 1979—1980 годах — секретарь Новосибирского обкома КПСС. Ректор Новосибирского государственного университета (1980—1982), с 1981 года заведует кафедрой всеобщей истории гуманитарного факультета. В университете читал основной курс по археологии, а также спецкурсы «Применение естественных наук в археологии» и «Древние культуры Дальнего Востока», вёл семинарские занятия. Руководил археологическим кружком НГУ, принимал непосредственное участие в проведении студенческих археологических конференций.

С 1981 года — член Президиума СО АН СССР (РАН), в 1983—2015 годах — директор Института археологии и этнографии (до 1991 года — директор ИИФиФ, в 1991—2000 годах — генеральный директор Объединённого института истории, филологии и философии СО РАН); в настоящее время — научный руководитель института. В 1984 году возглавил редакционную коллегию книжной серии «Литературные памятники Сибири» Восточно-Сибирского книжного издательства (Иркутск).

Один из создателей Музея истории СО РАН (1991).

Член Государственного экспертного совета при Президенте Российской Федерации по особо ценным объектам культурного наследия народов РФ (1992—2002), заместитель академика-секретаря Отделения истории РАН (1997—2002). В 1983—1994 годах — главный редактор журнала «Известия СО АН. Серия истории, филологии и философии», с 2000 года — главный редактор научного журнала «Археология, этнография и антропология Евразии». В 2002 году был избран академиком-секретарём ОИФН РАН, занимал эту должность до 2013 года. Член редколлегии журнала «Вестник Российской академии наук»; входит в руководящие органы НКРИ и РГНФ (с 1994 года — член Совета).

Семья

Супруга — кандидат (?) медицинских наук Зоя Михайловна Деревянко. Брат — доктор исторических наук, профессор Алексей Пантелеевич Деревянко (1940—2002).

Научная деятельность

А. П. Деревянко разработал новую пространственно-временную версию путей первоначального заселения Азии, создал периодизацию, хронологию и динамику палеолита в регионе. Открыл и исследовал десятки археологических объектов, в том числе ставшие эталонными памятники различных эпох и культур в широком хронологическом диапазоне от палеолита до железного века (поселения Новопетровка, Кукелово, стоянки на р. Селемдже и др.). Инициатор и руководитель программы по комплексному изучению пещерных памятников палеолита Южной Сибири и Центральной Азии. Основатель международного научно-исследовательского стационара «Денисова пещера» (Горный Алтай). Под его руководством и при его участии заложены основы мультидисциплинарного подхода к анализу археологических источников. Является сторонником мультирегиональной теории. Он считает, что 4 подвида вида Homo sapiens могли независимо эволюционировать от Homo erectus в четырёх разных регионах: Африке (Homo sapiens afrikanensis), Восточной и Юго-Восточная Азии (Homo sapiens orientalensis), Европе (Homo sapiens neanderthalensis) и Северной и Центральной Азии (Homo sapiens altaiensis).

А. П. Деревянко участвовал в археологических экспедициях на территории Сибири, российского Дальнего Востока, Дагестана, Узбекистана, Кыргызстана, Казахстана, Азербайджана, Вьетнама, Монголии, Кореи, Китая, Японии, Ирана, Черногории. Экспедициями под его руководством открыты и исследованы десятки археологических объектов Северной, Центральной и Восточной Азии, ставшие эталонными памятниками различных эпох и культур в хронологическим диапазоне от каменного до железного века.

Директор-организатор Алтайского международного центра гуманитарных и биосферных исследований (совместно с В. К. Шумным). Научный руководитель около 50 кандидатских и научный консультант 15 докторских диссертаций.

Критика

В. В. Сидоров опубликовал в 1972 году в журнале «Советская археология» рецензию на книгу Деревянко «Новопетровская культура среднего Амура» (отв. ред. А. П. Окладников), где отмечал, что пренебрежение стратиграфией начинающим исследователем приводит к искажению облика материальной культуры, а последовательность амурских неолитических культур А. П. Деревянко не доказал. Д. Л. Бродянский в 1987 году указал, что Окладников и Деревянко смешали разновременные материалы в выделенной ими «кондонской неолитической культуре» на Нижнем Амуре. Высказывалось мнение, что Деревянко вместе с Окладниковым объявлял орудиями труда геоглифы со «стоянок» Улалинка и Филимошки. В 2001 году бывший сотрудник А. В. Гребенщиков упрекал Деревянко в догматическом подходе к исследованию т. н. «новопетровской культуры», которую необходимо объединить в общий культурный массив с памятниками типа Ананси. Доктор исторических наук Ю. А. Мочанов критикует А. П. Деревянко, называя некоторые аспекты его деятельности «лженаукой» и упрекая в карьеризме и нарушении научной этики.

Основные работы

Автор и соавтор около 90 монографий и более 850 научных статей, ряд работ опубликован на 15 иностранных языках.

• «В стране трёх солнц» (Хабаровск, 1970);
• «Новопетровская культура Среднего Амура» (Новосибирск, 1970);
• «Ранний железный век Дальнего Востока» (Новосибирск, 1970—1972; чч. 1—2);
• «Каменный век Северной, Восточной и Центральной Азии» (Новосибирск, 1975);
• «В поисках оленя Золотые рога» (М.: Советская Россия, 1980; в сер. «Люди Советской России»);
• «Палеолит Дальнего Востока и Кореи» (Новосибирск: Наука, 1983);
• «Палеолит Японии» (Новосибирск: Наука, 1984);
• «Археология зарубежной Азии» (М., 1986; в соавт.);
• «Ожившие древности: рассказы археолога» (М.: Молодая гвардия, 1986; в сер. «Эврика»);
• «Paleolithic of North Asia and the Problems of Ancient Migrations» (Novosibirsk, 1990);
• «Палеолитоведение: введение и основы» (Новосибирск, 1994);
• «Палеолит Селемжи» (Новосибирск, 1995);
• «The Paleolithic of Siberia» (Urbana, Chicago, 1998; в соавт.);
• «Paleolithic of the Altai» (Brussels: Richard Liu Foundation, European Institute of Chinese Studies, 2001; в соавт.);
• «Корреляции мустьерских индустрий Ближнего Востока и Кавказа» (Новосибирск: СО РАН, 2002);
• «First people in Altai» (Seoul, 2002);
• «Природная среда и человек в палеолите Горного Алтая» (Новосибирск, 2003; в соавт.);
• «Древнейшие миграции человека в Евразии в раннем палеолите» (Новосибирск: Изд-во ИАЭТ СО РАН, 2009);
• «Переход от среднего к верхнему палеолиту и проблема формирования Homo sapiens sapiens в Восточной, Центральной и Северной Азии» (Новосибирск: Изд-во ИАЭТ СО РАН, 2009);
• «Палеолит Орхона» (Новосибирск: Изд-во ИАЭТ СО РАН, 2010);
• «Верхний палеолит в Африке и Евразии и формирование человека современного анатомического типа» (Новосибирск: Изд-во ИАЭТ СО РАН, 2011);
• «Проблемы палеолита Дагестана» (Новосибирск: Изд-во ИАЭТ СО РАН, 2012);
• «Бифасиальная индустрия в Восточной и Юго-Восточной Азии» (Новосибирск: Изд-во ИАЭТ СО РАН, 2014).

Награды и звания

• медаль «За трудовую доблесть» (1970)
• премия Ленинского комсомола (1972) — за цикл работ по археологии Дальнего Востока
• орден Трудового Красного Знамени (1982)
• орден Почёта (1998)
• Государственная премия Российской Федерации в области науки и техники (2001) — за цикл работ из серии «Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока» (разработка концепции академического издания и её реализация в выпущенных в свет 18 томах)
• орден «За заслуги перед Отечеством» IV степени (2003)
• Демидовская премия (2004)
• премия имени М. А. Лаврентьева (2005) — за выдающийся вклад в развитие Сибири и Дальнего Востока
• премия «Триумф» (2005)
• орден Полярной Звезды (Монголия) (2006)
• золотой почётный знак «Достояние Сибири» (2007)
• орден Дружбы (2012)
• Государственная премия Российской Федерации в области науки и технологий — за выдающиеся открытия и труды в области изучения древнейшей истории человечества в Евразии и формирования человека современного анатомического типа (2013)
• Большая золотая медаль имени М. В. Ломоносова — за выдающийся вклад в разработку новой фундаментальной научной концепции формирования человека современного физического типа и его культуры (2015)

Советник по науке Исследовательского центра древних цивилизаций Академии общественных наук КНР, «почётный исследователь» Института доистории Чунбукского национального университета (Корея, 1994); почётный профессор Аризонского университета (США, 1994), Томского политехнического университета (1998), Казахского национального университета (2002), Цзилиньского университета (2003) и др.

Литература

• Лидер сибирской гуманитарной науки // Наука в Сибири. 1993. № 1;
• Академик А. П. Деревянко: библиография. Новосибирск, 2002.

Ссылки

• [www.ras.ru/win/db/show_per.asp?P=.id-2186.ln-ru Профиль Анатолия Пантелеевича Деревянко] на официальном сайте РАН
• [prometeus.nsc.ru/elibrary/2007pers/078-079.ssi Биография] в справочнике СО РАН
• [archaeology.nsc.ru/sotrudnikru/1 Страница] на сайте ИАЭТ СО РАН
• [gf.nsu.ru/www/?page_id=3536 Страница] на сайте гуманитарного факультета НГУ
• [russiasib.ru/derevyanno-anatolij-panteleevich Статья] в «Энциклопедии Сибири»
• [bsk.nios.ru/content/derevyanko-anatoliy-panteleevich Статья] на сайте «Библиотека сибирского краеведения»
• [isaran.ru/?q=ru/person&guid=04F702CC-9DC0-94C0-036B-A8272DFCB047 Историческая справка] на сайте Архива РАН
• [archaeology.nsc.ru/bibliografi/0114 Библиография]
• [sati.archaeology.nsc.ru/sibirica/index.html?mi=25&id=1852 Неандертальская проблема как задача статистического анализа]
• [nkj.ru/archive/articles/667/ Погружение в прошлое] (интервью журналу «Наука и жизнь»)
• [izvestia.ru/news/332283 Власть — не женщина. Её любить не должно] (интервью газете «Известия»)
• [www.ras.ru/news/shownews.aspx?id=6e042940-ad9c-4a01-8a68-b5fc097cf614 Homo sapiens — вид, в который вошли четыре подвида]
• Таюрский В. Г. [debri-dv.ru/article/220 «Одеревеневшая окладниковщина»]

Отрывок, характеризующий Деревянко, Анатолий Пантелеевич

– Как ты не понимаешь, наконец, Катишь! Ты так умна: как ты не понимаешь, – ежели граф написал письмо государю, в котором просит его признать сына законным, стало быть, Пьер уж будет не Пьер, а граф Безухой, и тогда он по завещанию получит всё? И ежели завещание с письмом не уничтожены, то тебе, кроме утешения, что ты была добродетельна et tout ce qui s'en suit, [и всего, что отсюда вытекает,] ничего не останется. Это верно.
– Я знаю, что завещание написано; но знаю тоже, что оно недействительно, и вы меня, кажется, считаете за совершенную дуру, mon cousin, – сказала княжна с тем выражением, с которым говорят женщины, полагающие, что они сказали нечто остроумное и оскорбительное.
– Милая ты моя княжна Катерина Семеновна, – нетерпеливо заговорил князь Василий. – Я пришел к тебе не за тем, чтобы пикироваться с тобой, а за тем, чтобы как с родной, хорошею, доброю, истинною родной, поговорить о твоих же интересах. Я тебе говорю десятый раз, что ежели письмо к государю и завещание в пользу Пьера есть в бумагах графа, то ты, моя голубушка, и с сестрами, не наследница. Ежели ты мне не веришь, то поверь людям знающим: я сейчас говорил с Дмитрием Онуфриичем (это был адвокат дома), он то же сказал.
Видимо, что то вдруг изменилось в мыслях княжны; тонкие губы побледнели (глаза остались те же), и голос, в то время как она заговорила, прорывался такими раскатами, каких она, видимо, сама не ожидала.
– Это было бы хорошо, – сказала она. – Я ничего не хотела и не хочу.
Она сбросила свою собачку с колен и оправила складки платья.
– Вот благодарность, вот признательность людям, которые всем пожертвовали для него, – сказала она. – Прекрасно! Очень хорошо! Мне ничего не нужно, князь.
– Да, но ты не одна, у тебя сестры, – ответил князь Василий.
Но княжна не слушала его.
– Да, я это давно знала, но забыла, что, кроме низости, обмана, зависти, интриг, кроме неблагодарности, самой черной неблагодарности, я ничего не могла ожидать в этом доме…
– Знаешь ли ты или не знаешь, где это завещание? – спрашивал князь Василий еще с большим, чем прежде, подергиванием щек.
– Да, я была глупа, я еще верила в людей и любила их и жертвовала собой. А успевают только те, которые подлы и гадки. Я знаю, чьи это интриги.
Княжна хотела встать, но князь удержал ее за руку. Княжна имела вид человека, вдруг разочаровавшегося во всем человеческом роде; она злобно смотрела на своего собеседника.
– Еще есть время, мой друг. Ты помни, Катишь, что всё это сделалось нечаянно, в минуту гнева, болезни, и потом забыто. Наша обязанность, моя милая, исправить его ошибку, облегчить его последние минуты тем, чтобы не допустить его сделать этой несправедливости, не дать ему умереть в мыслях, что он сделал несчастными тех людей…
– Тех людей, которые всем пожертвовали для него, – подхватила княжна, порываясь опять встать, но князь не пустил ее, – чего он никогда не умел ценить. Нет, mon cousin, – прибавила она со вздохом, – я буду помнить, что на этом свете нельзя ждать награды, что на этом свете нет ни чести, ни справедливости. На этом свете надо быть хитрою и злою.
– Ну, voyons, [послушай,] успокойся; я знаю твое прекрасное сердце.
– Нет, у меня злое сердце.
– Я знаю твое сердце, – повторил князь, – ценю твою дружбу и желал бы, чтобы ты была обо мне того же мнения. Успокойся и parlons raison, [поговорим толком,] пока есть время – может, сутки, может, час; расскажи мне всё, что ты знаешь о завещании, и, главное, где оно: ты должна знать. Мы теперь же возьмем его и покажем графу. Он, верно, забыл уже про него и захочет его уничтожить. Ты понимаешь, что мое одно желание – свято исполнить его волю; я затем только и приехал сюда. Я здесь только затем, чтобы помогать ему и вам.
– Теперь я всё поняла. Я знаю, чьи это интриги. Я знаю, – говорила княжна.
– Hе в том дело, моя душа.
– Это ваша protegee, [любимица,] ваша милая княгиня Друбецкая, Анна Михайловна, которую я не желала бы иметь горничной, эту мерзкую, гадкую женщину.
– Ne perdons point de temps. [Не будем терять время.]
– Ax, не говорите! Прошлую зиму она втерлась сюда и такие гадости, такие скверности наговорила графу на всех нас, особенно Sophie, – я повторить не могу, – что граф сделался болен и две недели не хотел нас видеть. В это время, я знаю, что он написал эту гадкую, мерзкую бумагу; но я думала, что эта бумага ничего не значит.
– Nous у voila, [В этом то и дело.] отчего же ты прежде ничего не сказала мне?
– В мозаиковом портфеле, который он держит под подушкой. Теперь я знаю, – сказала княжна, не отвечая. – Да, ежели есть за мной грех, большой грех, то это ненависть к этой мерзавке, – почти прокричала княжна, совершенно изменившись. – И зачем она втирается сюда? Но я ей выскажу всё, всё. Придет время!


В то время как такие разговоры происходили в приемной и в княжниной комнатах, карета с Пьером (за которым было послано) и с Анной Михайловной (которая нашла нужным ехать с ним) въезжала во двор графа Безухого. Когда колеса кареты мягко зазвучали по соломе, настланной под окнами, Анна Михайловна, обратившись к своему спутнику с утешительными словами, убедилась в том, что он спит в углу кареты, и разбудила его. Очнувшись, Пьер за Анною Михайловной вышел из кареты и тут только подумал о том свидании с умирающим отцом, которое его ожидало. Он заметил, что они подъехали не к парадному, а к заднему подъезду. В то время как он сходил с подножки, два человека в мещанской одежде торопливо отбежали от подъезда в тень стены. Приостановившись, Пьер разглядел в тени дома с обеих сторон еще несколько таких же людей. Но ни Анна Михайловна, ни лакей, ни кучер, которые не могли не видеть этих людей, не обратили на них внимания. Стало быть, это так нужно, решил сам с собой Пьер и прошел за Анною Михайловной. Анна Михайловна поспешными шагами шла вверх по слабо освещенной узкой каменной лестнице, подзывая отстававшего за ней Пьера, который, хотя и не понимал, для чего ему надо было вообще итти к графу, и еще меньше, зачем ему надо было итти по задней лестнице, но, судя по уверенности и поспешности Анны Михайловны, решил про себя, что это было необходимо нужно. На половине лестницы чуть не сбили их с ног какие то люди с ведрами, которые, стуча сапогами, сбегали им навстречу. Люди эти прижались к стене, чтобы пропустить Пьера с Анной Михайловной, и не показали ни малейшего удивления при виде их.
– Здесь на половину княжен? – спросила Анна Михайловна одного из них…
– Здесь, – отвечал лакей смелым, громким голосом, как будто теперь всё уже было можно, – дверь налево, матушка.
– Может быть, граф не звал меня, – сказал Пьер в то время, как он вышел на площадку, – я пошел бы к себе.
Анна Михайловна остановилась, чтобы поровняться с Пьером.
– Ah, mon ami! – сказала она с тем же жестом, как утром с сыном, дотрогиваясь до его руки: – croyez, que je souffre autant, que vous, mais soyez homme. [Поверьте, я страдаю не меньше вас, но будьте мужчиной.]
– Право, я пойду? – спросил Пьер, ласково чрез очки глядя на Анну Михайловну.
– Ah, mon ami, oubliez les torts qu'on a pu avoir envers vous, pensez que c'est votre pere… peut etre a l'agonie. – Она вздохнула. – Je vous ai tout de suite aime comme mon fils. Fiez vous a moi, Pierre. Je n'oublirai pas vos interets. [Забудьте, друг мой, в чем были против вас неправы. Вспомните, что это ваш отец… Может быть, в агонии. Я тотчас полюбила вас, как сына. Доверьтесь мне, Пьер. Я не забуду ваших интересов.]
Пьер ничего не понимал; опять ему еще сильнее показалось, что всё это так должно быть, и он покорно последовал за Анною Михайловной, уже отворявшею дверь.
Дверь выходила в переднюю заднего хода. В углу сидел старик слуга княжен и вязал чулок. Пьер никогда не был на этой половине, даже не предполагал существования таких покоев. Анна Михайловна спросила у обгонявшей их, с графином на подносе, девушки (назвав ее милой и голубушкой) о здоровье княжен и повлекла Пьера дальше по каменному коридору. Из коридора первая дверь налево вела в жилые комнаты княжен. Горничная, с графином, второпях (как и всё делалось второпях в эту минуту в этом доме) не затворила двери, и Пьер с Анною Михайловной, проходя мимо, невольно заглянули в ту комнату, где, разговаривая, сидели близко друг от друга старшая княжна с князем Васильем. Увидав проходящих, князь Василий сделал нетерпеливое движение и откинулся назад; княжна вскочила и отчаянным жестом изо всей силы хлопнула дверью, затворяя ее.
Жест этот был так не похож на всегдашнее спокойствие княжны, страх, выразившийся на лице князя Василья, был так несвойствен его важности, что Пьер, остановившись, вопросительно, через очки, посмотрел на свою руководительницу.
Анна Михайловна не выразила удивления, она только слегка улыбнулась и вздохнула, как будто показывая, что всего этого она ожидала.
– Soyez homme, mon ami, c'est moi qui veillerai a vos interets, [Будьте мужчиною, друг мой, я же стану блюсти за вашими интересами.] – сказала она в ответ на его взгляд и еще скорее пошла по коридору.
Пьер не понимал, в чем дело, и еще меньше, что значило veiller a vos interets, [блюсти ваши интересы,] но он понимал, что всё это так должно быть. Коридором они вышли в полуосвещенную залу, примыкавшую к приемной графа. Это была одна из тех холодных и роскошных комнат, которые знал Пьер с парадного крыльца. Но и в этой комнате, посередине, стояла пустая ванна и была пролита вода по ковру. Навстречу им вышли на цыпочках, не обращая на них внимания, слуга и причетник с кадилом. Они вошли в знакомую Пьеру приемную с двумя итальянскими окнами, выходом в зимний сад, с большим бюстом и во весь рост портретом Екатерины. Все те же люди, почти в тех же положениях, сидели, перешептываясь, в приемной. Все, смолкнув, оглянулись на вошедшую Анну Михайловну, с ее исплаканным, бледным лицом, и на толстого, большого Пьера, который, опустив голову, покорно следовал за нею.
На лице Анны Михайловны выразилось сознание того, что решительная минута наступила; она, с приемами деловой петербургской дамы, вошла в комнату, не отпуская от себя Пьера, еще смелее, чем утром. Она чувствовала, что так как она ведет за собою того, кого желал видеть умирающий, то прием ее был обеспечен. Быстрым взглядом оглядев всех, бывших в комнате, и заметив графова духовника, она, не то что согнувшись, но сделавшись вдруг меньше ростом, мелкою иноходью подплыла к духовнику и почтительно приняла благословение одного, потом другого духовного лица.
– Слава Богу, что успели, – сказала она духовному лицу, – мы все, родные, так боялись. Вот этот молодой человек – сын графа, – прибавила она тише. – Ужасная минута!
Проговорив эти слова, она подошла к доктору.
– Cher docteur, – сказала она ему, – ce jeune homme est le fils du comte… y a t il de l'espoir? [этот молодой человек – сын графа… Есть ли надежда?]
Доктор молча, быстрым движением возвел кверху глаза и плечи. Анна Михайловна точно таким же движением возвела плечи и глаза, почти закрыв их, вздохнула и отошла от доктора к Пьеру. Она особенно почтительно и нежно грустно обратилась к Пьеру.
– Ayez confiance en Sa misericorde, [Доверьтесь Его милосердию,] – сказала она ему, указав ему диванчик, чтобы сесть подождать ее, сама неслышно направилась к двери, на которую все смотрели, и вслед за чуть слышным звуком этой двери скрылась за нею.
Пьер, решившись во всем повиноваться своей руководительнице, направился к диванчику, который она ему указала. Как только Анна Михайловна скрылась, он заметил, что взгляды всех, бывших в комнате, больше чем с любопытством и с участием устремились на него. Он заметил, что все перешептывались, указывая на него глазами, как будто со страхом и даже с подобострастием. Ему оказывали уважение, какого прежде никогда не оказывали: неизвестная ему дама, которая говорила с духовными лицами, встала с своего места и предложила ему сесть, адъютант поднял уроненную Пьером перчатку и подал ему; доктора почтительно замолкли, когда он проходил мимо их, и посторонились, чтобы дать ему место. Пьер хотел сначала сесть на другое место, чтобы не стеснять даму, хотел сам поднять перчатку и обойти докторов, которые вовсе и не стояли на дороге; но он вдруг почувствовал, что это было бы неприлично, он почувствовал, что он в нынешнюю ночь есть лицо, которое обязано совершить какой то страшный и ожидаемый всеми обряд, и что поэтому он должен был принимать от всех услуги. Он принял молча перчатку от адъютанта, сел на место дамы, положив свои большие руки на симметрично выставленные колени, в наивной позе египетской статуи, и решил про себя, что всё это так именно должно быть и что ему в нынешний вечер, для того чтобы не потеряться и не наделать глупостей, не следует действовать по своим соображениям, а надобно предоставить себя вполне на волю тех, которые руководили им.
Не прошло и двух минут, как князь Василий, в своем кафтане с тремя звездами, величественно, высоко неся голову, вошел в комнату. Он казался похудевшим с утра; глаза его были больше обыкновенного, когда он оглянул комнату и увидал Пьера. Он подошел к нему, взял руку (чего он прежде никогда не делал) и потянул ее книзу, как будто он хотел испытать, крепко ли она держится.
– Courage, courage, mon ami. Il a demande a vous voir. C'est bien… [Не унывать, не унывать, мой друг. Он пожелал вас видеть. Это хорошо…] – и он хотел итти.
Но Пьер почел нужным спросить:
– Как здоровье…
Он замялся, не зная, прилично ли назвать умирающего графом; назвать же отцом ему было совестно.
– Il a eu encore un coup, il y a une demi heure. Еще был удар. Courage, mon аmi… [Полчаса назад у него был еще удар. Не унывать, мой друг…]
Пьер был в таком состоянии неясности мысли, что при слове «удар» ему представился удар какого нибудь тела. Он, недоумевая, посмотрел на князя Василия и уже потом сообразил, что ударом называется болезнь. Князь Василий на ходу сказал несколько слов Лоррену и прошел в дверь на цыпочках. Он не умел ходить на цыпочках и неловко подпрыгивал всем телом. Вслед за ним прошла старшая княжна, потом прошли духовные лица и причетники, люди (прислуга) тоже прошли в дверь. За этою дверью послышалось передвиженье, и наконец, всё с тем же бледным, но твердым в исполнении долга лицом, выбежала Анна Михайловна и, дотронувшись до руки Пьера, сказала:
– La bonte divine est inepuisable. C'est la ceremonie de l'extreme onction qui va commencer. Venez. [Милосердие Божие неисчерпаемо. Соборование сейчас начнется. Пойдемте.]
Пьер прошел в дверь, ступая по мягкому ковру, и заметил, что и адъютант, и незнакомая дама, и еще кто то из прислуги – все прошли за ним, как будто теперь уж не надо было спрашивать разрешения входить в эту комнату.


Пьер хорошо знал эту большую, разделенную колоннами и аркой комнату, всю обитую персидскими коврами. Часть комнаты за колоннами, где с одной стороны стояла высокая красного дерева кровать, под шелковыми занавесами, а с другой – огромный киот с образами, была красно и ярко освещена, как бывают освещены церкви во время вечерней службы. Под освещенными ризами киота стояло длинное вольтеровское кресло, и на кресле, обложенном вверху снежно белыми, не смятыми, видимо, только – что перемененными подушками, укрытая до пояса ярко зеленым одеялом, лежала знакомая Пьеру величественная фигура его отца, графа Безухого, с тою же седою гривой волос, напоминавших льва, над широким лбом и с теми же характерно благородными крупными морщинами на красивом красно желтом лице. Он лежал прямо под образами; обе толстые, большие руки его были выпростаны из под одеяла и лежали на нем. В правую руку, лежавшую ладонью книзу, между большим и указательным пальцами вставлена была восковая свеча, которую, нагибаясь из за кресла, придерживал в ней старый слуга. Над креслом стояли духовные лица в своих величественных блестящих одеждах, с выпростанными на них длинными волосами, с зажженными свечами в руках, и медленно торжественно служили. Немного позади их стояли две младшие княжны, с платком в руках и у глаз, и впереди их старшая, Катишь, с злобным и решительным видом, ни на мгновение не спуская глаз с икон, как будто говорила всем, что не отвечает за себя, если оглянется. Анна Михайловна, с кроткою печалью и всепрощением на лице, и неизвестная дама стояли у двери. Князь Василий стоял с другой стороны двери, близко к креслу, за резным бархатным стулом, который он поворотил к себе спинкой, и, облокотив на нее левую руку со свечой, крестился правою, каждый раз поднимая глаза кверху, когда приставлял персты ко лбу. Лицо его выражало спокойную набожность и преданность воле Божией. «Ежели вы не понимаете этих чувств, то тем хуже для вас», казалось, говорило его лицо.
Сзади его стоял адъютант, доктора и мужская прислуга; как бы в церкви, мужчины и женщины разделились. Всё молчало, крестилось, только слышны были церковное чтение, сдержанное, густое басовое пение и в минуты молчания перестановка ног и вздохи. Анна Михайловна, с тем значительным видом, который показывал, что она знает, что делает, перешла через всю комнату к Пьеру и подала ему свечу. Он зажег ее и, развлеченный наблюдениями над окружающими, стал креститься тою же рукой, в которой была свеча.