Деревянко, Павел Юрьевич
Поделись знанием:
Князь Андрей оглянул Тушина и, ничего не сказав, отошел от него. Князю Андрею было грустно и тяжело. Всё это было так странно, так непохоже на то, чего он надеялся.
«Кто они? Зачем они? Что им нужно? И когда всё это кончится?» думал Ростов, глядя на переменявшиеся перед ним тени. Боль в руке становилась всё мучительнее. Сон клонил непреодолимо, в глазах прыгали красные круги, и впечатление этих голосов и этих лиц и чувство одиночества сливались с чувством боли. Это они, эти солдаты, раненые и нераненые, – это они то и давили, и тяготили, и выворачивали жилы, и жгли мясо в его разломанной руке и плече. Чтобы избавиться от них, он закрыл глаза.
Он забылся на одну минуту, но в этот короткий промежуток забвения он видел во сне бесчисленное количество предметов: он видел свою мать и ее большую белую руку, видел худенькие плечи Сони, глаза и смех Наташи, и Денисова с его голосом и усами, и Телянина, и всю свою историю с Теляниным и Богданычем. Вся эта история была одно и то же, что этот солдат с резким голосом, и эта то вся история и этот то солдат так мучительно, неотступно держали, давили и все в одну сторону тянули его руку. Он пытался устраняться от них, но они не отпускали ни на волос, ни на секунду его плечо. Оно бы не болело, оно было бы здорово, ежели б они не тянули его; но нельзя было избавиться от них.
Он открыл глаза и поглядел вверх. Черный полог ночи на аршин висел над светом углей. В этом свете летали порошинки падавшего снега. Тушин не возвращался, лекарь не приходил. Он был один, только какой то солдатик сидел теперь голый по другую сторону огня и грел свое худое желтое тело.
«Никому не нужен я! – думал Ростов. – Некому ни помочь, ни пожалеть. А был же и я когда то дома, сильный, веселый, любимый». – Он вздохнул и со вздохом невольно застонал.
– Ай болит что? – спросил солдатик, встряхивая свою рубаху над огнем, и, не дожидаясь ответа, крякнув, прибавил: – Мало ли за день народу попортили – страсть!
Ростов не слушал солдата. Он смотрел на порхавшие над огнем снежинки и вспоминал русскую зиму с теплым, светлым домом, пушистою шубой, быстрыми санями, здоровым телом и со всею любовью и заботою семьи. «И зачем я пошел сюда!» думал он.
На другой день французы не возобновляли нападения, и остаток Багратионова отряда присоединился к армии Кутузова.
Князь Василий не обдумывал своих планов. Он еще менее думал сделать людям зло для того, чтобы приобрести выгоду. Он был только светский человек, успевший в свете и сделавший привычку из этого успеха. У него постоянно, смотря по обстоятельствам, по сближениям с людьми, составлялись различные планы и соображения, в которых он сам не отдавал себе хорошенько отчета, но которые составляли весь интерес его жизни. Не один и не два таких плана и соображения бывало у него в ходу, а десятки, из которых одни только начинали представляться ему, другие достигались, третьи уничтожались. Он не говорил себе, например: «Этот человек теперь в силе, я должен приобрести его доверие и дружбу и через него устроить себе выдачу единовременного пособия», или он не говорил себе: «Вот Пьер богат, я должен заманить его жениться на дочери и занять нужные мне 40 тысяч»; но человек в силе встречался ему, и в ту же минуту инстинкт подсказывал ему, что этот человек может быть полезен, и князь Василий сближался с ним и при первой возможности, без приготовления, по инстинкту, льстил, делался фамильярен, говорил о том, о чем нужно было.
Пьер был у него под рукою в Москве, и князь Василий устроил для него назначение в камер юнкеры, что тогда равнялось чину статского советника, и настоял на том, чтобы молодой человек с ним вместе ехал в Петербург и остановился в его доме. Как будто рассеянно и вместе с тем с несомненной уверенностью, что так должно быть, князь Василий делал всё, что было нужно для того, чтобы женить Пьера на своей дочери. Ежели бы князь Василий обдумывал вперед свои планы, он не мог бы иметь такой естественности в обращении и такой простоты и фамильярности в сношении со всеми людьми, выше и ниже себя поставленными. Что то влекло его постоянно к людям сильнее или богаче его, и он одарен был редким искусством ловить именно ту минуту, когда надо и можно было пользоваться людьми.
Пьер, сделавшись неожиданно богачом и графом Безухим, после недавнего одиночества и беззаботности, почувствовал себя до такой степени окруженным, занятым, что ему только в постели удавалось остаться одному с самим собою. Ему нужно было подписывать бумаги, ведаться с присутственными местами, о значении которых он не имел ясного понятия, спрашивать о чем то главного управляющего, ехать в подмосковное имение и принимать множество лиц, которые прежде не хотели и знать о его существовании, а теперь были бы обижены и огорчены, ежели бы он не захотел их видеть. Все эти разнообразные лица – деловые, родственники, знакомые – все были одинаково хорошо, ласково расположены к молодому наследнику; все они, очевидно и несомненно, были убеждены в высоких достоинствах Пьера. Беспрестанно он слышал слова: «С вашей необыкновенной добротой» или «при вашем прекрасном сердце», или «вы сами так чисты, граф…» или «ежели бы он был так умен, как вы» и т. п., так что он искренно начинал верить своей необыкновенной доброте и своему необыкновенному уму, тем более, что и всегда, в глубине души, ему казалось, что он действительно очень добр и очень умен. Даже люди, прежде бывшие злыми и очевидно враждебными, делались с ним нежными и любящими. Столь сердитая старшая из княжен, с длинной талией, с приглаженными, как у куклы, волосами, после похорон пришла в комнату Пьера. Опуская глаза и беспрестанно вспыхивая, она сказала ему, что очень жалеет о бывших между ними недоразумениях и что теперь не чувствует себя вправе ничего просить, разве только позволения, после постигшего ее удара, остаться на несколько недель в доме, который она так любила и где столько принесла жертв. Она не могла удержаться и заплакала при этих словах. Растроганный тем, что эта статуеобразная княжна могла так измениться, Пьер взял ее за руку и просил извинения, сам не зная, за что. С этого дня княжна начала вязать полосатый шарф для Пьера и совершенно изменилась к нему.
– Сделай это для нее, mon cher; всё таки она много пострадала от покойника, – сказал ему князь Василий, давая подписать какую то бумагу в пользу княжны.
Князь Василий решил, что эту кость, вексель в 30 т., надо было всё таки бросить бедной княжне с тем, чтобы ей не могло притти в голову толковать об участии князя Василия в деле мозаикового портфеля. Пьер подписал вексель, и с тех пор княжна стала еще добрее. Младшие сестры стали также ласковы к нему, в особенности самая младшая, хорошенькая, с родинкой, часто смущала Пьера своими улыбками и смущением при виде его.
Пьеру так естественно казалось, что все его любят, так казалось бы неестественно, ежели бы кто нибудь не полюбил его, что он не мог не верить в искренность людей, окружавших его. Притом ему не было времени спрашивать себя об искренности или неискренности этих людей. Ему постоянно было некогда, он постоянно чувствовал себя в состоянии кроткого и веселого опьянения. Он чувствовал себя центром какого то важного общего движения; чувствовал, что от него что то постоянно ожидается; что, не сделай он того, он огорчит многих и лишит их ожидаемого, а сделай то то и то то, всё будет хорошо, – и он делал то, что требовали от него, но это что то хорошее всё оставалось впереди.
| Павел Деревянко | |
 Павел Деревянко на закрытии кинофестиваля «Кинотавр» 2014 года | |
| Имя при рождении: |
Павел Юрьевич Деревянко |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Гражданство: | |
| Профессия: | |
| Карьера: |
2001 — наст. время |
Па́вел Ю́рьевич Деревя́нко (2 июля 1976, Таганрог, Ростовская область, РСФСР, СССР) — российский актёр театра и кино.
Содержание
Биография
Павел Деревянко родился 2 июля 1976 года в Таганроге. Когда на втором курсе ГИТИСа (курс Леонида Хейфеца) Павел с другими студентами ставили спектакль «Затоваренная бочкотара», его заметил режиссёр Александр Котт. Режиссёру понравился талантливый юноша, и через три года, когда Котт начал съемки своего фильма «Ехали два шофёра», он разыскал Павла. В то время Павел репетировал в проекте Олега Меньшикова «Кухня», но от предложения Александра Котта он не смог отказаться.
«У Меньшикова был театральный проект, у меня была маленькая роль, — говорит Павел. — А здесь предложение сняться в кино, и в главной роли. Сравнить это с кино, с экспедицией в тайгу — даже рядом не стояло. Всегда нужно принимать решения, даже если это кому-то неприятно. Я свой выбор сделал».
В картине «Ехали два шофёра» ему была предложена главная роль легендарного шофёра Кольки Снегирева из песни «Чуйский тракт» — обаятельного, разбитного парня, влюбившегося в девушку-шофёра Раю (Ирина Рахманова). Фильм «Ехали два шофёра» был тепло принят зрителями, а роль Кольки Снегирева принесла начинающему актёру первую известность.
Следующие работы молодого актёра — роль Нестора Махно в «Девять жизней Нестора Махно» (2006), милиционера, устраивающего пьяный скандал в поезде, в боевике «Антикиллер 2» и роль штрафника Цыпы в военном сериале «Штрафбат».
В 2013 году актёр номинирован на премию «Золотой орёл» За лучшую мужскую роль на телевидении за исполнение роли Михаила Соловьева в телесериале «Обратная сторона Луны».
Весной 2015 года снялся в роли следователя-врача в музыкальном клипе Васи Обломова на песню «Многоходовочка». Осенью 2015 года вышел клип группы Uma2rmaH "Токсины" с Павлом в главной роли.
Снялся в главной роли (Пётр III) в сериале "Великая" (2015) вместе с Юлией Снигирь (Екатерина II).
Роли в театре
- «Затоваренная бочкотара» — Володя Телескопов
- «Роберто Зукко» — Роберто Зукко
- «Шинель» — Акакий Акакиевич Башмачкин
- «Герой» — Кристофер Мехоун
- «Имаго pigmalionum» — Полковник Пиккеринг
- «Дама ждёт, кларнет играет» — молодой любовник
- «Мастер и Маргарита» — Кот Бегемот
- «Би-фем» — Мать
- «Вий» — Хома Брут
- «Крошка Цахес» — Цахес
- «Русские горки» — Гуго Пекторалис
- «Дядя Ваня» — Дядя Ваня
- «Портрет» — Чартков
- «Три сестры» — Тузенбах Николай Львович
Фильмография
| Год | Название | Роль | |
|---|---|---|---|
| 2001 | ф | Ехали два шофёра | Коля |
| 2001 | ф | Смеситель | Ефросинья |
| 2002 | ф | По ту сторону волков | парализованный инвалид Володя |
| 2003 | с | Ледниковый период | опер Женя Чистяков |
| 2003 | с | Участок | фельдшер Вадик |
| 2003 | с | Стилет | Коля «Бочка» |
| 2003 | с | Родина ждёт | Моршанский-младший |
| 2003 | ф | Как бы не так | Женя |
| 2003 | ф | Француз | попутчик в поезде |
| 2003 | ф | Бабуся | друг Вити |
| 2004 | с | Женщины в игре без правил | Витька Коршунов |
| 2004 | с | Штрафбат | Цыпа |
| 2005 | ф | Взять Тарантину | Гоша |
| 2005 | ф | Анна | Николай Романов |
| 2005 | ф | Дело о «Мёртвых душах» | Башмачкин, Шиллер, Чичиков |
| 2005 | с | Есенин | Алексей Алексеевич Ганин |
| 2005 | ф | Люби меня | Шурик (Александр Евгеньевич) / Мара, домработница и подруга Киры Сергеевны |
| 2005 | ф | Бой с тенью | Тимоха |
| 2006 | ф | Девять жизней Нестора Махно | Нестор Махно |
| 2006 | с | Заколдованный участок | Вадик, студент-криминалист |
| 2007 | ф | Неваляшка | Иван Жуков («Неваляшка») |
| 2007 | ф | Бой с тенью 2: Реванш | Тимоха |
| 2007 | с | Ленинград | Терёхин |
| 2007 | ф | Кука | Серёга |
| 2007 | ф | Беглянки | Веня |
| 2007 | с | Громовы. Дом надежды | Дерево |
| 2008 | с | Братья Карамазовы | Павел Смердяков |
| 2008 | ф | Плюс один | Кролик |
| 2008 | ф | Гитлер капут! | штандартенфюрер Олаф Шуренберг / Шура Осечкин |
| 2009 | ф | На море! | Паша |
| 2009 | ф | Кошечка | гость на свадьбе |
| 2010 | ф | Счастливый конец | стриптизёр Паша Давыденко |
| 2010 | ф | Брестская крепость | полковой комиссар Фомин |
| 2010 | ф | Любовь под прикрытием | Гера |
| 2010 | ф | Любовь в большом городе 2 | охранник спорт-корпуса |
| 2010 | ф | Утомлённые солнцем 2 | безногий солдат-жених |
| 2010 | ф | Я не я | певец Ангел |
| 2010 | ф | Самка | милиционер |
| 2010 | ф | Всем скорбящим радость | Степан |
| 2010 | ф | Клофелин | сутенёр |
| 2010 | ф | Небесные родственники | дедушка |
| 2011 | ф | Slove. Прямо в сердце | сотрудник ГИБДД |
| 2011 | мф | Рио | попугай Голубчик (англ. Blu) |
| 2012 | ф | Ржевский против Наполеона | поручик Ржевский |
| 2012 | с | Обратная сторона Луны | Михаил Михайлович Соловьёв / Михаил Иванович Соловьёв |
| 2013 | с | Оттепель | Геннадий Будник, актёр |
| 2013 | с | Чёрные кошки | Егор Драгун, сотрудник уголовного розыска |
| 2014 | с | Тальянка | Василий Сталин |
| 2014 | мф | Рио 2 | попугай Голубчик (англ. Blu) |
| 2014 | ф | Скорый «Москва-Россия» | Алексей |
| 2014 | ф | Неваляшка-2 | Иван Жуков («Неваляшка») |
| 2014 | ф | Смешанные чувства | Пётр |
| 2015 | ф | Кровавая леди Батори | Атилла |
| 2015 | с | Великая | Пётр III |
| 2015 | с | Творцы | Антон |
| 2016 | ф | Пятница | Антонов |
| 2016 | с | Обратная сторона Луны 2 | Михаил Михайлович Соловьёв / Михаил Иванович Соловьёв |
| 2016 | ф | Салют-7. История одного подвига | космонавт Алехин |
| 2016 | ф | СуперБобровы | Олег |
Напишите отзыв о статье "Деревянко, Павел Юрьевич"
Ссылки
- Павел Деревянко (англ.) на сайте Internet Movie Database
- [www.depablo.ru/ Официальный сайт]
- [ilovecinema.ru/persons/pavel_derevyanko/ Павел Деревянко на iLoveCinema.Ru]
- [thebestphotos.ru/archives/3012 Интервью с Павлом Деревянко на TheBestPhotos.ru]
Отрывок, характеризующий Деревянко, Павел Юрьевич
– Вот спасибо: выручил, голубчик, – сказал ему Тушин.Князь Андрей оглянул Тушина и, ничего не сказав, отошел от него. Князю Андрею было грустно и тяжело. Всё это было так странно, так непохоже на то, чего он надеялся.
«Кто они? Зачем они? Что им нужно? И когда всё это кончится?» думал Ростов, глядя на переменявшиеся перед ним тени. Боль в руке становилась всё мучительнее. Сон клонил непреодолимо, в глазах прыгали красные круги, и впечатление этих голосов и этих лиц и чувство одиночества сливались с чувством боли. Это они, эти солдаты, раненые и нераненые, – это они то и давили, и тяготили, и выворачивали жилы, и жгли мясо в его разломанной руке и плече. Чтобы избавиться от них, он закрыл глаза.
Он забылся на одну минуту, но в этот короткий промежуток забвения он видел во сне бесчисленное количество предметов: он видел свою мать и ее большую белую руку, видел худенькие плечи Сони, глаза и смех Наташи, и Денисова с его голосом и усами, и Телянина, и всю свою историю с Теляниным и Богданычем. Вся эта история была одно и то же, что этот солдат с резким голосом, и эта то вся история и этот то солдат так мучительно, неотступно держали, давили и все в одну сторону тянули его руку. Он пытался устраняться от них, но они не отпускали ни на волос, ни на секунду его плечо. Оно бы не болело, оно было бы здорово, ежели б они не тянули его; но нельзя было избавиться от них.
Он открыл глаза и поглядел вверх. Черный полог ночи на аршин висел над светом углей. В этом свете летали порошинки падавшего снега. Тушин не возвращался, лекарь не приходил. Он был один, только какой то солдатик сидел теперь голый по другую сторону огня и грел свое худое желтое тело.
«Никому не нужен я! – думал Ростов. – Некому ни помочь, ни пожалеть. А был же и я когда то дома, сильный, веселый, любимый». – Он вздохнул и со вздохом невольно застонал.
– Ай болит что? – спросил солдатик, встряхивая свою рубаху над огнем, и, не дожидаясь ответа, крякнув, прибавил: – Мало ли за день народу попортили – страсть!
Ростов не слушал солдата. Он смотрел на порхавшие над огнем снежинки и вспоминал русскую зиму с теплым, светлым домом, пушистою шубой, быстрыми санями, здоровым телом и со всею любовью и заботою семьи. «И зачем я пошел сюда!» думал он.
На другой день французы не возобновляли нападения, и остаток Багратионова отряда присоединился к армии Кутузова.
Князь Василий не обдумывал своих планов. Он еще менее думал сделать людям зло для того, чтобы приобрести выгоду. Он был только светский человек, успевший в свете и сделавший привычку из этого успеха. У него постоянно, смотря по обстоятельствам, по сближениям с людьми, составлялись различные планы и соображения, в которых он сам не отдавал себе хорошенько отчета, но которые составляли весь интерес его жизни. Не один и не два таких плана и соображения бывало у него в ходу, а десятки, из которых одни только начинали представляться ему, другие достигались, третьи уничтожались. Он не говорил себе, например: «Этот человек теперь в силе, я должен приобрести его доверие и дружбу и через него устроить себе выдачу единовременного пособия», или он не говорил себе: «Вот Пьер богат, я должен заманить его жениться на дочери и занять нужные мне 40 тысяч»; но человек в силе встречался ему, и в ту же минуту инстинкт подсказывал ему, что этот человек может быть полезен, и князь Василий сближался с ним и при первой возможности, без приготовления, по инстинкту, льстил, делался фамильярен, говорил о том, о чем нужно было.
Пьер был у него под рукою в Москве, и князь Василий устроил для него назначение в камер юнкеры, что тогда равнялось чину статского советника, и настоял на том, чтобы молодой человек с ним вместе ехал в Петербург и остановился в его доме. Как будто рассеянно и вместе с тем с несомненной уверенностью, что так должно быть, князь Василий делал всё, что было нужно для того, чтобы женить Пьера на своей дочери. Ежели бы князь Василий обдумывал вперед свои планы, он не мог бы иметь такой естественности в обращении и такой простоты и фамильярности в сношении со всеми людьми, выше и ниже себя поставленными. Что то влекло его постоянно к людям сильнее или богаче его, и он одарен был редким искусством ловить именно ту минуту, когда надо и можно было пользоваться людьми.
Пьер, сделавшись неожиданно богачом и графом Безухим, после недавнего одиночества и беззаботности, почувствовал себя до такой степени окруженным, занятым, что ему только в постели удавалось остаться одному с самим собою. Ему нужно было подписывать бумаги, ведаться с присутственными местами, о значении которых он не имел ясного понятия, спрашивать о чем то главного управляющего, ехать в подмосковное имение и принимать множество лиц, которые прежде не хотели и знать о его существовании, а теперь были бы обижены и огорчены, ежели бы он не захотел их видеть. Все эти разнообразные лица – деловые, родственники, знакомые – все были одинаково хорошо, ласково расположены к молодому наследнику; все они, очевидно и несомненно, были убеждены в высоких достоинствах Пьера. Беспрестанно он слышал слова: «С вашей необыкновенной добротой» или «при вашем прекрасном сердце», или «вы сами так чисты, граф…» или «ежели бы он был так умен, как вы» и т. п., так что он искренно начинал верить своей необыкновенной доброте и своему необыкновенному уму, тем более, что и всегда, в глубине души, ему казалось, что он действительно очень добр и очень умен. Даже люди, прежде бывшие злыми и очевидно враждебными, делались с ним нежными и любящими. Столь сердитая старшая из княжен, с длинной талией, с приглаженными, как у куклы, волосами, после похорон пришла в комнату Пьера. Опуская глаза и беспрестанно вспыхивая, она сказала ему, что очень жалеет о бывших между ними недоразумениях и что теперь не чувствует себя вправе ничего просить, разве только позволения, после постигшего ее удара, остаться на несколько недель в доме, который она так любила и где столько принесла жертв. Она не могла удержаться и заплакала при этих словах. Растроганный тем, что эта статуеобразная княжна могла так измениться, Пьер взял ее за руку и просил извинения, сам не зная, за что. С этого дня княжна начала вязать полосатый шарф для Пьера и совершенно изменилась к нему.
– Сделай это для нее, mon cher; всё таки она много пострадала от покойника, – сказал ему князь Василий, давая подписать какую то бумагу в пользу княжны.
Князь Василий решил, что эту кость, вексель в 30 т., надо было всё таки бросить бедной княжне с тем, чтобы ей не могло притти в голову толковать об участии князя Василия в деле мозаикового портфеля. Пьер подписал вексель, и с тех пор княжна стала еще добрее. Младшие сестры стали также ласковы к нему, в особенности самая младшая, хорошенькая, с родинкой, часто смущала Пьера своими улыбками и смущением при виде его.
Пьеру так естественно казалось, что все его любят, так казалось бы неестественно, ежели бы кто нибудь не полюбил его, что он не мог не верить в искренность людей, окружавших его. Притом ему не было времени спрашивать себя об искренности или неискренности этих людей. Ему постоянно было некогда, он постоянно чувствовал себя в состоянии кроткого и веселого опьянения. Он чувствовал себя центром какого то важного общего движения; чувствовал, что от него что то постоянно ожидается; что, не сделай он того, он огорчит многих и лишит их ожидаемого, а сделай то то и то то, всё будет хорошо, – и он делал то, что требовали от него, но это что то хорошее всё оставалось впереди.
